Sick together

      Уилл заболел. Закон подлости во всей красе. И заболел тогда, когда нисколько этого не ожидал. Только месяц назад страдал от простуды, и вот снова. Ничего же не предвещало беды!              Но отрицать случившееся было уже бесполезно. Уилл лежал на кровати и чувствовал, как медленно сходит с ума. Так это, во всяком случае, ощущалось. Температура, вновь достигшая немыслимых цифр. Тошнота. То ли от самой температуры, то ли от голода. За день он и крошки не съел. От самого вида еды становилось тошно. Хорошо хоть комната перестала кружиться перед глазами.              Но каким бы кошмарным не было его состояние, звонить маме Уилл не хотел. Ни в коем случае. Они с Хоппером и Эл наконец-то выбрались на долгожданный отдых, и Уилл был неописуемо рад за них. И за себя. Он уже предвкушал провести эти полторы недели дома в полном уединении. В планах было посвятить себя творчеству и рисовать дни напролет, чтобы аж надоело. Не то чтобы присутствие семьи в доме мешало. Теперь он, наконец-то, ощущал себя дома в высшей степени комфортно, а образы Лонни практически стерлись из сознания. Даже перестал робеть перед Хоппером, хотя на искоренение робости и потребовались годы. Но Уилла, что не говори, неосознанно тянуло к уединению. Почему-то погружаться в творчество с головой лучше удавалось в окружении четырех стен.              Кроме того, ему ни в малейшей степени не хотелось волновать маму. Вновь! Он вообще со стыдом осознавал, что с самого дня его рождения тем или иным образом тревожил её. Это же простуда! Обычная простуда! И он уже не ребенок и явно в состоянии позаботиться о себе. В конце концов, если ему удалось в Изнанке выжить, неужели он не разберется с обыкновенным недомоганием?              Наполненный уверенностью, он осторожно попытался приподняться с постели, но сразу же бессильно откинулся на подушки. Да, ситуация оказалась хуже, чем он предполагал. Ещё и ребят не было в Хоукинсе: Лукас и Макс выбрались в Индианаполис к бабушке Лукаса. Тот явно был настроен перезнакомить Макс со всеми членами семьи. Дастин улетел к Сьюзи, и Уиллу уже не терпелось послушать его истории о встрече с семьей Сьюзи и, конечно же, ее безумно строгим отцом, который хоть и принял, в конце концов, выбор дочери, но не упускал случая припугнуть Дастина. Уилл не сомневался, что рассказ предстоит занимательный. Майк…ну Майк тоже застрял в Хоукинсе, но Уилл скорее останется умирать в одиночестве, чем попросит его прийти.              Дело вовсе не в том, что с Майком у них сохранились натянутые отношения. Нет. Теперь они с ним стали даже ближе, чем до поездки в Калифорнию. И вторым пунктом этих полутора недель стояли ежедневные встречи с Майком. Просто… Уилл так и продолжал мучиться от своей влюбленности, с каждым годом продолжающей набирать обороты. И если постоянная боль от того, что ранее ему приходилось то и дело лицезреть их с Эл воркование, испарилась: они расстались ещё тогда, когда мир был на грани апокалипсиса, когда Векна ещё не был побеждён, едва ли не сразу после возвращения в Хоукинс, то боль от осознания, что Уилл не взаимно и безнадежно влюблен в своего лучшего друга, продолжала терзать его.              Поэтому, как бы глупо и по-детски это не звучало, но Уилл скорее умрет в одиночестве, чем допустит, чтобы Майк застал его в таком виде. Конечно, в изнаночные времена тот и не с таким сталкивался, но…              Уилла тошнило без конца, и кожа стала до отвратительного серой. Предстать в таком виде перед Майком — ну уж нет! Если уж в приемлемом виде Майк не обращал на него внимания, во всяком случае, того внимания, о котором Уилл безостановочно грезил, то представлять его реакцию на такого — изможденного простудой Уилла — он и вовсе не желал. Уилл не собирался лишать себя дополнительных баллов в несуществующей борьбе за сердце Майка.              Вот бы Джонатана сюда. Уилл соскучился по нему до чертиков. Брат поступил в колледж, и встречи с ним стали большой редкостью. Сказывалось расстояние. Первые годы обучения оказались куда насыщеннее, чем ожидалось, а в комбинации с подработками и обустройством личного пространства с Нэнси и вовсе не оставляли времени на что-то другое. Джонатан порой не мог выкроить время для поездки в Хоукинс, но никогда не забывал о семье. Всегда, даже валясь с ног от усталости, звонил ему и маме.              Поэтому поначалу Уилл собирался позвонить ему. После разговора с Джонатаном Уилл весь день ходил успокоенный, а мир словно терял свою мрачность. Он всегда так умело подбирал слова и так отчаянно видел в нём свет, что у меланхолии Уилла не оставалось ни единого шанса перед неугасаемым оптимизмом брата. А еще он легко читал все его эмоции и первым догадался о чувствах Уилла к Майку. Мысль о том, что мама тоже догадывалась, Уилл пока гнал от себя всеми силами. Если бы не Джонатан, Уилл не знал, смог ли бы он когда-нибудь себя принять. Хотя бы мысленно. Вслух даже самым близким говорить было по-прежнему боязно.               Но идею позвонить Джонатану, увы, пришлось отбросить. Во-первых, потому что Джонатан непременно позвонит маме, и та во что бы то ни стало примчится домой на всех парах, а во-вторых…ну…сил говорить у него, если честно, не было. Хотелось одного — чтобы ушла мерзкая тошнота, и он мог, наконец, подремать!              Уилл, измученный непрекращающейся тошнотой, прилагал все старание, пытаясь задремать. Как там говорят? Сон — лучшее лекарство? Поэтому, когда он услышал стук, то поначалу подумал, что ему показалось. Когда звук раздался вновь, Уилл поморщился. Кого там нелегкая принесла? Нет, он не пойдет открывать дверь. Может этот кто-то поймет, что дома никого нет, и перестанет терроризировать его дверь?              Судя по продолжающимся попыткам, этот кто-то явно не собирался успокаиваться.              — Ладно! Иду! — прохрипел Уилл, чувствуя вселенское раздражение. Подняться с кровати удалось только с третьего раза, и взгляд то и дело задерживался на тазике. Тошнота давала о себе знать. Кое-как добравшись до двери, Уилл с горем пополам открыл её, чтобы увидеть перед собой, разумеется, Майка Уилера.              Майк?!              — Я так и знал! — воскликнул Майк, глядя на него со смесью тревоги и возмущения. Его тон был настолько взволнованным, что сердце Уилла невольно сладко заныло. В этой заботе так и хотелось искупаться. Он таял в настойчивом и подмечающим любые изменения взгляде Майка.              Майк больше не был тем пренебрежительным подростком. Но Уилл места себе не мог найти от переживаний, боясь, что стоит тому обзавестись девушкой, и ему снова придется столкнуться со стеной безразличия. Поэтому каждая крупица заботы, проявленная Майком, для Уилла была на вес золота.              А потом мысли утекли в другом направлении. Глупый влюбленный мозг мог сосредоточиться только на отросших и мягких волосах Майка, его длинных ресницах, веснушчатых щеках, острых скулам, о которые, как бы заезженно это не звучало, можно порезаться. Уилл всегда восхищался красотой Майка, но сейчас, в дымке болезни, тот казался просто ангельски красивым. Красивее, чем обычно. Когда взгляд опустился на пухлые губы, Уилл тут же мысленно одернул себя.              — Когда утром ты отменил наши планы, сославшись на легкое недомогание, я сразу почувствовал, что здесь всё серьезнее!              Мозг Уилла целиком и полностью отключился, а от температурного жара казалось, что тело полыхает огнем. Этот злосчастный день не мог стать еще хуже, верно?              Майк хотел было продолжить возмущаться, но тут Уилл пошатнулся, схватившись за косяк двери, и он сию же минуту замолк. Ненадолго, правда.              — Ох, чёрт! Тебе же надо лежать, пошли, я проведу тебя в комнату.              Уилл не успел и слова вставить, как Майк быстро схватил его за руку. Он был настолько ошарашен, что даже не заметил, как стремительно они преодолели путь до его спальни, в которой, как и обычно, царил творческий беспорядок. Только тогда он спохватился и начал растерянно бормотать:              — Майк, всё в порядке, правда. Я отлежусь, и буду как новенький, а тебе лучше уйти.              Немедленно! Уилл почувствовал, как стремительно нарастало волнение в груди: сдерживать тошноту становилось всё сложнее, и от страха у него даже выступили слезы на глазах.              — Ну уж нет! — чуть ли не воинственно выпалил Майк, пронзая его пытливым взглядом.              — Я в порядке, правда, это легкая простуда, и ты можешь заразиться. — Уилл пытался, правда, пытался спасти свое положение, но сил оставалось катастрофически мало. Он почувствовал себя оголенным комком нервов, сделал глубокий вдох и выдох, пытаясь привести нервы в порядок, но потерпел неудачу.              — Ты думаешь, я боюсь заразиться? Я не оставлю тебя в таком состоянии, Уилл! Ты же совсем один, может, мне стоит позвонить Джойс или…              Что он там дальше говорил, Уилл уже не услышал, плюхаясь на коленки и позорно склоняясь над тазиком, опорожняя желудок в очередной раз. Чёрт!              Теперь по щекам Уилла катились уже полноценные слезы унижения. Правда, хотя бы физически стало немного легче. Он так и продолжал держать глаза опущенными, твердо решив, что не сдвинется с места, пока Майк, наконец, не оставит его наедине со своим унижением! Нет, он точно не сможет смотреть в глаза в Майку после такого.              Чего он не ожидал, так это легкого поглаживания по спине…и невесомого поцелуя в волосы?! Когда Майк успел оказаться так близко? Или ему померещилось в температурной горячке?              — Даже не думай, что я оставлю тебя, Уилл, — словно прочитал его мысли Майк. — И приподними голову.              Уилл вздрогнул, поднимая взгляд и робко уставившись на него, сразу же сталкиваясь с полными тревоги темными глазами Майка. Волна облегчения тут же прошла по телу Уилла: в глазах Майка не было отвращения. Он осторожно и невозмутимо поднес салфетку к его губам, после чего также аккуратно уложил его на постель. Щеки Уилла нещадно заалели, и он хотел было вновь начать спорить, но внезапно ощутил, как силы покинули его тело, и почувствовал, как сильно слипались глаза.              Словно сквозь вату Уилл слышал, как передвигался Майк. Кажется, он отключился на пару минут. Сохранить ясность мышления при температуре казалось для него непостижимой задачей. И приоткрыл потяжелевшие веки, лишь когда услышал, как Майк его тихо зовет. Надо же, даже не услышал приближающиеся шаги.              Тот присел рядом на кровать и протянул ему стакан воды и маленькую белую таблетку. Уилл принял ее слегка дрожащими пальцами и, неохотно поморщившись, быстро проглотил горчащую таблетку, запивая в меру теплой водой. Майк и тут был Майком. Позаботился о том, чтобы вода была не иначе как комнатной температуры: не слишком обжигающей саднящее горло, но и не слишком леденяще холодной для больного организма.              — Тебе что-нибудь еще нужно? — с нежностью спросил Майк. Его глаза лучились такой теплотой и заботой, что Уиллу пришлось закусить губу, чувствуя, как опять запекло глаза от надвигающихся слез. Каждый заботливый жест со стороны Майка влюбленное сердце Уилла считывало мгновенно, заставляя надежду неконтролируемо разрастаться в его груди.              Уилл словно плавился под этим взглядом, почти горел, и уже не от температуры. Дыхание сбилось, и он понимал, что надо отвести взгляд. Правда, понимал, но не выходило.              — Хочу, чтобы ты лег со мной — спросонья пробормотал Уилл, наконец, прикрыв глаза, не в силах больше участвовать в этой битве в гляделки. Как бы иррационально это не звучало, но Уилл действительно считал, что Майку под силу вылечить его одними легкими объятиями, излечить какой угодно недуг. Лекарство от любой в мире хвори для него — Майк. — Ой — спохватился он. — Я же тебя заражу, извини, я…              Но Майк уже лег рядом и притянул его к себе. Уилл почувствовал, как нос Майка упирается ему в макушку. Если он сейчас начнет думать о том, в каком ужасном состоянии его волосы, то рискует сойти с ума окончательно. Может и к лучшему, что сонливость начала брать над ним верх. Уилл поддался искушению и прижался к Майку чуть теснее.              — Перестань! Будем болеть вместе. И мама скоро принесет куриный суп. — мягко прошептал Майк.              — Ты сказал Карен? — ужаснулся Уилл. Тревога вновь, будто изнаночными лозами расползлась по его телу. — Боже, я и её потревожил!              Он не мог видеть выражения лица Майка, но почувствовал, как тот закатил глаза.              — Никого ты не потревожил. Кроме того, она с ума сходит от скуки и желания хотя бы о ком-нибудь проявить нерастраченную заботу. Со своими детьми ей в этом плане не очень — то повезло, — усмехнулся Майк.              — Может, тебе уйти? Переживаю, что подхватишь от меня простуду, — вновь принялся за свое Уилл. Ему не хотелось, чтобы Майк уходил. С ним все проблемы отходили на второй план. Ему даже начало казаться, что болезнь стала отступать. Рациональной частью мозга он понимал, что это действие таблетки, но наивное влюбленное сердце так легко обмануть. Боже, он так очевиден.              — Эй, мы же с тобой в болезни и здравии? — весело пробормотал Майк.              — Ты в курсе, что такими клятвами обычно молодожены обмениваются? — пробурчал Уилл едва слышно, озадаченно нахмурившись.              И нет, на этот раз ему точно не показалось, Майк поцеловал его в макушку! Он что, хочет его с ума свести? Может, Уилл уже спит? И в награду за мучения ему послали спасение в виде Майка, для которого он больше, чем друг? От этой желанной мысли на душе Уилла, наконец-то, воцарилось спокойствие, и он, не желая портить столь идеальный сон, неразборчиво пробормотал:              — Ладно, в болезни и здравии.