Ночь Всех Святых

             Солнце только-только зашло за горизонт, а я уже чувствовал всю эту энергию, бурлящую в воздухе. Эти вибрации от шепота дриад в лесу недалеко, песни мавок и сирен, купающихся в чуть теплых водах, звонкий смех фей, что резвились на полянах весь день, собирая цветы, листья, веточки и урожай. Все эти прекрасные звуки сменились рычанием, исходящим из самой глубины нашего естества — от монстра в каждом из нас. Оборотни обращались в животных, давая им ту свободу, которую самим не могли почувствовать на двух ногах, инстинкт охоты захлестнет каждого по своему, кроме Них.       Они всегда держались особняком, всегда в группе. Свой круг общения, интересов, кружки, беседы, темы. Туда — не было входа посторонним. Они — Ведьмы. Там — Ковены. Закрытое общество прекрасных дев, что могут или погубить тебя, сбросив в воды Стикса или вознести на Небеса, только взглянув на тебя. Сегодня особенная ночь. Наша ночь. Люди боятся этой ночи, потому что все, во что они не верят, отмахиваются, выходит на землю, устраивая пиры по всей земле, костры на каждой полене до самых звезд, танцы, в которых тени забирают душу любого, кто нарушит таинство. В эту ночь огонь горячее, громче, ярче, чем в любую другую ночь.       Сегодня все ощущается иначе. Гудение энергии в воздухе заставляет тело вибрировать, пуская кровь по венам быстрее. Заставляя пальцы искриться от магии, глаза блестеть от возбуждения и вседозволенности. Сегодня не просто наступила лучшая ночь всего года, сегодня еще и Кровавая Луна. Эта Луна, дала одной из правящих династий наследника, а нам Королеву. Это было много столетий назад, и я видел ее лик. Ее Стать, Ее Величие, Ее гнев и Ее Милосердие. Я видел Ее Любовь и Всепрощение в чаще Ее Мудрости.       Я видел ее во снах, далекого прошлого. Когда люди нас боялись, когда мы были единственными, кто правил на земле, когда мы были Первыми. Мы все — Первородные, ждем ее, пытаясь воспитать в поколениях уважение к Ней. Я в этом не преуспел, потому что потомства своего у меня нет, но я разделил свою кровь со своей дочерью, и теперь — она мое наследие. Столетия я был один, пока не встретил дитя, что нуждалось в защите, опоре, тепле и любви. И только потом я понял, что это не она заблудилась, а я. И этот ребенок вывел меня из темноты. Моя дочь — Алетта, сейчас помогает мне в бизнесе, командует нашими людьми, что украшают наш клуб в тематике Праздника.       Сегодня Самайн, Канун Всех Святых, Праздник урожая. Мы праздновали почти всю неделю, но сегодня — пик силы, пик Луны и пик торжества. Все мы празднуем эту ночь так, как завещали нам предки. Песнями у костра, поклонениями Матери Земле, Богам, что даровали нам урожай. Зажженными огнями свечей мы освещаем путь к нам нашим близким, что ушли от нас, грея их пламенем и напитками.              — Папа? Ты в порядке? — спросила меня моя малышка, обнимая со спины.       — Чувствуешь? — только спросила я, смотря на чернеющее небо в окне своего кабинета.       — Да, — кивнула она, так же смотря в окно. — Все, как ты говорила. Думаешь, Она вернется сегодня?       Я оторвала свой взгляд от окна и посмотрела на дочь. Она была очень красивой. Бледная, но не слишком, алые глазки, такие же чуть пухлые губки, мягкий овал лица, шея, на которой едва заметен был укус, переходящая в крепкие плечи грудь, объятая черной рубашкой, поверх которой пояс, юбка из кожи и высокие сапоги на шнурке. Она ждала моего ответа, когда я вернула взгляд с ее ног на глаза. В них была надежда.        — Думаю да. Мы достаточно ждали, дорогая. Эта ночь изменит все, — уверила я ее, поглаживая по щеке.       С легкой улыбкой я наблюдала, как моя малышка закрыла глаза, и прижалась к ладони щекой. Она прильнула ко мне, и я крепко ее обняла. Прошло триста лет с тех пор, как мы встретились, а я все так же ей нужна, как в первую ночь ее обращения в вампира по-настоящему.              Я шла с охоты домой, когда услышала сдавленный всхлип. Если бы не острый слух — девочка бы умерла. Я подошла к ней мгновенно. Девочка лежала на дереве, чьи ветви проткнули ее грудь и живот. На руке красовалась свежая рана от клыков. Она едва дышала, когда я опустилась перед ней на колени. Слезы потекли из ее темных глаз, когда я убрала окровавленные волосы с ее лица. Рядом с машиной, когда я подходила, лежало еще два тела — подростки, они были мертвы, только выяснять, как они умерли — в результате аварии или убиты — у меня не было времени. Глаза мои зажглись алым, учуяв кровь, и я сняла свою рубашку, прижимая ее к голове девочки, клыки прорезали себе путь и чуть выглядывали из-за губ. Малышка резко выдохнула:       — Только не снова, — смогла разобрать я, и поняла, что ее оставил умирать мучительной смертью другой вампир.       — Я не причиню тебе вреда, дорогая, — сказала я, но ее пугал мой вид. С этим я сделать ничего не могла. — Если ты хочешь жить — я помогу тебе, если нет — твоя смерть будет быстрой и без боли.       Я видела страх в ее глазах, она как могла, следила за мной, хотя я понимала, что шансов спасти ее — мало. Лужа крови под ней воняла за милю. Ее пульс был едва слышен, а дыхание отрывистое, свистящее. Легкое пробито, я поняла сразу, кровь собралась на уголке ее рта, и струйкой текла вниз к шее. Живот так же был пронзен веткой. Глаза девушки на долгое мгновение закрылись, а затем я услышала: «жизнь».        И я помогла ей. Я прокусила свою руку, давая девушке свою кровь, затем, когда она начала заживлять ее раны, я сняла ее ветвей, и унесла прочь, к лекарю в лесу. В ту ночь я совершила ошибку, о которой не жалею. Девочка не была человеком, нет, она была существом. И ее обращение было болезненным. Раны затянулись, мы обуздали ее жажду спустя несколько месяцев. И тогда я рассказала ей все, что с ней произошло с моей точки зрения, а она со своей. Мы нашли того вампира. Он был слабым, жалким и старым. Он настолько был стар, что его тело разрушалось. Он потерял рассудок, себя, все, что в нем было и делало его членом нашего общества. Он был смердом. Смерды — те, кто испил до дна слишком многих, и их кровь разрушала тела. Он потерял былое величие, силу, навыки, он был ходящим трупом. Сухие кости, которые гремели при любом движении, обтянутые серой, едва заметной пленкой, что когда-то была кожей. Он был похож на разлагающуюся лысую фигуру, от которой несло затхлым болотом, чьи воды жарились на летнем солнце. Мы избавились от него. Его жалкое существование было для девочки уроком, и она усвоила его лучше, чем я надеялась.       Я еще раз прижала к себе свою дочь, и оставила на ее виске поцелуй.       — Я люблю тебя, Алетта.       — И я тебя люблю, очень сильно.       Дочка не была удивлена моим поведением и словам, она знала, что только с ней я могу быть мягкой, ласковой, открытой и нежной. Вся моя любовь и нежность принадлежали ей.       — Как у нас обстоят дела? — сменила тему я, и глаза девочки загорелись ярче, чем от сытости.       — Все прекрасно! — воскликнула она, чуть отпустив меня. — Мы все украсили! Даже тыквы есть почти на каждом шагу и поверхности! Куча летучих мышек, фонарей, паутин и пауков, приведений, и волков, ведьм на метлах и цветов для фей. Мы все-все украсили, не волнуйся, ни один пени, потраченный тобой на украшения не валяется в пакете!       Я улыбнулась. Эта малышка распотрошила мой кошелек на несколько тысяч, покупая кучи украшений на праздник. Она сама украсила мой кабинет, а здесь — руководила командой работников, чтобы все было идеально. Дом мы украсили вместе. Все ради ее улыбки, энтузиазма и восторга о хорошо проделанной работе и духа праздника. Особенно ей понравились, конечно же, тыквы. Мы вырезали почти два десятка сами вечерами до рассвета с ее подругой в компании с нами.       — Босс, — позвал меня Дайн — наш бык, — у нас все готово. Бар забит, музыка, свет, еда, все отлично.       — Прекрасно Дайн, — я похлопала эту груду мышц по плечу и улыбнулась его костюму. — У тебя отличный прикид, дружище.       Мужчина улыбнулся, оглядев себя. Черная рубашка прекрасно сидела на нем, показывая его мышцы, узкие, но не слишком классические брюки, лакированные туфли — все просто шикарно. Вот только вся его рубашка была покрыта наклейками, с изображением всех существ, каких можно было только найти.       — Спасибо! Они еще и светятся. — сказал он, улыбаясь Алетте. Вот кто поработал над его костюмом. — Мои парни готовы, не волнуйтесь.       Не смотря на то, что Дайн был на вид суровым, крупным с щетиной парнем средних лет, он был мягким и нежным, любил печь пироги и кексы, обожал мелодрамы, и часто зависал с Алеттой.       — Я и не волнуюсь, Дайн. Просто будьте на чеку, сегодня особенно сильно, — серьезно сказала я, сжав его плечо.       — Конечно, Босс, — кивнул бык, и пошел к своим ребятам, давать последние наставления.       Мы с малышкой вышли на балкон, и я оглядела помещение. Все было украшено и сочеталось друг с другом. Мои люди знали свои задачи, каждый делал то, что должен был, каждый на своем месте.       — Я не вижу Рони, — наконец сказала я, даже не слыша своего заместителя.       — Она еще не пришла. Ушла за продуктами, — пожала плечами дочка, обнимая мою талию. — Ты же ее знаешь.       — Да, знаю, — кивнула я, снова поцеловав висок дочери.       Упомяни черта. Лисицу. Рони вошла с тремя парнями — нашими охранниками. Как только они вошли, мне стало жалко их. У каждого было по огромному пакету в каждой руке, которые, по объему весили тонну. Хорошо, что они крепкие оборотни и анимаги. Мы принимаем их только для защиты наших посетителей. И эти парни великолепно справляются со своей работой.       — Думаю, нам стоит немного накинуть им, — тихо шепнула мне дочка, с жалостью глядя на парней, которые плелись на кухню.       — Думаю, « немного» — слишком мало, — я проследила за заместителем Дайна — Хейми, которая полировала стойку так, будто хотела стереть ее с лица Земли. — У них все в порядке?       — Кажется, кто-то из младших залез на кухню Рони, и та проехалась по всем, — прошептала дочка, смотря на меня. — И кажется, нам нужна будет новая стойка, потому что эта уже дымится.       Я нахмурилась, переводя взгляд на стойку. И та действительно дымилась, потому что сердитая альфа терла ее остатками тряпки.       — Хейм! — закричала я, чтобы перекричать шум, который производила команда, готовя клуб. — Новая стойка из красного дерева будет из твоего кармана!       — О черт…- остатки тряпки были брошены в мусорное ведро. — Только не это! Это вторая стойка! Я так без мяса останусь! Я стану тощей, как шест на подиуме!       — Брехня! — сказала я, подойдя к стойке, которая перестала дымиться без трения бармена. — Рони не оставит тебя без еды.       — Ага, конечно, — вздохнула девушка, положив голову на стойку. — Она уже меня оставила без еды, как и всю мою команду, потому что кто-то залез на ее кухню.       — Ты знаешь, кто это был? — поинтересовалась я, слегка поглаживая ее по голове. Она помотала головой.        — Она сказала, что там был пушистый зад, и ее не волнует, чей он был. Так что вот, — девушка выпрямилась. — Я собираюсь остаться здесь, чтобы поймать его, кем бы они ни был. Я не могу жить без мяса! Я стану тощей, как рельса! Как я буду демонстрировать свои великолепные мышцы девушкам здесь, за баром, если там их нет?!       — Успокойся, боец, — улыбнулась я. — Начни охоту на нарушителя через несколько дней. Сегодня будет особенная ночь. Тяжелая. Будь начеку. Обо всех подозрительных — дай знать Быку.       — Конечно, Босс, — согласилась альфа, кивнув. — А сейчас мне пора, хочу проверить все, чтобы все было отлично.       — Хорошо, отличной работы, — я помахала ей, уходя к себе в кабинет.       По пути я встретила дочь, которая критично осматривал каждый угол клуба. Я видела, как наши люди с виноватой и усталой улыбкой выполняли ее поручения. Наши ребята исправляли то, что она считала не верным. Все любили мою девочку, однако, сейчас они скрывали то, что сердились на ее дотошность и педантичность, которую она точно переняла у меня.       — Остынь дорогая моя, — усмехнулась я, обнимая девушку за плечи. — Ребята, все идеально, вы молодцы!       Наша команда выдохнула с облегчением, когда я отпустила их отдохнуть. Алетта вздохнула, и, повернувшись в моих объятиях, просверлила меня взглядом.       — Все-все, успокойся. Я сказала правду, что все отлично, — подняла я руки.       — Ладно, — сдалась дочка, но все равно надулась.       — Спасибо, ты отлично потрудилась, дорогая, — похвалила ее я, и снова приобняла. — Твоя подруга будет сегодня?       — Не знаю. Пей не сообщила ничего, так что у меня нет ответа на этот вопрос, — грустно сказала дочка.       — Тогда, если она придет, пусть Бык лично проведет ее к тебе и держи ее к себе близко. Никуда ее одну не отпускай, — велела я.       — Конечно, папа, — сразу же ответила Алетта, полностью соглашаясь со мной. Через секунду она оперлась рукой на перила, и перемахнула через них вниз, на танцпол.       — Береги колени! — прикрикнула я, видя, как моя девочка приземлилась на руку и колено. — Черт, есть же лестница!       — Короткий путь — залог скорости, — сказала она в воздухе. — Супер геройское приземление! — добавила моя дочь, подняв руку вверх. Затем показала мне язык и чуть оттянула кожу под глазом вниз и убежала.       — Засранка, — пробормотала я, покачав головой. — Ладно, я тоже грешна короткими путями.       — Я все слышу! — был мне ответ.       — Я тоже, — скорчив рожу дочери, я вошла в кабинет, чтобы проверить все документы и соответствие списка поставок.       

**********

             Было почти два часа ночи, когда я почувствовала это. Вибрация Земли, даже в городе была такой, будто была последствием землетрясения. Затем сам воздух загудел от энергии в нем, ее можно было потрогать, настолько это было мощно. Мурашки пробежали по всей моей коже, и капля холодного пота пробежала по позвоночнику. Этот сгусток чистой энергии направлялся сюда.       Я распахнула дверь кабинета, и музыка оглушила меня своей громкостью. Оперевшись на перила, я оглядела зал. Все посетители танцевали, тряся своими телами, потираясь друг об друга. Между ними юрко бегали официантки с подносами с едой и напитками к бару и випкам, при этом, не забывая посещать столы, которые стояли вдоль стен. Хейми и ее ребята по очереди устраивали шоу между подачей напитков. Я оглядела зал и встретила напряженный взгляд Быка. Дайн громко выдохнул через нос, и потянулся к наушнику.       — Отставить, — перебила я начальника охраны, так и не дав ему ничего сказать, в свою рацию, что сняла с пояса. — Будьте на чеку, первостепенная ваша задача — эвакуация гостей, их защита. Идущего сюда — я возьму на себя. Скажите об этом Веронике. Так же сообщите это в бар, пусть будут готовы.       — Все поняли задачу? — задал риторически вопрос Бык. — Тогда за работу.       Я закрыла глаза, сосредоточившись на том, кто идет сюда. Этот сгусток чистой энергии был мощным, сильным, необузданным. Как только я услышала биение сердца, меня откинуло в стену. Меня нашли. Обнаружили раньше, чем я могла бы подумать об этом. Теперь я точно знаю, что это женщина, и она идет сюда. Я оттолкнулась от стены, посмотрела направо. Там, в випке, я увидела, как подруга моей дочери сидит у нее на коленях. Девушка спрятала лицо в шее, крепко сжав в кулаке рубашку Алетты. Тело Пей трясло. С ее лица капал пот, волосы были влажными. Она дышала так, будто ее накрыла волна паники.       — Убирайтесь отсюда! — прикрикнула я, и моя девочка, взяв на руки подругу, скрылась с ней в потайной комнате их випки.       Как только они скрылись за стеной, двери клуба распахнулись. Женщина, что перешагнула порог моего клуба, была сногсшибательна. Ее черное платье было облегающим, но не слишком. Открытые плечи, одна бретелька на шее, держащая всю ткань. Обнимая восхитительное тело молодой женщины, в виде песочных часов. Завершал этот образ чистой сексуальности разрез на бедре, который показывал чулки на ее ногах и шпильки. Волосы женщины были черными, а глаза зелеными.       Сверху, с балкона, я видела, как из темных углов клуба вышли дополнительные охранники. Так же я заметила, как женщина сверкнула глазами и ее пухлые губы, украшенные алой помадой, растянулись в ухмылке.       — Стоять на месте, — отдала я быстрый приказ. — Не двигаться!       Ухмылка на ее губах стала только шире, соблазнительнее. Она подняла свой взгляд вверх, и, увидев меня, поманила пальцем так изящно, что мне показалось, что это было мое воображение. Все вокруг пожирали ее, скользя по телу жадным взором. Все расступились, будто она рассекла толпу, разделив ее надвое. Затем она топнула, и все забыли об ее существовании. Она махнула пальцем снова, и музыка сменилась. Женщина начала соблазнительно двигаться, полностью растворяясь в музыке, которая не была басами, а была чувственной, плавной, томной. Все ее движения заворожили меня. Я не могла отвести взгляд от ее рук, скользящих по телу. То, как эта кошка изгибалась, сжимала свою грудь, гладила бедра, владела своим телом — заставило меня захотеть ее испить до капли. Жажда сжимала мое горло, сгребла изнутри, заставляя меня облизывать губы. Я слышала биение ее сердца, как кровь бежит по ее венам, как ее сила буквально рвалась наружу. Аура вокруг нее стала притягивать парней и девушек, которые прижимались к ней, обнимали ее, всячески ласкали ее тело, танцуя с ней настолько развратно и омерзительно пошло, что я зарычала.       С меня хватит. Я перемахнула через перила, как моя дочь вечером. Однако я приземлилась прямо на одного из парней, что так бесстыдно и непристойно двигался. Я вдавила его тело в пол, и прошла по нему к ней. Улыбка на ее губах стала хищной, она махнула рукой, и откинула всех, с кем танцевала ранее.        Это было безумие. Ее горящие глаза заманили меня, и я не стала сопротивляться. Резко прижав ее к себе за талию, я жадно, с хриплым стоном обнаружила, что мои руки скользят по ее обнаженной спине. Это было безумие. Честер тянул слова прямо в моих ушах своим хриплым, темным голосом, когда как гитара выдавала соло. Эта женщина в сексуальности могла составить здоровую конкуренцию Праматери демонов и суккубов. Я чувствовала все ее тело, как кровь перетекает под моими руками. Резко развернув ее к себе спиной, я сжала пальцами ее бедра, двигаясь с ней одним целым. Руки женщины обвили мою шею, прошлись по затылку ноготками, затем спустились на ее тело и нашли мои руки. Наши пальцы переплелись, и я уткнулась в ее шею, жадно вдыхая ее аромат. Эта женщина дикая кошка, сексуальная, голодная, своенравная. И я хочу ее всю.       Гостья резко нагнулась, и стала вырисовывать бедрами восьмерку, создавая трение у меня между ног. Это было обжигающе. Она резко подняла голову, и ее волосы рассыпались по спине. Я не смогла сдержать себя, и подалась бедрами к ней, одновременно схватив ее за копну волос. Потянув за них, я заставила ее подняться, но эта кошка сделала это по-своему. Медленно, на прямых ногах, глядя на меня чистым голодом из-за плеча. Моя рука, покоившаяся на ее бедре, прошлась по ее спине к плечу, и сжала его. Резко прижав ее к себе, моя рука двинулась на ее горло, и слегка сжала. Из ее горла вырвался стон. Мои губы прошлись по ее шее, к ушку, и я укусила его, потянув зубами мочку. Я жадно вдохнула ее запах, пока наши тела сливались единой волной в каждом движении. Ее тело было раскаленным железом, которое нужно было формировать голыми руками. Что я и делала, когда проходилась по каждому сантиметру ее кожи и ткани, покрывавшее ее тело.       Когда мои руки коснулись ее бедра, девушка резко развернулась и толкнула меня в грудь, заставляя попятиться назад. Она игриво и властно погрозила мне пальчиком, затем приманила им же к себе. И я повиновалась, не в силах противостоять ее магнетизму. Наши тела снова соединились в мгновении ока. Ее руки ласкали мой затылок, шею, затем перебрались к груди и вниз. Я задохнулась, когда она присела предо мной, и резко встала, снова прильнув ко мне спиной.       Наши тела задвигались более чувственно, медленно, плавно, под новую музыку. Мы просто стояли на месте, двигая только торсом и бедрами, пока наши руки не нашли покоя на ее животе, ближе к югу. Я сходила с ума от желания, жажды ее тела, ее кожи, ее стонов и хриплого дыхания. Я хотела ее всю. Я сжала шею девушки снова. Лаская губами ее плечо, моя рука сама залезла в разрез бедра и двинулась глубже, ощущая пальцами кружево ее белья, пока эта чертовка виляла своей задницей у меня между ног. Это было выше моих сил. Больше сдерживаться я не собиралась. Резко сжав ее горло, слегка сдавливая его пальцами, я властно повернула ее лицо к себе, и впилась в ее губы. В ответ я получила укус и кровь на губах. Ладонь на моем затылке сжалась, и потянула меня вниз, заставляя запрокинуть голову. Женщина в секунду поставила меня на колени посреди танцпола, возвышаясь надо мной как хищник, готовый меня разорвать.       — Я не разрешала меня целовать, ты, червяк у моих ног, — произнесла она хрипло, а ее глаза зажглись огнем.       — Прошу прощения, Госпожа, — промямлила я, не в силах двинуть ни крупицей своего тела. Ее взгляд парализовал меня. Это было возбуждающе. Чертовски горячо и опасно.       Никогда в жизни я не чувствовала такого страха, но это было возбуждающе.       — Не слышу, — потребовала она, сжимая мое горло. Ее ногти вонзились в мою шею, и я почувствовала кровь на коже.       — Моя Госпожа, прошу прощения, — пробормотала я снова, сложив руки за спиной.       — Лучше. Но не достаточно, — сказала она, подняв меня за подбородок на ноги. — Идем.       Она повела меня наверх, в мой кабинет, держа только двумя пальцами мой подбородок. Я шла будто пес на поводке, и эта мысль мне нравилась как никогда. Хоть я и любила доминировать, ей я хотела подчиняться. Я хотела быть на коленях перед этой женщиной, даже не зная ее имени отдать всю себя в ее руки.       Я очнулась от ее чар, только когда она толкнула меня на постель, что стояла у меня в кабинете. Как только я улеглась, кошка поставила свою ножку на постель между моих ног.       — Снимай, — был дан приказ.       Я поднялась и потянулась руками к ее шпилькам, но она хватила меня за щеки и сжала их. Ногти оставили след на коже.       — Зубами.       Я, не отрывая от нее глаз своих, спустилась на колени между ее ног, и зубами расстегнула застежку. Лаская ее ножку от икры до колена, я сняла одну туфельку, затем вторую, а после принялась осыпать поцелуями ее кожу, иногда прикусывая. Дыхание девушки сбилось, губа была закушена, она вся горела, источая жар. Мне хотелось сгореть в ее пламени.       — Теперь твоя рубашка. Покажи мне себя, — новый приказ, легка ласка щеки, и она смотрит на меня, не мигая.       Я выполняю приказ, срывая с себя черную атласную рубашку, зубами отрываю пуговицы с рукавов и бросаю ткань к ее ногам. Девушка довольно смотрит на мое тело, одобряюще мычит, видя крепкие плечи, подтянутую, упругую грудь, точеный пресс и косые мышцы.       — Отлично. Ты хороша, девочка, — говорит она и ее голос слаще меда, а взгляд ярче тысячи звезд. Голод в них будит во мне жажду.       — Спасибо, — говорю я, и под ее взглядом добавляю: — Госпожа.        — А сейчас я научу тебя, как нужно меня ублажать.       Она щелкает пальцами, и мои руки скованны за спиной наручниками. Резкий вздох застревает у меня в горле. Я, не мигая наблюдаю, как девушка кошачьей походкой подходит ко мне, и свет резко тускнеет, становясь теплее, мягче, делая ее фигуру более загадочной, манящей. В этом мягком свете ее глаза светятся ярче. Едва слышно она двигается по мягкому ковру ко мне, и встает напротив моего лица. Я жадно вдыхаю ее аромат, мечтая зарыться в его источник лицом.       — Белье.       Будто читая мои мысли, говорит она, и я подчиняюсь. Но не сразу. Сжимаю кулаки за спиной, чтобы обрести капельку самоконтроля. Наклоняясь к ее ногам, и осыпаю гладкую, нежную кожу поцелуями. Медленно поклоняясь ее красоте и власти, поднимаюсь вверх, к бедрам. Трусь носом, покусываю, иногда касаясь языком. Слышу резкие вздохи, и через секунду ее рука в моих волосах прижимает меня к ее центру, и я теряю себя. Она восхитительно мокрая, горячая, и такая сладкая. Прижимаюсь губами к ее естеству, целуя, лаская языком ткань, но меня тянут назад.       — Белье! — рычит она в нетерпении из-за моего неповиновения.       Это чертовски горячо. Мое собственное белье мокрое насквозь, и в нем тесно, болезненно тесно. Из-за этого сумасшествия и страсти, чистого голода в ее глазах, я сама того не поняла, как частично поменяла свой пол. Она ухмыльнулась, когда ее глаза заметили мое возбуждение.       — О, так тебе нравится это? — хватка на затылке стала крепче. — Хорошая девочка. Мне тоже нравится то, что я с тобой делаю. А сейчас — белье, немедленно, иначе я уйду, и ты никогда больше меня не увидишь.       Эта угроза привела меня в чувство. Она действительно могла меня бросить без тени сомнения или сожаления. Я не хочу ее отпускать. Ни сегодня, ни сейчас, никогда. Поэтому я тут же прижалась к ее желанию губами, поддевая кружево губами, потянула вниз по ножкам.       — Умница, — похвала с ее языка была лучше, чем виски в забытом стакане на столе здесь же. — А сейчас ублажи меня, девочка.       Ох, как же я ждала этого! Я мгновенно припала к ее желанию. Мой рот полностью накрыл ее гладкую кожу, лаская языком губки, клитор, сразу же врываясь в нее. Прижав меня к себе, кошка наслаждалась лаской. Под моим языком влага текла как из ручья, а стоны сверху становились все протяжнее, жарче. Хватка на затылке усилилась, а затем меня оторвали от лакомства. Я выглядела, наверное, так жалко, что она улыбнулась своей победе.       — Ты получишь еще, не грусти дорогая, — обещала она сладким голосом, поглаживая мои губы, что были в ее соке. — Ложись. На кровать.       Я тут же встала и опрокинула себя на спину. Мой взгляд метнулся девушке под платье, которое медленно поднималось вверх, обнажая для меня ее естество, которое блестело даже при тусклом свете. Моя госпожа надвигалась на меня как тигрица на свою добычу. Приближаясь ко мне, ее бедра были все ближе и ближе, пока не опустились на мои. Ее танец на мне был плавным, неспешным, заводящим. Бедра не знали покоя, то вращаясь, то двигаясь поступательно. Эта кошка гладила и царапала меня, кусала везде, где только желала, и я умоляла ее не останавливаться. Желание достигало пика, и я боялась не сдержаться.       — Ай ай ай, — покачала пальчиком моя госпожа, чувствуя, как мне стало очень тесно в брюках. Как мое желание рвется наружу, упираясь в ее естество сквозь ткань. — Плохая девочка. Но, мы посмотрим, что у тебя там прячется, да?       — Да, Госпожа… — выдохнула я болезненно. Боль в руках ни что по сравнению с болью в брюках. — Умоляю, Госпожа… Прошу…       Мои мольбы ее забавляли, потому что ее бедра снова пришли в движение, но всего на несколько минут, что показались мне вечностью. Я сглатывала слюну, которая заполняла мой рот, пока девушка двигалась по моему телу вверх.       — Ох, боже…- выдохнула я, когда она села мне на лицо.       Я сразу же приняла ее дар. Желание испить до дна ее чащу было невыносимым. Я ласкала ее языком, губами, покусывала, посасывала, лизала и снова по кругу. То, вводя в нее язык, то дразня только кончиком. Лаская ее, я забыла о своем желании. Ее стоны заглушались хваткой бедер вокруг моей головы, но мне было все равно слышно ее голос, стоны, полные желания. Хватка на моем затылке появилась снова, и с каждым движением языка усиливалась, пока бедра женщины просто не стали ходить ходуном на моем лице. В эту секунду я молилась, чтобы мои руки были свободны, но нет. Меня не пожалели в этот раз, а просто трахали мой рот так жадно и страстно, что кровать начала скрипеть. Через несколько минут желание моей госпожи растеклось по моему горлу, и я принялась вылизывать ее дочиста. Она была такой сладкой, терпкой, что я готова была снова ее ласкать, вознеся на небеса.       — Умница, — выдыхала она похвалу, пока ездила на мне, продлевая дрожь в теле.       Запоздало я почувствовала, что мои руки свободны, и их тянут вверх. Кисти плохо слушались, поэтому госпожа сжимала моими руками свою грудь, пока я сама не смогла это делать. Между лизанием и посасыванием, я погружалась в нее языком до предела, утыкаясь носом в кожу. Сжав ее соски, я стала мять ее мягкую, полную грудь. Это было настолько прекрасно и возбуждающе, что мои бедра задрожали. Я застонала прямо в ее киску, погрузив язык максимально глубоко. Это привело мою госпожу к краю снова, и она закричала в оргазме. Я последовала за ней, сжав ее грудь так крепко, как только могла себе позволить.       Мелкая дрожь мягкого, расслабленного тела на мне прошлась по мне собственной дрожью, заставляя снова застонать. Вибрация от меня заставила женщину улыбнуться. Эта улыбка была многообещающей. И я знала, что эту ночь мы проведем вместе, что я никогда ее не забуду. Мы занимались любовью всю ночь, и только двух вещей мне было не позволено: целовать свою госпожу и трахать ее так, как я хотела, быть внутри нее полностью. Но эта ночь стала лучшей в моей жизни.              Утро наступило слишком рано, но боссу не было жаль, ведь она спала, и не знала, что с рассветом, волшебство рассеялось, и девушка, что пребывала в ее руках, сбежала.