***
Это была чудесная поляна, заросшая цветами. То там, то здесь были видны поросшие мхом камни-мегалиты. Каждый раз, когда Нора пересекала границу поляны, она чувствовала легкое колыхание воздуха, будто она задела легкую, едва видимую занавесь. Впрочем, она знала, что её возлюбленный таким образом принял все меры предосторожности, с помощью волшебства скрыв поляну от посторонних глаз. Кстати, где же он? Обычно он порхал, словно бабочка над цветами. Нора растерянно осмотрелась. Вот же он! Сидит на камне. Такой маленький и печальный. Она его никогда не видела таким. Маленький человечек в блестящих рыцарских доспехах и с большими красивыми крыльями, которые переливаются на солнце всеми цветами радуги. Нора подошла и присела рядом на пятки. — Что случилось, любимый? — спросила она. Человечек поднял лицо. Маленькое, но такое красивое. Наверно, ни один из книжных героев и близко не так красив, как он. Маленький мужчина-фея. Но такой гордый. Видя обеспокоенное лицо своей любимой, он взял себя в руки, напустил свой обычный гордый и слегка надменный вид. — А, это ты, моя великанша, — сказал он, слегка наклонив голову в качестве приветствия. Нора была довольно миниатюрной девушкой, и каждый раз, когда он называл её великаншей, щеки юной леди вспыхивали от обиды. Однажды ей довелось читать роман Свифта о путешествиях Гулливера. Довольно непристойная книга. Помимо прочего, там было описана страна великанов, куда попал главный герой. И Норе очень запомнился пассаж о том, что любой из этих огромных существ казался Гулливеру уродливым. Ведь тот видел во всей красе все изъяны и даже поры на коже. Неужели и Альберон видит её такой страшной? Видя реакцию Норы, Альберон звонко рассмеялся. На поляне,словно зазвенели маленькие бубенцы. — Прости, — сказал он. — Это обычная шутка. Обычно смертные на неё не обижаются. — Обычно смертные? — переспросила Нора. Он, что, общается и с другими смертными? Не только с ней? — Да, — ответил Альберон. — Я живу не первое столетие, ты же знаешь. Я последний из королевского рода фей. И, возможно, последний из фей Альбиона. Его лицо снова потемнело, словно от набежавшей тучи. — С тех пор, как умерла моя последняя из дочерей, я совсем один. Одно время я общался с спригганом, что жил в старом кургане. Но потом курган раскопали… И он тоже ушел. Повсюду остались только вы. — Неужели, не осталось ни одной феи? Ведь я слышала столько случаев, когда люди их встречали! — Чепуха! — махнул рукой король фей. — Человеческие выдумки. Здесь, на этом острове, я точно последний… — Но может на Материке… — Мы привязаны к месту, где живем. Подпитываемся силой этого леса… Понимаешь? Нора печально кивнула. Она любила этого маленького человечка всем сердцем. И ей было больно, что она никак не может развеять его печаль. Никогда не видела его таким, хотя они знакомы почти год. Может, попробовать его отвлечь? Нора осторожно наклонилась и прикоснулась губами к Альберону. Ему всегда это нравилось. Она почувствовала, как он дрожит всем телом и сама начала возбуждаться. Этот крошечный мужчина вызывал у неё такую приятную дрожь по всему телу, как ни один мужчина её роста. — Онория… — сказал Альберон. Его голос мог показаться комариным писком. Однако Нора могла отчетливо слышать каждое его слово. Видимо, это было его очередным волшебством. А может просто именно так проявляется настоящая любовь, как знать? Альберон порхнул, обдав её воздухом от движения крылышек, словно веером. А потом она едва сдержала стон. Хотя, на поляне,окруженной завесой, кто бы её услышал? А все потому, что Альберон поцеловал её в самую приятную точку, на шее, чуть ниже подбородка. Ну, вернее, не только поцеловал, но и нежно провел двумя маленькими ручками. Немного щекотно, но так волнительно, что кожа покрывается пупырышками. Она хотела его прижать покрепче к себе, но не стала. Слишком он маленький и хрупкий. Не больше её среднего пальца на руке. А король фей не собирался на этом останавливаться. Он нырнул между её двух небольших грудей. Она слегка приспустила платье, освобождая их. Альберон жадно приник к левому соску. Доспех чудесным образом исчез. Сейчас он был полностью обнажен. Маленький мужчина страстно целовался с её соском, терся о грудь всем телом. Он легко скользил, оставляя влажный след, словно от цветочного масла. Видимо, так оно и было, Нора отчетливо ощущала запах розы. Она чувствовала, как он в припадке сильнейшего вожделения массируют её грудь своим телом. Она могла даже различить движения его ручек, ножек, и даже горячий твердый фаллос. Такой маленький, не больше ногтя на её мизинчике. — Онория… — повторял он. Нора не очень любила, когда её называли полным именем. Но из его маленьких уст, это звучало, как прекрасная музыка. Она чувствовала как растёт жар у неё между ног. Это было невыносимо, стало трудно дышать. Казалось, что Альберон настолько тяжел, что весит больше того камня-мегалита, возле которого на коленях сидела Нора. Она запустила руку под платье, пальцами раздвинула свои маленькие девственные губки, нащупала тот самый бугорок, сжала. И потом не сдержала криков. Удовольствие накрыло ее такой мощной волной, что в глазах потемнело, она откинулась на спину, загребая ножками траву, чувствуя, как теплая жидкость бежит по бедрам и ладони. Альберон тоже не сдержал своего мышиного крика. Он прильнул к её соску пахом и Нора почувствовала сквозь багровые волны удовольствия, как горячая капелька потекла по её груди в ложбинку. Белоснежные облака в небе кружились в сумасшедшем танце. Нора расслаблено вытянула ноги. Разве мистер Дулли сможет сделать с ней что-то подобное? Нет, она никогда не выйдет замуж. Она отдала свое сердце королю. А короли, они лучшие во всем. Даже если такие маленькие. Она лежала на спине, глядя на облака. И её король лежал между её грудей. По желанию он мог заставить исчезать свои крылья. Тем более что они только внешне были похожи на крылья бабочки. Нора любила ими любоваться и давно рассмотрела, что они состоят не из хитина и пыльцы, как у насекомых, а легкой пульсирующей дымки. Это было что-то вроде волшебного шлейфа за его спиной. Удивительно все-таки. Она сама бы себе не поверила год назад, что сейчас будет лежать на спине, а на её груди будет лежать маленький голый мужчина. И она чувствовала биение его маленького сердца.Их сердца сейчас бились в одном ритме. — Онория, — сказал он. — Знала бы ты, как я хотел бы детей от тебя… — Я тоже… — сказала она. И удивилась сама себе. Уж об этом она точно никогда не думала. Хоть отец постоянно изводил её разговорами о замужестве и внуках. Нет, дети не для неё. Но если только от короля. — Я читала сказки, где женщины могли иметь детей от фей и эльфов, — сказала она немного погодя. — Далеко не все. Это возможно лишь в том случае, если в жилах человека течет волшебная кровь. — Волшебная кровь? — Да, если в предках у него была какая-нибудь выдающаяся волшебница или волшебник. Пусть даже предатель Мерлин. — Вроде Леди Морганы? — О, ты слышала о Моргане? Она столь велика, что для меня было бы честью породниться с её потомками. Но, у её сына не было детей. Он пал в неравном бою с узурпатором, будучи совсем юным… Нора неожиданно рассмеялась. Грудь её затряслась так сильно, что Альберон соскользнул на живот. — Ну, знаешь… — сказал он. — Я тебя люблю, но столь вызывающе себя вести… — Прости… — отозвалась Нора. — Просто мой дед написал об этом книгу. Что у Мордреда был ребенок. И он проследил его род до наших дней. И я, возможно, являюсь его очень дальней потомицей. Но его достопочтенная супруга, моя la mamie, не оценила этих изысканий. И он оказался в месте, где держат людей, повредившихся разумом. Альберон в возбуждении вскочил и забегал по животу Норы. У него были мягкие ступни и пяточки. Это было приятно,словно кто-то массировал живот маленькими пальчиками. — И почему ты мне раньше этого не говорила? — спросил он. Нора никогда не видела его таким. Даже голый он обычно носил маску светского джентльмена. — Ну, потому что, всегда полагала это сказкой… — А я, по-твоему, кто? Опиумная галлюцинация? — Нет… Ты вот он, живой и настоящий. А эти сказки о древности нашего рода мне всегда казались просто попыткой казаться лучше, чем мы есть на самом деле. — Знала бы ты, как долго я искал подобную смертную… Однажды у меня был долгий роман с гадалкой. Она и правда обладала некоторыми способностями к магии, пусть и очень слабыми. Но я просто потратил на неё годы жизни, не более того. — Так ты просто видишь во мне сосуд для вынашивания детей! Нора в гневе вскочила на ноги. Альберон полетел вниз, но в последний момент успел выпустить из спины шлейф, ставший крылышками. Он взлетел на уровень её раскрасневшегося от гнева личика. — Я и не ожидал от тебя ничего подобного, — холодно сказал король. — Ты мне просто очень понравилась. В тот момент я уже оставил всякую надежду и сидел на этой поляне, ожидая смерти. И тут на неё пришла юная девушка, которая пела и собирала цветы. — Великанша, ты хотел сказать… — от мысли, что её король был с другими женщинами, она чувствовала, как в груди щетинится подушечка, полная иголками и булавками. — Да, великанша. Но такой красивой великанши… Такой юной и свежей я никогда не встречал. Ты мне казалась почти феей, только большой. — И сейчас кажешься, — быстро добавил он, нервно трепыхая крылышками. Они обдавали приятной прохладой разгоряченное лицо Норы. — Прости меня, если обидел. И он прижался к её губам своим голым, пахнувшим розовым маслом телом. У Норы от избытка чувств брызнули горячие слезы. Бедный, несчастный король… Такой маленький и одинокий. Он так жарко целовал её покрытые веснушками щеки, что слезинки высохли сами собой. — Онория… — сказал он тихо, — ты бы хотела детей от меня? — Да, любимый, — прошелестела она в ответ, не веря своим словам, — но как это будет? Ты увеличишься? — Будь у меня побольше магической силы, то увеличился бы… — сказал Альберон. — Но сейчас вряд ли получится. — Но тогда как? — Сядь на траву, раздвинь ножки и доверься мне. Я буду нежен. Лицо Норы загорелось от смущения. Но это был лишь отблеск жара возбуждения, что охватил её. Да, любимый, делай со мной что хочешь. Даже если это будут очень странные вещи. Она опустилась на землю, задрала легкое платье. Между её стройных ножек, что казались Альберону двумя античными колоннами, горела жаром, истекала соком розовая вульва, обрамленная густыми кучерявыми волосами. Король фей не впервые пытался зачать ребенка с великаншами, но каждый раз не мог привыкнуть к этому прекрасному зрелищу. Вагина такая огромная, что он в ней может поместиться целиком. Не помышляя раньше иметь детей от Онории, он и не думал предлагать ей этот вид соития, боясь отпугнуть или смутить. Они обходились играми, когда он засовывал свой крошечный фаллос у неё между губ, заставляя пить маленький глоточек своего заветного нектара. Или играли с грудью, подмышками, пальцами на её ногах. Но сейчас перед ним были вожделенные врата, и он будет первым, кто там был. Дрожа от вожделения, он подлетел поближе, чувствуя, как его обдает даром, словно от жерла вулкана. Но он увидел капельки влаги. Словно жемчуг в раковине. Эта огромная женщина доверяла ему, она была готова к его приходу. Альберон жадно приник к гладким створкам. Его маленький язычок заскользил по самой мясистой кромке. Все вокруг затряслось, Нора выгнулась и застонала. Не то, чтобы это были сильные ощущения, скорее, похоже на легкое дуновение ветерка. Но она была весьма чувствительна, особенно там, в сокровенном месте. И она так и любила, так и представляла свой первый раз. Тонко, нежно, слегка. Альберон покрыл вход в волшебную дверь тысячью поцелуев, прежде чем решил двигаться дальше. Немудрено, то, что происходило между ними, не было животным соитием, не было актом продолжения рода. Это было священнодействием, магическим ритуалом. Его крылья за спиной исчезли. Он открыл первые створки и слегка коснулся головой розового бугра. Тот был размером с его голову. У Альберона были длинные золотистые волосы до плеч. По телу великанши снова прошла дрожь. Нора уже не стонала, она кричала. Она чувствовала, как её заветный бугорок, который она любила сжимать, стали касаться щеточкой. Альберон тем временем, жадно впился поцелуем в клитор. Нора,которая привыкла именно так приходить к оргазму, снова провалилась в горячую пропасть удовольствия. Её накрыл второй пик за сегодня. Это было удивительно. Обычно, она как всякая благовоспитанная девушка не позволяла себе больше одного раза за свидание. Альберон едва удержался, уперевшись руками в створки, удерживая их открытыми, словно Атлант, держащий Небесный свод или витрувианский человек. На него брызнула горячая жидкость из дырочки выше сокровенного входа. — Прости… — послышалось издалека громыхание Онории. — Я всегда во время… ну… когда так хорошо… У меня случается такое. Альберон припомнил историю, которую ему рассказывал один рыцарь-фей, что его однажды обдал струей мочи пьяный великан. Но ему повезло гораздо больше. К тому же, это было приятно, словно его окатили подогретой на огне водой. Эта жидкость действовала на него сильней всякого афродизиака. Но надо было немного подождать. Онории нужно было восстановить силы. Пока она лежала в изнеможении после второго оргазма, продолжал нежно играть с её створками и клитором. Иногда опускаясь к сморщенному кольцу ниже вагины, вгоняя в краску Нору. — Ох, что ты делаешь? — шептала она. Для Альберона её шепот был похож на утробное рычание. — Разве там можно? Это грязное… грязное отверстие… И от своих собственных слов она возбуждалась ещё быстрее, вспоминая, как тайком от отца и слуг жадно читала сочинение одного очень развращенного француза. Альберон понял, что она снова готова. Он не в силах был больше медлить. Да и Нора извивалась, лежа на траве. Она жаждала лишь одного. Ощутить своего короля там. Он поднес лицо к темной яме, чувствуя нестерпимый жар. Он закрыл глаза и осторожно полез внутрь. Нора вздрогнула, захлебнулась стоном. Это были совершенно новые ощущения. Однажды, начитавшись того француза, она попробовала вместо того, чтобы теребить горошинку, засунуть в себя пальчик. Но сама испугалась, ограничившись одной фалангой. Но сейчас маленький мужчина, размером с палец проникал все глубже и глубже. Надо же, как во французской сказке. Мальчик-с-пальчик. Она вздрогнула от легкой боли. Судя по всему, её мальчик-с-пальчик только что забрал её девственность. — Глубже… глубже, мой король… — рокотала влажная горячая глубина, в которой оказался Альберон. Когда он залез внутрь полностью, снаружи не было видно даже его пяточек, он начал сдавать немного назад. Феи рождаются не так, как люди. Но сейчас он ощущал себя человеческим младенцем, что то вылезает из чрева, то пытается попасть обратно. Он очень любил соитие с великаншами именно ради этого чувства. Теплота, уют и полная безопасность. Альберон неистово двигался всем своим телом. Его напряженный фаллос был огромен и тверд, как никогда. Он плотно прижимался к его животу, торча вверх. Он терся о неё членом, упершись локтями в стенки. При каждом движении, упругие стенки охватывали его целиком. Иногда так сильно, что Альберону казалось, что сейчас его раздавит. Нора лежа на траве, металась, царапая пальцами землю. Она выгибалась, стонала, дергала ножками. Чувства, что охватили её тело, были невыносимо-прекрасны. Со стороны наверно это было странное зрелище. Проходи мимо поляны отец Мэллори, то наверно подумал бы, что Нора одержима демонами. В какой-то мере это и было правдой. Но волшебная поляна была скрыта от посторонних глаз. И человеческая девушка и маленький мужчина-фея самозабвенно любили друг друга, как бы странно это не выглядело. Они ускорились, Альберон неистово вколачивал себя в горячую пещерку Норы. Почувствовав, что он приближается к пику, король проник как можно глубже и его плотно прижатый к животу фаллос начал извергать нектар. Хватит ли его для такой огромной женщины? Он не мог знать. Сильнейшая пульсация. Онория с огромной силой сжимала его, словно пытаясь поглотить. На его торчащие снаружи пятки полилась горячая жидкость. Нора, вопреки своим же правилам, пришла к пику в третий раз. И этот раз был самый сильный. Она буквально металась, словно в горячке, выкрикивая бессвязные слова. Когда она пришла в себя, смеркалось. Альберона нигде не было. Да и сама она была не поляне, а тропе, ведущей к дому. Она сделала несколько шагов, ноги её не слушались. Совсем рядом застучали копыта. — Леди Нора! — воздух задрожал от взволнованного голоса конюха. — Леди Нора, я нашел вас! Вы живы! — Где она? — дребезжал голос отца. — Здесь, сэр! Она здесь, жива и здорова! — И зачем я отпустил тебя гулять в лес, старый дурак! — рыдал отец. Вокруг стало совсем темно.***
— Что с ней, доктор? Это были первые слова, услышанные Норой после пробуждения. — Сложный случай… У неё горячка, но нет никаких иных признаков болезни. Я всё проверил. — Она умирает? — Нет, думаю, скоро это должно пройти. Идите к себе, отдохните. На вас лица нет. Я закончу и ей надо ещё поспать. Возможно, это просто нервное перенапряжение. — О, ma pauvre petite! — Пойдемте, сэр, — послышался голос Молли. — Завтра встанете здоровым. И юная леди тоже. — Никогда больше не отпущу её в лес! С этими словами, отец, тяжело шагая, покинул комнату вместе со служанкой. Когда Нора осталась одна с доктором, он тихо сказал: — Вы ведь проснулись, леди Нора? — Что со мной? — Причина в посторонних предметах, которые были… внутри вас. Нора подскочила в постели. — Не волнуйтесь, я буду молчать. Просто постарайтесь их больше туда не вкладывать… Девушка посмотрела на столик рядом с кроватью. На нем поблескивали в свете свечи круглые бусинки. — Это… было во мне? — Да… разве… Доктор не успел закончить фразу. Неожиданно он замер, глядя перед собой. Нора в испуге едва не закричала. Из-за уха доктора зашелестели маленькие крылья бабочки. — Не бойся, милая, это я… — сказал Альберон. — Ты… здесь? Но что с доктором? — Я наложил на него заклятие забвения. Он забудет все, что видел этим вечером. Будет думать, что на обратном пути зашел в трактир и немного перебрал эля. — Но как же ты тут? Не в лесу… — Лес вот он, совсем рядом… Судя по бледному виду короля, даже небольшое отдаление от леса, было ему в большую тягость. — Эти жемчужины… — сказала Нора. У неё было столько вопросов. — Это наши будущие дети, Онория. У нас получилось! Я сам не верю глазам. Получилось! — Так быстро? — Мы же феи, у нас всё быстро. Теперь я должен забрать яйца и дождаться, когда оттуда выйдут наши дети. Тогда мы все снова будем ждать тебя на той поляне! — Я долго не будут видеть тебя? — Примерно пару месяцев… — Это будет невыносимо. — Для меня тоже! Я только и думаю о тебе этот год. Но так надо. Мы встретимся. И у нас будет семья, настоящая семья! — Я люблю тебя, — сказала Нора. Альберон в ответ подлетел к её лицу и крепко прижался к её губам. — Моя великанша… — сказал он, и Нора почувствовала две горячие слезинки. Такие маленькие, но очень горячие.