chasing that feeling.

      Движение — это жизнь. Жизнь — это движение.       Джури отгоняет боль в ногах, повторяя эту истину снова и снова. Движение — это жизнь. Особенно в нынешние времена, когда велик риск наткнуться на группу вечно голодных зомби. Если долго оставаться на одном месте, они способны быстро учуять и найти источник еды. И только движение могло спасти от этой участи.       Движение — это жизнь. Жизнь — это движение. Джури прокручивает эту мысль в такт собственным шагам по припорошенному снегом шоссе, поправляя на плече лопату.       Рядом идёт Ёнхи, её шаг более лёгкий, а сама она смотрит больше в небо, чем на дорогу, и выглядит очень задумчивой. Как она умудряется не спотыкаться об ухабистый асфальт, если вовсе не смотрит под ноги? Джури не берётся гадать, о чём думает боевая подруга, но полагает, что их мысли схожи. Сколько им ещё идти? Скоро ли найдётся какое-нибудь подходящее убежище? Можно ли будет жить в этом мире, полном зомби? Остался ли тут хоть кто-то живой, кроме них?       — Эй, Джури, может передохнём? — Ёнхи останавливается посреди заброшенного шоссе, позволяя рюкзаку на единственной лямке скатиться с плеча в ладонь и глухо удариться о землю.       Джури смотрит на свои электронные наручные часы, не покидавшие её запястье ни на минуту с самого начала катастрофы.       — Мы прошли всего чуть больше часа, я не думаю, что мы ушли далеко, — в голосе Джури, однако, слышится сомнение. Ноги гудят, а плечо болит. Лопата с лязгом ударяется об асфальт, пока Джури осматривается по сторонам. Вокруг только бескрайние припорошенные снегом поля и покосившиеся столбы линии электропередач. Ни намёка, что откуда-то могли бы внезапно объявиться зомби. Хотя и Джури, и Ёнхи помнят, как однажды на пляже эти мертвяки полезли буквально из-под земли. Для Ёнхи в дальнейшем это стало самым ненавистным воспоминанием, ведь с отрубленной кистью зомби, окольцевавшей её ногу, она проходила большую часть дня, пока Джури не разрезала и не убрала её найденным разделочным ножом.       Джури хмурится.       — Мы ещё не нашли место, где можно переночевать. Тут голое поле.       Ёнхи вздыхает, Джури вздыхает вместе с ней. Понять подругу несложно, обе устали настолько, что хоть прям здесь падай и умирай, но им всё ещё необходимо двигаться, идти вперёд.       Они подбирают вещи и идут дальше, пока на горизонте не показываются первые небольшие строения очередного покинутого людьми городка. Здесь стоит быть осторожнее, поэтому Джури крепче сжимает рукоять лопаты, готовясь в любой момент снять её с плеча и ринуться в бой.       — Смотри, этот дом выглядит неплохим, — указывает Ёнхи на симпатичный деревянный домик, оказавшийся ближе всех к ним. В заброшенном саду чуть позади можно разглядеть разросшуюся ель. Какой гений посадил ёлку у себя в саду?       Обычно зомби слышно сразу, но в этом городе, на удивление, пока тихо. Девочки входят на неизведанную территорию, будучи готовыми к внезапному нашествию мертвяков, выскакивающих из ниоткуда. Но снег в саду нетронут, а воздухе растекается гнетущая тишина.       В доме, как ни странно, тоже пусто.       — Ну всё, остаёмся здесь, — Ёнхи удовлетворённо выдыхает, опускаясь на крыльцо. Джури стоит рядом и продолжает внимательным взглядом окидывать окрестности.       Спинам даже непривычно без рюкзаков и они обе чувствуют себя незащищёнными. Ёнхи непроизвольно надувает губы, а Джури бросает взгляды на часы — такими незамысловатыми действиями они сбрасывали собственное напряжение.       — Знаешь какой сегодня день? — внезапно спрашивает Джури. Цифры на её часах уже довольно бледные — садится батарейка, но кое-что важное всё равно бросилось ей в глаза.       — Очередной миллионный день зимы... — вздыхает Ёнхи, прислоняясь к перилам и протягивая руку к куртке Джури, слегка дёргая за неё, приглашая сесть рядом.       — Тридцать первое декабря сегодня, — улыбается Джури. — Новый год.       Ёнхи раскрывает глаза шире.       — Я думала, мы уже пару лет так бродим, а это с эпидемии получается едва ли больше полугода прошло....       — И ни холод, ни жара не убили зомби-вирус, — подытоживает Джури. — Кажется, мы ещё долго будем соседствовать с этими гнилушками.              Ёнхи кивает, снова устало прикрывая глаза.       — Думаю, мы могли бы устроить себе небольшой праздник, — незамедлительно разрушает воцарившуюся тишину Джури. Она подходит ближе к подруге и пытается поднять ту за руки, побуждая к действию, но Ёнхи, едва поднявшись, тут же безвольно падает к ней в объятия. Немного неловко, но странное приятное чувство жара окружает лицо.       — Я уже так устала, ты бы знала. Даже не помню, когда последний раз что-то праздновала. Даже забыла, когда у меня день рождения.       — Ээээй! Я вообще-то поздравляла тебя! — повышает голос Джури. — Вот видишь, тебе надо отдохнуть и расслабиться.       Джури трясёт Ёнхи за плечи и выглядит так мило, что та улыбается и энергия вскоре возрождается в ней.       В доме набирается еды на целый праздничный стол (консервы в нынешних условиях ощущались как праздничный салат и подругам этого было достаточно).       Обвешавшись мишурой и ёлочными украшениями, также в изобилии обнаружившимися в доме, они подходят к ёлке. Джури не расстаётся со своей лопатой, и, кажется, намерена водрузить её вместо красной звёзды на новогоднее дерево, ростом едва превосходившее их обеих.       Ёнхи подходит ещё ближе к ёлке, готовясь повесить первое украшение, но вдруг Джури дёргает её назад.       Ёнхи удивлена, Джури — не очень.       Ёнхи даже ничего не успевает спросить, как Джури закрывает ей рот, осторожно подталкивая в сторону, освобождая себе путь и вооружаясь лопатой.       Со стороны Джури выглядит очень забавной, увешанная мишурой и с лопатой в руках, но всё веселье уходит, когда из-под ёлки вылезает заживо гниющая голова и кровожадно скалится, протягивая свои гнилые крюкопододобные ручонки к свисающему куску мишуры. Но Джури быстрее, даже не дрогнув, она раскалывает черепушку нежданному гостю словно летний спелый арбуз. Снег окрашивается брызгами неприятно пахнущей тёмной крови. Ёнхи вздрагивает. Она, хоть и в состоянии завалить парочку зомби, но потом ей неделю минимум снятся кошмары и она не может спать, если Джури не лежит рядом (хотя Ёнхи пока не готова признаться, что это не всегда зависит только от пережитого).       Джури трёт кончик носа, бросая лопату.       — Не на такой подарок под ёлкой я рассчитывала, — протягивает она, оглядываясь по сторонам. — Нам надо поскорее убрать его отсюда, пока всё вокруг не провоняло и пока мы сами не подцепили вирус.       — Разве вирус передаётся не только при укусе? — искренне удивляется Ёнхи, не решаясь подойти ближе.       — Эта штука внутри них очень живучая и выделяется вместе с их кровью. Если мы сейчас уберём его отсюда голыми руками, то вероятнее всего в ближайшее время превратимся в его друзей. Ну, в этом тоже есть плюсы — нас не съедят.       Ёнхи ткнула её в плечо, нахмурившись.       — Я не хочу превращаться в эти гнилые брёвна без мозга. И не хочу, чтобы в них превратилась ты. Я видела тут недалеко тележку кстати.       Тщательно обмотавшись в старое тряпьё, найденное в том же сарае, что и тележка, подруги погрузили мертвеца и отвезли за пределы сада, оставив его возле груды то ли строительного мусора, то ли рухнувшего дома. После чего вернулись, расчистили снег у ёлки, постаравшись выбросить его окровавленную часть тоже как можно дальше (в соседний огород тоже сойдёт, там всё равно никто не живёт).       Теперь можно и украсить ель. Хоть на это и ушло много времени, за которое успело стемнеть на улице, но тьму теперь разгоняла гирлянда на разукрашенной дереве (как повезло найти дизельный генератор в подвале дома! Да и в целом, это уже не дом, а сокровищница какая-то, Джури и Ёнхи даже начали подумывать о том, чтобы остаться здесь на какое-то время)       Перед елью стоял небольшой стол, уставленный простецкими вкусностями и напитками, которые удалось найти в доме, а за ним — порядком подуставшие Джури и Ёнхи. Но теперь у них есть хотя бы один день, который они могли бы провести спокойно, а не убегая от очередной группы зомби, что являлось до этого их практически ежедневным расписанием. Но по-настоящему расслабиться было непросто, рядом с Джури всё ещё лежала её верная лопата.       Раньше было сложно представить праздники без шумной и весёлой музыки, но музыкой Джури и Ёнхи была морозная тишина, распластавшаяся над участком и уходящая далеко за горизонт. Эта тишина была немного гнетущей, но по крайней мере она не перебивалась далёкими стонами зомби, как это обычно бывало, хоть спокойнее от этого и не становилось.       — Как ты услышала того зомби под ёлкой? — интересуется Ёнхи, устроившись поудобнее на стареньком стульчике для рыбалки. — И если он был здесь, то не нападут ли на нас?       Джури потягивается и второй стульчик для рыбалки жалобно скрипит.       — У него переломаны обе ноги и я видела инвалидную коляску за домом. Наверное, его тут все бросили, а другие зомби, когда обнаружили его и покусали, подумали, что он помер и ушли. Еды-то нет. А он не умер. Но и ходить не может. Вот и нашёл себе убежище под ёлкой. Я услышала его сопение, думала, показалось, но нет.       У Ёнхи снова сводит плечи. За этот год она так и не смогла привыкнуть к мысли, что теперь её существование непосредственно соседствует с безмозглыми гнилушками, которые когда-то были такими же людьми как и она сама. С кем-то из них она вместе когда-то ходила в школу, с кем-то ездила на метро, с кем-то дружила. Но теперь все эти люди обречены странствовать на своих негнущихся ногах в поисках пищи, которой запросто мог стать кто-то из некогда близких им людей.       Хорошо, что рядом всегда была Джури, никогда не расстававшаяся с лопатой. Ёнхи, честно говоря, до катастрофы вообще не особо обращала внимания на эту свою одноклассницу, разве что помогала ей когда-то освоиться в классе и подтянуть язык, когда Джури впервые пришла к ним в качестве студентки по обмену из Японии. Но и то это всё всего лишь входило в обязанности старосты. Джури конечно была забавная и милая, но Ёнхи на тот момент никогда не задумывалась о том, что бы с ней было, если бы Джури вдруг исчезла.       — До конца года осталось два часа, — сообщает Джури, бросив взгляд на свои часы. В свете керосиновой лампы на столе было довольно тяжело разглядеть поблёкшие цифры. — О чём задумалась?       — Да так... много всего произошло за год, — Ёнхи хмурится, не позволяя тяжести нахлынувших воспоминаний раздавить её хрупкие плечи.       Джури молча кивает, соглашаясь. Действительно, в этом году столько всего произошло, что все эти события можно было бы с лёгкостью растянуть сезонов на пять многосерийного сериала, вроде тех, что Джури когда-то любила смотреть, тогда, когда зомби существовали как раз исключительно в сюжетах подобных сериалов и книг.       Ёлка моргает разноцветными огнями, керосиновая лампа лениво разгоняет тьму, пока подруги тихо скребут ложками по дну консервных банок. Кажется, их застолье рискует закончиться немного раньше, чем наступит новый год.       — Как ты думаешь, чем бы мы сейчас занимались, если бы не... вот это всё? — теперь настаёт очередь Ёнхи разгонять нависшую неловкую тишину.       — Не знаю... наверное, готовились бы к экзаменам, это же был наш последний год в школе, — Джури пожимает плечами. Она провела в этой школе едва ли полгода после переезда, так что не очень себе представляла дальнейшие перспективы своего обучения. — В любом случае, так даже и лучше, мне как раз ужасно надоело делать килограммы домашки каждый день, а тут как раз нашествие зомби...       Ёнхи снова обиженно тыкает Джури в плечо. Её подруга всё ещё слишком легкомысленно воспринимала происходящее и, кажется, совсем не заботилась о себе. Ёнхи не понимает, почему это всегда вызывало внутри неё такие странные чувства и даже продолжает делать это сейчас.       — Я даже и не помню, чем мы вообще занимались до нашествия, — замечает Ёнхи. В её голове действительно отложились только бесконечные дни перемещений с места на место, в попытках не стать ужином для зомби.       — А я никогда не забуду первый день нашествия, — Джури хмурится. — И то, как ты как ни в чём не бывало ушла домой. Я, между прочим, переживала. Ёнхи приподнимает бровь в знак крайнего удивления.

      Этот весенний день мало чем отличался от остальных таких же ярких весенних дней, когда природа пробуждается от зимнего сна, солнце начинает светить ярче, а небо становится голубее. Разве что люди вокруг становились, наоборот, всё тревожнее, как и новости в стареньких телевизорах и ленте соцсетей в телефонах. Слухи об эпидемии на юге страны ходили уже давно, но никто не придавал им особого значения, потому что болезнь выставлялась как родственница гриппа, а следовательно — ничего серьёзного. Однако с течением времени болезнь поднималась всё выше по географической карте, обрастая всё более странной симптоматикой. Вот люди, пережившие клиническую смерть, возвращались к жизни, но уже в образе зомби, а вот какой-то политик, чей мозг поразила эта болезнь, отдаёт приказ сбросить ядерную бомбу на соседнее государство. Последствия становились всё более пугающими, но Ёнхи предпочитала в это не верить и игнорировать озабоченные лица ведущих, вещающих о том, что о приходе вируса в её родной город, по прогнозам, остались считанные дни и людям лучше поскорее начать паковать вещички, если их, конечно, выпустят с блокпостов. Ёнхи надеялась на лучшее даже когда прочитала в местной газете о появлении зомби в больнице недалеко от её школы. В конце концов, его же убили и опасность миновала, верно? Верно? Верно...?       Этот весенний день был таким же ярким и солнечным как все предыдущие до него, за окном буйным цветом цвели какие-то деревья (биология — не самый любимый предмет Ёнхи, поэтому, что это за деревья она сказать не может), напоминая, что до лета осталось совсем чуть-чуть, а в классе по стенам плясали солнечные зайчики, которые, однако, вскоре попрятались, стоило в помещение войти одному из завучей.       Никто в классе не поверил своим ушам и ринулся к окнам, пытаясь разглядеть на улице толпы заражённых зомби. Однако, вопреки словам завуча, в школьном дворе было пустынно и на прилегающих улицах тоже, как и должно быть в рабочий час дня. Хотя внимательный глаз мог обратить внимание на то, что эти улицы были чересчур пусты. Ни одна машина не проехала за эти пять минут, что школьники глазели в окно.       Ёнхи тоже не хотела верить своим ушам. Что значит, домашний арест в школе? Ой, извините, вынужденная изоляция. Её дома ждут родители и она должна вернуться к ним, пока они не начали беспокоиться из-за её долгого отсутствия, ведь Ёнхи всегда возвращалась домой в одно и то же время. Что значит «наказание за попытку покинуть школу»? Они не имеют права настолько несмешно шутить.       Пока её одноклассники в волнении пытались получить хоть какие-то новости из своих смартфонов, пребывая в жуткой смеси из волнения и шока, Ёнхи поспешила к выходу, пользуясь всеобщим беспорядком в холле школы и других классах.       — Эй, староста, ты куда? — Ёнхи узнала бы этот японский акцент из миллиона. Джури хоть и делала успехи в изучении нового для себя языка, однако старые привычки никуда не уходили. Хотя в этот раз она звучала даже ещё лучше и Ёнхи обязательно порадовалась бы за её прогресс, но сейчас ей необходимо было бежать. Правда, рука Джури на её плече мешала реализовать эту необходимость.       — Домой... Пока не стало слишком поздно, — пробормотала Ёнхи, удивляясь искреннему беспокойству в глазах одноклассницы.       — Но там опасно... Я не говорю о том, что тебя могут наказать, я просто не хочу, чтобы тебя съели зомби.       — Мы не увидели ни одного зомби, их быстро убивают, думаю, всё будет в порядке, — Ёнхи неловко улыбнулась, высвобождаясь из чужой несильной хватки. Из-за лишних разговоров она только теряла время.       — Ну ладно... удачи, староста. Возвращайся, — Джури пожала плечами, разворачиваясь в сторону классов.       Ёнхи ринулась к выходу, отгоняя мысль о том, что всё-таки хотела бы застать тот момент, когда Джури наконец-то запомнит, как её зовут и позовёт по имени.       Дома Ёнхи никто не ждал. Да и сам дом выглядел чересчур пустынным, будто бы его собирались выставить на продажу. Ёнхи вспомнила улицы, по которым спешила домой. Они тоже выглядели слишком тихими и пустыми. Разве что пара человек возились около своих машин, издавая странные звуки. Ёнхи отогнала мысли о том, что эти звуки были мало похожи на человеческие и осмотрелась ещё раз. Дом и правда был абсолютно тих и пуст. Полки и тумбочки были вычищены дочиста, все побрякушки, сувениры и фотографии, создававшие то самое ощущение домашнего уюта, исчезли. Когда Ёнхи попыталась позвать своих родителей, она была почти что уверена, что услышала эхо от всей этой пустоты. Не могли же родители её бросить, верно? Ёнхи предпочла думать, что сегодня они задержались на работе и обязательно придут позже.       В конечном итоге Ёнхи проснулась глубокой ночью из-за тревожного сна, сюжета которого практически не запомнила. Кажется, в нём её родители стали зомби и пытались её съесть, а потом пришла Джури и... Наверное, хорошо, что Ёнхи не досмотрела этот сон до конца, он и правда был страшным.       В пустом доме тоже было очень страшно, особенно, если учесть, что родители так и не вернулись. Это уже нельзя было оправдать работой и Ёнхи постаралась не думать о том, что могло случиться с ними по дороге домой. Уши улавливали какие-то странные шумы за дверью, но девушка не была уверена, что это не её галлюцинации на нервной почве. Обойдя все комнаты ещё раз, в надежде на чудо, Ёнхи вернулась к себе и решила попробовать уснуть ещё раз, но её сон был очень поверхностным и обрывался кошмарными мыслями-полуснами, где полчища зомби пытались атаковать её школу.       Наконец, окончательно проснувшись утром и оценив скудные запасы холодильника (будто бы его тоже основательно подчистили), Ёнхи приняла решение вернуться в школу. В школе хотя бы были другие люди и, возможно, там она смогла бы выяснить, куда исчезли её родители.       Утренняя тишина города могла бы выглядеть привычной, если ненадолго забыть о событиях последних дней, но теперь она заставляла блондинистую старосту втягивать голову в плечи и вздрагивать от каждого подозрительного шороха.       Ёнхи постаралась как можно тише и как можно дальше обойти странного грязного мужчину с пустым взглядом, который постоянно спотыкался о собственные ноги и падал, а потом пытался подняться, недовольно мыча. Старшеклассница пыталась утешить себя мыслью, что это обычный бездомный алкоголик, но неестественный цвет его кожи и окровавленные руки и рот не придавали этой мысли уверенности.       Чем ближе Ёнхи подходила к школе, тем больше странных грязных людей она видела. Каждый из них либо ходил по кругу, либо ковырялся возле стен зданий, но все они вгоняли в её сердце одинаковый страх. Они мало были похожи на обычные маргинальные элементы общества. Что-то было в них крайне неестественное, как и в их повторяющемся цикле примитивных действий, не присущих нормальным людям.       Один из них в конечном счёте увязался за ней, что заставило сердце Ёнхи забиться быстрее, она была готова поклясться, что вот-вот потеряет сознание от возросшей тревожности. Ускорить шаг, когда ноги стали ватными, тоже было довольно сложно, а меж тем зомби (а это был именно он и Ёнхи уже не смогла этого отрицать, она собственными глазами увидела, как расширились уголки его рта, прорезая щёки шрамами подобными тем, что были у Джокера) продолжал её преследовать, запинаясь о собственные ноги и утробно рыча. Если бы не паника, Ёнхи с лёгкостью бы от него убежала, но в её глазах темнело все больше и больше. В конце концов ей померещилась Джури с лопатой на крыльце школы, а потом Ёнхи с чувством выполненного долга позволила себе потерять сознание, пожелав тому зомби приятного аппетита, чувствуя, как асфальт больно бьёт по щекам.

***

      — Глупая староста, — сказала Джури вместо приветствия, едва Ёнхи стоило открыть глаза и обнаружить себя лежащей на парте. Теперь понятно, почему у неё болит всё тело, как будто она ночевала на камнях.       Ёнхи молча сидела и смотрела на Джури какое-то время, не зная, что ответить. Джури всё также невинно улыбалась, как и в последний момент их встречи, но теперь её форма была испачкана брызгами крови, а у стула, на котором она сидела, Ёнхи приметила старую лопату.       — Как дела дома? — это могло бы прозвучать с издёвкой, но в голосе Джури не слышалось ничего, кроме искреннего любопытства.       — Там никого не было... — тихо ответила Ёнхи, пытаясь совладать с нахлынувшими мыслями. Неужели родители действительно бросили её в этом аду одну, не дождались и сбежали? Они ведь даже никакой записки не оставили. Не позвонили, не предупредили. Были ли у них на это хоть какие-нибудь весомые причины?       — Тебе повезло, что ты добралась сюда в целости и сохранности. За ночь зомби расплодились в геометрической прогрессии. Теперь мы обречены оставаться в этой школе, пока в городе не останется ни одной съедобной соринки.       Джури говорила так спокойно, что Ёнхи даже удивилась. Неужели её совсем не заботит дальнейшая судьба? Неужели она совсем не боится этих зомби? Джури и правда с самым безмятежным выражением лица продолжала смотреть на свою старосту, всё ещё в недоумении сидевшую на столе.       Ёнхи огляделась и её взгляд незамедлительно зацепился за троих зомби, приклеившихся к окну, что заставило её ощутимо вздрогнуть.       — Не бойся, они не попадут сюда. Пока мы запираем школу, мы в безопасности.       Ёнхи долго молчала — принимать новую реальность оказалось очень тяжело. Её родители теперь неизвестно где, она заперта в этой школе, будущее максимально туманно и даже статус старосты и подающей надежды ученицы не играет никакой роли. Все желания и цели резко померкли перед одной единственной целью, которая осталась актуальна в этом новом мире — выжить.       — Джури... скажи мне... есть ли смысл делать что-нибудь теперь? Ничто больше не будет прежним. Практически всё потеряло свою ценность. Мы теперь соседствуем с зомби и всё, на что мы можем рассчитывать — быть съеденными завтра, а не сегодня. Сможем ли мы жить в этом мире... и есть ли в этом смысл?       Ёнхи почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы, в то время как Джури покачала головой, вставая со стула.       — Не нужно всё усложнять, староста. Тебе достаточно быть благодарной за то, что ты закончила этот день не в роли завтрака для зомби.       Ёнхи кивнула, одновременно не в силах совладать с напором слёз. Перед глазами снова стоял опустевший дом и то чувство тревожности, что сопутствовало ей всю ночь.       — Не плачь, староста, — Ёнхи вдруг почувствовала, как её обнимают и, честно говоря, от этого захотелось разрыдаться ещё сильнее, что она незамедлительно и сделала. Джури не удивило и это. Она стоически выдержала водопад слёз и поклялась себе всегда оберегать Ёнхи. Ёнхи была старостой и вела за собой класс, а за кого она могла бы спрятаться сама? Джури посчитала себя достаточно смелой, чтобы претендовать на эту роль, но признаться себе в этом всё же немного стеснялась.       Когда плакать стало банально нечем, Ёнхи наконец отстранилась (преодолевая желание уснуть в таких, как оказалось, необходимых объятиях) и нахмурилась.       — А теперь забудь, что я плакала.       Джури широко улыбнулась, вытирая остатки слёз с покрасневших щёк Ёнхи.       — Старостам тоже никто не запрещал плакать... Ёни.       — Ёнхи!       — Ёни.       — Ёнхи!       — Ёни.       До Ёнхи не сразу дошло, что Джури абсолютно серьёзна и совершает эту ошибку специально.

***

      Поделенное на двоих воспоминание заставляет подруг надолго замолчать, снова проживая тревогу первых дней катастрофы, когда заглядывающие в окна на уроках зомби ещё не стали привычной обстановкой.       Джури неожиданно начинает копаться в кармане потрёпанной куртки, достаёт из него что-то и протягивает Ёнхи. В тускловатом свете керосиновой лампы бывшая староста понимает, что это её любимый земляничный сок. Её брови поднимаются в удивлении.       — Где ты это достала? Я не отравлюсь?       Джури довольно улыбается, но отвечает не сразу.       — Помнишь, мы нашли брошенную машину? Ещё подумали тогда, что зомби только-только уничтожили её владельцев — повсюду лужи крови были.       Конечно, как такое не помнить, Ёнхи (который раз за вечер) передёргивает плечами. Кровь там ещё даже не запеклась тогда, что означало, что зомби вполне могли бродить где-то рядом, не уйдя далеко.       — В общем-то, в багажнике целый ящик этого сока лежал. Всё брать не стала, но одну коробочку прихватила. На особенный случай.       Джури снова улыбается, но теперь её улыбка не довольная, а какая-то милая и даже неловкая. По крайней мере, так кажется Ёнхи. А ещё старосте кажется, что её японская подруга немного покраснела. Или это может освещение так влияет?       — И сейчас, получается, особенный случай? — Ёнхи недоверчиво вертит коробочку в руках.       — Считай это за новогодний подарок.

      ***

      Будни в школе, окружённой толпами зомби, тянулись одним за другим, убивая своим однообразием. Только вылазки за ресурсами могли хоть как-то его разбавить.       Ёнхи и сама не заметила, как приклеилась к Джури в этих вылазках. Или это Джури приклеилась к ней? Ёнхи обязательно разберётся с этим позже, но на данный период времени она понимала, что окажись одна перед зомби, снова струсит и упадёт в обморок. С Джури было спокойнее и Ёнхи даже не ожидала, что она способна так хладнокровно обращаться со своей любимой лопатой, раскалывая черепушки зомби как арбузы.       Оказалось, зомби очень не любят жару, поэтому к середине июля их стало значительно меньше на улицах. Однако страдали теперь сами выжившие — от удушающего жара, исходящего от асфальта и усилившегося запаха гнили.       Катить тележку в данной обстановке неизвестно куда было весьма утомительно, однако рядом с Ёнхи была Джури и староста не могла позволить себе позорно сдаться и начать ныть о том, как же ей это всё надоело. Поэтому приходилось переставлять ноги снова и снова, продвигаясь вперёд, чувствуя, как от жары горят подошвы и нестерпимо кружится голова, и всё это под аккомпанемент скрипа ржавого колеса. «Движение — это жизнь» — подбадривала свою старосту Джури, а той вспоминался недавний урок на тему религии, где им рассказывали о буддизме и его концепции, про которую Ёнхи запомнила только что-то в духе «жизнь есть страдание, а страдание есть жизнь». Если движение — это жизнь, а жизнь — это страдание, то значит ли это, что движение — это страдание? Тогда это многое объясняет.       Ёнхи незамедлительно поделилась своим умозаключением с Джури, на что та решительно заявила, что им пора сделать остановку. Возможно, она права и в такую жару Ёнхи просто напекло голову. В любом случае, выросший на их пути супермаркет оказался весьма кстати.       Внутри оказалось довольно прохладно и одноклассницы с удивлением обнаружили, что способны слышать шум работающих холодильников. Однако беспорядок и полутьма внутри здания свидетельствовали о том, что здесь нет ни одной живой души и уже довольно давно.       — Наверное, резервные генераторы, — предположила Джури, встретив удивлённо-напуганный взгляд Ёнхи. — Удивительно, что спустя почти два месяца они всё ещё не исчерпали себя.       После такого короткого диалога они незамедлительно отправились наполнять свою тележку обнаруженными вкусностями и косметикой (одноклассницы спасибо скажут!). Обнаружив залежи земляничного сока, Ёнхи чуть не запищала от восторга и Джури еле сдвинула её с места. Ради этого ей, конечно, пришлось положить весь ящик сока в тележку. Зато её староста счастлива.       На выходе из супермаркета, их, однако, ждал неприятный сюрприз. Две маленькие грязные оборванные девочки-зомби на грани того, чтобы заплакать. Но умеют ли зомби плакать?       Наученная горьким опытом, Ёнхи потянулась за лопатой, лежащей поверх кучи еды, но Джури остановила её.       — Они же зомби! Они съедят нас!       От округлившимихся и наполнившихся слезами глаз Джури Ёнхи и самой захотелось плакать.       — Они же ещё совсем маленькие, — пробормотала Джури, заметив, как маленькие зомби смотрят на упаковку сосисок. — И голодные. Мне жалко их.       Словно в подтверждение её слов обе мини-зомби завыли, обессиленно повалившись на землю. Кажется, так они плакали.       Так как обе малышки были одеты в школьную форму, хоть и весьма потрёпанную, то Ёнхи смогла заметить и прочесть их имена: Сохи и Дахён. Кажется, когда-то они тоже были чьими-то детьми и тоже ходили в школу, как и Ёнхи с Джури. А теперь они вынуждены слоняться по городу, превратившись в зомби и потеряв всякие шансы на счастливое будущее. Интересно, скучают ли по ним родители? Если они, конечно, не подверглись той же участи.       Грустные, маленькие и голодные дети-зомби не представляли собой угрозы, но Ёнхи и Джури всё равно покормили их с некоторого расстояния. Сосиски, кажется, вдохнули в них новую жизненную силу.       — Какие чудесные дети... — Джури всё ещё не могла без слёз смотреть на повеселевших Сохи и Дахён, продолжавших уплетать сосиски с палочек, которые им протягивала Ёнхи. — У меня бы не поднялась рука их убить.       — Даже если бы они напали на меня? — поинтересовалась Ёнхи, хотя и сама засомневалась в том, что та же Сохи, будучи даже в зомби-обличье ужасной милашкой, захочет её съесть. Её подруга (или сестра) Дахён выглядела серьёзнее, крепко держа Сохи за руку и хмурясь.       Джури нахмурилась и ничего не ответила, вместо этого вдруг обратила внимание на какой-то фонарный столб неподалёку, а точнее — на выцветшее объявление на нём.       — Смотри, Ёнхи, кажется, эти дети потерялись. Может, нам стоит найти их родителей? Тут вот адрес указали даже.       С объявления действительно смотрели тоже Сохи и Дахён, но куда более очеловеченные. Ёнхи не смогла отказать Джури, поэтому вскоре они оказались за несколько кварталов от своей школы, став свидетелями трогательного воссоединения зомби-детей и их зомби-мамы. Однако, завидев на горизонте зомби-папу, школьницам пришлось в срочном порядке ретироваться, потому что обе прекрасно понимали, что чувство благодарности, как и все остальные чувства, у взрослых зомби атрофировалось напрочь. «Но было ли чему атрофироваться?» — задалась вопросом Ёнхи, в который раз вспомнив, как оказалась брошена в этом городе собственными родителями без всякого предупреждения.       Только к вечеру Джури и Ёнхи вернулись в школу, но зато какой это был вечер! В честь обилия обнаруженных закусок был устроен целый праздник живота, длившийся полночи и вымотавший всех до невозможности. Зря они это, конечно, затеяли и допустили, зная, что школа окружена голодными зомби, которые так и ждут, пока выжившие потеряют бдительность.       Джури, как и Ёнхи, как и любые другие их выжившие одноклассники вовсе не планировали начинать своё утро с побега от ворвавшихся в школу зомби. Ёнхи, будем честными, в принципе не планировала начинать своё утро, ведь обычно она всегда просыпалась уже когда солнце высоко стояло в небе, медленно начиная опускаться на его западную сторону. Но судьба, как это всегда бывает, распорядилась иначе.       — Староста, вставай, — всегда спокойная (даже слишком) Джури на этот раз вовсе не была похожа на саму себя, в её глазах горело искреннее беспокойство, что озадачило Ёнхи. Бросив взгляд на часы, висевшие над дверью и показывавшие время девять утра, Ёнхи фыркнула что-то неразборчивое и натянуто одеяло выше, планируя поспать ещё пару-тройку часиков минимум. Что это нашло на Джури? Из всех выживших она была наиболее беспечной и могла подолгу сидеть на школьном крыльце, наблюдая за зомби, копошащимися во дворе и думая о чём-то своём. Ёнхи чуть ли не насильно приходилось уводить её, когда бродячие мертвецы подходили слишком близко и уголки их ртов начинали расширяться, почуяв пищу. А теперь... тревога в глазах Джури серьёзно её озадачила.       Джури, к слову, не оценила действий старосты и перешла к более решительным действиям — стянула с неё одеяло. Инстинктивно Ёнхи поднялась и села, потянувшись за ним, ведь сразу же стало намного холоднее. Краем уха она услышала странные крики и знакомое рычание.       — Что происходит? — наконец догадалась спросить Ёнхи.       — Зомби, — Джури решила не разглагольствовать больше и тратить драгоценные минуты, поэтому потянула Ёнхи за руку с кровати и следом за собой, игнорируя все вопросы той и протестующие крики на тему того, что она, вообще-то не собрала свой рюкзак и вообще даже не переоделась в свежее бельё. Джури её не слушала, она лишь старалась крепко держать свою старосту за руку, ловко огибая неуклюжих зомби, завтракающих кем-то из их класса и стараясь догнать группу школьников, пытающихся пробраться к запасному выходу, до которого зомби ещё не дошли.              Когда они наконец прибились к группе и выбежали из здания школы, когда-то бывшим самым безопасным местом в этом городе, а теперь наводнённое поистине полчищами зомби, Джури не почувствовала облегчения. Она всё ещё крепко сжимала руку Ёнхи, которая устала возмущаться и наконец заткнулась, лишь ловя ртом воздух. Для Джури было намного важнее сохранить эту руку в своей руке и не потерять Ёнхи в этом океане живых мертвецов.       Они бежали долго, но вскоре перешли на шаг, ведь силы совсем иссякли. Школа осталась далеко позади и зомби стали встречаться намного реже — либо ушли на грандиозный завтрак учениками, либо спрятались от жары.       В конечном итоге их новым приютом стал загородный дом на окраине города, сохранивший в себе множество припасов и хорошо защищённый от зомби.

***

      — Этот дом похож на тот, в котором мы жили после школы, — Ёнхи нарушает вновь воцарившуюся тишину, покусывая трубочку от сока. Удивительно, что с Джури ей даже не нужно разговаривать о прошлом, как-то так получается, что они обе делят свои воспоминания на уровне мыслей. Ёнхи совершенно точно уверена, что Джури думает о том же, о чём и она. Откуда у неё эта уверенность? Ёнхи и сама не знает, но не может отрицать, что привязалась к своей однокласснице за полгода с лишним странствий в уничтоженном мире. Быть может, даже слишком сильно привязалась.       Джури кивнула, будто действительно соглашаясь с мыслями Ёнхи.       — Да, мы могли бы тут остаться на какое-то время. Честно говоря, я уже устала отовсюду убегать и искать непонятно что.       — И правда... что мы ищем? Кучку таких же выживших, как и мы? Даже если мы их и найдём, то что? Мир уже никогда не будет прежним. Выживших намного меньше, чем зомби, и мы не знаем, как массово с ними бороться, — Ёнхи ещё раз прикусывает трубочку, сплющивая её кончик между зубов.       — Если мы будем подолгу оставаться на одном месте, нас съедят. А вообще... и правда, за чем мы гонимся?       На самом деле у Джури уже есть один ответ на этот вопрос и сродные ему, но она боится его озвучивать. Возможно, сейчас слишком рано для него.       — Лично я... просто следую за тобой, — Ёнхи пожимает плечами, допивая остатки сока. — Когда тебя нет рядом, я не чувствую себя в безопасности.       В отблеске керосиновой лампы может показаться, что Джури снова краснеет, но Ёнхи улыбается, и пытается не обращать на это внимание.       Джури понимает, что пока не готова развивать эту тему и решает её сменить. Ёнхи может считать её храброй и полагаться на неё в вопросах выживания, но сама Джури чувствует себя ужасно беспомощной, когда доходит до попыток понять собственное сердце и его мысли по поводу Ёнхи. Сначала она просто привязалась к старосте, которая стала её проводником в мир незнакомого языка и культуры, а теперь... Джури чувствует, что её жизнь изменится в худшую сторону, если Ёнхи из неё исчезнет. Если она потеряет её. Ёнхи единственная, кто остался у Джури, как и Джури — единственная, кто остался у Ёнхи. Им нельзя терять друг друга.       Ёнхи гонится за чувством безопасности, которое ей дарит Джури. А Джури? Она пока не знает. Наверное, просто хочет бежать до тех пор, пока не найдёт счастье для Ёнхи ну и для себя тоже. Но для Ёнхи в первую очередь.       Очередной взгляд на часы в попытках успокоить взбудораженные мысли.       — До нового года полчаса, — сообщает Джури.       — Интересно, как там Сохи и Дахён... — слышать такой вопрос от Ёнхи очень удивительно, ведь заочной мамой этих двух зомбят считалась Джури, над чем староста часто подшучивает после той встречи. Джури не возмущается, ведь эти детишки действительно пробудили в ней желание стать мамой тоже.       — Надеюсь, мама приготовила им самого вкусного человека на ужин, — Джури смеётся, когда Ёнхи снова тыкает её в плечо. Но хоть у Джури странные шутки и сама она тоже иногда странная, это не умаляет её значимость для Ёнхи.       — Глупая Джури, — говорит Ёнхи, подражая речи подруги, ведь та столько раз за всё это время называла её именно так. Впрочем, Ёнхи не обижается. Она даже согласна выслушивать это всю свою жизнь. Лишь бы Джури не уходила. И не оставляла её одну.

***

      Джури не очень вписалась в выжившую компанию, поэтому заняла для себя второй этаж дома, оставив остальным первый, к которым присоединилась и Ёнхи. Не то что бы Джури было особо одиноко или грустно одной, но она быстро заскучала по Ёнхи, общение с которой почему-то стало очень редким. Осуждать старосту было не за что — это были её близкие друзья, и пусть они были совершенно бестолковыми, Джури не могла влиять на выбор подруги? одноклассницы? Так много вопросов и мало ответов.       Жизнь в доме шла своим чередом, за железным забором не были страшны никакие зомби и большинство девочек, оставшиеся без попечения учителей (все пали в школе смертью храбрых, пожертвовав собой ради спасения учеников. Ну, кроме одной, которая как раз и сбежала под покровом ночи, забыв запереть вход в школу. Удивительно, а ведь она казалась Джури самой доброй), занимались исключительно своими девчачьими мелочами, оставляя все вылазки за провиантом и уничтожение ошивающихся поблизости зомби на Джури. Неудивительно, ведь они даже нож не могли в руках удержать, а когда видели зомби вдалеке, то визжали на весь район. Поистине бестолковые девицы.       Джури нашла себе, однако, утешение — старую гитару. Помнится, Ёнхи рассказывала ей, что хотела бы стать певицей и дебютировать, это было её планом и целью жизни после школы, но этому помешала Катастрофа.       Джури часто сидела в саду под тенью вишни и сочиняла какие-то бесполезные мелодии, ведь сейчас их единственная цель — выжить, и маловероятно, что в скором времени она сменится, а следовательно — и её мелодии тоже не понадобятся. Джури пару раз ловила взгляды Ёнхи на себе, но вскоре её уводили подруги и японке ничего не оставалось, кроме как бренчать себе дальше, выплёскивая все свои тщательно подавляемые чувства в перебор струн. Возможно, Ёнхи уже пройденный этап или быть может, Джури вообще зря доверилась ей, вон, про учительницу тоже думала, что добрая и понимающая, а она скормила их зомби и сбежала. Интересно, куда? Возможно, в будущем они могли бы найти это место. Место, где нет зомби и люди выстраивают свой быт заново.       Так что услышать настойчивый стук в дверь посреди ночи, когда с первого этажа доносилась приглушённая музыка, стало полной неожиданностью для Джури. Душевные переживания и ком мыслей заставляли её подолгу лежать в попытках уснуть и разглядывать дощатый потолок. Быть может, ей стоило стать как её соседи, которые веселились даже в такое время. Конечно, им было проще, они могли положиться на Джури, которая обращалась со своей лопатой уже как заправский Рэмбо и могла кромсать зомби направо и налево (но коллегам по выживанию лучше не знать, что количество зомби вроде того, что ошивалось у школы обычно, она всё равно не осилит). А вот на кого могла положиться Джури? С кем разделить свои мысли?       Стук стал ещё настойчивее. Зомби не были настолько умны, чтобы стучать в дверь, но Джури сомневалась, что понадобилась кому-то из своих живых сотоварищей — они ни разу не приглашали её на свои тусовки. Но дверь всё равно открыла. Хмурая Ёнхи на пороге оказалась ещё большей неожиданностью.       — Ты чего тут?       — Они мне надоели, — Ёнхи решительно вошла в комнату, не оставляя Джури выбора, и сама закрыла дверь. Хотя вряд ли Джури прогнала бы её. У неё за это время даже язык не повернулся назвать Ёнхи предательницей. Джури просто приняла это как должное, как и всё остальное происходящее в своей жизни, и продолжила жить дальше, но отрицать глупо, по старосте она скучала и даже очень.       — Можно переночую у тебя?       Джури огляделась. Единственная кровать в комнате не располагала для ночёвки двух и более лиц, но раз уж Ёнхи сама к ней пришла, Джури такой шанс не упустит.       — Без проблем. Вон кровать, располагайся, я всё равно спать не хочу.       — Так нельзя. Я думаю, мы уместимся на ней и вдвоём.       От открывшейся перспективы Джури застыла на месте, переваривая её у себя в мыслях, пока Ёнхи решительно промаршировала к её кровати.       — Чего стоишь? Иди сюда.       Остаток ночи прошёл за долгим разговором, и уснули они лишь под утро. Однако, беспечный сон длился недолго, Джури проснулась первой от странных звуков ворвавшихся в её сон. Ёнхи крепко спала на её плече и Джури совершенно не хотела прерывать бывшую старосту в этом, однако прислушавшись к звукам, Джури вздрогнула от осознания, и воспоминания о произошедшем в школе пару месяцев назад нахлынули в голову. Крики, грохот, рычание и чавкающие звуки. Неужели эти идиотки не закрыли ворота?       Джури поднялась с кровати, позволив Ёнхи сползти вниз, на подушки, что, кажется разбудило её и заставило недовольно замычать, и подбежала к окну. Во дворе было не так много зомби и в теории можно было разработать траекторию побега, но мыслительный процесс оказался прерван врезавшейся в плечо Ёнхи, которая ещё и решила, что сейчас самое время... обнять Джури? Та очень густо покраснела, но и сама Ёнхи вскоре вгляделась в происходящее во дворе и отстранилась сама.       — Как они тут оказались? — глаза старосты округлились от ужаса.       — Об этом мы подумаем позже. Сейчас нам нужно бежать.       Джури мысленно похвалила себя за то, что всегда держала готовым рюкзак на случай, если снова предстоит куда-то бежать. В школе она оставила свои любимые наушники из-за спешки (и, признаться честно, очень скучала по ним), поэтому всё необходимое теперь всегда было собрано заранее, как и лопата, тоже лежащая рядом. Взгляд зацепился за гитару, а после — за напуганную Ёнхи. Очевидно, спасти её отсюда было намного важнее, а дебютная песня подождёт.       — Как мы сбежим отсюда...? — Ёнхи выглядела совсем как тогда, когда вернулась в школу после самовольного побега, и у Джури сжалось сердце. Напуганная, почти плачущая староста, которая когда-то вела за собой их класс... Джури очень хотелось её защитить. Ёнхи вжимала голову в плечи всё сильнее, когда с каждым звуком доносящимся снизу понимала, что происходит с её друзьями прямо сейчас.       — Здесь есть люк на чердак и крышу. А потом мы по хозяйственным постройкам и гаражу можем обойти этих зомби во дворе.       Использовав в качестве лестницы стол, стулья и подручные средства, выжившие подруги покинули свой приют именно в тот момент, когда зомби узнали о существовании второго этажа и задались целью выломать дверь, оказавшуюся слишком хлипкой и посему быстро сдавшейся под их натиском.       Рука Ёнхи в руке Джури, они снова куда-то бегут по крышам, заставляя зомби вертеть своими тупыми головами, пытаясь понять, откуда идёт этот грохочущий звук раскалённого металла выше их поля зрения. У Ёнхи кружилась голова от страха высоты, а потом ей и вовсе пришлось спрыгнуть с мыслью, что это будет последний прыжок в её никчёмной жизни. К счастью, с ней рядом была надёжная Джури, которая её поймала и вновь потянула за собой, побуждая бежать дальше.       Они бежали долго, через перелесок, царапая щёки острыми ветками, через шоссе, сходя с ума от жара асфальта, через переулки, рискуя заблудиться. Они бежали долго, так долго, что с лёгкостью сдали бы норматив по кроссу пять километров на золотой значок, но всё это было из-за страха и только из-за него. В конечном итоге адреналин сошёл на нет, обнажая полное отсутствие каких-либо внутренних ресурсов на продолжение движения, поэтому обе повалились под какое-то дерево, тяжело дыша. Последнее, на что у Ёнхи хватило сил — это обнять Джури и расплакаться, громко и от души.       Джури молчала, понимая, что плачет тоже (но она надеялась, что Ёнхи этого не увидит). Только обнимала старосту в ответ, радуясь, что снова смогла её уберечь.

***

      — Спасибо, Джури, — говорит Ёнхи, когда до окончания года остаётся пара минут.       — Тебе спасибо, ведь моя движущая сила — это ты.       — Давай в новом году будем счастливыми.       — И живыми.       Когда дата меняется на первое января нового года, часы Джури отключаются, испустив дух.       Вскоре лампа тоже постепенно тухнет, оставляя подруг наедине с мигающей гирляндой и заставляя тёмное небо контрастировать сильнее.       — Смотри, Джури! — Ёнхи вдруг указывает куда-то на горизонт. — Там какой-то свет!       Джури смотрит в указанном направлении и видит — и правда свет. Мутно-желтоватый свет, выглядящий довольно жутковато. Для рассвета пока рано. Неужели, живые люди?       — Знаешь, Ёнхи... Я думаю, нам как-нибудь стоит сходить и проверить, что это за свет на горизонте. Только сначала откиснем тут пару неделек... А лучше месяц, — Джури потягивается на стуле, ощущая странную тяжесть на плече. Ёнхи же подозрительно долго молчит и не отвечает.       Повернув голову в её сторону, Джури видит, что староста совершенно невинно спит на её плече. Катастрофа и последующее выживание сильно изменили их, но кое-что осталось неизменным — любовь Ёнхи ко сну.       Джури понимает, что ответственность за спокойный сон Ёнхи лежит теперь целиком и полностью на ней. И за то, чтобы они не сошли со своей дистанции, пока снова бегут куда-то — тоже. И Джури не возражает. Её абсолютно всё устраивает. И в один прекрасный день они наконец обретут то, за чем гоняются сейчас.