Personal Joker

Ебаные гастроли. Только малолеткам и домашним синим воротничкам кажется, что это пиздец как круто и забористо. Бухай себе всю дорогу, ори со сцены и твори всякую дичь, все можно. Вот только о том, что это заебывает вкрай быстрее, чем хотелось бы, никто не говорит. Андрей загружается в ледяной автобус, дует в ладони, облачко пара виснет в воздухе и невидимой холодной лужей опускается ему в руки. Согрелся, блять. Яшка с Балу о чем-то громко перешептываются, передают друг другу полупустую бутылку с темно-янтарной жидкостью, Поручик уткнулся в потрепанную книгу в мягкой обложке, Миха, как обычно, упал из крайности в крайность и теперь молча смотрит в окно, трясет ногой в нервном нетерпении и ждет, когда наконец автобус отчалит из очередной столицы мира. Андрей садится впереди команды мечты, натягивает свитер на самые пальцы, но в этом холоде можно согреться, только если облиться бензином и зажечь спичку. Он уже оборачивается, чтобы попросить у пацанов их пойла, но взгляд останавливается на ссутулившемся Михе. Как он, блять, так легко меняет свои состояния? От короля концертных разъебов к истеричному пассажиру «когда там нахуй уже все загрузятся» к стадии похуистичного смирения. За какой из этих десятков масок прячется настоящий Горшок? Андрей так и не сумел его разгадать за все эти годы. Может, Миха всецело был в каждой из своих ролей. Обращаться к пацанам со своей тупой шуткой сразу расхотелось. На руке пикают часы, Андрей задубевшими пальцами нащупывает крошечную резиновую кнопку и выключает звуковой сигнал. Полночь. Он улыбается, кивает и похлопывает себя по плечу. Совсем стал большой мальчик. * Не первый раз отмечать день рождения в туре, дай бог, не последний. Андрей не верит в бога, но на всякий случай просит кого-то там наверху (должен же кто-то следить за всем этим пиздецом, не могут же они вот так бесконтрольно мотыляться по жизни без присмотра, ведь не могут же?) Именинник в туре - это всегда разъеб. Как бы их не доконала бесконечная дорога, концерты в цирках и дворцах культуры, день рождения – это день рождения. Они селятся в кошмарного вида гостинице, на удивление ее внутренности вполне приличные – кондеры в номерах, телевизоры, уютные светильники и даже окна пластиковые. С окнами вообще повезло, как группе, так и самим окнам – вероятность их покоцать резко снижается. Не то чтобы сильно хотелось, да и Миха, поди, не в восторге, что иногда выкидывает такие закидоны, но его, видать, кто-то вынуждает ломать и без того хрупкое. Андрей уже давно заметил такую закономерность, что Миха в образе и Миха повседневный это два разных Михи. Повседневный Миха если что и начнет ломать, так как-то вполсилы, вынужденно. А Миха в образе или хуярит все под ноль, или вообще не трогает. Первого хочется пожурить и отчитать, а со вторым даже слова не идут, поэтому Андрей оставляет нравоучения более лояльным участникам группы. Перед концертом в гримерке все как обычно – дым стеной, матюки, лужи алкашки разного градуса. Миха как-то уж слишком долго возится со своим гримом и выливает на голову аж два тюбика геля поверх лака, чтоб наверняка. - Андрюх, мы это, завтра тебе все задарим и отпразднуем, лады? – подваливает раскрасневшийся довольный Балу. – У нас тут с Яхой кое-какие планы. Но это еще до твоей днюхи мы договорились, так что без обид. - Че у вас там? Свиданка? – Андрей смотрит на Яшку, тот показывает ему большой палец и активно кивает. - Ну не у нас с ним, уж, с да-а-амами, - Балу галантно кланяется, типа не с шалашовками какими-то, все прилично. – Звонили-звонили весь тур, вот и вызвонили. - Как уж удержаться, - Андрей поднимает брови и улыбается. - Ну без обид, да? – уточняет Балу, прежде чем уплыть в сизый океан обратно к Яхе. - Я подумаю. Балу радостно утанцовывает обратно, Миха наконец заканчивает свои бьюти-процедуры и размашистым шагом идет к Андрею. Он, блять, в этом своем прикиде, как огромный злой дуб. - Слились? – кивком показывает на предателей, которые опять о чем-то там переговариваются и хихикают. - Слились. - Ну и хуй с ними, - Миха стучит по спине Андрея так, как будто хочет выбить из него всю грусть, как пыль из ковра. Линзы зло сверкают, улыбка – порванная рана с осколками зубов. – Они постоянно так. Ебыри-террористы. От Михи пахнет чем-то похожим на одеколон, но какой, блять, одеколон, это ж Миха. В рот он ебал мир парфюмерии. Наверное, это два тюбика геля дают о себе знать. Андрей поджимает губы и смеется. - Ты сегодня как-то особенно задрочился с образом, - замечает он, хотя никогда не комментирует грим Михи. - Так это, повод есть, бля. Ты че, - Миха смотрит на него, как на дебила, - Стал бы я так ебаться без повода. Андрей польщенно краснеет, хотя, конечно, Миха ебется со своим образом по настроению – когда во всю силу, когда на отъебись, но знать, что Андрей стал причиной особенной подготовки, все равно приятно. Миха смотрит на Андрея как-то подозрительно, как будто залез в его мысли и узнал, о чем тот втихушку думает. - Ладно, пора, - Андрей пресекает этот жуткий всезнающий взгляд, напоследок смотрится в зеркало и тащит Миху за рукав к выходу на сцену.