***
— Ирина Александровна… — Слышу голос сзади себя и оборачиваюсь, глядя на милое личико Евы. — Вы сказали подойти после того, как у меня пары закончатся. — Она явно смущена и мне это не очень нравится. — Я сказала? — Поднимаю бровь и смотрю на нее с усмешкой. — Точнее, это я вас попросила и это все мне надо. — Она кивает в такт своим словам и я только ухмыляюсь. — Я готова отработать зачет. — Она озирается по сторонам, будто в пустой аудитории нас может кто-то подслушивать. — Выходи из университета и жди меня около парковки. — Она кивает и сглатывает. Явно волнуется и переживает, хотя сама предложила отработать зачет через постель. Я даже догадываюсь от кого она узнала, что так со мной можно договорится, но расспрашивать ее не буду, все равно я остаюсь в выигрыше от того, что она добровольно идет на это. — Я скоро подойду. — Она снова кивает и поправляет на плече лямку от рюкзака. Ева выходит из аудитории, при этом тяжело вздохнув, будто пытаясь обдумать все то, на что идет сейчас добровольно. Хотя она даже не догадывается что ее будет ждать по приезде. Еву я уже посмотрела и узнала о ней много информации, а в особенности важную для меня. Ева была сиротой и воспитывалась бабушкой и дедушкой, что жили в деревне, достаточно далеко от этого города, в котором училась сама девушка. Ева жила в общежитии и там явно никто не хватится, что ее нет, поэтому оставлю ее на ночь, планов на нее у меня много. Она не была глупой девочкой, что не может закрыть предмет из-за отсутствия памяти или самых базовых знаний, она была достаточно усердной и сообразительной, но все же, высшая математика у нее не шла, поэтому завалить ее было легче простого, да и убедить других преподавателей в том, что она ничего не делает по предмету, тоже. Вздыхаю и предвкушая сегодняшний день и ночь, выхожу из аудитории, закрывая ее на ключ. Сдаю его и расписываюсь, снова ухмыляясь. Одеваюсь и выхожу на улицу, вдохнув прохладный воздух. Наверное, Ева уже замерзла и устала ждать меня у парковки, но мне все равно. Вижу ее и она меня явно тоже, поэтому делаю ей жест рукой, а сама подхожу к своей машине, открывая ее ключом и дожидаясь, пока Ева подойдет, киваю ей на заднее. — Волнуешься? — Смотрю на нее через зеркало и вижу, что девушка сглатывает, заметив мой взгляд и пожимает плечами. — Помни, что ты это делаешь потому что тебе это самой надо. Ты сама согласилась и попросила меня. — Я знаю. — Она перебивает меня и нервно сжимает в руках шапку, что сняла с головы. — И я правда готова переспать с вами за оценку по этому зачету. — Переспать. Какое нелепое слово. Мне совсем не нравится, хоть то, что я делаю не назвать занятием любовью, но это и не просто переспать. Это нечто большее. Кошмарное и ужасное. Она осознает это, но чуть позже, когда я начну делать с ней все, что задумала. — Я расскажу тебе правила, как мы приедем, а пока ты можешь только замолчать и сидеть смирно. — Она кивает и явно сжимается от моего тона. Она не хочет отдаваться мне, не хочет, но идет на это, понимая, что другого варианта у нее нет. Или так, или я сделаю все, чтобы ее отчислили или появились проблемы с деканатом, а ей это не нужно. Она явно не хочет отчисляться и поступать в другой вуз, а может и вовсе возвращаться в деревню. Выворачиваю руль и мы выезжаем с парковки, покидая территорию универа. Я отвезу ее к себе в дом, а не в квартиру, так как планов на нее у меня намного больше, чем на обычных студенток. Я знаю, что она будет кричать, знаю, что попытается убежать, вот только будет уже слишком поздно. Она сама подписала себе приговор. Ехать нам в течение тридцати минут, поэтому только вздыхаю и изредка поглядываю на Еву, что теребит шапку и явно не знает куда себя деть. Ей страшно и я чувствую этот страх, чувствую, как она хочет отказаться, как хочет сказать, что передумала, но когда уже набирается смелости и решимости это сделать, в один момент все рушится и она снова понимает, что пути назад у нее нет. Она готова к тому, чтобы отдаться мне, готова лечь со мной в постель и заняться сексом, вот только она даже не подозревает, что если бы я рассказала, что буду делать с ней по настоящему, она никогда даже не подумала бы в сторону того, чтобы согласиться, но ей важно только закрыть зачет, важно остаться в вузе любой ценой и замять долг. В доме я все готовила достаточно долгое время к ее приходу. Приходилось все мыть, убирать то, что она может схватить и вдруг использовать в качестве обороны. Мне нужно сразу обездвижить ее как только она все поймет, как поймет свое положение. Я знаю план своих действий, но все же прокручиваю их в голове снова и снова. Спустя время, мы наконец-то подъезжаем к моему дому. Место специально достаточно далекое от всех других участков, поэтому даже если девчонка вдруг сможет выбежать из дома, она далеко не убежит. Все окружено лесом, а до ближайшего дома, где есть люди, бежать минут десять, а за это время я ее успею поймать. Я предусмотрела все. Не оставив ей ни шанса уйти отсюда пока я не позволю. Ловлю испуганный взгляд моей Евы и только ухмыляюсь, смотря на нее через зеркало. Чем ближе мы подходим к основному занятию, тем отчетливей в ее глазах я вижу этот страх, ужас, что она пытается скрыть. — Ирина Александровна, а есть шанс, что мы успеем закончить до ночи и я смогу уехать сегодня? — Так и знала, что она начнет отступать, хотя до этого мы договаривались о том, что она точно остаётся на ночь. — Ева, мы это уже обсуждали. — Она только кивает и поджимает губы, смотря в окно. Повторятся я не собираюсь и она это прекрасно понимает. Я не хочу уговаривать ее, пытаться успокоить. Ей некуда деваться, она все равно идет на это добровольно и не отступит. По крайней мере, пока. — Выходи и иди за мной. — Она кивает и я открываю дверь, ступая на землю и видя, как девушка тоже выходит и подходит ко мне, опустив голову. Только ухмыляюсь, видя ее нерешимость и иду ко входной двери, попутно вытаскивая ключи. Девчонка останавливается около меня и все еще мнет шапку, будто это ее успокаивает. Открываю дверь и отхожу, пропуская ее внутрь. Пока я не буду ее трогать или как-то подталкивать. Она должна внушить себе, что идет на это все добровольно. Ева вздыхает и медленно проходит в дом, а я следом, закрывая дверь и тут же проворачивая ключ, а так же закрываясь на все остальные замки, от чего вижу испуг в глазах моей девочки. Не пугайся, Ева, пока я еще не начала ничего из того, что задумала, а ты уже бледная. Маленькая испуганная девочка. Только ухмыляюсь и смотрю за тем, как она нерешительно кладет шапку на тахту и не знает что делать дальше. — Раздевайся. — Говорю грозно и она вздрагивает от неожиданности, тут же начиная расстегивать молнию куртки. — Сейчас введу тебя в курс дела и расскажу основные правила. — Она кивает и снимает куртку уже с плеч. Тоже начинаю раздеваться, стараясь сделать вид, что не слежу за ее действиями. Она должна почувствовать себя комфортно, почувствовать иллюзию свободы и того, что она тут по своей воле. Открываю шкаф и протягиваю руку, забирая у Евы куртку и тут же вешая ее на вешалку. Она наклоняется и начинает расшнуровывать ботинки, делая все специально медленно, пытаясь отсрочить момент, который все равно ей не избежать. Ухмыляюсь и снимаю свое пальто, вешая рядом с курткой Евы. Снимаю сапоги и киваю Еве, показывая идти за мной. Веду ее в гостиную и девушка беспрекословно следует за мной, остановившись около стола, на котором лежит заранее подготовленная бумага и ручка. Она смотрит на меня, как будто не замечая бумагу, а я, в свою очередь указываю ей на нее. — Это договор о проведенной между нами сессии. Он нужен для того, чтобы обезопасить и тебя, и меня. Ведь никто не застрахован от предательства, правда? — Ухмыляюсь, а она только кивает, тут же беря в руки ручку. — Чтобы ты не беспокоилась, что я поставлю тебе зачет после того, как ты его отработаешь. — Я уверена, что она не станет читать его, а даже если и пробежится взглядом, то не заметит ничего подозрительного, так как все, что мне нужно, там описывается очень завуалированно и достаточно мелким шрифтом, а вот то, что нужно ей, описывается четко и простыми словами, которые сразу воспринимаются и они достаточно легкие для понимания. Так и получается. Ева пробегается взглядом по договору, нервно улыбается и ставит роспись внизу страницы. Она явно даже не вчитывалась, но что-то увидела, что ей понравилось, поэтому так быстро и поставила, не колеблясь. — Ева, а теперь слушай внимательно. — Она поднимает взгляд и кладет ручку на стол, обращая все внимание на меня. — Ты должна во всем беспрекословно меня слушаться. Никаких возражений я от тебя не приму на протяжении всего этого времени, что ты находишься у меня дома. Без разговоров и каких-либо вопросов ты просто выполняешь все, что я тебе прикажу. Поняла меня? — Она кивает и я ухмыляюсь. — Простите, Ирина Александровна, а какое у нас стоп-слово? — Она говорит это нервно, но я на это только усмехаюсь, от чего она бледнеет сильнее. — Стоп-слово? — Поднимаю бровь и киваю на договор. — В договоре о нем не написано. Его нет. Его получают те, кто со мной в романтических отношениях, а не те, кто просто отдается мне за оценки. Поэтому, ты на данный момент просто моя собственность. Без прав и возможностей со мной в постели. — Она бледнеет сильнее и поджимает губы, делая шаг назад. Ну, куда же ты, моя девочка? Неужели уже испугалась, а я ведь просто сказала тебе то, что ты и так должна была уже прочитать в договоре. Действовать надо уже сейчас, но я хочу помедлить. Мне нравится играть с Евой. Загонять в ловушку, поэтому я улыбаюсь и даже не подхожу к ней ближе, ожидая дальнейших действий. Ева бегает глазами по комнате и видимо думает как ей поступить. Она хочет уйти и от всего отказаться, я это прекрасно вижу, но так же вижу ее сомнения, ее колебания и понимание того, что правильнее будет смириться. Ломается, как девственница, хотя она ей не является. По крайней мере, она мне так сказала когда я ее расспрашивала, да и согласилась она отдать мне все же явно не девственность, поэтому я думаю, что напугало ее именно отсутствие стоп-слова и сама атмосфера. Она не привыкла подчиняться, а тем более женщине. Ее преподавателю. Ей все еще тяжело осознать положение в которое она сама себя поставила, не оставив другого пути — пути отхода. — Идем, Ева. — Говорю достаточно нежно, улыбнувшись ей, и она немного расслабляется, кивая. — Можешь быть уверена, что никаких проблем с моим предметом у тебя после сегодняшней ночи, не будет. — Может и будет, так как она мне нравится и по внешности, и по поведению, и я могу захотеть взять ее еще раз, но мне важно ее успокоить сейчас. Показать, что она в безопасности и бояться ей нечего. — Ева, перед входом в комнату мне нужно на тебя кое-что одеть. — Она кивает и я подхожу к столику около дивана и беру с него черную повязку на глаза. Ева заинтересованно смотрит на нее и я только ухмыляюсь подойдя к ней, и сразу же завязывая ей глаза, туго затягивая сзади, да так, что девушка даже сжимает губы. Видимо, я случайно зацепила волосы, но ничего, пусть готовится к боли, постепенно увеличивая ее дозу. Наклоняюсь к ее уху и обжигаю горячим дыханием. — Игра началась. — Девушка вздрагивает и я тут же беру ее за плечи, подводя к двери. Открываю ее и аккуратно завожу мою Еву внутрь, захлопывая дверь назад. Девушка наверняка готова к кровати, может быть к ванне, но точно не к тому, что ее на самом деле ожидает здесь. — Раздевайся. — Голос строгий и Ева вздрагивает от него, тут же начиная выполнять мой приказ. Она делает все ужасно медленно, но пока я не спешу ее торопить. Дам ей немного времени раскачаться. Она стягивает джинсы, пытаясь не упасть, так как явно на ощупь это сделать сложно и снимает толстовку под которой оказывается еще в футболке. Только закатываю глаза, смотря на всю эту картину и терпеливо жду пока моя девочка разденется до конца. Ева чуть медлит когда остается в нижнем белье. Ей ужасно некомфортно, но все же, маска на глазах ей придает немного уверенности, так как она не видит меня и обстановки, в которой находится. Для нее она сейчас просто в темноте, обволакивающей ее тело. Вижу ее обнаженную и ухмыляюсь. Она везде гладкая, как я и требовала. Терпеть не могу волосы на теле и предупредила ее об этом заранее. Если бы сейчас я обнаружила волосы, то сначала наказала бы за них, а потом отправила бы в ванну бриться, но, к счастью для Евы, она оказалась послушной и все же выполнила это требование. Подхожу к двери и достаю из штанов ключ, тут же закрывая ее, а ключ убирая обратно. Поднимаю вещи Евы и бросаю их в дальний угол, убирая из поля видимости. Смотрю на девушку, а она только стоит, немного покачиваясь и явно ожидая моих дальнейших указаний. Все будет, Ева, мне нужно только немного все подготовить. — Ирина Александровна… — Протягивает Ева очень тихим голосом и я подхожу к ней, тут же ударяя по губам. Я не разрешала ей говорить в данный момент, она может это делать только с моего разрешения. Девушка вскрикивает и закрывает лицо руками, но тут же убирает руки, видимо понимая, что так не стоит сделать. Ева дрожит, а я обхожу ее сзади и аккуратно стягиваю повязку с головы, открывая ей обзор на комнату, где она находится. Ева пару секунд озирается по сторонам и тут же поворачивается, чуть не влетая в меня. Только ухмыляюсь, а она смотрит на меня глазами, полными страха и ужаса. Конечно, она не была готова к такому, поэтому сейчас хочет все остановить и сказать, что передумала, но уже слишком поздно. Она в ловушке. — Ложись на кровать. — Киваю на большую двухспальную кровать, что стоит посередине комнаты. Это самое безопасное на вид место, что здесь есть. Сама комната не очень большая, но вмещает себя много чего. По правой стене находится большой крест в человеческий рост с ремнями. Над самой кроватью висят несколько крюков и через них перекинуты цепи и канаты. Тут на выбор, что я захочу в данный момент. Так же, рядом с дверью стоит шкаф с полным арсеналом секс игрушек. Я собирала их годами и наконец-то могу сказать, что в моей коллекции есть очень многое, порой настолько извращенное, что я думаю как это использовать правильно, прежде чем применять. По левую сторону стояла моя гордость. Совсем недавняя покупка, но самая важная и желаемая в последнее время. Секс машина была с пятью режимами и думаю, что сегодня моя девочка испытает их все. Ирина Александровна… — Слышу дрожащий голос Евы и только усмехаюсь, понимая, что она сейчас получит за разговоры. — Я к такому не готова. Мы об этом не договаривались. — Вот только если бы она внимательно читала договор, сейчас бы об этом даже не заикалась. — Я передумала. — Ее взгляд падает на стену с плетками и ремнями и моя Ева вздрагивает, тут же шагая к двери. — Куда же ты, девочка моя? — Говорю вкрадчивым голосом, а Ева все еще придвигается к двери. — На кровать. — Показываю ей рукой в сторону и она мотает головой, пытаясь прикрыться. — Я не готова к такому. Только если вы обещаете не использовать ничего из того, что есть в этой комнате, кроме кровати и пальцев. — Усмехаюсь, а она серьезна и напугана. Играть с ней мне нравится, но все же, хочу пойти уже дальше. — Ирина Александровна? — Не даю ей договорить, хватая за запястье и одним рывком кидая на кровать. — Подождите! — Ева вскрикивает, но мне все равно, я укладываю ее на кровать и придавливаю телом, ставя в безвыходное положение. — Тебе было сказано молчать. — Говорю ей шепотом и тут же кусаю за грудь, от чего девочка вскрикивает. — Не припираться и выполнять все, что я прикажу. Что это за непослушание, девочка моя? — Ева смотрит на меня глазами, в которых застыли слезы и я только усмехаюсь ее жалкому виду. — Тебя нужно наказать. — Еву уже трясет. Я даже ухмыляюсь, понимая, что с ней будет, как я начну делать с ней все то, что запланировала. Встаю с кровати, а Ева продолжает лежать, тихо всхлипывая. Я знаю, что ей страшно, но она не посмеет встать и попытаться сбежать. По крайней мере, пока. Сейчас она думает о том, что она должна отработать зачет и больше ничего ее пока не тревожит, только если то, что я могу использовать то, что находится в этой комнате. Да, Ева, я это сделаю, даже не сомневайся. Смотрю на стену с хлыстами и беру плетку и веревку. Боковым зрением смотрю за тем, что делает Ева, а она потихоньку привстает на локти и наблюдает за мной, испуганно бегая глазками. Не медлю, а сразу подхожу к ней обратно и без слов обхожу, начиная связывать руки. — Ирина Александровна… — Она прерывается и видимо понимает, что смысла в том, что она сейчас что-то мне скажет — не будет, а она только сделает хуже себе, ослушавшись меня в который раз. Заканчиваю стягивать ей руки и вижу, как ей больно уже даже от этого. Кожа у Евы достаточно нежная и восприимчивая, мне приятно ее трогать, чувствуя этот бархат и легкость, но сейчас я хочу лишь стянуть ей руки так сильно, чтобы они даже посинели. — Легла. — Приказываю и девушка беспрекословно выполняет то, что я требую, ложась на кровать животом, как мне и надо. — Каждый твой крик равняется одному дополнительному удару. — Она вся сжимается от моего тона и того, что я сейчас сказала. Правильно, что боится. Это будет очень тяжело выдержать не вскрикнув, поэтому я уверена, что без дополнительных ударов тут не обойдется. — Всего я изначально планирую нанести тебе тринадцать ударов. — Мое любимое число. — А как пойдет дальше, уже зависит только от тебя. — Скалюсь и вижу, как Ева сжимается, вжимаясь в кровать, будто пытаясь слиться с ней. Смотрю на ее обнаженное тело и оно мне нравится, но хочется сделать его красивее. А оно будет намного красивее с полосами от плетки и кровью по всей спине и заднице. Ухмыляюсь и замахиваюсь, рассекая плеткой воздух. Она издает приятный свистящий звук и тут же полосует мою девочку, заставляя ее истошно закричать. Всего-то первый удар, а она уже не смогла сдержаться, походу полосовать я ее буду до потери сознания. — А-а-а! — Она кричит от второго удара и я только ухмыляюсь, понимая, что ей осталось все еще тринадцать и она еще долгое время не уйдет с этого числа. — Не надо! — Ева вся изворачивается и пытается перевернуться, но со связанными руками ей тяжело это сделать. Заметив, что она пытается все же помочь себе ногами и увильнуть от следующего удара хлыстом, я замахиваюсь и бью ее по голеням, кожа на которых тут же лопается и из ран начинает сочится кровь. Девушка истошно кричит, начиная кашлять, а я снова бью по спине, наслаждаясь ее эмоциями. — Помогите! — Началась одна из моих любимых стадий. Она понимает, что ей никто не придет здесь на помощь, но все равно будет продолжать кричать и звать кого угодно, лишь бы создать иллюзию возможной подмоги. — Помогите! — Ее слова срываются на крик и я лишь усмехаюсь, понимая, что она все еще стоит на одном и том же числе, ни разу не вытерпев удар. — Пожалуйста, хватит! — Ее голос уже приглушенный и кажется мне, что она его скоро сорвет полностью. — У тебя осталось еще тринадцать ударов. — Знаю, что сейчас она перепугается, поняв, что все, что я нанесла до этого, никак не защитывалось. — Я могу полосовать тебя до утра, девочка моя. Мне не составит это труда. — На это она только стонет и громко всхлипывает, уже даже не пытаясь перевернуться. Ее раны выглядят просто прекрасно, мне нравится смотреть, как из них вытекает бордовая густая кровь, заливающая ей спину и капающая на постельное белье. Замахиваюсь и снова делаю полосу на спине, из-за чего Ева только вытягивается как струна, но не кричит, явно плотно стиснув зубы. Смогла вытерпеть один удар, ну ничего, Ева, посмотрим на сколько тебя хватит. Замахиваюсь и хлыст оставляет еще одну полосу на ее нежной белоснежной коже. Ева снова вся напрягается, но не издает ни звука, хотя я знаю, что ей ужасно больно. Терпи, Ева, терпи, тебе предстоит так лежать еще долго и я уверена, что ты точно закричишь. Уродую ее тело еще одной полосой на голенях и слышу тихий, но отчётливый крик в кровать. Она явно пыталась его скрыть, вот только я все услышала, девочка моя, поэтому ты снова остаешься на месте, все еще на своих одиннадцати ударах. — Прошу… — Слышу томный выдох, но различаю в этом выдохе слово, которое Ева пыталась сказать. Не обращаю на это внимание и только ухмыляюсь, снова замахиваясь и нанося два удара подряд по тем местам, где еще не проходился хлыст. Слышу хрип, но не крик, поэтому усмехаюсь, понимая, что моей девочке осталось перетерпеть девять ударов до окончания наказания. Скорее всего Ева не считает удары, так как в ее положении это затруднительно. Ослепляющая боль просто не дает ей сфокусироваться на счете, поэтому она полностью зависима от меня, от моих действий. И только я знаю когда остановлюсь. Замахиваюсь и хлыст оставляет ужасно прекрасную полосу на ее ягодицах, от чего Ева вся сжимается и бьется головой об кровать, пытаясь убрать боль на второй план и не фокусироваться на ней. Но это не возможно, моя дорогая девочка, ты можешь только терпеть, сжав губы и пытаться не кричать, чтобы закончить это наказание. Наношу еще один удар по ягодицам и слышу приглушенный крик. Он был хриплым, но я услышала его, только усмехнувшись. Хватаю Еву за руки и переворачиваю на спину, из-за чего она начинает истошно кричать, испытав дикую боль в спине из-за ран, что у нее и на ягодицах, и на голенях. Не медля ни секунды, замахиваюсь и рассекая воздух, бью ее по груди, оставляя кровавый след. Ева не привыкла к новой боли, поэтому тут же комната наполняется ее истошным воплем, а я только улыбаюсь, прикусывая нижнюю губу. Девушка вся заплаканная, глаза красные и наполняющиеся новыми слезами, губы искривлены от боли и зубы стиснуты, ожидая еще одного удара. Наношу ей сразу два, оставляя кровавые полосы на животе крестом и вижу, как девушка выгибается, хрипя и шипя, но не крича, поэтому понимаю, что ей остается только шесть ударов, но сможет ли она перетерпеть их, не закричав? Снова истязаю ее живот и она вся искривляется, кусая губы до крови. Еще удар и та же самая реакция, что мне уже начинает надоедать. Так играть скучно, я хочу услышать ее крик боли, ее истошный крик, который содержит в себе ужаснейшую боль, смешанную с отчаянием и ужасом, поэтому полосую ее голени и бедра, из-за чего Ева, как я и рассчитывала, начинает кричать, хрипя и прогибаясь в спине, сгибая ноги. Она пытается закрыться, пытается избежать того, чего избежать невозможно и только смешит меня этим. Ева, девочка моя, еще немного и я закончу, вот только растянуть это немного я могу надолго. Удар по бедрам и Ева вытягивается в струну, смотря на меня через пелену слез, умоляющим о пощаде взглядом. Нет, Ева, меня этим не взять, ты лишь можешь терпеть и это единственная возможность, что у тебя есть в данный момент. Девушка выдерживает последние удары, не закричав, и я смотрю на ее тело все в ранах, все в крови. Еву трясет, ее буквально колотит на кровати, но она даже не подозревает, что это только начало. Подхожу к стене и вешаю плетку назад, под томный выдох Евы, что явно чувствует облегчение. Теперь она мне нравится больше. Она будет покорной, я сломала ее нанеся только удары плеткой, а значит дальше будет интереснее. Подхожу к шкафу и передо мной открывается огромный набор разных секс игрушек. Я хочу попробовать на Еве каждую, но, к сожалению, она тогда вряд ли сможет ходить после проведенной со мной ночи, а мне это не нужно. Беру тридцатисантиметровый черный страпон, ухмыльнувшись. Готовься, Ева, сейчас будет больно. Поворачиваюсь и смотрю на истерзанную Евочку, что тихо плачет на кровати. Только ухмыляюсь от этой картины и подхожу к ней, забираясь на кровать. — Раздвинь ножки. — Шепчу ей на ухо и она открывает глаза, смотря на меня с испугом и какой-то ненавистью. Это буквально искра, но я ее замечаю, тут же улыбаясь, так как игра становится интереснее. — И расслабься. — Не вижу смысла разговаривать с ней длинными предложениями. Я отдаю приказы, а ее дело их выполнять, а не вступать со мной в диалог. Ева вся дрожит и тут же замечает в моей руке страпон, от чего громко всхлипывает, но все же раздвигает ноги, открывая мне свою промежность. Провожу по ней пальцами и вижу, что даже туда затекла кровь с бедер. Смазываю ее и тут же запихиваю Еве пальцы в рот, из-за чего та начинает кашлять и новые слезы скатываются по ее щекам, оставляя влажные дорожки после себя. Попробуй себя на вкус, Ева, явно раньше ты этого не делала. Второй рукой снова провожу по ее промежности и тут же ввожу два пальца, от чего Ева вскрикивает, но больше от неожиданности, чем боли. Начинаю медленно выходить и обратно входить в нее, заставляя Еву сжимать зубами во рту мои пальцы и томно вскрикивать и стонать, прогибаясь в спине. Я знаю, что она почти не испытывает удовольствия, так как его затмевает боль во всем теле после плетки, но мне все равно, я просто хочу отыметь ее, я чувствую, что она полностью в моей власти. Ее жизнь и тело в моих руках. Начинаю ускоряться и Ева только часто дышит, иногда всхлипывая. Я знаю, что она не кончит, но делаю это только для того, чтобы поиздеваться, ведь по настоящему возьму ее я именно страпоном, доставив настоящие муки и боль, ведь она не растянута и не подготовлена к таким размерам. Вырываю свои пальцы у нее изо рта и одновременно с этим резко вытаскиваю и пальцы из ее промежности. Ева вскрикивает, но все еще лежит, не пытаясь встать. Она явно вымотана и никакой всплеск адреналина ей не поможет. Ты в моей власти, Ева. Креплю страпон на ремни к себе и вижу, как сжалась моя девочка, с испугом глядя на то, что я делаю. Страпон достаточно тяжелый, но это из-за его внушительных размеров и достаточной реалистичности. Прорисованы даже вены и сосуды, поэтому Ева испытает весь спектр эмоций и чувств. Приставляю страпон к ее промежности и она тут же распахивает глаза от страха. Упираюсь руками ей в плечи и вдавливаю в матрас, постепенно начиная входить, заставляя Еву застонать от боли и всю сжаться. Девочка моя, ты только себе хуже делаешь, так напрягаясь, но мои слова о том, чтобы ты расслабилась, все равно не дадут никакого эффекта, поэтому буду мучать тебя тишиной и просто наслаждаться криками и стонами боли. — Пожалуйста. — Слышу ее приглушенный голос и вхожу глубже, видя, как она поджимает губы. — Не надо. — Ева вертит головой из стороны в сторону и пытается отвлечься от боли, что разрывает ее внизу, но я только ухмыляюсь и одним рывком вхожу примерно наполовину. — А-а-а! — Ева кричит, широко открывая рот и жадно глотая воздух, как спасение в данный момент, а я продолжаю входить, наслаждаясь ее криками. — Заткнись. — Бью ее по бедру и она вскрикивает, смотря на меня через пелену слез. Она должна слушаться меня, иначе будет следовать наказание, которое Еве точно не хотелось бы получить. — Терпи, моя девочка. Я буду насиловать тебя долго. — Уже не стесняюсь в выражениях и ставлю ее перед фактом того, что буду именно насиловать, а не просто иметь ее. Ей теперь никуда не деться, она может только принять этот факт и терпеть. — А-а-а! — Девушка снова кричит, когда я вхожу в нее полностью, тут же начиная грубыми толчками насиловать ее, прижимая к кровати за плечи. — Не надо! — Ее крики буквально наслаждение для меня. Я слышу, как ей плохо, я чувствую, как она страдает и впадает в отчаяние. Вгоняю в нее страпон полностью, чувствуя, как тяжело это дается. Она вся сжимается и препятствует проникновению, вот только это не поможет, Ева, я все равно сделаю то, что желаю. Имею ее грубо, совершенно не задумываясь, что она может получить травму таким путем. Мне все равно, я просто наслаждаюсь ее мучениями и страданиями. Девушка очень громко плачет, буквально навзрыд, я чувствую как ей больно, но не собираюсь останавливаться пока не посчитаю нужным это сделать. Я имела ее полчаса точно, иногда Ева даже предпринимала попытки вырваться, но они были настолько слабыми, что даже еле заметными, поэтому я только изредка била ее по бедру или надавливала на рану от плети и тут же после крика, она успокаивалась и продолжала лежать и молча страдать, сжимаясь от каждого толчка. — Вставай — Говорю ей, вытаскивая страпон полностью и кидая его на кровать. Смотрю на мою девочку, что лежит сжимаясь в комок и тихо плачет. — Ева, вставай сказала, иначе сейчас возьму плеть. — Это действует и девушка открывает глаза, со стоном садясь на кровать. Ее тело все покрыто прекрасными кровавыми подтеками и рубцами от плети. Я вижу, что ей больно сидеть, болью отзывается все тело и каждое движение причиняет страдания, но она все равно встает, стиснув зубы и дрожа, смотрит на меня. — Идем. — Я подвожу ее к кресту и киваю, жестом приказывая встать. — Ирина Александровна… пожалуйста. — Мямлит Ева и опускает взгляд в пол. — Пожалуйста, не надо. Я больше не могу. — Прерываю ее и тут же даю пощёчину, из-за которой моя девочка пошатывается и закрывает лицо руками. — Встала. Немедленно. — Рычу, видя, как Ева вся сжалась от моего тона и пододвинулась ближе к кресту. — Вот так. — Киваю и резким движением прислоняю ее к нему, явно затронув раны, так как Ева громко закричала. Но меня это не останавливает, я сначала освобождаю ее руки от прошлой веревки и тут же начинаю привязывать ее руки ремнями и тоже самое проделываю с ногами. Отхожу от Евы и смотрю на проделанную работу. Мне нравится, как жалко она выглядит, что не может оказать мне никакого сопротивления. Снова подхожу к ящику с игрушками и беру оттуда электрические зажимы для сосков, ухмыляясь и рассматривая их. Одна из моих любимых игрушек. Она не причиняет много боли, но все же, она мне нравится. Подхожу обратно к Евочке и раскручиваю провода, подсоединяя эти прищепки к ее груди. Она вздрагивает и я вижу страх в ее глазах и непонимание от неизвестности того, что будет с ней происходить. Подключаю провода к специальному устройству и выбираю режим, который мне нравится. Это переменные короткие удары током, что не дают расслабится и при этом не слишком часто пропускают этот импульс. Вижу, как Ева встрепенулась и явно испугалась, так как стала смотреть на свою грудь, медленно ведя взгляд до проводов с устройством у меня в руках. Ее еще раз бьет током и она издает стон, смешанный с болью и наслаждением. Если бы она не была сейчас так измучена и избита, то, возможно, ей бы даже понравилось. Ухмыляюсь и ставлю прибор на пол, видя, как Ева вздрагивает от очередного импульса. Подхожу к стене и беру с нее плетку, но уже другую, из натуральной кожи и с множеством хвостов на конце. Она не наносит таких ужасных телесных повреждений, как прошлая, но ей тоже можно причинить достаточно боли. — Нет! — Слышу крик Евы, как только она видит то, что у меня в руках. — Пожалуйста, не надо! На мне нет живого места. — Она плачет и дергает руками, пытаясь ослабить ремни и тут же вздрагивает от легкого удара тока, проходящего через ее соски. — Пожалуйста, не надо! Пожалейте меня, умоляю. — Она повисает на руках, понимая, что ее слова для меня пустой звук и только тихо всхлипывает, смотря в пол. — Кто тебе дал право разговаривать без разрешения? — Обхожу ее сзади и смотрю место, куда можно ударить, причинив сильную боль. — Ты здесь никто, только я решаю что с тобой делать. — Она сжимается и вздрагивает. — Непослушная девчонка. — Усмехаюсь и тут же замахиваюсь, хлестким ударом попадая по промежности. — А-а-а! — Ева кричит и я тут же бью снова туда, стараясь приложить максимум силы. — Не надо! — Она дергается и повисает на ремнях, тут же получая еще один удар. Еве больно больше от того, что буквально несколько минут назад я ее изнасиловала, причем насиловала долгое время, а это играет свою роль. Она снова кричит и плачет, получая по заднице, которая и так покрыта страшными рубцами. Мне нравилось видеть, как она изгибается от боли, как она буквально поглощена ею и не может думать ни о чем кроме нее. Я била ее так достаточно долго, но все же, мне хотелось чего-то большего, поэтому спустя время, наконец-то сняв дрожащую и напуганную Еву с креста, я подвела ее к своей секс-машине. Я знала, что Ева испугается, знала, что она не захочет ни за что испытывать на себе мощность этого устройства, но еще я знала, что она не посмеет мне перечить. Она сделает так, как прикажу я, потому что она уже сломалась. Она смирилась и поняла свое положение. — Вставай в коленно-локтевую позу, задницей туда. — Показываю на секс-машину и вижу, как Ева ели заметно кивает. — Быстро. — Говорю это грозно, хотя, в принципе, это даже не требуется, девочка и так вздрагивает от любого моего движения или слова, поэтому тон подбирать уже не нужно так тщательно. Ева медленно встает на локти и колени, оказавшись в нужной для меня позе и я немного придвигаю к ней секс-машину так, чтобы головка страпона упиралась в ее анал. Девушка пугается и я вижу, как дрожит ее тело, а в особенности руки. Ей тяжело находится в такой позе, но она все же пытается еще удерживать себя, понимая, что деваться ей некуда. Подхожу к устройству и нажимаю на кнопку пуска. Пока я выбрала самый минимальный режим, чтобы немного подготовить и растянуть мою девочку, хотя желания это делать у меня нет. Я хочу видеть ее страдания и мучения, а не подготовку к ним. — А-а-а! — Ева кричит, но достаточно сдавленно. Видно, что этот крик дается ей тяжело, как будто она уже готова потерять сознание. Вижу, как страпон погружается к нее и тут же выходит, что бы снова вернуться назад в мою девочку. Ева даже не пытается отстранится, она покорно стоит и трясется, ожидая моих дальнейших действий или указов, поэтому я нажимаю на кнопку и меняю режим, ставя тройку. Машина начинает работать быстрее и Ева падает, чуть ли полностью не заваливаясь на бок. Тут же бью ее по спине плеткой, что все еще была у меня в руке и девочка вскрикивает, кое-как снова поднимаясь на дрожащих руках и пытаясь насадится на страпон самостоятельно. — Ты посмотри на нее. — Говорю вслух, больше для нагнетания обстановки и вижу, как Ева вся сжимается, боясь снова получить. — Встала. — Выключаю секс машину и Ева наконец-то встает правильно, чуть насаживаясь на головку страпона. — В наказание включу сразу пятый и только попробуй мне упасть или попробовать встать. Я привяжу тебя и поставлю так, что ты просто не сможешь как-либо двигаться и эта секс-машина будет работать всю ночь, насилуя тебя, поняла? — Да, Ирина Александровна. — Она говорит это тихо, буквально захлебываясь слезами, а я только усмехаюсь, выставляя мощность на пятерку. — А-а-а! — Девчонка начинает кричать сразу, как я включаю устройство. Слышу хлюпающий звук и замечаю, что по бедру моей девочки стекает кровь. Видимо, секс-машина ее все же повредила, но ничего страшного, мне нравится смотреть на ее лицо, искривленное от боли и ужаса. Понимания, что деваться ей некуда. — А-а-а! — Ева только кричит, но молить меня остановить машину даже не пытается. Правильно, знает, что это ни к чему не приведет, только получит дополнительные удары плеткой и разозлит меня, а больше ничего. — А-а-а! — Улыбаюсь, слыша ее крики. Мне нравится видеть то, как моя девочка страдает, то, как в нее погружается этот страпон, доставляя мучительную боль. Отхожу от Евы и сажусь на кровать, просто наблюдая за ее страданиями. Ева все еще держится на локтях, иногда привставая на руки. Смотрю, как она поднимает голову и смотрит на меня сквозь слезы. Ее взгляд просит о помощи, просит прекратить это издевательство, но я только усмехаюсь, продолжая молча наблюдать за тем, как по ее бедрам стекают все новые и новые струйки крови. Я смотрела и слушала ее стоны и крики минут пятнадцать, пока не поняла, что Ева сейчас просто потеряет сознание. Как только я это почувствовала, то сразу позвала ее, на что она даже не подняла голову. — Ева, вставай и выключай машину. — Зову ее по другому и тут же слышу в ответ на это стон и грохот от падения моей девочки на пол. — Иди ко мне на кровать и ляжем спать. — Постельное белье все в крови, но это не страшно. Я не брезгую кровью моей девочки, тем более, что большая часть будет именно там, где будет спать она. Смотрю, как Ева еле-еле встает на колени, а потом на ноги, смотря на работающую машину и кровавые подтеки. Она нажимает на кнопку и выключает устройство, тут же снова издавая крик боли. Она не может даже ходить, сомневаюсь, что послезавтра она придет в университет, но буду надеется, что моя девочка окажется сильнее, чем я думаю. Ева подходит к кровати и аккуратно ложится на нее, даже не смотря на то, что постельное залито кровью. Усмехаюсь и ложусь рядом, укрываясь одеялом. Вот теперь, моя девочка, на сегодня мы закончили. Я уже стала засыпать, как услышала какой-то странный шум. Открываю глаза, слыша шорох со стороны Евы и наблюдаю за тем, как моя девочка аккуратно, но тихо шипя от боли, встает с кровати и делает шаг навстречу двери. Понимаю, что медлить больше нельзя и тут же делаю рывок, хватаю ее за руку. — Куда ты собралась? — Ева замирает и ничего не говоря, ложится обратно, как будто только что ничего не произошло и это не она встала. — Ты мне сбежать надумала? — Даю ей пощечину, но она никак не реагирует, только немного вскрикивает, но тут же закрыв себе рот рукой, просто зарывается в одеяло, вся дрожа от боли и страха. — Ты учти, Ева. — Говорю вкрадчивым голосом и наклоняюсь к ее уху. — Это только начало. У тебя еще семинары по моему предмету и сессия в которой мой экзамен, так что это наша далеко не последняя встреча, да и договор, что ты подписала, рассчитан на четыре месяца. — Слышу всхлип и ложусь обратно на кровать, присматривая за своей девочкой. Я знаю, что она больше не попытается сбежать, но мне интересно сколько она будет плакать и как долго не сможет уснуть из-за боли, ведь мне так приятно наблюдать за ее страданиями. На следующий день, как только Ева проснулась, я вызвала ей такси до общежития и она уехала, ни проронив ни слова. Весь этот день я занималась тем, что приводила в порядок комнату, меняя постельное белье, отмывая крест и секс игрушки. Закончив достаточно поздно, я направилась домой в город, думая о том, что завтра на работу. Все вроде было как всегда, но все же, какое-то внутренне чувство подсказывало, что произойдет что-то интересное…***
В университете я первым делом поймала Виолетту. Она была лучшей подругой Евы и я была уверена, что именно она рассказала ей про то, что со мной можно договорится через постель. Вета нарушила договор, разгласив информацию и я это безнаказанным точно не оставлю. — Ирина Александровна, вы что-то хотели? — Вета бойкая девушка, но я ее сломала тоже достаточно быстро. Она боится меня и я вижу страх в этих глазах, а так же вижу неподдельную печаль, да и сама Вета напоминает ходячий труп, будто она не спала всю ночь, а только плакала. — Скажи-ка мне, Виолетта. — Ее имя специально произношу медленно, как бы нараспев. — Кто тебе разрешал говорить Андреевой Еве про то, как можно закрыть у меня зачет? — Вета тут же бледнеет и я понимаю, что не ошиблась. Пусть сейчас я и блефовала, так как уверенной в том, что это сделала она, я быть не могла, но теперь все было точно. — Разве не ты подписала договор о неразглашении этой конфиденциальной информации? — Она пугается, а я этого и добиваюсь. — Я… — Она заикается и опускает взгляд в пол. — Я ничего не говорила. — Она начинает врать, хоть явно понимает, что я обо всем знаю. Это просто ее натура, поэтому получит она еще и за ложь. — А она была у вас? — Виолетта странно на меня смотрит и ее глаза вдруг наполняются слезами. — Это уже не твое дело. — Отрезаю и все же хочу выяснить что ее так расстроило. Это явно не страх перед предстоящим наказанием, тогда что? — Что с тобой? — Ее мешки под глазами, явная усталость и подавленность говорят о многом. — А вы разве не слышали? — Вижу, что по ее щеке скатывается слеза и она тут же вытирает ее краем толстовки. — Ева… — Девушка сглатывает и тут же всхлипывает. — Евы больше нет. — На этом предложении ее голос срывается и она начинает плакать сильнее. — Она вчера вскрыла себе вены в душевой общежития. Ее заметили другие девочки, но было поздно. Спасти не удалось. — Вета закрывает руками лицо и начинает дрожать от, явно приближающейся, истерики. — Скажите, она была у вас? — Только ухмыляюсь и смотрю на Вету с неким презрением. — Ирина Александровна? — Завтра жду тебя у себя дома на наказание. — Вета впадает в ступор от смены тона, с которым я с ней говорю и сглатывает, не прекращая вытирать новые слезы. — Не придешь — пеняй на себя. Сессию ты не закроешь именно из-за моего предмета. — Она открывает рот, в попытках сказать что-то внятное, а я, не дожидаясь ее лепета, только разворачиваюсь и ухожу, все еще слыша тихие всхлипы.***
Этим же вечером, по приходе домой, я медленно сняла обувь и пальто, вешая его в шкаф. Посмотрела на себя в зеркало и улыбнувшись отражению, оглядывая себя с ног до головы, удовлетворённо кивнув, пошла в гостиную. Медленно и спокойно я прошлась по квартире, чувствуя на душе какое-то необъяснимое спокойствие и легкость. Вхожу в свой кабинет, тихо прикрыв за собой дверь и оглядываю его обстановку. Сажусь за стол и выдвигаю второй ящик, рассматривая его содержимое. Найдя достаточно толстый черный блокнот, открываю его и начинаю медленно и аккуратно листать страницы, на каждой из которых находятся фотографии моих студенток. Наконец-то дохожу до девушки, что смотрит на меня с фотографии живыми веселыми глазами, полными какой-то надежды и веры в лучшее. В ее светлое будущее. Это бледное личико, кроткая улыбка на нем и какая-то невинность, заставляет меня ухмыльнуться и провести пальцами по этой фотографии, рассматривая ее. «Андреева Ева». Только ухмыляюсь, раз за разом перечитывая ее имя, что эхом отражается у меня в голове. Ева сдалась. Она не стала бороться дальше, а просто свела счеты с жизнью, вскрыв себе вены. Она сама пошла на это, она пришла ко мне и попросила закрыть зачет через постель, хотя ее никто не заставлял это делать. Она явно знала и понимала, что против меня ничего не сможет теперь выдвинуть, так как подписала договор, пусть на самом деле он ничего бы и не значил, но уверенность ее он сильно пошатнул. Ее суицид — это было импульсивное и глупое решение, что стоило ей жизни. Она пошла на поводу у эмоций. Поддалась ощущению боли и ужасу. Она не видела выхода среди ослеплявшей боли и страха, что полностью сковал ее и принял в свои тугие объятия. Тогда, подписав договор со мной, она одновременно подписала и свой приговор — приговор к смерти от своих же рук. Еще раз провожу пальцами по фотографии и в голове четко отражается эхом голос моей девочки. Ее крики, ее стоны и мольбы о пощаде. Я слышу, как она кричит мое имя. Слышу, как зовет на помощь. Теперь, Ева, все кончилось. И уже навсегда. Ухмыляюсь и наклоняюсь над фотографией, чуть не целуя девушку в губы. — Слабые не выживают. — Проговариваю шепотом, смотря Еве прямо в глаза и достав из ящика маркер, ставлю на фотографии красный крест.