Гривус, значит, Скорбящий

Его зовут Кимаен. Кимаен Джаи Шилал. Это имя он получил при рождении, с ним гордо вел в бой армию на родной Кали. Его нежно произносила в минуту особой любви дорогая Рондеру. Имя, что уже много лет ничего не значило. Имя, которое он почти забыл. Имя, что никто, кроме него не произнесет даже в мыслях, просто не зная о том, что когда-то данный гуманоид его носил, как и того, как выглядел раньше, до рокового крушения корабля Мученик. Дня, когда погибла его вера в Республику и джедаев. День, спустя недолгое время после гибели его самого. Дня, когда в бою погибла Рондеру. Она и многие те, кого Кимаен знал и кого любил. Те, кого не спас Орден, а он верил, а он надеялся. А потеряв самого себя, ему не осталось другого, как плыть по течению и стать частью одной из истин, той, что стояла против ненавистного Ордена, чтобы воевать против него - единственное, что теперь ему осталось, то, что еще имело смысл. Война и смерть, бесконечные убийства и разрушения, командование армией неживых и бездушных дроидов, которые не умирали и при виде их уничтожения не возникало потому никаких чувств. Как про гибели живых врагов, при виде жизни, покидающей их тела, жизни, что отнимал он сам. Гривус знал, что должен испытывать торжество при виде краха неприятеля, но не испытывал. Лишь помнил каково это. Помнил каждое чувство из испытанных ранее, но не пережить его вновь был более не способен. Командуя дроидами, способными выполнять лишь определенные команды в рамках заложенной в них программы, Гривус и сам словно превратился в одного из них. Способного лишь делать то, что говорят, ничего не решая сам и не желая решать. Приказано убивать джедаев и он это делал, лучше других и почти филигранно. А теперь один из джедаев убивал его. Не ведая жалости и сострадания, не чувствуя ничего, кроме необходимости это сделать, выполняя приказ, команду вышестоящего, то, что делал всегда, то, чему учили. Сейчас, глядя в серовато-голубые глаза Оби-Вана Кеноби, Генерал видел то же, что до этого видели другие, глядя в его янтарно-желтые очи с кошачьими зрачками. Свою смерть, близкую и неумолимо идущую, вставшую наконец так близко, что можно почувствовать ее холодное, пронизывающее дыхание, ощутить касание ее ледяных пальцев на своем сердце, что сжалось от холода и начало…оживать. Гривус понимал, что это конец, не чувствовал даже, просто знал это. И продолжая защищаться, не питал никаких надежд. Он просто привык не сдаваться, привык не отдавать легко даже то немногое, что у него было, даже то, что давно не имело смысла. Даже жизнь, которая по сути оборвалась давно, в тот миг, когда сердце Рондеру сделало последний удар, оборванный выстрелом. Кимаен умер тогда, породив Гривуса, скорбящего командира мертвой армии. Сперва мертвой, потом просто неживой. И сам сделался таким же, пустой машиной для боя. Должной закончить срок службы и быть списанной в утиль. Бой почти окончен. Он и Кеноби стоят напротив друг друга, глаза в глаза и на Гривуса уже вовсю дышит смерть. Его пальцы обрублены, мечи потеряны, а броня повреждена. Смертельно ранен, сказали бы прежде, восстановлению не подлежит, сказали бы сейчас. Остался лишь последний, самый финальный аккорд, что разорвал бластерным выстрелом мешок из синтетической плоти, хранивший то единственное, что было еще живым в Гривусе. И то, что хранилось внутри этой органики теперь стремительно летело вверх, по всей длине бесконечного позвоночника, распространяя вокруг живое тепло и даря небывалые чувства на те секунды, пока не достигало мозга и тот не начал стремительно испаряться. Боль, разрывающая сердце. Сожаление о бездарности уходящей жизни. Скорбь о ее потере, и ожидание конца. Холодное, неизбежное, что тянет тебя в бездну, не позволяя сопротивляться. Перед глазами темнело и желтые их оболочки становились понемногу тусклыми и серыми, лишенными выражения, только в последнюю секунду, когда глаза еще не окончательно потухли, в жалкие доли отпущенной жизни, перед взором неожиданно прояснилось. Торжествующий Кеноби исчез, его победный выкрик смолк, уступая место прекрасному женскому лицу, нежной улыбке, обращенной к нему одному, нежной руке, протянутой к его, любимому голосу, зовущему за собой. - Кимаен, - прозвенели нежные колокольчики так незнакомо и при этом близко, тепло - Пойдем со мной, я долго тебя ждала. - Рондеру, - произнес Гривус, неожиданно для себя - Ты здесь? Ты пришла за мной? Кимаен, это забытое имя, ставшее снова единственным и главным в жизни, мелькнув в переплетениях Силы, даруя прощение и надежду. Имя, которое он забыл и которое спасло его. Гривус протянул руку, настоящую, живую, свою, брони больше не было, она была просто не нужна. Он снова стал самим собой, как был и прежде. И легкий, бесплотный дух соединил призрачную ладонь с такой же другой, женской и через миг они взлетели высоко, выше небес, свободные от всего земного. От войны, от смерти, от оков. Живые в мире Силы, что принимает всех, способных любить и знать, что это означает. Способных любить и понимать чужую боль. Гривус, значит, Скорбящий. Кимаен, значит, Живой.