В тёмное время суток

— Не ходила бы ты одна в такое время, — предостерегает Скворцов, заходя попрощаться в конце рабочего дня. Он все свои дела уже закончил, а вот Гордеева до финала доберётся ещё не скоро. И будь проклят Тельцов, взваливший на её плечи добрую половину своей работы и, сославшись на язву, укативший в неизвестном направлении. — Да что со мной случится, — отмахивается Арина, уже привыкшая выходить из опорника по ночам. Ещё несколько дней назад её с работы провожал Рыжов, как и Серёжа опасающийся за её сохранность в пределах района бандитского Петербурга. Но Дмитрий Иванович вместе с дочерью Мариной в выходные улетел в Москву и обещал вернуться только в конце своего недельного отпуска. А никому другому она позвонить по тому же поводу — встретить и проводить — не может. Да и чего там, идти же не по подворотням, где опасность не только за углом. — А ты забыла, какой сегодня день? — хмыкает Скворцов. — Молодёжь с цепи сорвётся. Она привыкла смотреть на календарь лишь в тех случаях, когда нужно отследить какую-то конкретную дату. В остальном же число значения не имеет. Потому, когда Серёжа упоминает «день», Арина думает только про «вторник», но на всякий случай смотрит на календарь на столе. «31 октября». — Хэллоуин, — она кивает и усмехается, — нечисть выползет из всех парадных и заполонит местные клубы. Не переживай, у меня одна такая нечисть под боком каждый день сидит. — Не иронизируй, Арина Ильинична. Я в том году дежурил в Хэллоуин, так тут такое было: крик на весь район, обезьянник под завязку, а на утро ещё куча жалоб от населения на буйную молодёжь, которая пыталась их покусать. — Представляю, — вздыхает она. Год назад как раз в это время Гордееву увезли на скорой с сильным отравлением. И в ночь с октября на ноябрь вся больница стояла на ушах, а отделение с кучей людей в костюмах походило на декорации фильмов ужасов, ещё и персонал подыгрывал, заходя в палаты к молодым пациентам в халатах, облитых бутафорской кровью. Арина бы повеселилась, но ей было совершенно не то того. — Ладно, иди уже. Нечего меня запугивать. — Ну как знаешь. — Скворцов пожимает плечами и идёт домой. Когда последний документ из отчёта Завьялову отправляется в печать, Арина выдыхает и падает на спинку кресла. На часах четверть десятого, и она вновь проклинает напарника за его желание взвалить груз ответственности на других. Гордеева уверена, что со здоровьем у него всё прекрасно, по крайней мере с теми органами, на которые пожаловался полковнику. Арина надевает пальто, выключает свет и выходит в холодную октябрьскую ночь. Рядом с отделением полиции ещё относительно тихо, но чем дальше, тем громче звуки самого мистического праздника. Будь Гордеева лет на десять моложе, нарядилась бы какой-нибудь ведьмой и отправилась с друзьями по институту отрываться на вечеринке. А сейчас у неё ребёнок и работа — совсем не до веселья с маскарадом. Потому, когда мимо проносится толпа ряженной в нечисть молодёжи, она с улыбкой провожает их взглядом и идёт дальше. Переходя дорогу и сворачивая на одну из улиц, Арина вдруг улавливает странную тишину. Странную, потому что всего пару метров назад оглушала музыка — компания зомби включила плейлист в телефоне на полную громкость — и проезжали не такие уж и редкие автомобили. Развернувшись, она по-прежнему видит машины с обеих сторон дороги, но ни единого звука. — Чего это ты? — неожиданно врезается в слух знакомый голос, а с ним возвращаются все шумы ночи. Вздрогнув, Арина резко оборачивается и машинально отступает на шаг назад. — Чёрт, — ругается, облегчённо выдыхая. — Не угадала, — усмехается Джокер, демонстрируя широкую улыбку. — Чё по ночам шатаешься? — Могу спросить тебя о том же. Чего пугаешь? — То, что ты меня сразу не заметила — это не моя проблема. С этим Гордеева вынуждена согласиться. Ей вдруг так подвёл слух, что она не слышала вообще ничего, потому и шагов за спиной не заметила. Да и Джокер ходит быстро — вылез из ниоткуда за каких-то пару секунд. — Работы много, — всё же отвечает она, — ещё и Тельцов подкинул. Хмыкнув, Джокер понимающе качает головой. — Это он может. А я развлекаюсь. — Чуть подняв верхнюю губу, проходится кончиком языка по заостренному клинному клыку. Смотрящую на это Арину посещает мысль, что она бы ожидала его увидеть в образе всё того же Джокера, только киношного. Но никак не вампира. Хотя, если учитывать его постоянную бледность. А образ по имени — слишком банально. — Прекрасно. Только не загрызи никого. И проходит мимо, продолжая путь домой. — А вот это как получится, — раздаётся ответ слишком близко, и Арина вновь дергается от неожиданности. — Не боись, тебя не трону. — Вот уж спасибо, — бурчит она. — Ты зачем за мной идёшь? — Не за, а с, — поправляет Джокер, не теряя улыбки. — Чтоб тебя такие как я, как ты выразилась, не загрызли. — Отобьюсь как-нибудь. — Отобьюсь как-нибудь, — передразнивает он, усмехаясь. — Ты бы меня и не заметила, если бы я молчал. Так что подкрасться к тебе проще простого. Мельком глянув на него, Арина замечает красную каплю в уголке рта. В темноте она бы её не увидела, но сейчас на них с Джокером падает свет фонаря, и этот след бросается в глаза. Как и красные линзы, выглядящие невероятно естественно. Образ вампира Джокеру идёт и не выглядит как комплект бутафории в дополнение к костюму. Только одежда на нём обычная, а не пародирующая графа Дракулу или ему подобных. — Незачем меня так разглядывать. Отвернувшись, Гордеева ускоряется, а Джокер идёт за ней подобно незаметной, беззвучной тени. Арина видит его краем глаза, но не слышит шагов. Хочется опять всё свалить на проблемы со слухом, но музыка и машины всё ещё привычно шумят где-то на фоне. «Как он это делает?» — Что делаю? Сердце ощутимо ускоряет темп, а руки начинают дрожать. Она уверена, что не произносила этого вслух. Джокер же меняет вопрос, словно что-то почувствовав. — Так чего я делаю, что ты на меня так пялишься? — Ничего, — произносит Арина, но легче не становится. — Слушай, — она резко останавливается, — спасибо, конечно, но я сама дойду. И вообще, откуда в тебе эти… джентльменские склонности в мой адрес? — Ну так было ж дело, — напоминает он случай пятилетней давности, когда притащил её в больницу после избиения. — К тому же в такие дни происшествий куда больше, чем в обычные будни. Вот и страхую, чтоб Рыжов с Завьяловым потом твой хладный труп не оплакивали. — А, так это всё ради них. — Естественно. Джокер кажется вполне обычным, и это немного успокаивает. Последние годы он для Арины никакой угрозы не представляет — возможно, поэтому она находиться рядом с ним и не боится. Ну выплыл неожиданно из каких-то кустов в виде вампирской сущности, ну идёт за ней бесшумно. Но тень то отбрасывает. Гордеева косится вниз, проверяя, на что слышит тихий смешок. — Арина Ильинична, ты издеваешься? — Да кто тебя знает, — пожимает плечами она, всё же отыскав взглядом его тень. — А ничего, что я при свете дня спокойно передвигаюсь? — Да кто ж тебя знает, — повторяет Арина, невольно улыбаясь, и это отчётливо слышится в голосе. За следующим поворотом уже видна парадная. Гордеева радуется, что наконец-то добралась — не то чтобы компания неприятная, в её случае скорее странная, — и оборачивается. — Благодарю за помощь, замок кодовый, дальше меня точно никто не съест. А если и съест — круг подозреваемых куда меньше, чем список всей Питерской нечисти. — А, ну если так, то я спокоен, — с усмешкой кивает Джокер. — Приглашать не буду, мне кровопийцы в доме не нужны. — И это правильно, — как-то слишком серьёзно отвечает он, при этом не меняясь в лице. — И не тяни в рот всякую гадость наподобие искусственной крови. Джокер чуть щурится, облизывая уголки рта. Красное пятнышко исчезает. — Это кетчуп. Арина смеётся. — Оригинально. И разворачивается к двери. Быстро набирает код, открывает и вдруг чувствует, что-то странное. Медленно смотрит себе за спину. — Не поняла… Но Джокера в поле зрения уже нет, хотя он не должен был успеть за эти пару секунд дойти хотя бы до чего-то, что может его скрыть. Ни до других парадных, ни до автомобилей, ни тем более до поворота в обратный путь. И вновь становится неуютно, будто хэллоуин не в лучшем своём проявлении проникает под кожу. Будто красные радужки — это не линзы, а след на губах — не кетчуп.