Тапочки

Первая ночь на борту «Империалиса» пугает Армитажа. Хотя его каюта уютнее всех мест, где ему доводилось спать, это первый раз, когда он ночует один — с тех пор, как его забрали у мамы. С тех пор, как её забрали у него. Потерянные мальчики (как называет их гранд-адмирал Слоан) теснятся в соседнем помещении. Корабль достаточно велик, чтобы у каждого было отдельное спальное место, но они отвергли эту возможность. Он один. Напуган, встревожен и обозлён. А ещё скучает по маме. Слишком много разных эмоций сразу, и он просто хочет, чтобы всё это прекратилось. Но он не заплачет. Нет. Потому что если другие мальчишки узнают, то сделают ему больно. Пусть даже комендант утверждает, что это не так. Но лежать на своей койке он больше не может. Армитаж соскальзывает с постели и тут же едва не запрыгивает обратно, как только касается ступнями пола, — тот безумно холодный. Он оглядывает комнату, но из обуви у него только ботинки. По телу пробегает дрожь. Он хватает одеяло и плотно заворачивается в него, прежде чем выйти наружу. На корабле тихо. Не слышно даже шума из каюты других мальчишек. Гул двигателей можно уловить, только если замереть, задержать дыхание и сосредоточиться. Армитаж не может решить: успокаивает его это или нет. Работающие двигатели означают, что они куда-то летят. Куда-то, где ему не место. Но, поскольку ему положено быть рядом с комендантом (Армитаж отказывается называть его отцом; он не будет этого делать; никогда), он не должен переживать. Поднявшись на цыпочки, он идёт к мостику. Не потому, что хочет остаться незамеченным, а потому, что пол просто ледяной. «Запомни, Армитаж, это палуба, не пол». А если идти на цыпочках, то ноги меньше касаются пола. То есть палубы. Дверь на мостик открыта. Гранд-адмирал Слоан сидит в кресле второго пилота и смотрит в обзорное окно. Армитаж думает, что передвигается тихо, но, едва переступает порог, гранд-адмирал поворачивается к нему. *** Рэй Слоан устала. Устала до предела. Ещё вчера она была гранд-адмиралом, а сегодня она дезертир. Воровка. Похитительница. Капитан угнанного корабля со стайкой маленьких монстров и одним пока-ещё-не-монстром. И — если кому-то нужно её мнение — и не станет им. Она истощена, морально и физически. Её травмы требуют лечения — она больше не может их игнорировать. Она смотрит на дроида-пилота в соседнем кресле и вздыхает. Перепрограммировать его — ещё одно неотложное дело. Дроид работает в беззвучном режиме, на корабле стоит тишина. Если бы не полосы света на обзорном экране, она бы даже не догадалась, что двигатели запущены. Впрочем, не на этой стадии. Тишину нарушает чуть слышный звук шагов. Должно быть, Армитаж проснулся. Если, конечно, эти проклятые монстры не придумали, как взломать замок в своей каюте. Маловероятно. А даже если им удастся — сработает сигнализация. Чтобы разблокировать дверь, требуются её биометрические данные. Вдобавок такое количество детей не сможет подкрасться бесшумно. Наверняка это сын коменданта. Рэй поворачивается к нему, как только он переступает порог мостика. Когда их взгляды встречаются, он тут же встаёт по стойке смирно. Рэй впечатлена тем, как ловко он салютует, так и не сбросив одеяло. — Гранд-адмирал Слоан! — Отставить, Армитаж. Я больше не гранд-адмирал. — Она поднимается и подходит к нему. — Для нас с тобой Империи уже не существует. — Вас понял, мэм, — кивает он. — И не мэм. — Рэй убирает волосы с его лица и тут замечает, что он дрожит. Одеяло, пижама и… босые ноги. — Почему ты бегаешь по кораблю босиком? — У неё возникает странное желание: подхватить его на руки, оторвать его ступни от палубы, но она так и не делает этого. Только не с её трещинами рёбер (бездна, хоть бы не переломом). — Нельзя носить ботинки с пижамой, а тапочек у меня нет. Рэй улыбается — впервые за долгое время. — Ну что ж, тогда пойдём и поищем тебе что-нибудь. Хорошо? — Хорошо, м… Раз я не могу называть вас гранд-адмиралом и мэм, то как тогда? — Можешь звать меня Рэй.