Свобода

Чонгук никогда не чувствовал себя настолько счастливым, как сейчас. Изнутри чувствует тепло, спокойствие, удовлетворение. Напряжение, которое преследовало его все эти дни — разом исчезло. А всё благодаря омеге, сидящим рядом с ним и задумчиво смотрящий за стекло машины. Очень интересно, о чем тот думает, что размышляет и как принял реальность. Реальность, в которой они — мужья. Даже если и на бумаге, зато он будет рядом с ним всегда. Они буквально едут туда, где будут жить вместе. Пока не решится вопрос с Сухваном. Ох, лучше о нём вообще не вспоминать. Как только Чон вспоминает о нём, сразу хочет сорваться, прибить на месте до кровоточащих синяков на теле. Чон не успокоится, пока не отомстит за Тэхёна. До сих пор перед глазами стоит разбитое лицо его Сгущёночки и синяки на запястье. Бесит то, что тот подонок издевался над его омегой. Смешно, правда? Он ведь сам сполна издевался над ним, унижал, пытаясь показать его место. Своими подъебами сам не понял, как влюбился. Когда влюбился? В какой именно момент? Как? Ответа не находилось, но было принято решение: больше никогда не даст в обиду. Ни самому, ни другим. Больше никто не обидит Тэхёна, иначе будет иметь дело с ним. Альфа влюблёнными глазами посмотрел в сторону омеги, у того лицо нахмуренное, задумчивое и отстраненное. — Эй, — произносит он, положив руку поверх руки омеги и сжимает её. — Всё в порядке? — Старший поглядывает на них через зеркало заднего вида, попутно ведя машину. — Да, — Тэхён переводит взор на руку Чонгука. В порядке ли он? Вряд ли. В голове полная каша, мысли не дают покоя. Не успел проститься с бабушкой, как Сухван продал их дом. Их с бабушкой дом! Мужчина сжёг все фотографии, на которых Тэ был с Сарой, разбил телефон. О Саре осталась лишь память. Его заперли в четырёх стенах, унижали, заставляя делать то, чего не хотелось. Сухван насильно пихал в рот еду, которая позже выходила изо рта прямо в раковину. Ему не позволили ходить на учёбу. Закрыли все пути выхода. Закрыли доступ к кислороду. В голову лезли мысли о попытке суицида, чтобы поскорее встретиться с бабушкой. Но желала ли этого она? Секунды проходили — как минуты, минуты — как часы, часы — как дни, а дни — как недели и месяца. С каждым днем становились всё хуже. Морально. Не хватало объятий бабушки, не хватало её шуток, слов, смеха. Не хватало её самой. А дальше… Дальше Вихён, который вдруг смягчился. Обнял и поддержал по-своему. Не дал упасть. Обнял. Тэ тогда впервые почувствовал, что у него есть брат. Но надолго ли? А потом свадьба, Чонгук, господин Намджун… В миг потерял родителей и обрёл новых. В мгновение ока, альфа, который всё время вставлял палки в колёса — стал мужем. И всё же, каким образом его подпись оказалась там? — Как ты всё это устроил? — Что именно? — стал интересоваться Гук, указательным пальцем оглаживая руку Тэ. — Вот это, — в другой руке всё ещё находился свидетельство о заключении брака, которым он тыкал в сторону альфы. — А. Да легко. Я подделал твою подпись, — непринуждённо улыбнулся будто не сделал ничего плохого. — Как? — сильнее нахмурился. — Благодаря твоему паспорту, который бабушка оставила мне. — Что-о-о?! — ещё немного и голова лопнет от такой информации. — Тэ, не думай об этом. Объясню всё, как только доберёмся до нашего дома. Намджун на слова племянника удовлетворённо улыбнулся, выруливая направо. Интересно, как Джин отреагирует на появившегося сына? Их сына. Через зеркало снова смотрит на Тэхёна и улыбка никак не сходит с лица. Какой милый и прекрасный омега. Совсем юный. Как можно разрушить жизнь такому нежному созданию? Сын. Даже не верится. Альфа готов взять опекунство над ним. Готов подарить всю родительскую любовь. Готов принимать и исполнять все его капризы, защищать под своим крылом. Лишь бы его назвали отцом. Лишь бы Джина называли папой. До нашего дома. Как же прекрасно звучит. Чонгук сжимает руку Тэ в своей ладони и никак не может убрать улыбку с лица. Так хорошо. Домой они заходят так же: с одной стороны, стоит Намджун, закидывая руку на плечо омеги, а с другой Чонгук, так сильно привязанный к его руке. Джин открывает дверь и застывает на месте, оглядывая троих: омега, стоящий в центре смотрит на него слегка смущённо и неловко переминается ногами, Чонгук со своей безумно-широкой улыбкой и Намджун с тёплым взглядом. — Ты не собираешься нас впустить, Джин-хён? — обращается к нему Чонгук. — А? Да… Да-да, проходите, — отходит в сторону и вопросительно смотрит на мужа. *** Они сидят в гостиной, Тэ сидит на диване скованно и зажато, ему неловко и не по себе. Чонгук расположился рядом. Джин стоит и не отводит взгляда от омеги. Намджун рассказал ему о том, что произошло за сегодняшний день и почему рядом с ними незнакомый омега. У старшего омеги сердце болезненно сжималось, когда он узнал о том, как с Тэхёном обращались собственные родители. Хочется сильно-сильно обнять этого потерянного ребёнка, защищать, любить, как собственного. Но в то же время Джин боится. Боится, что его оттолкнут, неправильно поймут. Он не хочет напугать бедного ребёнка, который только что лишился всего. Но в то же время обрёл многое. Тэхён перед ним такой очаровательный, скромный, такой одинокий… — Я согласен, — озвучивает своё решение, на что в его сторону поднимаются три пары глаз. — Тэхён, если и ты не против, то позволь мне быть рядом с тобой, позволь дарить тебе родительскую любовь. Позволь мне услышать слово «папа», — и глаза вдруг увлажняются, а сам садится на корточки перед растерянным лицом, берёт его руки в свои и сжимает. — Позволь нам быть твоей семьёй. — Я, — отчего-то голос хрипит, а глаза щиплет. Тэ гулко сглатывает, ощущая странные чувства. — Как вы можете попросить такое у меня? Я… — Потому что я нуждаюсь в детях. Потому что никогда не смогу иметь своего ребёнка. Тэхён… дай мне почувствовать, какого это — быть папой. — Тогда, — омега сжимал руку старшего в ответ. — Тогда и вы дайте мне почувствовать, какого это — иметь любящих родителей. В помещении стало слышно облегчённый выдох старших, а когда Намджун и Сокджин крепко обняли Тэхёна, как собственного родного сына, даже Чонгук прослезился. Картина выглядела такой чувственной, любвеобильной, манящей, что альфа, не сдержавшись и сам прильнул к ним. *** — Не голоден? — в который раз за последние минуты спросил Джин, глядя на Тэхёна и в который раз услышал отказ. — Тэхён, стесняться тут некого. Считай здесь все свои, — мягко улыбнулся Намджун. — А лично я голоден. Алё, привет, племянник живой ещё. Я тоже существую вообще-то, — проговорил Чонгук, притворно обижаясь. — А, ты тоже здесь. Прости, не заметил, — хмыкнул прокурор, на что Гук изогнул бровь. Они сидели за столом, на котором было много разных блюд, десертов, соки из разных фруктов, газировка и всё остальное. Будто сегодня какой-то праздник. Намджун сидел рядом с мужем, а Тэхён рядом с Чонгуком напротив старших. Гук то и делал, что накладывал то мясо, то фри, то что-то другое в почти уже полную, тарелку Тэхёна. Омега на это лишь удивлялся и решил промолчать. Чонгук ведёт себя совсем по-другому. Он будто изменился. И точно не сегодня, а намного раньше. Изменения по отношению к себе Тэхён заметил тогда, когда альфа в универе насильно потащил его к машине и сказал, что человек обидевший его на коленях прощения просит будет. Чонгук будто поменял отношение, мнение к нему, сейчас вёл себя так, будто они никогда и не ссорились. — Кстати, вот это приготовил Джин-хён. Попробуй, — проговорил Чонгук, вырывая Тэхёна из мыслей и положив на руку пирожное. Омега странно покосился на него, но попробовал. А когда вкус таял во рту, глаза распахнулись и увлажнялись. Очень знакомый вкус… — Разве вкус не похож на бабушкины пирожные? — мягко улыбается альфа. — Очень, — с трудом глотает и моргает пару раз, пытаясь не плакать. — Очень сильно похож, — сдавленно отвечает он. — Бабушка — это та самая женщина на фотографии? — легко спрашивает Джин, а Чонгук напрягается, выпрямляется как струна, поджимая губы. — На какой фотографии? — спрашивает Тэхён, недоумевая и смотрит то на альфу, то на старшего омегу. — Ну на той… — Джин поглядывает на Гука и только сейчас, по взгляду, понимает, что нельзя было говорить про фото. — Эмм… — В моей комнате, — альфа чешет затылок и виновато улыбается Тэхёну. — Я… одолжил её у твоей бабушки, там ты и она, — быстро находит оправдание. — На нём она? — с надеждой спрашивает Тэ, ведь у самого не осталось ни одной. В голову не лезут мысли о том, почему Чонгук одолжил их с бабушкой фото, зачем альфе оно. В голове есть только то, что хоть одна из них осталась невредимой. Он быстро встал с места и держал Гука за запястье, быстро тороторя: — Где она, Чонгук? Покажи мне, пожалуйста! Где?! — Хорошо, без проблем. *** Омега много плакал, держа в руках фотографию, где Сара обнимала его. Боже, как же её не хватает… Остальные, пытались его успокоить, но безуспешно. Разве можно заставить человека перестать горевать по родной душе? Единственное, что осталось в памяти от бабушки, единственное, что не утеряно. Правда, странно зачем Чонгуку она понадобилась, но прямо сейчас Тэхён ему премного благодарен. Только ради фотографии. Наконец-то, можно хотя бы увидеть любимое лицо и не забыть. Тэ никогда не простит себя, если забудет о ней. Он сидит на кровати Чонгука, потому что Намджун решил, что ему нужно остаться здесь. Пока проблема с Сухваном не разрешится. Возможно, этот мужчина будет следить за омегой, на такое предположение Чон стиснул зубы, возможно, будет искать любую зацепку, поэтому «молодожёны» должны жить вместе. На такое решение Гук был очень рад и доволен, а Тэ лишь изогнул бровь, решив промолчать. Уж лучше жить с Чоном, чем с Сухваном. Этот придурок ведь его не тронет. Верно? Не тронет же? На такие мысли Тэ прищурившись, посмотрел на альфу, который то и дело отовсюду убирал разбросанные носки, футболки и…трусы. Мда… Альфа, о котором мечтает половина универа, живёт именно такой беспорядочной жизнью. Хотя…чему тут удивляться? Когда этот альфа был нормальным и правильным? — Мы же не будем спать в одной кровати? — неуверенно спросил он, всё ещё держа в руках фотографию. — Ну-у, если тот подонок будет за нами следить, то придётся… — Я не буду с тобой спать в одной кровати! — Мы просто поспим. Я не тиран, Тэхён, чтобы трогать и лапать тебя без разрешения, — отвечал Гук обыденным тоном, наконец закончив «уборку». Начал подходить к омеге, от чего тот напрягся. — Тогда, ты поспи тут. А мне найди хотя бы софу…или диван… ну или постели на полу… — Ты правда думаешь, что я позволю тебе спать в неудобстве? — не веря, немного возмущённо произнёс Чон, затем оглядел постель. Подушек в кровати было несколько, поэтому прикидывая в голове большой размер, забрал её и поставил на середину. Сам сел напротив. — Вот. Граница. Кто пересекает границу, тому… — Оторву яйца, — закончил за него Тэхён, весьма враждебным тоном, а альфа расхохотался на такое заявление, тот ещё и смотрел уверенным взглядом. Прямо как в старые, добрые времена в универе. — А если это будешь ты? — Оторву твои яйца. — Да почему мои?! — Потому. — Так. Ладно. Договорились, — тяжело вздыхая, ответил Гук. Важно лишь то, что Тэхён успокоился и разговаривает с ним так, как в универе. Холодно, гневно и угрожающе. Но такой тон альфе уже по душе, такой тон уже стал родным, он соскучился. На данный момент хочет пищать в подушку, как влюблённые подростки-омеги, от радости. Ведь Тэ будет спать в его кровати, будет жить рядом с ним, он может вдохнуть аромат своей Сгущёночки. Чего ещё можно пожелать? *** Яркий солнечный свет пробирался через окна, пробудив альфу, который обнимал омегу. Когда в нос попал аромат сгущёнки, Чон распахнул глаза, сонливость вмиг улетучилась. Смотрел в потолок, пытаясь понять сон это или нет, но под боком ощущалось чужое тепло, под боком кто-то мирно посапывал, уткнувшись носом в грудь. Он медленно, боясь разбудить, повернул голову и перестал дышать. Тэхён мирно спал, поджимая руки-кулачки к его груди и всем телом прижимался к нему. Искал тепло. Альфа мягко улыбнулся и провел свободной рукой по его кудрявым волосам. Другая рука находилась под головой Сгущёночки. А граница, которую они поставили посередине, находилась где-то на полу. — Тэ, — не хотелось его будить — есть вероятность остаться без яиц, но и хотелось увидеть реакцию. Продолжая проводить рукой по волосам, Чон попытался разбудить того нежно, без лишних движений. — Тэхён, проснись, на учёбу пора. — Ещё пять минут, бабушка, — бурчал кудрявоволосый и сильнее приткнулся носом к альфе. Чонгук поджал губы, не сдержавшись поцеловал его в макушку и сильнее обнял. Тэхён, видимо только сейчас понял, что произнёс, потому что после своих же слов быстро поднял голову, так и застыл с широко раскрытыми глазками смотря на него и слегка приоткрыв рот. — Доброе…утро… — невинно моргая, произнёс Гук, так и не убрав руку, которая находилась на талии Тэхёна. Мило улыбнулся, на самом деле находясь в растерянности от столь резкого пробуждения. — Что ты делаешь в моих объятиях? — хрипло, растерянно и немного злобно спросил Тэ, поморщившись от солнечного света. — Тебе не кажется, что это я должен задать этот вопрос? — изгибая бровь, спросил альфа, решив зашторить окна. — Ты на моей границе, а не наоборот. — Да пошёл ты! — оттолкнув чужую руку с талии, быстро встал с места, покидая кровать. Как он мог сам прильнуть в объятия этого придурка?! Наверняка из-за привычки, ведь Тэхён всегда так поступал с бабушкой. Да. Это привычка. И не более! И омега никогда не признается в том, что после смерти Сары впервые уснул крепко рядом с альфой, которого ненавидел. Чонгук посмеявшись, встал вслед за ним. — Куда ты идёшь? — К Джин-хёну, — бубнил омега, который до сих пор был одет в свадебный костюм. — Он ещё спит, наверное, — Чонгук подошёл к шкафу и достал оттуда чистые вещи. — Зачем тебе он? — Мне нужно в ванную. Нужна чистая одежда, — замер в одной позе, дотрагиваясь до ручки двери. — Не могу идти в этом на учёбу. — Ванная есть, — кивком головы указал уголок комнаты, и бросил несколько вещей на кровать. — Надень эти вещи, они для меня маловаты. — Я не буду надевать твои вещи, — прошипел кудрявоволосый. — Почему же? — Они пахнут тобой! — Я не воняю пòтом. Не волнуйся. К тому же этих вещей давно не носил. — Я не буду носить твою одежду! — Тэхён. Хочешь зайти к ним и разбудить Джин-хёна? А что дальше? — вздёрнул бровь. — Вдруг он с мужем занят, — на эти слова лицо кудрявоволосового начало набирать красный оттенок. Он искусал губы, нахмурившись, подумал, стоило ли разбудить тех, кто хочет стать ему родными. Мешать тем, кто хочет ему только добра? Вдруг они сейчас действительно заняты? Мужья, как никак. Чонгук удовлетворённо улыбнулся, когда Тэхён, с надутыми будто от обиды губами, хмурый как туча рывком взял его вещи с кровати и ушёл в ванную комнату. И чего скрывать-то? Альфа очень сильно хочет увидеть омегу в своей одежде. Уже не терпится. — Зайдешь — уничтожу! — крикнул Тэ, на что он только расхохотался. Ночью тот собрался оторвать яйца, к счастью они на месте, так что угрозы Сгущёночки не такие уж опасные, как кажутся. Наверное. *** — Ты всё же мог попросить, у меня много вещей, что уже не налезут на это тело, — говорил Сокджин, готовя завтрак. — Я скажу Джуну и покупим тебе что-то. — У вас отличное тело, хён, — робко улыбнулся Тэ, одетый в широкую футболку и штаны Чонгука. Хорошо, что в штанах находилась верёвочка, а то они давно спали бы. Омега помогал старшему, хотя тот не просил. — Спасибо, сынок, — кудрявоволосый изумлённо посмотрел на старшего, а тот будто бы и не сказал чего-то особенного, продолжал делать своё дело. А ведь правда — ничего лишнего. Тэхён сам согласился, сам принял решение иметь любящих родителей. И вот — его, видимо, уже любят. А от этого как-то не по себе. Омега не привык к таким словам. Кроме бабушки, никто не говорил ему так ласково «сынок». — Я сказал что-то не то? — нахмурился старший и подошёл к нему, глядя на выступившие слёзы. — Тэхён, если ты не хочешь, прости, я не думал… — Всё в порядке! — выдохнул парень и сжимал руку Джина. — Мне очень повезло, что вы встретились на моем пути. Спасибо! — Нуу, — пожал плечами, гладя чужие руки. Руки своего сына. — Спасибо ты должен сказать Чонгуку. А не мне. — Меня вчера спас ваш муж, а не Чонгук. Я благодарен только вам и вашему… — Своему отцу, — закончил за него старший. Так сильно хочется окутать Тэхёна заботой. Так хочется услышать от него слово папа. Так хочется чувствовать себя родителем. — Но, если бы не Чонгук, никто бы ничего не смог сделать. Подумай об этом, — взял тарелку и вышел из кухни. Тэ остался на месте, прикусил губу и нахмурился. Да, Чон помог, нельзя этого отрицать, но… Сказать тому обычное «спасибо», омега не имел желания. И до сих пор непонятно, почему альфа так яро пытался ему помочь, в универе бесился, видя его синяки, отводил в медпункт и сам хотел обработать раны. Догадка сама приходит, но Тэхён отказывается принимать. Быть не может. Но что если… — Идеально выглядишь, — раздался голос альфы, омега от неожиданности вздрогнул, повернув голову в его сторону. Чон опирался на стену, рядом с дверью, сложив руки на груди. Его волосы были растрёпанными и слегка мокрыми, что говорит — альфа был в душе. На нём синяя футболка и серые джинсы, а на губах лёгкая улыбка, взгляд изменился. — Знаю, — вместо «спасибо» ответил Тэ и резко обернулся, сильнее нахмурившись. С каких пор он рассматривает Чона и различает его взгляды? — Пойдём завтракать, Сгущёночка, — Чон проводил языком по щеке, не зная, как найти подход к тому, кого выбрало сердце. — В универ пора. — Можно для начала поедем к бабушке? — снова сердце альфы сильно сжималось от этой наивной просьбы. И как можно отказать, когда на тебя смотрят такими глазками? — Прежде, чем идти в универ. — Конечно. Без проблем. Но для начала завтрак. Ты очень похудел.