бальзам

у мафу нещадно трескались губы. я заметил это ещё давно. тогда ли, когда он долгие минуты выбирал гигиеническую помаду и недовольно хмурился? тогда ли, когда он слишком резко открывал рот, а на его губах появлялись бусинки крови? или тогда, когда он раздражённо откусывал сухую кожу? у мафу холодные фарфоровые руки, которыми он застенчиво хватает мои рукава. у мафу блестящие вишнёвые глаза, а я хочу смотреть в них вечность. у мафу маленький ровный нос, и он краснеет от смущения. у мафу тонкие покрасневшие губы. нещадно трескаются уже давно. зима в этот раз выдалась особенно суровой. ставя собственный комфорт выше последней моды, я замотался во множество слоёв одежды. шерстяной свитер был колючим, шапка лезла на брови, а шарф мешал нормально говорить. бальзам для губ лип к мягкой ткани, отчего хотелось плеваться. мафу бежал ко мне, хрустя снегом под ботинками, а я хотел как следует треснуть его по макушке. то ли пальто, то ли шубка совсем не застегнута, шарф небрежно накинут на шею, а шапки вовсе нет. у мафу красные щёки, светящиеся глаза и синие губы. он улыбался, а на коже была видна присохшая кровь. — сорару-са-! я мгновенно заключил его в свои объятия. губами чувствуя, насколько холодный его лоб, я не мог не хмуриться. — ты почему так одет?! дурак. — но сорар- не дав договорить глупому мафу, я тут же стал заматывать его шарф по-человечески. его щёки с каждой секундой становились всё краснее, а сам он будто забыл, как дышать. даже крохотные облачка пара не вылетали из его приоткрытого рта. — ты же заболеешь, ну как так можно… — я не мог перестать ворчать, а он глядел на меня такими невинными глазами, что где-то в груди ёкало. у мафу нещадно трескались губы, а в голове были только мысли о том, как они бы чувствовались на моих собственных губах. казалось, что будет очень приятно, хотя логика кричала об обратном. шершавые, с запахом крови, с запахом мафу, невинные и совершенно чистые. я мог только сглотнуть и щёлкнуть пальцами по чужому лбу. — сорару-сан, не злись, я просто очень хотел тебя поскорее увидеть! я пытался убедить себя в том, что лицу становится горячо только потому, что тепло мафу передалось мне. а уши горят под тёплой шапкой лишь из-за холода. мы неторопливо направились к местной булочной, а мафу щебетал лишь о том, как сильно он обожает снег. он шмыгал носом, а кончики его ушей посинели. тогда я самоотверженно снял с себя шапку и неуклюже нахлобучил на него. — эй, сорару-сан, ты же замёрзнешь! — заткнись, а? я знал о том, что мафу видел мою улыбку. а мафу знал о том, что я заметил его расширенные зрачки. молчаливо согласившись не поднимать эти темы, мы вошли в пекарню. у мафу нещадно трескались губы, когда он ел горячую булочку. не мог нормально открыть рот и кусал совсем по чуть-чуть, чтобы не испачкать ароматное тесто в крови. у меня ужасно колотилось сердце, когда я видел его довольное лицо. это из-за кофе, точно, из-за кофе. мы шли по улице совсем рядом, когда я заметил, что он пытается спрятать озябшие пальцы в шарф. действия были быстрее мыслей, а рука мафу оказалась в моей. он несколько секунд пораженно смотрел на меня, а я сделал вид, что недоволен, и засунул наши ладони в свой карман. в глазах мафу отражался свет фар и фонарей, а на его лице застыла скромная улыбка. оттаявшие пальцы сжимали мои собственные. я будто чувствовал, как его сердцебиение отдаётся внутри меня. снег падал большими хлопьями и оставался на ресницах мафу. мы говорили о чём-то неважном, пока я вновь не кинул взгляд на его губы. у мафу нещадно трескались губы, а на моих собственных остаётся его удивлённый вздох. его пальцы сжали мои, а рот податливо приоткрылся. да, у мафу нещадно трескались губы, а я оставлял свой бальзам на них.