Святой отец, отпусти ее грехи!

      Милая прилежная девочка Алиса с детства ходила в католическую церковь одну единственную на их маленький городок, в котором каждый друг друга знает. Она с младых ногтей была знакома с приходским священником Зарксисом Брейком, прослывшим благочестивым, добрым и наиприятнейшим человеком. Каждый, кто обращался к нему за помощью и советом, обязательно их получал. То котенка с дерева снимет, то деток домашним печеньем угостит, то пожилым леди продукты принесет - все женщины в городке и близлежащих деревнях были от него без ума. Поэтому, на утренней воскресной службе всегда был аншлаг. Каждый мечтал лицезреть «живого ангела». Мама юной Алисы была не исключением. Почти все свое детство и юность девочка провела в церкви, а в какой-то момент даже пела в церковном хоре. Наизусть выучила священное писание и вела праведный образ жизни, как, собственно, и ее мать.       Алиса много времени проводила со святым отцом, он часто помогал ей с домашней работой, давал клубничные леденцы, они вместе молились на утренних службах. Отец Брейк был для нее наставником, примером для подражания. Будучи подросток она часто думала о том, что окончит школу и станет монахиней, посвятит свою жизнь Богу, но мечте ее не суждено сбыться…       Был дождливый осенний вечер понедельника. Уже потемнело. Капли ритмично и уныло били по крыше и потемневшим витражам церкви. В такие дни она выглядела особенно угрюмо. Девушка, облаченная в темное пальто, быстрыми шагами шла к черному как ночь входу, в слишком легких для такой погоды туфельках на невысоком каблуке. Лицо ее скрывала вуаль и лишь потому, дождь не смыл тушь с ее длинных ресниц и непривычно яркую алую помаду с пухлых губ. Дверь с тяжелым скрипом открылась, и она поскорее нырнула внутрь. На пороге ее встретил беловолосый мужчина, в черной рясе священника. Кажется, он не узнал ее и недоуменно улыбнувшись, спросил:       - Чем я могу вам помочь, милая леди?       - Святой отец, - голос ее дрогнул, а тело била мелкая дрожь, - Я хотела бы исповедаться.       - Алиса? - Брейк лишь по голосу узнал ее, - Конечно, дитя. Пройдем в исповедальню. Но… с тобой все хорошо? Может, для начала тебе дать полотенце? Ты вся продрогла.       - Не стоит. Прошу, исповедуйте меня!       Девушка неровной походкой направилась к исповедальной кабинке, а взволнованный ее поведением Отец Брейк последовал за ней. Оба сели на свои места. Теперь их разделяла лишь плетеная перегородка с небольшой прорезью. Алиса сложила ладони в ключ и, склонившись, прижала их ко лбу.       - Можешь начинать, дитя, - после долгого молчания, подтолкнул ее к разговору Зарксис.       - Я согрешила, Отец, мне нет оправдания! Я столько лет пыталась жить правильно, но мои греховные мысли ведут меня в гиену огненную!       - Мысли еще не действия, - философски изрек он. - Что тебя гложет?       - Уже несколько лет дьявол испытывает меня, мучает во снах, соблазняет меня, и я не смогла ему долго противиться. Я поддалась греху. Каждую ночь ваш образ приходит ко мне во снах. И каждый раз я поддаюсь этому мороку и предаюсь рукоблудию. Похоть обуяла меня и до сих пор не отпускает. Святой отец, я жажду вас и больше не в силах это скрывать! - слезы стыда струились по ее побледневшему лицу, - Скажите мне, что делать…Как справиться с наваждением?       Повисло долгое молчание, Святой отец явно не знал, что ответить ей. Он долгое время видел в Алисе лишь юную прихожанку, но после ее откровения, его сковала странная неловкость, пробудившая в нем давно зарытые в глубине души грязные чувства.       Отец Брейк вышел из своей исповедальной кабинки и зашел в ту, где спрятав в ладони лицо, сидела рыдающая Алиса.       - Бедное дитя, я помогу тебе справиться с этим, - лицо его исказила кривая улыбка, он коснулся длинными пальцами ее подбородка, привлекая к себе внимание, наклонил голову и мягко ее поцеловал, прижимаясь сухими тонкими губами к ее влажным.       - С-Святой отец, - она попыталась отвернуться от него, окончательно смутившись, - Что же вы делаете!       - Отпускаю твои грехи, милая Алиса, - Зарксис облизнулся, смазывая отпечатавшуюся на его губах алую помаду. Он запустил руки в ее волосы, шляпка с прикрепленной к ней вуалью слетела на пол, роскошные темные, почти черные, локоны легким потоком низверглись на плечи. Ее руки опустились ему на плечи, обхватив шею. Еще один поцелуй, более страстный и грязный предыдущего. Дыхание прерывается, его руки ловкими движениями расстегивают пальто. Оно оказывается лежащим на полу. Пальцы проникают под неприлично короткую юбку, задирают ее, оголяя тонкие ноги в черных полупрозрачных чулках. Легкая блузка летит на пол. Скользкие поцелуи спускаются ниже. Он стягивает бретельки бюстгальтера белоснежными, ровными зубами, дразня ее. Утопая в истоме и стыде, единственное, что она может произнести своим осипшим голосом это: «Господи, прости меня…». Почти полностью оголив ее, Святой отец продолжает свой обряд.       - Повтори же, в чем ты согрешила? - голос его томный, алые глаза сияют адским голодом. Вот он - дьявол в ангельском обличье.       - В том, - мысли ее путались, от жарких поцелуев, - что похоть овладела мной.       - Еще, - руки его сжали ее грудь.       - Ах! В том, что каждую совместную утреннюю службу я не молилась, а желала, чтобы вы прикоснулись ко мне!       - Еще! - мягкий, теплый язык прошелся по нежной коже, поочередно обводя ореолы сосков, поддразнивая, задевая кончиком уже затвердевшие соски и посасывая их.       - В том, что влюбилась в вас и не смогла сдержать эти чувства в глубине своей души! - непристойные стоны вырывались из ее рта нескончаемым потоком. Алиса больше не владела своим телом.       - Какая ты грязная, похотливая девочка, - Святой отец снисходительно усмехнулся и прижался губами к ее шее, оставляя на ней розово-алый, блестящий след.       Правая рука медленно, играючи спустилась к низу живота, начав массировать клитор через тонкую ткань кружевных трусиков. Она резким движением руки ухватила его за шею и притянула к себе, даря ему долгий поцелуй. От набожности двух людей не осталось и следа. Слепая похоть и ночь, чернее самой гнусной лжи, спрятали их от взгляда Господа под тонким покрывалом. Еще несколько рваных движений и темная ряса, падает на пол, к остальной одежде. Алиса стоит перед ним на коленях, взор поднят вверх, будто в молитве, но молится она не на Бога, а на человека, чья кожа даже во тьме сияет невинной белизной, а алые глаза пропитаны нечестивыми помыслами. Руки ее сами собой опускаются на его бедра, она все еще заискивающе смотрит на него снизу-вверх, приоткрывает свой рот, облизывает головку члена языком, потом основание и проталкивает его дальше, начиная двигаться. Тихо и сдавленно вздыхая, его лицо хмурится, и он прикусывает губу. О, как долго она жаждала это сделать, как долго представляла во снах его искаженное грешным желанием лицо. Алиса мягко берется рукой за ствол члена, начиная его стимулировать, при этом все, также продолжая его сосать, ускоряя темп. Ее дрожащая рука, лежащая на чужом бедре, чувствовала все малейшие сокращения мышц под разгоряченной кожей, от любого его движения. Она упивалась тем, как Святой отец изнемогал, пыхтел и задыхался от ее ласк. Движения грешницы были резкими, слегка грубыми, напористыми, неопытными, но это на удивление и сводило его с ума, заставляло кожу покрываться мурашками, сжимать в руках густую копну волос, оттягивая ее голову чуть назад. Еще парочка неровных, дерганых движений и его орган, возбужденный до предела, извергает вязкую горячую жидкость. Она стекает тонкой струйкой из уголка алых губ, по острому подбородку, ритмично капая на часто вздымающуюся грудь. Алиса стыдливо, но победоносно улыбнулась, облизывая губы, съедая оставшуюся помаду, продолжая красноречиво смотреть на Отца Брейка снизу-вверх. И разве мог он не ответить на этот грешный взгляд? Отец протягивает к ней руку, кладя непослушные пальцы на ее щеки, призывая ее встать, и она беспрекословно выполняет его просьбу, ведомая лишь его огненными глазами. Священник властно целует ее, впиваясь пальцами в нежную, еще не тронутую никем кожу тонкой талии, прижимает к себе, стараясь всем телом впитать чужое тепло, запомнить все мягкие изгибы. Губами, изучая тонкую шею, ключицы, мочки ушей, пылающие щеки - он не позволял ей ни на секунду опомниться, заставляя все глубже падать в омут сладостного греха. Алиса не в силах сдержать свою страсть впивалась ногтями в бледные широкие плечи и напряженную спину, оставляя на них розовые полосы, как знаки своей давно скрываемой горькой похоти.       Святой отец легонько оттолкнул ее от себя, она поверженная напористыми ласками, задыхающаяся и потная, упала на стул, взглянув на Отца Брейка затуманенными от похоти глазами. Им не нужны были слова, чтобы понять чего каждый из них хотел в эту минуту. Он аккуратно убрал прилипшие к ее лицу пряди и нежно поцеловал в лоб, потом в губы, легонько покусывая их. Развернул ее к себе спиной, она уперлась руками в спинку стула, коленями - в сидение. Святой отец смахнул волосы с хрупкой женской спины и провел дорожку поцелуев по позвоночнику, от чего все мышцы ее напряглись, а мурашки будоражащей волной пробежались по всему телу. Он медленно и аккуратно вставлял в нее свой член, а когда дошел до предела, остановился, давая ей привыкнуть к новым ощущениям. Боль смешалась со странным возбуждение, крепким узлом, связавшимся внизу ее живота. Алиса окончательно потеряла голову, мозг плавился, мысли путались, кажется, мир шел кругом. Сильные мужские руки сжались на талии, губы уперлись в затылок, что-то нашептывая в ухо, щекоча дыханием шею. Брейк начал медленно двигаться, заставляя его грязную грешницу тихо стонать, выгибая спину. Он медленно наращивал темп и резко останавливался, повторяя это несколько раз, не давая Алисе насладиться процессом в полной мере. Дразнил ее, заставляя плавиться под умелыми натуженными руками с силой сжимающими то ее грудь, то талию. Ноги Алисы предательски задрожали, стенки влагалища сжали быстро двигающийся половой орган, остановив его. Громкий, сладостный стон утонул в сотрясающем черное беззвездное небо громе. Сверкнула молния, на секунду освещая, застывшие в истоме, блестящие от пота тела. Отец Брейк дал ей минутную передышку, вытащил из нее свой член и повернул лицом к себе, ухватив ее за локоть. Она на ватных ногах поднялась со стула и, потеряв равновесие, упала в его крепкие объятья. Он помог ей опереться спиной на перегородку, что еще недавно отгораживала их друг от друга, и запрокинул ее ноги себе на бедра, поддерживая их руками. Алиса положила трясущиеся руки ему на плечи, прижимая его к себе, даря смазанный одурманивающий поцелуй. На этот раз священник вошел в нее быстро, резко, отчего она вожделенно вскрикнула. Он потерял над собой контроль, был груб в своих движениях, дерган, прикусывал кожу на ее шее, потом зализывал влажным горячим языком, водя им по выемкам над ключицами. Ее грудь скользила по влажному торсу, иногда соприкасаясь с его сосками, что добавляло еще большей интимности моменту. Святой отец все быстрее двигался в ней, напрягая все мышцы, поддерживая на весу ее хрупкое девичье тело. Спину Алисы саднило от трения о шершавую перегородку, что заставляло ее почти кричать в голос от удовольствия и боли. Вскоре возбуждение достигло своего апогея. Грешница запрокинула голову, испуская сладостный, полный удовлетворения стон, а священник свой тихий, пробивающийся через сжатые зубы то ли выдох, то ли стон, спрятал в изгибе чужой шеи. И снова гром скрыл их грязный секрет от всего мира...       Дождь все также уныло барабанил по витражам в окнах церкви. Старая дверь скрипнула, выпуская из себя темный силуэт. Она бежала по мокрой, размытой дороге обратно к себе домой, сжимая ворот пальто на шее. Порывистый ветер пытался задрать его подол, в попытке обнажить ее постыдно голое тело, оставшееся только в неприемлемо открытом нижнем белье. Святой отец оставил себе ее вещи, чтобы она снова вернулась к нему, чтобы снова пришла поведать ему о своих грехах.