Что-то интимное…

Любой писатель не любит делиться своим творчеством с людьми в жизни. В переписке, на форумах, даже сразу относить работу в печать. Что угодно — лишь бы читатель не смотрел в твои глаза наполненные волнением, когда ожидаешь мнения. Если писатель вам доверился — вы особенный. Он вам доверяет как никому другому. Возможно, вы являетесь ему чем-то большим, чем просто друг. Ведь делиться своим творчеством, когда писатель рядом с вами — что-то интимное для него. Джон — не исключение, он никогда не делился своими работами с Линчем. Отчего тот даже думал, что у него нет своих книжек, а окрестил себя писателем для галочки. Очкастый пишет. И прозу, и стихи. Но ещё ни с кем не делился, о нём только в печати и знают, а книги, как оказалось, не так часто продаются и удивительно, если их купит от силы человек десять. В очередном разговоре, где брюнет был за рулём автомобиля шатена, который уже доедал чипсы, у них начался очередной полуконфликт. Во время которого зелёноглазый снова то-ли упрекнул, то-ли напомнил Джону, что он «Писатель без единой книги». —Да есть у меня и книги, и стихи! —со злостью в голосе ответил он, обидчиво складывая руки на груди, на что Егор незамедлительно ответил. —Ну так поведай мне своё творение, —съязвил Линч, наконец паркуясь у своего дома, —Джон, ты опять чипсы все съел, —с некой обидой фыркнул журналист, замечая закопошившегося писателя, который что-то искал в рюкзаке. —Нашёл, —с улыбкой произнёс очкарик, выудив блокнот и ручку, —Вашему вниманию, дорогой журналист, «писатель без единой книги» прочтёт вам своё стихотворение! «Одинокой серой дымкой, Пал на земель жуть-туман. В душу мою запал шибко Скверный, мрачный ураган. Душа воет, сердце стонет Что случилося со мной? Почему же все невзгоды В миг упали надо мной? Одиночество съедает Как и ненависть к себе. Как друзья мне помогают? Да никак, как и я им. Они вновь бросают ловко, Я разрываюсь на куски. Где же тот кусок свободы Моей для чутенькой души.» Брюнет держал руль одной рукой, затаив дыхание. Пока Джон наконец смог дать аргументацию тому, что он писатель. Чудесное выражение и голос, который не был до конца сломан, казался ещё мягче. Спокойное лицо голубоглазого оскалилось с хитрой улыбкой. —«Писатель без книг» смог бы такое написать? —усмехнулся Джон, показывая победу в этом споре. —П-приятель, погоди, ты точно сам написал? — с лёгким сомнением и досих пор не приняв поражение в споре произнёс Егор, почти проигнорировав содержание. —Ты мне не веришь? — улыбнулся парень, протягивая блокнот приятелю, на что журналист ошарашено взял его дрожащей рукой и только сейчас разглядел этот испуг в глазах Джона. «Доигрался, » —подумал про себя обладатель свитера, нервно перебирая край свитера. И эту деталь журналист тоже заметил, но не придал значения, ведь многие творческие личности боятся критики в свой адрес, у самого сестра художница, знает этот страх. Но эта боязнь, как оказалось, была из-за другой вещи. Ещё один стих. Видимо, про чувства к Егору. Глаза побежали по строчкам: «Эта скупая любовь, Ненавижу чувствовать вновь. Снова бабочки в животе, Устроили пляски во мне. Они рвут мою душу, когда я гляжу В его глаза-изумруды. Ну как же я поверить смогу, Скажу что счастлив—солгу. Я умру. Я точно умру. Если признаюсь я лично, Оттого и стих непубличен. Признаюсь—со стыда я сгорю. Прости, приятель, Но я скоро умру. От чужих, своих рук или твари. Прости, я не смог сказать раннее.» Значит, то рассуждение, когда он шёл по пещере Вениамина в поисках самого читателя стихотворения, его сестры и Лукаса не было чем-то глупым. Джон точно что-то знает, а поговорить с писателем руки не доходят, не хочется травмировать приятеля ещё больше. А автор сия творения увидел порозовевшие щёки брюнета. Значит собрал пазл и понял, что письмо посвящено ему. —Давай сюда блокнот и я поеду, —фыркнул голубоглазый не дождавшись действий приятеля выхватывая сборник своей писанины, поворачиваясь к двери, —Ты придурок? —цокнул автор всех творений, когда выяснилось, что Линч запер машину. —Джон, — излишне мягко для себя сказал журналист, глядя на… точно ли приятеля? Чувства ведь взаимны. —Давай, скажи, что я педик, нам надо прекратить дружбу, бла-бла-бла, — перебил друга шатен, не решаясь выслушать тот диалог, который придумали тревожные мысли голубоглазого. —И это я придурок? — усмехнулся брюнет сияя своими "глазами-изумрудами", как выразился писатель-поэт, — Даже если бы это было невзаимно, я бы не перестал относится к тебе иначе, —улыбнулся Егор, прямо говоря о своих чувствах. —В плане «если бы было невзаимно»? — удивился очкарик, резко поворачиваясь к приятелю, с лёгкой неуверенностью правильно ли он услышал. Ответом послужило склонённое лицо читателя к губам младшего, которые получили мягкий поцелуй. Язык писателя робко сплетался с неумелым языком журналюги, голубоглазый захихикал, отчего пришлось разорвать поцелуй. —Джон, блин, всю романтику испортил, —фыркнул зелёноглазый, складывая руки на груди, отдалённо повторяя ранние действия приятеля. —Ты такого альфача строил, а в итоге целоваться не умеешь, —заливаясь хохотом ещё больше, чуть ли не задыхаясь. Смех звучал так искренне, и можно было легко позабыть о тех словах, что были на записи в пещере тролля. Иногда лучше забыть прошедшие минуты, смеяться с глупой ситуации, которая одновременно стала началом чего-то нового. Например, от друзей к возлюбленным.