Xo’s Melody

Сидя на мокрой после дождя траве со старой гитарой в руках, струны которой перебирались длинными и худыми пальцами с чёрными ногтями, можно задуматься о многом. О смысле жизни, например, если кого-то это интересует, или о более сложных вещах. Была бы возможность — Джисон бы потратил всю свою жизнь на музыку, если бы не одно но. И это «но» всегда стоит в первом ряду на концертах, подпевает каждой песне и наблюдает за игрой. Правда, далеко не гитариста. Чёртов Хенджин, что всё время находился за спиной Хана и давал ложные надежды на то, что Лино смотрит именно на него. И как тут управиться? Как жить, когда ты посвящаешь текста песен человеку, который поет их на концертах и даже не догадывается, что он может быть тесно связан с написанным? Как продолжать смотреть в глаза Хвану, когда он прекрасно знает о этой ситуации но продолжает отвечать в личные сообщения? Это замкнутый круг, из которого практически невозможно выйти. Хотелось поделиться с кем-то, просто поплакаться в плечо и найти выход, но все остальные ребята были заняты своими делами, поэтому сильно они и не интересовались тем, что на душе у Джисона. А там было много интересного. Внутренний мир всегда давал возможность больше узнать о человеке, и с каждой новой душевной болью внутри будто прорастали кусты сирени, что своими ветками терзали органы, а особенно сердце, что пропускало удар от одного лишь воспоминании об этом красивом мальчишке с первого ряда. Цветки щекотали, иногда вызывали улыбку и тепло, что чаще всего менялось на боль от одного лишь взгляда на другого. Иногда Хан даже терзал себя за то, что не пошёл учиться играть на барабанах, думая о том, что когда создаст свою группу, его практически не будет видно. А всё оказалось ох как наоборот. А больнее всего было слушать то, как Хенджин делится своими эмоциями после прогулки с Минхо. Ему ещё как повезло, и знал бы он, какие битвы за его сердце происходят в группе, но это должно быть скрыто от посторонних глаз. Никто не должен знать о том, что именно происходит на душе, которую явно уже давно кошки расцарапали. Джисон был рад за своего друга, даже если эта радость была наигранной лишь для того, чтобы поддерживать эту легенду, что он уже давно его отпустил и ему всё равно, что выбрали не его. Улица Сеула понемногу набирались народом, что ожидали начало концерта, пока вся улица пропахла запахом сирени. Этот запах Джисон запомнит надолго. Кажется, даже на всю жизнь. Он был готов закрывать глаза на прогулки, на разные разговоры и попытки флиртовать, но только не это. С появлением Лино в толпе все почему-то зашумели, начали что-то обсуждать и тыкать пальцами в телефоны, и осознание произошедшего происходит не сразу. Джисон держал в руках смартфон, разглядывая очередную фотографию от папарацци, которые всегда были готовы раздавить чужое сердце своими снимками. И у них, если честно, это неплохо выходит. На каждой новой фотографии Хенджин всё сильнее впивался в приоткрытые губы Минхо, что даже не был против — он с удовольствием отвечал, пробираясь свободной рукой под чужую футболку и оглаживая подтянутый торс.

Как же это всё осточертело.

Хан откладывает мобильник в сторону и без лишних слов стягивает с себя аппаратуру, озвучивая, что выступать не планирует и, конечно же, чтобы передавали привет Хвану, что как раз пропадал где-то на улице. Объяснять ситуацию Джисон даже не планировал — а есть ли смысл? Все и без этого всё поймут, только вот, именно гитаристу надоело быть лишним. Поблагодарив ребят, он выдаёт своё «я ухожу из группы» и уходя даже пихнул свою гитару ногой, не желая её видеть. Слишком болезненные воспоминания о том, что происходило здесь. Без музыки жизнь была серой. Ни одно хобби не спасало так, как акустическая гитара в руках, а так же дождливая погода, что прибивала запах свежей сирени к асфальту. Сидя на всё той же мокрой траве, Джисон перебирал струны, вспоминая песни, что ещё год назад гремели из любого устройства, и только он знал, кому именно посвящен текст. А теперь, кажется, об этом не помнит никто. Да и о группе узнало больше людей, только не все знают, что когда-то вместо Минхо был другой участник, что по непонятным причинам покинул их, больше не появляясь на глаза прессы. Любые мечты могут разбиться об острые скалы, словно бушующие волны океана, и как бы мы этого не хотели — судьба всегда решает всё иначе, и нам приходится лишь следовать предназначенной нам жизни. Может, и выйдет когда-то это изменить, но вряд ли получится, поэтому Джисон делает долгий вдох, чувствуя запах грозы, и вновь играет одно и тоже. У него такая судьба, и ничего с этим не поделать.