абсолютно черное тело

темные, словно омут, в который даже страшно взглянуть, волосы сугуру всегда были собраны в тугой пучок. одна единственная прядь спадала на лоб, порой предательски закрывая обзор на левом глазу. его педантичность отражалась даже в таких мелочах. но с недавних пор пучок становился все слабее, а прядей, выбивающихся из него, становилось все больше. руки не слушались после всего, что пришлось пережить. стоя у зеркала, сугуру нервно поглядывал на часы, понимая, что безбожно опаздывает на пару, и учитель яга натравит на него парочку своих излюбленных проклятых трупов. он заранее прикидывал, какого проклятого духа использовать как контратаку на этих милых на вид, но донельзя противных по существу игрушек. зажатая в зубах резинка упала на пол, и по комнате пронеслись ругательства. дрожащие руки нехотя распустили пучок, который уже почти получился, и потянулись вниз за резинкой, которая все испортила. опаздывать на еще более большой промежуток времени было просто непростительным, поэтому, мысленно плюнув, сугуру сделал хвост, на ходу схватил сумку и пулей пролетел через все общежитие. — я первый раз вижу тебя не с пучком, что за дела ? — секо щелкнула зажигалкой и положила голову на подоконник, затягиваясь едким дымом. — у тебя явно что-то не так, мистер идеальность. сугуру устало потер глаза, пытаясь не заснуть. вернувшись в реальность, он тупо посмотрел вокруг себя: на секо, которая смотрела куда-то в потолок и пускала кольца дыма, на нанами, который о чем-то спорил с хайбарой, на пустой соседний стул рядом с собой. совершенно пустой и безжизненный, будто на нем никогда и не сидел человек, из которого энергия хлестала через край. сугуру сглотнул подступающий к горлу ком и перевел взгляд уже окончательно на подругу. — все нормально. — врать получалось у него плохо, но он старался. — все в полном порядке. — у тебя волосы растрепаны, круги под глазами. — секо приподнялась и будто иголками начала тыкать в сугуру своими очень правдивыми словами. — а еще, знаешь, что ? ты не на ту пуговицу ворот рубашки застегнул. секо плюхнулась обратно на подоконник и беспечно запела какую-то дурацкую песню себе под нос. сугуру пощупал рукой пуговицы. и в правду обсчитался, когда застегивал. застегнув нормально ворот, он нервно закрутил волосы в совсем хлипкий пучок, лишь бы они не лезли в глаза. пустующее место резало глаза, поэтому он положил на него сумку, чтобы оно не напрягало его так сильно. день совершенно не задался, все тело ломило, а желудок норовил выйти наружу от поглощенного недавно проклятого духа. легче было выпить залпом самую едкую и смертельную смесь, чем каждый раз ощущать проклятие внутри себя. накрыв рукой глаза, сугуру прикусил изнутри щеку до крови. из окна дуло осенним морозным ветром. вся комната пропахла холодом и запахом жухлой листвы, которая горой лежала под окнами. неуверенный стук в дверь вывел сугуру из раздумий. хотелось послать к черту любого, кто посмеет сунуться в комнату сейчас. гето нехотя скинул руку и уже открыл рот, чтобы крикнуть на того, кто стоит за дверью, но тот час же замолчал, когда белая макушка бесцеремонно показалась в проеме. сатору переминался с ноги на ногу, будто не был уверен, можно ли вообще заходить. сугуру ничего не сказал, и тот принял это за разрешение. — чего пришел ? — устало повернувшись на бок, сугуру негодующе пялился на сатору, которого увидел впервые за, да он даже не знает, за сколько дней. — время вообще видел ? — видел, я только что вернулся. — сатору сел на край кровати. циановые глаза ошпаривали хуже, чем концентрат щелочи. — почему ты не спишь ? — устал настолько, что не могу даже заснуть. — сугуру сжал челюсть. просто дьявольски необыкновенные циановые глаза смотрели прямо в душу, будто бы разбирая на атомы каждый сантиметр тела. хотелось накинуть одеяло на голову, чтобы не видеть их, зная, что возможности ощущать на себе этот взгляд каждый день просто нет. сердце трещало по швам, тонкие створки клапанов готовы были лопнуть и залить кровью изнутри все. хотелось разложиться на субатомные частицы прямо здесь и сейчас. желание видеть этого человека каждый день перемешивалось с детской обидой. — выглядишь подавленно. — ржавый гвоздь вбили в сердце. — что-то случилось, да ? — сатору еще более пристально смотрел на разбитого сугуру. сугуру сначала нервно усмехнулся, потом перешел на истерический смех, а потом и вовсе по щекам покатились горячие слезы. сатору слегка напряженно, но аккуратно взял в руки дрожащие руки парня. кончики пальцев были ледяными. годжо осторожно потянул на себя гето. тот все еще плакал. — прости. — сатору невесомо гладил по спине, прекрасно понимая, из-за чего сугуру накрыло. — прости, что я постоянно пропадаю. я не могу по-другому в силу обстоятельств. я не хочу оставлять тебя одного, но.. — я знаю, что тебя постоянно отправляют разбираться с опасными духами. — сквозь всхлипы тараторил сугуру. — но мне так плохо без тебя, я будто совсем один на один с этим миром. сатору молча слушал сугуру, не в силах что-либо ответить, ведь оба понимали без слов, что по-другому нельзя. форма сатору стала противно холодной и мокрой от слез, но он не обратил на это внимания, продолжая тихо похлопывать по спине юношу. не только сердце сугуру хотело разорваться, но и его собственное тоже, хоть он и в жизни этого не показал бы даже ему. сатору положил руки на его щеки и приподнял лицо, смотря прямо в глаза, полные страха перед миром и потерянности. по этим бледным щекам скатывались последние слезы прошедшей истерики. сатору невесомо коснулся губами тех мест, по которым бежали соленые дорожки пару минут назад. — я переживаю, что ты умрешь. — сугуру не хотел даже говорить такие слова. — я не знаю, что мне тогда делать. — я же сильнейший, куда я денусь ? — сатору нежно улыбнулся уголком рта. — я тоже переживаю, что ты в таком состоянии после рики, поэтому и зашел к тебе. — сатору самому было дурно от одних воспоминаний о несостоявшемся сосуде тенгена, но приходилось держаться, чтобы не чокнуться с концами. сатору перевел руки с щек на волосы, которые были жутко растрепаны. пальцы путались в них, но сатору настойчиво пропускал их через свои тонкие бледные пальцы. недовольно нахмурившись, сатору смекнул, почему они в таком состоянии. выпутав пальцы, он в темноте пошарил рукой по тумбе в поисках расчески и, найдя ее, плавно развернул парня спиной к себе и усадил между своих ног. стараясь не выдрать с корнем пряди, сатору начал нежно распутывать волосы. сугуру прикрыл глаза, изредка издавая еле слышимые звуки возмущения, на что сразу же слышал тихие извинения. густые черные волосы струились по болезненно белой коже. — ты излучаешь столько энергии и тепла, что я.. — тишину нарушил чуть хриплый голос сугуру. — я хочу полностью обладать этим, я хочу поглощать каждый джоуль, исходящий от тебя, как абсолютно черное тело. — тебе не хватает поглощать проклятых духов, поэтому ты решил перейти на меня ? — сатору тихо рассмеялся, стягивая с запястья резинку, чтобы завязать пучок, мысленно подмечая, что тот слишком точно описал себя — абсолютно черное тело. — я не против, но ты сам понимаешь, что у многих на меня планы. спустя огромное количество дней, волосы опять были завязаны в тугой пучок, из которого выбивалась одна единственная прядь, порой предательски закрывавшая обзор на левом глазу. — обещаю, что буду стараться как можно чаще приходить к тебе. — между словами сатору целовал раскрасневшиеся костяшки пальцев своего возлюбленного. — а еще обещаю завязывать тебе пучок покрепче.