Дела давно прошедших дней

Новое утро, которое началось с очередного шума на втором этаже во дворце Мермония. Резкий всплеск архонта заставил работников подсуетиться и шептать сплетни про их госпожу. — Она не спала всю ночь, только посмотри сколько энергии, наше божество самое сильное! — Тихо шептала новая служанка, что только обучалась у старшей выполнять работу по дворцу. — Меньше разговоров, а то еще не то подумает наша достопочтимая. — Говорила одна из старших служанок, что работала во дворце и до появления Фокалорс на свет, наблюдавшая за столь суетной госпожой, что жаловалась на свой вид и топнув ногой пригрозилась устроить судебное заседание за халатность к архонту. Сегодня ночь действительно была бессонной, ведь Фурина готовилась к спектаклю, где сыграет свою первую главную роль, или уже не первую... Сути не меняет, ведь именно для людей сегодня появится на свет еще и актриса, что западет в их сердца до конца мимолетной человеческой жизни. Но она тоже человек, еще не совсем привыкший тратить свое время на бессонные ночи, от того и пошли капризы, за которые, почему-то уже не было стыдно. Она привыкла к людям, которые радовались любому ее жесту, лишь бы там была напыщенность и самоуверенность. И ее злило то, что никто не смог бы увидеть её настоящей, или принять. Таковой была причина утренних капризов и недовольства на своих подчиненных. — Я просила поправить мой наряд еще до прибытия аквабуса! Что за манеры, вы что же, все решили противиться сегодня моим желаниям? — Леди Фурина, но вы еще не завтракали и мы... следуем порядку, что вы указали еще неделю назад. — Я просила это неделю назад, это вы не удостоились уточнить про изменение планов! А мои волосы? Неужели непонятно, что им обходима самая лучшая укладка? Крики доносились и до обеденного зала, где Нёвиллет, не желая приступить к еде, просто пил чай и слушал споры с невозмутимым лицом, будто так и нужно. Он знал, что сейчас снова придет работник дворца и попросит уладить дело. Это не было чем-то сложным для него, скорее, странным. С каждым днём она становилась раздраженнее, заносчивее. Оставался лишь вопрос, когда работники смогут справляться с госпожой самостоятельно. Или Леди просто становится спокойнее, когда рядом фамильяр? — Месье Нёвиллет, прошу прощения... — Тонкий, чуть напуганный голос побеспокоил тишину в зале. Топот ног и хлопок дверью на этом же этаже только уточнил, что помощь просто необходима. — Я понял, можешь ступать. — Он сделал глоток чая и посмотрел в окно. Пора идти, идти и помогать, должна быть явная причина такому яркому поведению архонта. Снова толпа у покоев, они шептались лишь о том, что она просто не выспалась, от того сегодня перекрикивает каждого, даже прохожего. Он понял ту самую причину, возможно, у него получится её исправить? Что-то подсказывало, что мог только он. Стуча в дверь он сразу издает голос, с просьбой войти, чтобы Фокалорс не прогнала заранее. Привычное "входите" прозвучит стойко, громко, но открыв дверь сразу увидит огорчение и небольшой страх, что девушка попытается скрыть, неумело беря расческу в руки. — Как назло, именно сегодня не получается, я попросила сделать это заранее! — Обрывистый выдох подтверждает не только раздражение, но и волнение. Как бы подобраться к ней правильно? Какие слова вообще можно сказать в такой ситуации, где один лишь сторонний звук может повлиять на то, чтобы во дворце дрожали стены. Но он найдет выход в своем привычном поведении, как раз таки ни на кого не похожий тон или манера. Она сидит у туалетного столика, смотря на него в зеркало. Молчит, это напрягает, но делает верно. Лучше ничего не говорить, она ожидает, что тот позовет слугу и проконтролирует правильную работу, но ошибается. Он подходит медленно, смотря на нее в зеркало не выражая никаких эмоций, берет расческу со столика и осматривает ее волосы, а затем смотрит в отражение зеркала, ища ее глаза, после чего будто мысленно просит разрешение. Она все понимает и легонько кивает, отводя взгляд к полу, непонятно от чего. Смущение или нежелание так поддаваться в безвыходной, как казалось для нее ситуации. Он бережно проводит расческой по нежно голубым волосам, отделяя хвостики вперед, на ее хрупкие плечи. Боится сделать больно, когда распутывает некоторые участки крепкими пальцами. Отвлекаясь от ее волос, он замечает в отражении, что она пристально смотрит на него и о чем-то думает. Неловко, нужно как-то разговорить. — Леди Фурина, Вы не спали сегодня? — Задает вопрос Нёвиллет. — Это... заметно? У меня круги под глазами? Я выгляжу странно? — Она начинает ворочаться в кресле, но замечая, что это приносит ему неудобства, успокаивается. — Совсем нет, просто сегодня вы более шумны. Работники иногда побаиваются решать проблемы. Может быть, виной этому бессонная ночь? — Он укладывает ее пряди, отмечая для себя их мягкость. — М-мм... Сегодня будет мое первое выступление, даже богиням иногда положено волноваться! Бессонная ночь меня ни капли не побеспокоит в сегодняшнем дне. — От того Вы столь капризны? — Капризна? Нет, Месье Нёвиллет, требования - не капризы. — Она хмыкнула, позволяя себе немного расслабиться перед ним и его помощью с укладкой. Надо же, как умело он держал крупные кудри, что стойко оставались на плечах. А хвостики теперь и сами стали такими же гладкими и устойчивыми, шелковистыми. Он осторожно проводит по волосам, подав знак, что закончил. Фурина дает слабую улыбку, прикрывая глаза не в силах сказать "спасибо", но он поймет и без этого. Такая связь была обусловлена стойким пониманием к своему детскому обещанию, а непоколебимый характер Нёвиллета оказывал особое действие на взбалмошный характер архонта. Ему достаточно просто действовать, а ей достаточно просто действий, без слов. Потому что слов в ее жизни теперь и без этого будет слишком много. — Я позаботился о том, чтобы к Вашему приезду Эпиклез был в идеальном, подготовленном состоянии. Вы можете не переживать о выступлении, стоит переживать разве что от вашей бессонницы. — Со мной все будет в порядке, как и всегда. — Невозмутимо проговорила Фокалорс, скрывая усталость. Стремление выступить на высоте - сильнее. Он кивает. Возможно стоит поднять ей настроение перед выступлением, он хотел сказать это после того, как посмотрит на реакцию людей, но сейчас это нужнее. — Я рассмотрел решение о том, чтобы сделать судебные заседания в театральном режиме. — Он поджидает радость той, что стоит перед ним, чьи глаза уже сверкнули. — Что же оно гласит? — Любопытно раздался голос Фурины, понимая, что он бы все равно не отказал в таком предложении. Но поставить перед фактом - грубость, ведь для судьи важны правильность и строгость каждого заседания. Одна лишь Фокалорс скучала, наблюдая за процессом подложив руку под щеку. — Одно другому не мешает, приговор все равно будет оглашен, а наказание исполнено, в каком бы положении мы не были. Думаю драма, зрелищность и само расположение судебного зала в театре только завлечет народ и привьет любовь к справедливости, а также покажет, что правосудие состоится даже там, где его можно не ждать. Все получат что хотят. Любители трагедии - шоу, любители заседаний - правду в любом расположении ситуации. — Проговорил Юдекс, вызывая с каждым своим выводом восторг в девушке, она бы на месте сейчас радостно начала махать руками, раскидывая с трудом уложенные хвостики. Да, лучше немного сдержаться. — Я знала, что Вы понимаете мой посыл лучше остальных! Какие отличные новости, закрепим это прямо на выступлении. Надеюсь вы будете присутствовать в зале, такое нельзя упускать! — Радостная Фурина чуть ли не поскакала к выходу из своей комнаты, направляясь к водному пути, освещая каждого удивленного работника своей счастливой улыбкой. Теперь то уж скуки в этих заседаниях точно не будет. — Несомненно. — Проговорил Верховный судья, уже в пустоту. Театр наполнен людьми разного общества, люди высшего общества занимали специальные ложи, кто-то располагался в амфитеатре, удивленно осматривая макушку Юдекса, что сидел в партере с обычным ему нейтральным видом. Даже достопочтимый судья решил развлечься? Ну конечно, как же фамильяру не присутствовать на первом спектакле от самой Фокалорс. А что объединяло сейчас этих людей, с разными статусами, проблемами и принципами? Ожидание. Интригу. Предвкушение увидеть в своем правителе не только божество, но и восходящую звезду. Свет погас, оставляя лишь неяркий свет прожекторов, что начинали светить ярче. Шумный зал стихает, ожидая чудесного представления, все взгляды устремлены на сцену. Нёвиллет осматривает зал, чтобы убедиться, что ничего не задерживается и все идет, как нужно. Может он и не понимает в последнее время, что с ним происходит, но он знает точно, что в нем заложена преданность к действующей богине Фонтейна. При самых странных выходках он не разу не усомнился в ее чести, желаниях, ведь... всё странное может быть присуще божеству? Она может делать, что вздумается и делает, наверное его задача действовать и слегка направлять в сторону, которая будет правильнее, подобно справедливости. Во всяком случае, где-то внутри сидит покорное, ничем не истребимое слово "Обещание." И он не противиться, хотя где-то в закромах мыслей бродит уже непонятная к чему тоска и потребность. Тело не забудет, в отличие от разума. Оно лишь будет тянуться к непреодолимой никем покорностью перед ней одной. Даже если это не вызовет никаких эмоций. Он просто смотрит за ней, за той, кто сейчас с большим торжеством кружит по сцене с громкими фразами, драмой, интригой, что так нужна людям, лишь бы отвлечься от рутины. Это наводит на мысль, что архонт, будучи даже такой эмоциональной, справляется со всеми своими обязанностями. Не всегда люди будут служить ей так, как она сама служит им. Справедливо ли это? Справедливо, ведь кто поможет спасти, если не ее преданность стране, заложенная в характере так же, как справедливость, которую вычислить не так уж и просто. Он смотрит на ее лицо и уже не может сосчитать, сколько она передала эмоций на одной лишь сцене и сколько может выложить на протяжении веков. Пугает ли это? Нисколько, люди довольны, а его, казалось бы ничто и не должно трогать. Только вот, уйдя в свои мысли он не заметил, как везде погас свет. А главный силуэт испуганно выдает страх, когда актеры убегают за кулисы. Остается лишь она одна, в темноте. Но он видит все, оглядывает зал и уже хотелось встать, чтобы разобраться, но резкая перемена в ее поведении заставляет уже с интересом смотреть на происходящее, не двигаясь. Она закрывает глаза, чтобы не видеть силуэты людей в темноте, представляя перед собой картину полного одиночества. Мягкая улыбка появляется на ее губах и он видит. Только ей представлено понять, что сейчас начнется и как это можно назвать. Что-ж, пожалуй, "Бесконечный танец одиночества." Красиво, передает всю суть, жаль, что поймет только она. Но она уверенна, что это зацепит всех сидящих в зале, разве что, кроме него. И она ошиблась. Глаза закрыты, и только включающийся на ее силуэт свет от прожектора даст знать, что пора. Фурина делает взмах правой рукой, нежно изгибая в сторону, расправляя ладонь, легкий шаг правой ногой назад, а левую руку трепетно к сердцу, так и кружит. Не представляя и не видя перед собой никого. Так нужно, иначе не передать. Оркестровый хор начинает играть свою композицию, сопровождая ее в движениях. Таких четких, утонченных, переходящий в жизнерадостность, чтобы никто из смотрящих не знал о тяжелой судьбе. Легко и невысоко подпрыгивая, Фурина передвигается по сцене, расправляя руки в стороны при кружении, поднимает одну над собой и делает движение вокруг своей оси. Ошиблась, думая, что зацепит всех, кроме него. Юдекс самый первый начал даже качать головой, видя перед собой что-то поистине прекрасное, теперь уже не переставая смотреть на ее выражение лица, движения рук и в целом ее силуэта. Зрители заметили восторг даже в нём, повидать такое лично только заставит весь зал приходить в еще большее восхищение. Как она была сейчас прелестна. Не хочется отрывать глаза, ее лицо настолько умиротворенно сейчас, что хочется быть ближе, а потом взять за руку и показать это всему миру. Именно это состояние казалось ему таким дорогим, манящим, будто он знает Фокалорс сотни лет. Стало тепло на душе. Реверанс девушки заставит погасить прожектора, музыку стихнуть, а зрителей - завалить тишину громкими аплодисментами и свистами, с яркими возгласами о таком чудном представлении, что заставляют проживать эмоции вместе с новой актрисой. Конечно она была рада всему народу, но нужно держать себя в руках. После представления девушка взялась за чай, уставши вздохнув от шума вокруг себя даже в закулисье, она не выдержала, беспощадно допрашивая каждого сотрудника театра о том, все ли прошло гладко, оспаривая каждую идею сценариста для новых постановок. Всё здесь кипело, особенно богиня, что страдала от недосыпа, поднимая шум громче, чтобы замолчали все. Тяжело. Только на сцене ей представилась возможность побыть собой. Нёвиллет проходит толпу, они постоянно кружат около неё, что во дворце, что в театре. Должно быть, это доводит ее до таких криков. Теперь все становится куда понятнее. — Попрошу тишины, Леди Фурине стоит отдохнуть после выступления. — Неожиданно вторгся Нёвиллет. Она сразу посмотрела на него с просьбой увести от этого балагана. И он уводит, в гримерку, где горели только свечи. Это несомненно вызовет вопрос в его глазах. — Свечи мне нравятся больше, нежели искусственный свет. — Она сразу отвечает. — Они отдают теплом, а еще не так сильно режет глаза. Только бывает страшно, когда они гаснут. — Точно устала, подумал Юдекс. Слишком спокойная обстановка. — Страшно? От темноты? — Да, Нёвиллет, мне тоже бывает страшно. — Спокойно отвечает, надеясь на понимание. — Не всегда божество всемогуще, но эта черта добавляет в мой характер какой-то жизни, понимаешь? — Она усмехается, рассматривая себя в зеркале. Эти слова только должны развеять его сомнения, не догадается тот, кто не разбирается в человеческих чувствах. Подумает, что очередная странность или уставшее состояние. Верно, он кивает, рассматривая ее фигуру. Восхищение еще не пропало, когда-то ему было сказано, что танцы выражают эмоции лучше, и кажется, она не выразила их в полной мере из-за большого количества людей. — Ваш танец впечатлил меня. — Правда? — Мне нет смысла лгать, но у меня просьба. — Я слушаю. — Станцуете еще раз, но без присутствия людей, кроме меня? — Теперь он уже смотрел в ее глаза, что несомненно порадовались такой просьбе. Точно ошиблась. — Я удивлена, что ты желаешь разделить одиночную атмосферу моего танца. — Опустив глаза, ответила Фурина. — Я не против, раз ты хочешь самостоятельно узреть это, даже если я не на сцене. И она повторит, теперь уже никто не помешает вложить в движения некоторые страхи, тревогу, или даже усталость, о которой так уверенно заявлял Юдекс еще с утра. И он увидел, убедившись, что те слова в его памяти подтвердились. Так редко можно увидеть что-то, что его тронет. Так почему бы не воспользоваться этим шансом. Уже вечером обыденность составления законов повторяется, в кабинете верховного судьи. Где вальяжно сидит у кофейного столика правительница гидро региона и непосредственно сам судья, что без усталости перебирал бумажки. Смена настроения Фурины уже стала ему немного привычна. Постоянные зевки навевали мысль, что ей скучно и лучше бы она отправилась спать. Как неожиданно в дверь постучалась Мелюзина с подносом, где стоял горячий чай и чудный, аппетитный десерт. Что за красивая штуковина? Выглядит так, будто сама напрашивается, чтобы ее съели. Мелюзина ставит поднос на столик и пожелав хорошей работы, уходит. — Мелюзины просто прекрасные создания. — Отмечает Нёвиллет, делая глоток чая. Но кажется Фурину сейчас волнует не совсем это. Она с вопросительным взглядом поворачивается к нему, держа в руках тарелку с десертом. — Попробуйте, я попросил испечь его в честь вашего выступления. — Так значит, это всё таки можно есть!? — Конечно. — Еще одна странность, он даже отложил бумаги, чтобы посмотреть на это. Кажется Госпожа еще не пробовала десерты, что трепетно пекут Мелюзины. Она берет ложечку и отламывает кусок, осторожно положив в рот. Мгновенный скачок, ее впечатление передают уже набитые щеки и покачивание плечами. — Как это вкусно! Нёвиллет, зачем скрывать от меня такие чудеса? — Мне не особо по вкусу пища, но я рад, что Вам нравится, на это я и надеялся. — Он еще не прикоснулся к бумагам, видимо она еще не договорила, раз так быстро пережевывает. — Я хочу такое на завтрак! А еще на обед! И так, на ужин, точно, это просто восхитительно. Здесь столько вкусов! — Она оставляет тарелку на столике и откидывается на спинку кресла, довольствуясь сладостью во рту. Вот же они, чуждые эмоции для Нёвиллета, а как интересно наблюдать. — Я передам, чтобы Вас угощали почаще. — Сказал он улыбающейся, беря кипу бумаг. Чудно, дела закончены. Все расставлено по местам, теперь можно и отдыхать. Вот только Фокалорс уже во всю сопела на кресле, сложив голову немного вбок, а он и не заметил. Не осмеливаясь отнести её в покои, он попросил одну из работниц принести ему теплый плед, когда вышел из кабинета. Укрывая ее и собираясь выключить свет, он слышит тихий голос. — Я хочу в кровать. — Не открывая глаза, прошептала Фурина. Этого, пожалуй достаточно, чтобы осторожно, робко взять ее на руки и почувствовать легкость и хрупкость архонта. Раз желает - надо отнести. Даже не проснулась, не дернулась в его руках, смиренно сложив голову и свисая одну руку. В такой надежности и беспокоиться было не за что. Он донес ее до кровати и положил, укутав одеялом. Совершенно непонятные ощущения, но почему-то, так спокойно за нее сейчас. Не забывает и зажечь пару свечей в ее покоях, прежде чем выйти.