Desaparecidos

Мартин стоял в Парке Памяти. Тонкие морщинки пролегли вокруг его глаз и в уголках рта. В стремительно седеющих волосах появились серебристые пряди. Доносившийся с Ла-Платы промозглый ветер заставлял его ёжиться от холода, хотя чёрная кожаная куртка плотно прилегала к телу. Но дело было не столько в ветре, сколько в серой стеле перед ним. После того, как забрали Андреса, Мартин на протяжении пяти недель сидел в камере в полном одиночестве. В эти пять недель он учился выживать самостоятельно, не опираясь на надёжное плечо друга, который его ждал. Он стал твёрдым, как камень, не испытывал ни страха, ни горя, ни даже ярости. Он научился тому, как перестать рыдать, кричать и умолять. Научился быть пустой оболочкой. Позднее его перевели в более просторную комнату, где в плену находилось ещё четверо. Каждый оказался здесь всего неделю или две назад, и все они были похожи на маленьких щенят, не понимающих, что происходит. Он предупредил их не снимать повязки, но больше почти не говорил. Через несколько недель его снова перевели, на этот раз в узкий изолятор в ESMA, одном из крупнейших центров насилия во всей системе террора. Там похитители пытали его не каждый день, а лишь иногда. Вместо этого его заставляли работать. Сняв с глаз повязку, он должен был сидеть за маленьким столом в душной крохотной комнатке с голой мерцающей лампочкой в качестве единственного источника освещения и отвечать на экзаменационные вопросы для молодых солдат, чтобы тех приняли в военную академию для высшего офицерского состава. Он был их пленником и для них же выполнял домашние задания. Но он никогда не задавал вопросов и даже не думал ослушаться. Он ждал, когда придёт его время. Кроме того, через его руки проходили сотни досье с подробной информацией о незнакомых ему молодых людях. На каждой обложке стоял красный штамп «Секретно». Работа его заключалась в том, чтобы заставить этих людей исчезнуть. Менялись имена, даты рождения, адреса, семейное положение. Сотни имён, сотни исчезнувших жизней. К некоторым досье были прикреплены фотографии, сделанные преимущественно во время предыдущих задержаний. Все эти люди выглядели одинаково напуганными и растерянными. На лицах некоторых темнели синяки. Только у одного человека не было ничего подобного. Тысячи имён, выбитых на камне. Строка за строкой — имена, имена, имена. Имена Исчезнувших. Он знал, что Андреса в этом списке не было. Знал, потому что сам изменил данные. Мартин сжал в кулаке потрёпанную фотографию. Она была сделана под арестом, но Андрес на ней по-прежнему выглядел так, будто всё происходящее его забавляло. Он улыбался на камеру, словно фотографировался во время летней вечеринки в саду. Мартин приходил сюда, на это самое место, раз в год. В каждый день своего рождения. Его освободили первого мая 1980 года, когда «грязная война» уже угасала. Мартин не знал, почему они так поступили. Вероятно, потому, что террор работает только в том случае, если о нём есть кому рассказывать. После двух лет, проведённых в аду, его просто выбросили на улицу. Мартин был сломлен, растерян, напуган, одинок, изранен. Он даже подумывал броситься в Ла-Плату. Но потом он вспомнил о том, что помогало ему выживать в плену. Андрес. Он дал обещание и хотел его выполнить. Поиски в Росарио оказались, мягко говоря, не впечатляющими. Серхио скрывался слишком хорошо, чтобы его удалось отыскать, особенно официально исчезнувшему, психологически и физически сломленному человеку без семьи, работы и даже безопасного места для ночлега. Но Мартин всё равно спрашивал везде, где только мог, посещал подпольные собрания студентов и делал всё, чтобы его найти. Тело сотряс тихий кашель. Чистая психосоматика, но избавиться от него не выходило. Кашель был одним из множества следов, оставленных пытками. После лет, проведённых в наручниках, запястья покрывали шрамы. Он до сих пор не мог принимать ванну, не впадая при этом в состояние полной паники и посттравматического стресса. По крайней мере, кошмары приходили только в самые плохие дни. В таких снах он всегда был слеп, связан, зачастую с кляпом во рту и находился в полной власти похитителя. Мартин всегда просыпался посреди ночи, растерянный и напуганный окружающей тьмой, и был не в состоянии нормально говорить. К счастью, за последние тридцать лет кошмары стали реже. В итоге ему не пришлось искать Серхио. Они встретились во время расследования, которое проводила Комиссия по установлению истины в отношении главных лиц, ответственных за преступления против человечности. Оба они были свидетелями, и показания Мартина даже стали ключевым доказательством, поскольку он в подробностях рассказал почти обо всех аспектах своего обвинения, за исключением имени того, из-за кого он оказался в тюрьме. Поначалу он прикладывал немало усилий, чтобы найти его, но спустя время это перестало иметь какое-либо значение. Серхио оказался совсем не таким, каким он его себе представлял. Очень умный и замкнутый молодой человек, носивший чуть ли не стереотипные очки в роговой оправе, дружелюбный и вежливый, но у него не было той странной и необъяснимой харизмы, которую излучал его единоутробный брат. Вместе с ним была женщина, Ракель, не просто подружка, а супруга. Когда полиция вышла на его след, она помогла ему укрыться, и в итоге они полюбили друг друга. Ракель была потрясающей. Мартин рассказал Серхио о монастыре в Италии. Втроём они нашли его в заброшенном состоянии, но до самого потолка заполненным проектными материалами крупнейшего ограбления в истории человечества. Потребовались годы на планирование и подготовку, годы, за которые он стал одним из лучших в мире инженеров и самым известным вором на планете. Ограбление проходило с трудностями и едва не провалилось, но в итоге они выбрались из Банка Испании с золотом на миллиарды евро. И именно тогда он встретил Мирко. — Боже, ты совсем замёрз. Большая мускулистая рука обняла его за талию и прижала к крупному тёплому телу. Мартин закрыл глаза и едва не заурчал от удовольствия. Он не заслуживал такого мужчины, как Мирко. И никто другой тоже. Никто не заслуживал этого доброго, приветливого, любящего, заботливого, терпеливого, нежного здоровяка. До сих пор Мартин не мог поверить, что кто-то полюбил того жестокого, бушующего, сломленного и ненавидящего самого себя человека, каким он был когда-то. Но Мирко не только остался с ним, но и сумел изменить его, сделать тем самым человеком, каким он являлся теперь. Более спокойным, сострадательным и, возможно, даже приятным Мартином Берроте. После ограбления вся банда подалась в бега. Псевдонимы, которые они использовали, Палермо и Хельсинки, так и не раскрыли. Им не нужно было быть такими же осторожными, как остальным членам банды, и они жили в районе Палермо, прибегая к сравнительно небольшим мерам предосторожности. Это было непросто. До ограбления Мартин путешествовал по Европе, работал в разных странах и городах, но нигде не задерживался настолько, чтобы по-настоящему осесть. И когда Серхио (или же Профессор) сказал им ехать в Аргентину, Мартин не слишком этому обрадовался. Он не хотел возвращаться туда, где его жизнь была разорвана в клочья. Но каким-то образом всё сложилось. Прямо под своей квартирой они, по большому счёту, от скуки открыли книжный магазин, который специализировался на нехудожественной литературе по истории, искусству, литературе, технике, архитектуре и музыке. Вскоре их магазин завоевал репутацию места, в котором можно было заказать любую книгу, и странная, но дружелюбная пара за прилавком всегда её находила. Всё благодаря перфекционизму Мартина и его связям по всему миру в сочетании с невероятным терпением Мирко. Мартин откинул голову назад, чтобы заглянуть в глаза Мирко: — Ты ведь знаешь, что я тебя люблю? — Правда? А доказательства у тебя есть? Мартин усмехнулся и поцеловал Мирко в подбородок. Дотянуться до его губ он не мог, слишком велика была разница в росте. Серб рассмеялся, развернул его и поцеловал как следует. Мартин грустно улыбнулся. Как обычно, Мирко сразу уловил его настроение. — Ты всё ещё скучаешь по нему, верно? — Уже больше тридцати лет прошло, почти сорок. А я до сих пор помню каждую минуту. Я уже немолод, но всё ещё не могу забыть. Прости меня. — Не говори так. Тебе не нужно извиняться, — Мирко улыбнулся, но без грусти, тепло. — Никто не должен извиняться за любовь. Только не в моём мире. Хочешь, пойдём домой? Или останемся ещё ненадолго? — Ты говоришь совсем без энтузиазма. Тебе холодно, плюшевый мишка? М-м? — Сказал маленький замёрзший лисёнок. Значит, останемся? — Нет. Пойдём домой. Когда они медленно направились через парк прочь от берега, рука Мирко обнимала его за талию, и он уже не мёрз. День стоял холодный, сырой, и над миром нависли серые тучи. Мартин поднял глаза к небу. Его мысли занимали мутные серые воды Ла-Платы. Бесконечный поток, хранитель множества тайн. Могила для стольких людей без имён и лиц. Единственное живое существо в Буэнос-Айресе, которое не старело и не помнило. Прежде, в самые тяжёлые времена, когда у него не было ничего, кроме разрушительного горя и жгучей боли, он не мог смотреть на реку без слёз на глазах. Но теперь он стал другим человеком. У него было прошлое, но что ещё важнее — у него было будущее. Не сбивающая с толку вероятность. Не огромное пугающее чудовище, только и ждавшее малейшего проявления слабости. Ему больше не нужно было ничего бояться. Его жизнь не стала идеальной и никогда не станет. Его прошлое для этого было слишком поломанным, слишком хаотичным. Но он не хотел совершенства. Больше не хотел. У Мартина Берроте не было всего, что он желал. Но у него было всё необходимое.