Silence speaks louder than words

⚘ 🎕 ⚘

∙ 𝄞𝄘♪♫♩♫ ∙

⚘ 🎕 ⚘

Джисона не должно здесь быть. Однако, с тех пор, как он убрался в комнате и отполировал чёрно-белые клавиши до блеска, это место так и манит. Он уже давно не играл, а на столь большом и роскошном пианино — так вообще никогда. К тому же, прямо сейчас ему нужно привести мысли в порядок. Ему сложно обосноваться в этом доме и привыкнуть к новой обстановке, хоть он и понимает, что должен быть благодарен за то, что вообще здесь работает. В конце концов, за это хорошо платят, плюс у него есть куча свободного времени и своя (огромная, добавил бы он) комната. Закончив с уборкой, он может весь день валяться в кровати или гулять по живописному саду. Обратной стороной медали является то, что порой он слишком неуклюж, и поэтому далеко не уверен, что хоть немного нравится семье Ли. Он облажался, впервые встретив их сына — у которого, как он уверен, имеются проблемы со слухом, или что-то в этом роде — и опозорился перед его родителями, будучи незнакомым с роботом-пылесосом и газонокосилкой настолько, что почти сломал и то, и другое, хотя ему даже не нужно было ими управлять — просто включить и выключить. Джисон решает, что ему не помешает чуточку расслабиться, так что наспех придумывает мелодию в голове и напевает её себе под нос, затем пытаясь переложить на пианино. Он не помнит практически никаких отрывков из своих немногочисленных уроков в музыкальной школе, но ничего. Импровизировать всё равно интереснее. Он скользит пальцами по гладким белым клавишам, наслаждаясь чистым и красивым звуком, который льётся из-под них. Джисону интересно, играет ли кто-то из этой семьи вообще, учитывая, что за пару дней, которые он успел здесь провести, он не слышал никаких звуков музыки. Это и не имеет значения: Джисон просто рад, что это пианино здесь есть, и что он наконец-то может выплеснуть всё своё отчаяние, одиночество и усталость, позволяя им раствориться в звуке. Если бы он ещё помнил хоть одну песню... Джисон, конечно, мог бы взять телефон и освежить память, посмотрев ноты, но он уже слишком погрузился в процесс и не хочет останавливаться. Он продолжает играть, позволяя пальцам и сознанию нести себя сквозь импровизированную песню, и в состоянии полутранса не замечает, как дверь комнаты открывается, и кто-то проскальзывает внутрь. Когда мелодия затихает, губы Джисона растягиваются в удовлетворённой улыбке, и он с облегчением выдыхает. У него будто упал камень с души. Однако именно в тот момент, когда он собирается встать, в поле его зрения резко появляется Ли Минхо, и Джисон давится воздухом, хватаясь за сердце и подпрыгивая на месте. Ноги запутываются за табурет, и он падает назад вместе с ним. Минхо хватает наглости рассмеяться — это первый звук, который он вообще издаёт в сторону Джисона, чьи щёки краснеют от смущения и раздражения. Этот парень его в могилу сведёт.

⚘ 🎕 ⚘

Первый рабочий день Джисона в доме семьи Ли прошёл совсем не так, как он себе представлял. Всё, что он знает об этих людях — это то, что они поставляют цветы для магазина его родителей, а их сын отвечает за все растения и оранжерею. Джисону выдали листок с целым рабочим графиком и руководство с инструкциями о том, как поливать цветы и пропалывать газоны. Не то чтобы у него нет вообще никакого опыта, так что он немного оскорблён тем фактом, что Ли думают, будто они ему нужны, но втайне и благодарен, потому что, признаться, очень боится сделать что-то не так и угробить такие роскошные цветы. Когда он приступает к работе в саду и оранжерее, он максимально осторожен, но немного жалеет, что перед этим сделал уборку, потому что уже чувствует усталость и лёгкую боль в мышцах после того, как долго стоял на цыпочках, пытаясь дотянуться до каждого уголка на многочисленных полках. Возможно, семье Ли стоило бы прикупить закрытые шкафы. Более того, Ли отчитали его за то, что он недостаточно хорошо справляется со своими обязанностями, побубнили, что он слишком медлительный, и Джисон уверен, что мистеру Ли очень хотелось обозвать его идиотом за то, что он не знает, как обращаться с роботом-пылесосом. Пара продолжала наблюдать за каждым его шагом, отчего Джисону хотелось буквально лезть на стену. Цветы немного поднимают ему настроение, и он наслаждается моментом, нюхая самые красивые из них. Джисону нравятся яркие цвета и запахи, и, пусть внутри оранжереи немного душно, он рад провести здесь хоть немного времени. Наконец-то ощутить тишину и покой. Как раз в тот момент, когда Джисон решает, что пяти минут достаточно, чтобы отвлечься и проверить, пахнут ли розы разного цвета по-разному, а затем собирается побрызгать последние несколько кустов, в него врезается крепкое тело, и он теряет равновесие. Джисон, вскрикивая, спотыкается, и в тот же момент чувствует, как его чем-то обливают. Он давится воздухом и убирает мокрую чёлку с лица тыльной стороной перчатки, а затем поднимает раздражённый взгляд, пытаясь разглядеть человека, который это с ним сделал. Ли Минхо, собственной персоной, стоит перед ним и держит лейку — которая выглядит намного лучше той, что пользовался Джисон, прежде чем заменил её на пульверизатор — а также кучу других прибамбасов, названий которых Джисон даже не знает. Он рад, что "в моменте" его застали не родители Минхо, а он сам: Джисон надеется, что тот будет к нему чуть добрее. В конце концов, Минхо всего на два года старше, так что, возможно, они даже смогут подружиться. Однако Минхо не двигается с места. Фактически, выражение его лица так и кричит о раздражении: будто его драгоценная вода важнее, чем человек, на которого он мало того, что налетел, так ещё и ей облил. — А, Ли Минхо-щи, — бормочет Джисон, матерясь про себя, когда парень даже не извиняется, не говоря уже о том, чтобы помочь ему встать. Минхо вообще смотрит на него так, будто Джисон какой-то вредитель, пожирающий его цветы. Не он ли случаем накатал всё это руководство? — Эм. Я как раз собирался тут закончить, — добавляет Джисон, но Минхо игнорирует его слова, разворачивается и уходит, махая рукой в стиле "давай пошевеливайся". Джисон хлопает глазами, ошарашенный тем, что от него так грубо отмахнулись. — Эй! Не игнорируй меня! Ты облил меня и сбил с ног! Минхо останавливается и оборачивается, до бесячего равнодушно вскидывая бровь. Джисон вздыхает. Он не в настроении для перепалок, и ему не стоило бы наживать врага в виде единственного парня, который мог бы сделать долгосрочную работу в этом доме хоть немного терпимой, но он слишком устал. Он работает на износ в свой первый же день — второй, если считать знакомство с территорией и планировкой дома — и никто даже ни разу ему не улыбнулся. Ему нужно что-то сказать. — Ну? Извиниться не хочешь? Это, типа, было больно. Минхо делает несколько невнятных жестов и выходит из оранжереи. Джисон вскидывает руки в знак поражения. — Окей, я понял. Кажется, меня ненавидят все в этом доме. Прекрасно. Настроение Джисона снова испорчено, и он через силу заканчивает работу в оранжерее. Выходя в сад, он не сдерживается и бросает злобный взгляд на Минхо — всё ещё мокрый насквозь и дрожащий под вечерним сентябрьским бризом — а затем бормочет себе под нос: "Избалованный мудак". Минхо даже не отвечает — может, всё ещё думает, что Джисон не стоит его внимания. Джисон держится из последних сил, когда его отчитывают за то, что он зашёл в грязном промокшем комбинезоне в дом. Он, матерясь, переодевается в свою одежду и моет полы, возможно, повреждая кожу на губах от того, с какой силой их прикусывает в попытках держать себя в руках, а в конце дня запирается в ванной, чтобы принять долгий горячий душ. Джисон делит ванную с Минхо, поэтому не может позволить себе засиживаться там слишком надолго, но, к счастью, закончив, он не сталкивается ни с ним, ни с кем-либо ещё. Ему остаётся только ополоснуть посуду и загрузить посудомойку после ужина. Конечно же, он не ожидает того, что будет есть со всей семьёй, но даже пожилая женщина, работающая на кухне, не составляет ему компанию, лишь протягивая тарелку. Он ищет место, где можно сесть и поужинать, потому что, несмотря на то, что его бы полностью устроило посидеть за кухонным островком, ему интересно, есть ли в столовой кто-то ещё. Выйдя с кухни, он видит за столом только родителей Минхо, но не его самого. Джисону любопытно, где его носит, но он решает не пытаться это выяснить. Он слишком устал и, к тому же, не горит желанием, чтобы его снова отчитали или проигнорировали. Джисон садится за кухонный островок и пытается бороться с чувством одиночества, написав друзьям, а затем рассказывает родителям о том, как прошёл день, стараясь не слишком много жаловаться. По крайней мере, кормят здесь хорошо, так что он отправляет друзьям фото своего ужина с ухмыляющимся смайликом и подписью "угадайте, кто ест трёхзвёздочные блюда за кухонным островком в гордом одиночестве". Чан отвечает грустным смайликом, но угрожает прийти и украсть его еду, а Феликс нахваливает блюдо и говорит, что Джисон заслуживает такого ужина. Чонин спрашивает, нет ли ещё работников, с которыми можно поесть, и, отвечая на все их вопросы, Джисон не замечает, как на кухню заходит кто-то ещё. Он замечает чужое присутствие только тогда, когда рядом звякает посуда. Джисон поднимает глаза и видит Ли Минхо, вынимающего ингредиенты, чтобы что-то приготовить. — О? Ли Минхо-щи? — начинает Джисон, но тут же замолкает. Мало того, что ему начинает казаться, будто сын семьи Ли и впрямь плохо слышит, ему ещё и не стоит лишний раз провоцировать его или ввязываться в неприятности. Но ему любопытно, почему Минхо сейчас здесь, готовит себе еду после того, как это уже сделала кухарка, в то время, как его родители уже едят за столом. С чего бы ему это делать? Джисон украдкой поглядывает на разделочный стол и понимает, что Минхо, видимо, просто готовит панчаны — рядом стоит тарелка, завёрнутая в фольгу и накрытая полотенцем, так что кухарка, вероятно, знала, что Минхо спустится поесть позже. Джисон никак не может перестать за ним наблюдать, но быстро отводит взгляд, когда Минхо оглядывается через плечо. Он выглядит далеко не дружелюбно, но спустя пару минут всё же подходит и садится рядом с Джисоном. Ладно, не совсем рядом — между ними два барных стула, и Джисон сидит прямо у стены, а Минхо на противоположном углу — но всё ещё в одном помещении, хотя рядом с кухней есть целая столовая. Джисон решает не задаваться лишними вопросами. Он убирает за собой тарелку и приносит всё из столовой, а затем ополаскивает посуду и начинает загружать посудомойку. В отличие от своих родителей, Минхо приносит ему свои тарелки, палочки и ложку, а не оставляет их там, где ел. Однако он всё ещё не разговаривает с Джисоном: ни в тот вечер, ни в последующие. Это немного раздражает, но когда первая неделя работы в доме Ли подходит к концу, Джисон начинает жалеть о том, что так поспешно сделал выводы о Минхо. Есть вероятность, что он глухой, и, хоть Джисон был бы признателен, если бы его предупредили об этом заранее, он чувствует потребность извиниться за своё грубое поведение в оранжерее. Однако не знает, как, потому что Минхо может его банально не понять. У Джисона даже нет никакой возможности это проверить, потому что язык жестов он тоже не знает. В глубинах его сознания всё ещё звучит тихий, но настойчивый голос, твердящий о том, что ему нужно дать Минхо ещё один шанс, ведь среди строгих правил, одиноких ужинов и слишком большой кровати для него одного, Джисону очень нужен хоть кто-то, с кем можно поговорить. Он общается с друзьями по ночам и на выходных, но ему всё равно не помешал бы какой-никакой друг, который сделает рутину уборки менее утомительной. Он не против такой работы — иначе никогда бы на неё не согласился — и ему нравится быть в одиночестве, но не всё время. Минхо кажется его единственным вариантом, но тот не разговаривает с ним от слова совсем. Всё это разочарование накапливается целую неделю, и в тот момент, когда ему удаётся выплеснуть все эмоции через музыку, Минхо снова доказывает, что он неправ.

∙ 𝄞𝄘♪♫♩♫ ∙

Минхо заливисто смеётся, пока щёки Джисона, растянувшегося на полу рядом с табуретом, горят под его взглядом. Джисон почти оскорблён тем, как мягко звучит его смех, а желудок тем временем сводит от стыда. Несмотря на то, что Минхо явно развеселил очередной провал Джисона, в этот раз он протягивает руку, чтобы помочь ему подняться. Он делает странное движение ладонью, которое выглядит как воздушный поцелуй, но не совсем. Джисон хмурит брови, задаваясь вопросом, пытается ли Минхо что-то сказать ему на языке жестов. — Эм... — начинает он, и Минхо тихо вздыхает, а затем достаёт из кармана телефон. Джисон не уверен, что он собирается сделать, — Ну, э-э, спасибо, что помог мне встать, и... Джисон замолкает, когда Минхо прикладывает большой палец к губам, а затем поднимает телефон перед собой. — Ты хорошо играешь, Джисон-щи, — произносит мягкий мужской голос из динамика. Джисон несколько секунд смотрит на Минхо, удивлённо моргая. — О. Оу, спасибо, Минхо-щи. Я... Это всё потому, что пианино отличное. Минхо делает паузу, прежде чем снова начать печатать. — И всё же, мне никогда не удавалось заставить его звучать и вполовину так красиво. — Ну... — начинает Джисон, но затем понимает, что Минхо его услышал. Слышит. — Подожди, ты не, эм... не глухой? Джисону хочется дать себе по лбу за наглый вопрос, но Минхо лишь усмехается, качая головой. — Нет. Я прекрасно слышу. — Но не говоришь? — спрашивает Джисон, и Минхо пожимает плечами. — Не-а. Не хочу, — отвечает телефон за него. Джисон не совсем понимает, что имеет в виду Минхо, но явно впечатлён тем, как он быстро печатает, и как естественно звучит голос, доносящийся из динамика. — Ах, да, Минхо-щи, я... Я хотел извиниться за то, что нагрубил в свой первый рабочий день. Ну, в оранжерее, — говорит Джисон. Минхо печатает ответ почти вслепую, поднимая на него смущённый взгляд. — Да. Ты попался мне под ноги, — отвечает Минхо через телефон, и это явно не то, что Джисон надеялся от него услышать, — Но прости за то, что пролил на тебя воду. Я не привык, что в оранжерее есть кто-то кроме меня. — Ну, теперь я вроде как обязан бывать там время от времени, — отвечает Джисон, не будучи уверенным, оценил ли такие извинения, — Если, конечно, ты не против. Но там мне нравится больше, чем в доме. Или, точнее, ухаживать за цветами мне нравится больше, чем убираться. — Понимаю. Мне тоже больше нравится в оранжерее, — отвечает Минхо, не давая Джисону чёткого ответа на вопрос, может ли он туда приходить. Наверное, это значит "да"? Джисон чувствует себя не в своей тарелке, и ему сложно понять эмоции, стоящие за словами Минхо, но, прежде чем он успевает попытаться продолжить разговор, родители Минхо зовут его с первого этажа. Он быстро поднимает с пола табурет и закрывает крышку пианино, извиняясь перед Минхо, прежде чем направиться вниз, чтобы узнать, в чём дело. — Прости, работа зовёт. Джисон клянётся, что видит, как Минхо закатывает глаза, и это немного больно, но тот наверняка понимает, что Джисон сейчас на работе. Его просят убраться в ванной, ибо скоро придут гости — это довольно прискорбно, но, по крайней мере, у него будет повод снова уйти в сад или оранжерею. Ему нравится ухаживать за растениями, нравится носить комбинезон и перчатки, выдирать сорняки, поливать газон и нюхать цветы. Как ни странно, Минхо всё это время тоже находится в саду, а не с гостями. Джисон старается не путаться у него под ногами, но втайне надеется, что Минхо с ним заговорит. Может быть, надеяться глупо, учитывая, что тот не горит желанием разговаривать по жизни, но и Джисон тоже никогда не умел заводить разговоры. Он не собирался стоять без дела и пялиться, но оправдывает себя мыслью, что учится у Минхо, наблюдая за тем, как он обрабатывает цветы. Джисон не может унять зудящее любопытство, которое только нарастает, и задаётся вопросом, что скрывается за этой загадочной улыбкой, которую Минхо бережёт только для цветов, или за его привычно холодным выражением лица. Не то чтобы смотреть на Минхо — это наказание, потому что, если быть честным, он довольно красив. Особенно когда сосредоточен на растениях, а не на Джисоне — потому что в такие моменты выглядит так, будто искренне наслаждается. Он обращается с цветами бережно, как в принципе и ожидал Джисон, читая его инструкцию по поливу, но это заставляет его задуматься, может ли Минхо так относиться и к людям. Минхо всё ещё бросает на Джисона странные взгляды, находя его уткнувшимся носом в ароматные бутоны, но Джисон клянётся, что начинает видеть на его губах едва заметную улыбку каждый раз, когда извиняется за это, неловко смеясь. "Роза (от латинского Rōsa) — род растений семейства Розовые порядка Розоцветные. Насчитывается более трёхсот видов и десятков тысяч сортов..." Джисон давится воздухом, снова будучи пойманным, зарывшись в бутон по самый лоб. Он с испуга дёргается, натыкаясь носом на шип, и тут же разворачивается, накрывая лицо перчатками. Щёки тут же краснеют, наверное, под стать цветам вокруг него. Тот факт, что Минхо мягко усмехается, совсем не помогает. Голос из телефона продолжает рассказывать Джисону об истории и этимологии роз. — Подожди, это что, страница с Википедии? — глаза Джисона едва заметно расширяются от любопытства, и он опускает руки. Минхо кивает и тянется пальцем к кнопке "стоп", но Джисон тут же делает шаг ему навстречу, — Нет! Не выключай. Я хочу дослушать до конца. Минхо изучает Джисона пристальным взглядом, но выражение его лица удручающе нечитаемо. Немного подумав, он оставляет телефон на столе, позволяя монотонному голосу озвучить страницу до конца. Джисон немного расстроен тем, что Минхо уходит. Он задаётся вопросом, зачем решил подвергнуть себя пыткам под названием "попробуй привлечь внимание Ли Минхо". Тот, скорее всего, всё ещё от него не в восторге. Но опять же, возможно, Минхо начинает лучше его переносить, потому что в противном случае не дал бы ему прослушать всю страницу, не так ли? Не оставил бы ему свой телефон, да? Джисон не уверен, но надеется, что Минхо к нему оттает, потому что ловит себя на мысли, что и сам начал проникаться к этому человеку. Медленно, но надежда на прогресс всё же есть.

∙ 𝄞𝄘♪♫♩♫ ∙

В следующий раз Джисон узнаёт о нём что-то новое на выходных. Родители Минхо уезжают, а друзья Джисона заняты своими делами, так что он решает остаться дома и снова поиграть на пианино. Из окна комнаты для музыки Джисон видит во дворе Минхо и его друзей; они явно наслаждаются солнечной сентябрьской погодой. Джисон приоткрывает окно и надеется, что его игра их не сильно потревожит. Он играет пару песен для расслабления: когда выдавалась возможность, в процессе работы Джисон слушал некоторые мелодии, чтобы вспомнить. Он надевает наушники только дома, и только когда знает, что родители Минхо его за это не поругают, но в то же время он заметил, что те начинают более-менее доверять ему с рабочими обязанностями, поэтому к третьей неделе в этом доме он всё чаще остаётся наедине с собой. В целом работа становится более-менее терпимой, но Минхо всё ещё с ним практически не разговаривает — возможно, он видит в нём не более чем прислугу, но, опять же, что, если он просто такой же стеснительный и неловкий, как и Джисон? — Чёрт, Минхо, кто это играет? Звучит потрясающе, — внезапно слышится громкий голос снаружи. Очевидно, он принадлежит не Минхо, но Джисону интересно, что тот ответит. Он доигрывает песню и крадётся к окну. Минхо вместе с тремя друзьями сидит во дворике с закусками и напитками; на нём шляпа, но его лицо всё ещё видно. Он активно перебирает пальцами — язык жестов? — но и губы тоже шевелятся. Глаза Джисона округляются. Он задаётся вопросом, говорит ли Минхо, но с такого расстояния невозможно услышать, поэтому он не уверен, произносит ли тот слова вслух, или нет. Кажется, вопрос задал самый низкий из парней, который сейчас кивает, глядя на Минхо. — Домработник играет на пианино вот так? Как его зовут? — спрашивает он, и Минхо, как догадывается Джисон, показывает ему ответ по буквам, — Джисон? Оу. Он классный? — О, и он младше тебя? Нашего с Сынмином возраста? — спрашивает самый высокий из друзей Минхо, тот, что с чёрными волосами, показывая на шатена, сидящего рядом. Джисон впечатлён тем, насколько хорошо они понимают Минхо, потому что у него самого начинает слегка кружиться голова, когда он пытается уследить за быстрыми движениями его рук и одновременно читать по губам. — Значит, мы можем попросить у него принести добавки? — смеясь, спрашивает тот, что пониже, и Минхо закатывает глаза. Сердце Джисона сжимается; он уже собирается развернуться и вернуться к пианино, но слышит громкий шлепок, — Ауч! Я знал что ли, что он не работает по выходным?! Он же здесь, нет разве? Так что попрошу без "заткнись, Чанбин"! — Ты заслужил. Хёнджин одобряет, — смеясь, отвечает Сынмин, и Джисон слышит, как Минхо тихо хихикает в ответ. Его смех очарователен; услышав его, Джисон чувствует себя немного лучше. Он возвращается к пианино с более лёгким сердцем и играет ещё одну песню, на этот раз подпевая мелодии. — О, снова начинается! Как красиво, — слышит Джисон и улыбается про себя. Он ловит себя на мысли, что надеется, что Минхо это тоже нравится. Он ведь говорил, что Джисон хорошо играет, правда? Не в силах справиться с любопытством, он продолжает украдкой подслушивать разговоры снаружи, но не может сосредоточиться на двух вещах одновременно. Закончив следующую песню, он позволяет последней затяжной ноте затихнуть и решает, что на этом достаточно, так что садится на диван у окна и слушает. — Как думаешь, он смог бы снова скрасить твои занятия музыкой? — спрашивает Сынмин, но Минхо качает головой. Вопрос, объясняющий, зачем в комнате стоит пианино, снова подогревает любопытство Джисона. — Да, глупость сморозил. Ты будешь ненавидеть их в любом случае. А ты с ним уже разговаривал? — продолжает Сынмин, и Минхо пожимает плечами, — Немного? Через ТТS? Минхо кивает, и Джисон вспоминает их разговор в этой самой комнате, догадываясь, что TTS предположительно должно означать преобразование текста в речь. Тот разговор вышел не особо приятным, но в основном по вине Джисона. — Я понимаю, что тебе может быть тяжело принять изменения в своём доме, но не думаю, что в этом стоит винить Джисона-щи. Ему приходится жить в совершенно других условиях, так что это тоже огромнейшие перемены. Если с ним никто не разговаривает даже после работы, ему, должно быть, очень одиноко. Не то чтобы он может вот так взять и пригласить гостей, да? — говорит Хёнджин, и от этих слов у Джисона щемит сердце. Он такого не ожидал, и теперь задаётся вопросом, что такого сказал Минхо, чтобы Хёнджин так ответил. Минхо задумчиво поджимает губы и поворачивает голову в сторону дома. Джисон тут же ныряет вниз, чувствуя, как краснеют щёки. Он надеется, что его не поймали за подслушиванием. Сердце колотится как бешеное, и он медленно приподнимается на уровень подоконника, чтобы снова выглянуть наружу. Минхо не шевелится, но больше и не смотрит в его сторону. — Подумай об этом, — добавляет Хёнджин с доброй улыбкой, похлопывая Минхо по плечу. Джисон не видит выражение его лица, но этот разговор снова разжигает в его груди пламя любопытства. Он возвращается к себе в комнату и в конечном итоге взахлёб смотрит видео с обучением языку жестов, практикуясь в спеллинге до тех пор, пока у него не начинает сводить пальцы. Это сложно. Язык жестов очень непрост — спеллинг, конечно, не настолько страшен, но всё же очень непривычен — и интересен, но Джисон сомневается, стоит ли оно того. Есть вероятность, что он не нравится Минхо, и Джисон даже сам не уверен, нравится ли Минхо ему... Тук-тук. Джисон подпрыгивает на месте от испуга и, не задумываясь, быстро встаёт, чтобы открыть дверь. К его удивлению, за ней стоит друг Минхо. — Джисон-щи? Привет, я Со Чанбин, друг Минхо. Мы хотели предложить тебе составить нам компанию за ужином, — говорит он, но для Джисона это звучит так, будто Чанбин говорит на другом языке. Он, не в силах ничего с собой поделать, лишь молча хлопает глазами. Друг Минхо пришёл, чтобы спросить, не хочет ли он поужинать с ними? Обычно на выходных он заказывает доставку и ест во дворе или в своей комнате, где никто не поругает его, если он что-то заляпает. Сейчас эти люди хотят, чтобы он посидел с ними? — Минхо-щи тоже этого хочет? — выдавливает он спустя несколько секунд, и Чанбин смеётся. Джисон чувствует себя немного идиотом, но Чанбин не выглядит так, будто у него есть плохие намерения. — Знаешь, о-он не разговаривает со мной... — Может, и не разговаривает — не так, как ты привык. И да, он был против того, чтобы тебя позвать, но он приготовил достаточно еды для нас всех, поэтому лично я думаю, что он не особо против твоего присутствия. Возможно, ему потребуется время, чтобы к тебе оттаять, но если хочешь, можешь присоединиться, — посмеиваясь, объясняет Чанбин. Джисон сбит с толку: так хочет Минхо, чтобы он пришёл, или нет? Потому что звучит всё ещё как будто нет. Но Джисон и вправду начинает чувствовать себя немного одиноко. Прошло чуть больше двух недель, но даже они кажутся вечностью, если проводишь их, не разговаривая ни с кем лицом к лицу. — Я спущусь. Спасибо, Чанбин-щи, — кивает Джисон. Он чувствует облегчение, когда Чанбин улыбается и жестом зовёт следовать за ним. Они отправляются в столовую, где уже сидят Минхо, Хёнджин и Сынмин. В комнате витает аромат еды, от которого у Джисона урчит в животе — он и не осознавал, что настолько проголодался. — Привет. Я Хан Джисон, домработник и, эм, помощник по саду, так сказать. Очень приятно, — приветствует он друзей Минхо, склоняя голову, — Я работаю на Ли Минхо-щи. Минхо тихо фыркает и что-то показывает друзьям. Джисон не дошёл в изучении настолько далеко, чтобы понять. — Он говорит, что технически ты работаешь на его родителей, — смеясь, объясняет Сынмин, — Рад познакомиться, Джисон-щи. Я Ким Сынмин, а это Хван Хёнджин. Мы слышали, как ты играл на пианино. Очень впечатляюще. — Спасибо. Я, эм... Просто инструмент хороший, — Джисон садится за стол и бросает взгляд на Минхо, который копошится в тарелке, — Я слышал, Минхо-щи всё это приготовил для на-... для вас? Минхо прерывается и поднимает на него взгляд, а затем пожимает плечами и продолжает то, что делал. Джисон немного расстраивается из-за отсутствия ответа, и уже хочет что-нибудь положить себе в тарелку, но за Минхо отвечает Хёнджин. — Да. Он частенько для нас готовит, — с улыбкой говорит он, и Джисон замечает, что после этого Хёнджин бросает на Минхо многозначительный взгляд. Джисон не понимает, что происходит. Он считал Минхо избалованным богатеньким ребёнком, но тот сам готовит, не ест с родителями и каждый день работает в саду — точнее, теперь с Джисоном. Или, если ещё точнее, рядом с Джисоном. — Как ты научился готовить? Это божественно, — выпаливает он, попробовав блюдо. На вкус почти как если бы его приготовил повар-профессионал, и это впечатляет, учитывая, что сам Джисон умеет варить только рамён и яйца. Минхо — загадочный парень, и Джисону не хочется признавать, но это интригует. Пламя любопытства в его груди медленно разрастается в костёр, но Джисон боится, что если не сможет сдержать его, то оно превратится в целый лесной пожар, поглощающий всё на своём пути. В том числе и самого Джисона. Минхо снова не отвечает. По крайней мере, не так, как Джисон мог бы понять. Еда хороша на вкус, и друзья Минхо оказываются приятными людьми, но Джисон всё же расстроен тем фактом, что Минхо больше не пытается контактировать с ним даже через них. Он сдаётся и решает просто слушать. Минхо периодически включается в разговоры, и его друзья оказываются достаточно вежливыми, чтобы вкратце пересказать Джисону его слова. Помимо этого, Джисон отвечает на пару общих вопросов о себе и рассказывает, что знаком с семьёй Минхо через своих родителей, которые покупают у них цветы для продажи. Есть с кем-то после бесконечных ужинов в одиночестве приятно, но Джисон чувствует себя немного неудовлетворённым. Он всё ещё чувствует себя чужим и одиноким в этом доме, несмотря на то, что здесь заботятся обо всех его нуждах. — Спасибо за ужин, Минхо-щи... Хёнджин-щи, Чанбин-щи, Сынмин-щи, спасибо за приглашение, — говорит он с лёгким поклоном, и, не зная, что на него находит, добавляет: — Я уберу со стола. В его представлении, в ополаскивании посуды и запуске посудомойки есть что-то терапевтическое. Он начинает собирать тарелки, но Минхо внезапно стучит пальцами по столу, и Чанбин прочищает горло, чтобы привлечь внимание. Джисон замирает и смотрит на Минхо, который жестикулирует, показывая на пространство вокруг. Слишком быстро, чтобы Джисон успел уследить. — Он говорит, чтобы ты оставил посуду, потому что сегодня не работаешь, — объясняет Чанбин. Джисон смотрит в серьёзные глаза Минхо, и в его сердце происходит что-то странное. — Всё в порядке. В смысле... Ты всё это приготовил, поэтому с моей стороны было бы честно позаботиться о посуде, — тихо отвечает он. Минхо не выглядит удовлетворённым ответом, но Джисон не понимает, почему. Он не понимает Минхо. Хочет он, чтобы Джисон держался на расстоянии, или что? Его действия с точки зрения Джисона не имеют никакого смысла. Он всё же моет посуду. С Минхо разберётся как-нибудь потом.

⚘ 🎕 ⚘

Джисон не знает, о чём думает, включая за ужином обучающее видео по языку жестов, но оправдывает себя тем, что его друзья сейчас не в сети, и он не может с ними поговорить, а родители Минхо уезжают достаточно часто, чтобы не привыкнуть ужинать рядом с ним за кухонным островком. — Что смотришь? — Джисон практически подпрыгивает на месте, когда рядом раздаётся голос из телефона Минхо. — Минхо-щи! Напугал, — вздыхает он, прижимая телефон к груди, — Я просто смотрел, э-э, видео. Люблю узнавать что-то новое. Часто включаю на фон документалки. — И поэтому смотришь видео про язык жестов? — Минхо хмурит брови, и Джисон чувствует себя так, будто лезет куда не нужно, — Ты его учишь? — Ну, да... Типа того. Но я пока знаю только спеллинг, — тихо отвечает он, медленно садясь и пытаясь скрыть смущение. Вскакивая, он задел тарелку и измазал стол, так что потом придётся всё это убирать. — Ты же знаешь, что тебе не обязательно общаться со мной на языке жестов, да? Я прекрасно слышу, — напоминает Минхо, и Джисон будто сдувается, неловко ссутуливаясь. Минхо не хочет, чтобы Джисон его понимал? Ему стоит сдаться? — В любом случае, удачи с обучением. И приятного аппетита. — Оу. Спасибо, Минхо-щи, и тебе тоже, — отвечает Джисон, немного оживляясь, а затем чуть поворачивается, чтобы взглянуть на Минхо, который устраивается на противоположном конце островка и принимается за еду. Минхо смотрит в телефон и над чем-то посмеивается. Сердце Джисона оказывается в тупике. Минхо будто хочет, чтобы Джисон оставил его в покое, но в то же время с ним вежлив. В один момент он говорит что-то, что заставляет Джисона думать, будто он не хочет видеть его рядом, или вообще полностью игнорирует, а в другой — желает приятного аппетита, хочет, чтобы Джисон отдыхал, даёт ему слушать страницы из википедии про цветы или хвалит его игру на пианино. Всё становится ещё более запутанным, когда он просыпается на следующее утро с инородным ощущением на лице. Когда Джисон трёт его обеими руками, чтобы проснуться перед рабочим днём, пальцы зацепляются за стикер, приклеенный к его лбу. — Что за... — Джисон сонно садится, отклеивает стикер и пытается прочитать, что на нём написано. Кажется, это от Минхо — естественно, от кого же еще? Если только Феликс, Чан или Чонин не пробрались в дом, чтобы над ним пошутить. Почерк не такой аккуратный, как Джисон ожидал от человека, который не разговаривает, но не ему судить. Доброе утро. Уберись сегодня в моей комнате, пожалуйста. — Ли Минхо. Джисон озадаченно хмурится. Минхо никогда не просил убраться в его комнате. Джисон заходил в неё лишь мельком, чтобы запустить туда робот-пылесос. Возможно, там накопилось достаточно пыли, чтобы Минхо захотел полноценной уборки. Джисон принимает быстрый душ и сразу же направляется в его комнату. В ней на удивление чисто, и, не считая небольшой кучки книг, разбросанных на полу у кровати, Джисон не замечает ничего, что требует срочной уборки. Пыли тоже нигде не видно, но Джисон всё равно протирает полки, потому что, за исключением того, чтобы убрать несколько книг, не понимает, зачем ему ещё здесь быть. Он приседает, чтобы поднять их, и из любопытства читает названия. Нет ничего плохого в том, чтобы узнать об интересах Минхо, так ведь? Вскоре он понимает, что все книги посвящены языку жестов. В частности, его изучению. Это же не может быть совпадением? Ещё прошлым вечером Минхо обнаружил его за просмотром видео, а сегодня просит прийти в свою комнату только затем, чтобы убрать несколько книг по этой же самой теме. Но Минхо ведь сказал, что Джисону не обязательно пользоваться языком жестов, общаясь с ним? Он вздыхает и открывает книги одну за другой. На внутренней стороне обложек написано имя Минхо, значит они точно принадлежат ему. Ничего ведь, если Джисон их одолжит? Он качает головой и оглядывает комнату, обнаруживая на столе небольшую стопку стикеров, через которые Минхо "пообщался" с ним утром. Джисон поднимается на ноги и пишет короткую записку: Я одолжил твои книги. Верну, как прочитаю. Или, если ты против, можешь забрать их из моей комнаты. — Хан Джисон. Он приносит стопку к себе и решает начать читать во время обеда. Сначала он заканчивает со своими обязанностями, но откладывает уборку ванной в главной спальне и стирку до вечера, потому что это два его самых нелюбимых занятия. Однако во время обеда он теряет счёт времени, читая материал, а затем упражняясь, и, прежде чем он успевает это понять, где-то на половине первой книги его прерывает крик с первого этажа. — Хан Джисон, где тебя носит? Джисон подскакивает и проверяет телефон. Блять, он серьёзно читал целых два часа? Он наспех убирает книги и мчится вниз, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Родители Минхо выглядят не особо довольными, встречая его во враждебных позах. — Где ты был? Душ не помыт, полотенца не загружены в машинку, простыни тоже, но и снаружи мы тебя не нашли. — Простите, я отвлёкся и потерялся во времени... — начинает он, виновато склоняя голову. — Мы же не многого от тебя просим, да? Обеспечиваем едой и крышей над головой, прилично платим и поэтому ожидаем, чтобы ты выполнял свою работу как следует. Это ведь не так сложно? — Джисон стискивает зубы, слыша резкие слова из уст отца Минхо. — Нет, — отвечает он, надеясь, что его просто отпустят и дадут продолжить. — Тебе не нужно мыть посуду вручную, не нужно готовить, пылесосить или стричь газон самостоятельно, и даже не нужно убираться в комнате нашего сына. Всё, о чём мы просим — простая уборка, стирка и помощь Минхо в саду, ничего больше, — продолжают отчитывать Джисона. Мать Минхо щёлкает пальцами, строго глядя на него, — Смотри мне в глаза, Джисон. Ты в состоянии это сделать? — Да, аджумони, — говорит он, снова склоняя голову и закусывая щёку, — Простите. Я исправлюсь. — Хорошо. И делай свою работу как следует. Никаких складок на нашей офисной одежде или не до конца заправленных простыней, ладно? Это не так сложно, — добавляет отец Минхо, что, по мнению Джисона, было вообще не обязательно. Он уже и так делает всё возможное, — И прояви хоть немного благодарности. — Да, аджосси, — отвечает он, снова кланяясь и чувствуя лёгкий привкус горечи во рту, — Я сразу же приступлю к делу. Спасибо. Он уходит, прежде чем его успеют отчитать ещё сильнее: неохотно убирается в ванной, снимает полотенца и собирает грязные вещи, чтобы положить в машинку. Сначала ему приходится отсортировать бельё и проверить всё на наличие пятен, чтобы обработать их перед загрузкой, и только потом, наконец, запустить стирку. Теперь, прежде чем достать бельё, развесить деликатные вещи, а остальное положить сушиться, он может ненадолго сбежать в сад. Он чувствует себя неловко из-за того, что так засиделся, но не считает, что из-за подобных пустяков стоило отчитывать его настолько. Свежий воздух немного помогает, но в какой-то момент Джисон, набирая воду, спотыкается, и половина выливается ему на ноги. Он поверженно стонет и вытирает лицо тыльной стороной перчаток, смахивая слёзы обиды. В первую очередь он разбирается с кустами, травой и деревьями, изо всех сил пытаясь держать себя в руках. Он чувствует себя жалким из-за того, что ему хочется плакать, но его продолжают шпынять при каждом удобном случае, и складывается впечатление, будто его здесь и правда ненавидят. Каждый раз, когда ему кажется, что Минхо всё же хотел бы с ним подружиться, случается что-то вроде этого, и он снова осознаёт, насколько здесь одинок. Он скучает по своим друзьям, старшему брату, и особенно по дому. Но он не может просто так уйти всего после месяца попыток, верно? Не то чтобы его здесь оскорбляют или бьют. Платят хорошо, и, хоть это и не самая приятная работа в мире, его бесплатно кормят, у него есть своя комната, доступ к пианино, и он понемногу привыкает к своим обязанностям. Оранжерея — потрясающе красивое место, и аромат цветов понемногу его успокаивает. Он делает глубокий вдох и берёт маленький пульверизатор, чтобы побрызгать кусты. — Ты сегодня поздно, — внезапный голос из телефона Минхо заставляет Джисона подскочить на месте. Он чуть не роняет бутылку и вздыхает. — Что, тоже меня отругаешь? — огрызается Джисон, сжимая бутылку. Сердце вновь начинает биться сильнее, а щёки горят от досады. Выражение лица Минхо вмиг становится холодным, и Джисон тут же жалеет о том, что сказал. — Не думай за меня, Джисон, — щурится он, и Джисон накрывает лицо рукой. — Прости. Я не хотел. Я просто не... звучало так, будто ты недоволен, — извиняется он, пристально глядя себе под ноги и время от времени поднимая взгляд на Минхо, который что-то печатает с хмурым видом. — Я не собирался тебя обвинять. Просто было интересно, пришёл ли ты позже, чем обычно, потому что сегодня убирался у меня, — произносит динамик, и желудок Джисона скручивает от чувства вины. — Прости, Минхо-щи. Думаю, ты и сам знаешь, что прав. Я хотел убрать твои книги, и в итоге отвлёкся, читая их, — признаёт Джисон, чувствуя укол смущения, но он рад, что Минхо, по крайней мере, пытается с ним поговорить. В то же время он слишком нервничает, потому что не хочет снова облажаться. Как только Джисон набирается смелости, чтобы открыто посмотреть на Минхо, тот убирает телефон, чтобы показать что-то обеими руками. Сердце Джисона начинает биться с тройной скоростью, ведь теперь он, вроде как, должен немного понимать язык жестов. — О. Э-э... Ты показал "хён" в конце? "Зови меня хёном"? Это ты сказал? — заикается Джисон, запоздало складывая в голове жесты и копируя руками по буквам это слово. Уголки губ Минхо дёргаются вверх, и он снова берёт в руки телефон. — Именно. И тебе не обязательно показывать это жестами. Напоминаю, я отлично слышу, — отвечает Минхо. Джисон неловко усмехается, но чувствует, будто с плеч падает тяжёлый груз. — Я знаю, но хочу практиковаться, — отвечает он. Ему хочется добавить, "Минхо-хён", но пока Джисон стесняется это делать, — Эм. Да, давай говорить неформально. Я буду только рад. — Класс. А теперь давай работать, Джисон-а, — отвечает Минхо с лёгкой улыбкой. Джисон нерешительно усмехается, но после этого разговора ему становится немного легче на душе. Желание Минхо опустить формальности кажется огромным достижением, и Джисон надеется, что это означает, что Минхо относится к нему чуть лучше, чем он предполагал. — Хорошо, Минхо-хён, — шепчет Джисон, чувствуя, как теплеют щёки из-за душного воздуха в оранжерее, но ему нравится, как имя Минхо ощущается на его губах. Теперь ему немного спокойнее, потому что, даже если он до сих пор не совсем понимает намерения Минхо и смысл, скрытый за его словами, кажется, тот в каком-то плане оказывает на Джисона успокаивающее действие. Или это всё цветы, что было бы более логично. Красивые бутоны и их аромат, вероятно, расслабляют Джисона больше всего. Джисон не торопится, обрабатывая цветы. У него всё равно нет других срочных дел, поэтому работу в саду он всегда оставляет напоследок. Минхо обычно уходит раньше него, но в этот раз он задерживается где-то в оранжерее до тех пор, пока Джисон не заканчивает и не идёт ужинать. Минхо по-прежнему сидит на другой стороне стола, но молча предлагает Джисону панчаны, ставя тарелки между ними и жестом показывая, мол, "угощайся". Джисон почему-то тронут и не может сдержать улыбку. — Спасибо, Минхо-щ-... В смысле, спасибо, Минхо-хён, — говорит он, отправляя немного кимчи в рот вдогонку за своим рисом, и резко вздыхает, чувствуя жжение на языке, — Ох, господи. Как остро. Джисон хватает стакан с водой, и Минхо хихикает, похлопывая его по плечу и показывая жестами "Прости". Джисон сводит брови в полупритворном беспокойстве. — Ты всегда ешь такое острое? Минхо смеётся и кивает, нащупывая телефон свободной рукой. — Мне так нравится, но, кажется, твоя переносимость чуть послабее. Вот этот не такой острый, — Минхо указывает на другую закуску и меняет блюдца местами. — Я не привык к острой еде, так что ты прав. Но спасибо, — говорит Джисон, застенчиво посмеиваясь. — Кстати, тебе не обязательно сидеть со мной во время ужина, если ты не хочешь, — Джисон не уверен, зачем вообще это говорит; зачем отталкивает Минхо, когда тот только начинает ему открываться. Выражение лица Минхо становится немного жёстче, и сердце Джисона сжимается в сожалении, — Н-но... Я это ценю. — Я всегда здесь сидел. Это ты пришёл потом, — отвечает телефон Минхо за него. Джисон матерится про себя. Он опять облажался? — Прости. Я не хотел надумывать лишнего, — извиняется он, но Минхо не отвечает. Джисон будто сдувается. Ему хочется приложиться головой об стену за то, что он такой дурак, и за то, что продолжает говорить Минхо бестактные вещи. Джисон знает, что он ест в столовой, когда его родителей нет дома, так что совсем не Джисон — та причина, по которой он ест на кухне — а они. На самом деле, у Джисона такое ощущение, что отношения Минхо с семьёй далеки от хороших, потому что он никогда не видел их вместе. — Хён. Прости. Я не... Я хотел тебя поблагодарить, но вышло, как вышло, — бормочет он, но Минхо лишь отмахивается, ничего не отвечая, так что Джисон сдаётся. Он и так наговорил лишнего. Время расставит всё на свои места, да ведь? Загрузив посуду и включив посудомойку, Джисон умывается и готовится ко сну, но, прежде чем лечь в кровать, решает позвонить друзьям. Ему нужно хоть с кем-то поговорить по-человечески. — Джисони-я, привет! Ликси и Инни подключатся чуть позже, как доиграют, — Чан отвечает на звонок первым, — Как дела? Что интересненького? — Я расскажу, как остальные подключатся. Расскажи лучше, как у тебя неделя прошла, хён, — вздыхая, говорит Джисон. Чан задумчиво мычит и рассказывает ему о том, чем занимался; как только к звонку присоединяются Феликс и Чонин, Джисон начинает рассказывать о себе. — Я просто... устал. И ничего не понимаю. Я почти уверен, что родители Минхо от меня не в восторге, но спасибо хоть на том, что они не так часто появляются дома. Минхо-хён сказал, что мы можем разговаривать неформально, и я всё ещё не понимаю, как он ко мне относится, но... Я продолжаю косячить и с ним. — Кажется, не так уж сильно ты и косячишь, раз он даёт тебе свои книги по языку жестов и предлагает опустить формальности. Мне кажется, это очень мило — то, как он прилепил стикер тебе на лоб. Думаю, ему просто нужно немного времени, чтобы к тебе оттаять, и что у него свой особый способ заводить друзей, — говорит Феликс. Возможно, в его словах есть смысл, но Джисону сейчас сложно об этом судить. — Феликс прав. Тебе пока рано сдаваться. Ты уже можешь называть его хёном, и если немного прокачаешься в языке жестов, думаю, это он тоже оценит. Может, даже стоит попросить его помочь, — добавляет Чонин, — Или можешь попытаться снова приманить его своими навыками игры на пианино. Джисон смеётся, но на самом деле идея довольно неплоха. Ему хочется найти какие-то точки соприкосновения с Минхо, так что он мог бы спросить у него что-то про цветы, попросить помочь с языком жестов или просто понадеяться, что его игра снова поможет Минхо открыться ему чуть больше. — Только не давай себя эксплуатировать, ладно? Ты заслуживаешь хорошего отношения, Сон-а, — добавляет Чан, тихо вздыхая, — Минхо и его родители должны тебя уважать. Если нет — у тебя есть полное право уйти. — Знаю. Минхо-хён со мной вежлив. Он уважает моё личное время и не хочет, чтобы я работал вне графика, — отвечает Джисон, — Мне просто хотелось бы, чтобы у меня здесь был друг, понимаете? — Я уверен, что он появится. И я знаю, как ты не любишь выходить из дома, но, если что, всегда можешь прийти к нам, — отвечает Чан с мягким смешком. Джисон фыркает, потому что он прав. — Спасибо вам. Я ценю это, правда. Вернусь к своей жизни золушки с новыми силами, — шутит он и радуется, когда друзья смеются в ответ, — Про меня пора аниме снимать. "Прислужья жизнь скучного чувака, который не знает язык жестов". Они разговаривают и смеются ещё некоторое время; медленно, но верно, Джисону становится немного легче и спокойнее. Его надежда снова подаёт признаки жизни, и ему хочется верить, что завтра будет лучше, чем вчера.

∙ 𝄞𝄘♪♫♩♫ ∙

Джисону не хватает смелости, чтобы попросить Минхо ему с чем-то помочь, так что, немного почитав, он снова проводит выходной в комнате музыки. В последнее время он много играет и становится всё увереннее в своих способностях. Сегодня ему хочется петь. Родители Минхо снова не дома, ему не нужно работать, и он не против, если Минхо его услышит. Он начинает петь себе под нос, но понемногу расходится, продолжая играть. Он поёт от всего сердца, очищая разум и выпуская чувства во внешний мир. Прошло много времени с тех пор, как он мог петь и играть на пианино, не волнуясь о том, чтобы быть слишком громким для соседей, или о боли в спине от сидения в ссутуленном положении перед своим дешёвым синтезатором. И поэтому, хоть он немного и планировал привлечь Минхо музыкой, он даже не замечает, как тот заходит в комнату и прислоняется к подоконнику позади Джисона. Джисон допевает песню и снова практически валится со стула, когда Минхо начинает ему хлопать. — Да господи, Минхо-хён! Опять пугаешь, — говорит он, оборачиваясь и хватаясь за сердце. Минхо смеётся. До скрежета зубов очаровательным смехом, довольно зажмурив веки и обнажив зубы. Они не совсем ровные, как и у Джисона. Это слишком мило. Минхо что-то показывает, но, хоть он и делает это медленно, Джисон улавливает лишь половину. — Прости. Я, конечно, практиковался, но пока не так хорош, — говорит он, смущённо усмехаясь. Минхо снова отмахивается от него, доставая телефон. — Ты очень красиво поёшь, — объясняет он. Джисон улыбается. — Спасибо, — отвечает он, и сердце в груди снова творит странные вещи, — Я давненько так не играл, но мне очень нравится эта комната. Рад, что ты не избавился от пианино. — Я тоже. Не играл уже несколько лет, но оно слишком большое и дорогое, чтобы просто выкинуть, — отвечает Минхо, пожимая плечами. Джисону хочется предложить ему сыграть, но он вспоминает слова Сынмина о том, что было бы глупо думать, что Минхо вернётся к этому снова. Возможно, потому что Джисон — не учитель музыки, а возможно, потому что Минхо просто не хочет. — Не хочешь сыграть что-нибудь вместе? — Джисону хочется ударить себя за то, как вздрагивает его голос. Ему хотелось бы уже наконец стать менее неловким. Минхо лишь качает головой. — Я никогда не был в этом хорош. Мне больше нравится слушать, — отвечает он. Джисон немного расстроен, но в то же время и рад, что Минхо хочется его слушать. Это льстит. — Споёшь ещё? Сердце Джисона пропускает удар, и он внезапно начинает переживать, потому что теперь Минхо с ним в одной комнате. Руки начинают понемногу потеть. — М-м... Да, думаю, могу сыграть ещё одну песню. — Не стесняйся, — подбадривает голос из телефона Минхо, лишь усугубляя его положение. Почему он вдруг так добр? Потому что хочет дать понять Джисону, что он не злится на него за вчерашнее, или Джисон просто принимает желаемое за действительное? Потому что Минхо нравится голос Джисона, или это он тоже себе надумал? Джисон начинает играть, но на этот раз немного нестабильно. Он не знает, что на него нашло, но, возможно, это просто боязнь перед публикой. Он понимает, что Минхо — не критик и не учитель, но его присутствие всё равно щекочет нервы. Он поёт свою любимую песню, которую они всегда исполняли с Чаном и Чонином, каким-то образом впихиваясь за синтезатор и попеременно играя партии левой и правой руки. Это всегда было весело. Джисон скучает. И, хоть это пианино звучит в тысячу раз лучше, чем синтезатор любого из них, Джисону не хватает того, чтобы сыграть эту песню с кем-то. Он надеется, что даже если никогда не сыграет её с Минхо, у них останутся приятные воспоминания. Когда он заканчивает играть, Минхо аплодирует, и Джисон театрально встаёт, разворачиваясь и кланяясь так низко, как только может. Он рад видеть, что от этого Минхо улыбается — или улыбался всё это время, кто знает. — Спасибо, спасибо, — говорит он, не в силах сдержать широкую улыбку, — Один я исполняю её не так хорошо, как с друзьями, но мне нравится играть её больше всего. Выражение лица Минхо почти не меняется, и Джисон задаётся вопросом, о чём он думает в этот момент. Между ними воцаряется тишина, но впервые она не кажется Джисону неловкой. Ему нравится просто смотреть на Минхо — особенно сейчас, когда черты его лица освещены октябрьским солнцем. Он красив. Он почти прекрасен. Джисон всё ещё не понимает, что Минхо думает о нём, или о чём думает в принципе, но он постепенно начинает восхищаться этим человеком. — Будешь играть весь день, или у тебя ещё есть дела? — первым прерывает молчание Минхо через приложение. Джисон тут же оживляется, и его глаза удивлённо округляются, — Мне скучно. — Ничего не планировал, — отвечает он, но понимает, что не до конца честен, — Ну, то есть, хотел ещё немного почитать, но это я могу сделать и ближе к ночи. — Про язык жестов? — отвечает Минхо, используя и TTS и язык жестов сразу. Джисон кивает, и Минхо снова начинает печатать, — Я могу помочь, если хочешь. Джисон резко вдыхает. — Да! В смысле, я, э-э... Если ты тоже захочешь. Сложно сохранять концентрацию, когда просто читаешь, и... Наверное, ты можешь подсказать, какие жесты более полезны, так что... — замолкает он, посмеиваясь. Минхо фыркает и жестом просит пройти за ним. Почему-то, когда Джисон идёт за Минхо в его комнату, сердце колотится как бешеное. Это второй раз с тех пор, как он полноценно ступил в это пространство, но сейчас он чувствует намного большую лёгкость по сравнению с первым. — Мне принести книги, или?... — спрашивает Джисон, и Минхо качает головой. — Не надо. Я всё напишу. Своих друзей я учил так же, — объясняет он. Джисон сгорает от любопытства, когда Минхо встаёт, чтобы достать что-то из ящика письменного стола. Он берёт в руки небольшую доску и два маркера. Джисон задаётся вопросом, так ли он общался до тех пор, как его друзья выучили язык жестов, или начал пользоваться приложением сразу. Он выводит на доске "Я буду писать значение, а потом показывать. Повторяй за мной", а затем показывает её Джисону. Джисон кивает. — Оу... Но я думал, что мне не придётся показывать самому, — говорит он. Минхо пожимает плечами и стирает с доски, прежде чем начать писать снова. Выглядит неряшливо, но читабельно. — А я думал, что ты хотел знать, как это делается. Джисон хихикает. — Ладно, ты прав. Наверное, так будет проще научиться. И будет больше полезного, — отвечает он. Минхо начинает с простого, проверяя его знания. Джисон рад похвастаться своими навыками в спеллинге и простыми жестами в стиле "хорошо" или "привет". Если он позволит себе мыслить позитивно, то скажет, что на лице Минхо мелькает гордость, когда Джисон демонстрирует ему всё, что уже умеет. — Эм... Возможно, я знаю больше, но это всё, что я могу вспомнить вот так сразу... — говорит он, неуверенно улыбаясь. Минхо показывает в ответ большой палец и начинает объединять слова, которые Джисон уже знает, в предложения, заставляя того догадываться, что они означают. Джисону кажется, что он неплохо справляется, и каждая улыбка Минхо, когда он отвечает правильно — несомненно самая желанная награда. Хоть он пока и понимает не всё, преувеличенно широкие жесты и скорченные рожицы Минхо всё равно заставляют его широко улыбаться. Помимо расслабленной и счастливой стороны Минхо, сегодня Джисон видит ещё и придурковатую. Ему нравится. Ещё он узнаёт, что Минхо обращает большое внимание на детали, потому что, уча Джисона новым жестам, тот постоянно корректирует положение его рук. Постоянные прикосновения его мягких пальцев немного кружат Джисону голову и мешают повторить жест так, как нужно. — Э-э... Подожди... Ещё разок, как там было? — спрашивает Джисон, и Минхо закатывает глаза, издавая преувеличенно долгий и громкий вздох. Джисон смеётся, но тут же замолкает, когда Минхо берёт его руки в свои — мягко и терпеливо, в отличие от притворно-раздражённого поведения. Он медленно перемещает пальцы Джисона в правильное положение, и, несмотря на то, что Джисону следовало бы быть повнимательнее, он оказывается зачарованным мягкостью в глазах Минхо. Он никогда не думал, что тот может быть таким тёплым человеком, но видит все доказательства этому прямо сейчас. Лицо Минхо становится ближе, когда он наклоняется к Джисону, корректируя положение его пальцев, и по коже Джисона будто пробегают электрические разряды. Когда Минхо на секунду встречается с ним взглядом, у него перехватывает дыхание. Минхо заканчивает и отстраняется обратно, пристально глядя на Джисона и вскидывая бровь. Тот краснеет и быстро опускает взгляд на свои руки, чтобы запомнить их положение. Затем Минхо показывает непосредственно сам жест, и Джисон копирует его. Жар приливает к щекам лишь сильнее, когда Минхо говорит, что он неплохо справляется. — Но тебе нужно быть повнимательнее. Ты отвлекаешься, — показывает Минхо следом — замедляясь и показывая по буквам части, которые Джисон ещё не знает — с суровым выражением лица, но Джисон всё же замечает, как краснеют кончики его ушей. — Извини! Я просто... Я не буду отвлекаться. Я хочу продолжить, — умоляет он, смеясь. Минхо раздумывает около минуты, и Джисон уже успевает испугаться, что тот не захочет идти дальше, но Минхо лишь пожимает плечами и продолжает, как ни в чём не бывало. Они проводят так весь день до вечера, и Минхо оказывается прав: обучение идёт быстрее, когда он показывает Джисону жесты и понемногу учит предложениям, хотя периодически они отвлекаются: Минхо меняет положение пальцев Джисона настолько часто, что он невольно начинает гадать, правда ли детали имеют такое значение, или Минхо настолько нравится касаться его рук, насколько это нравится ему самому. — Хён, давай посерьёзнее, — говорит Джисон сквозь смех. Уголки губ Минхо дёргаются в улыбке, которую он очевидно пытается подавить, — Неужели правда настолько важно, насколько я согну верхнюю фалангу? Или тебе просто нравится держать меня за руку? Если да, ты мог бы просто попросить. Джисон не уверен, откуда у него берётся столько уверенности, чтобы такое сказать. Возможно, дело в том, что присутствие и улыбка Минхо наполняют его комфортом, которого он не чувствовал уже долгое время. Минхо делает паузу, щурясь в загадочной, но в то же время застенчивой улыбке. Он на мгновение отстраняется, и Джисон немного удивлён тем, насколько сильно его сердце протестует в этот момент. Минхо берёт доску и начинает что-то писать. — Но ты бы не смог ничему научиться, если бы я держал тебя за руку, не так ли? — читает вслух Джисон, а затем вздыхает. Сердце на секунду сбивается с ритма, и почему-то он немного расстраивается, — Хён! Ты даже не ответил на мой вопрос. Минхо лишь пожимает плечами и продолжает учить Джисона, но тот видит, как его покрасневшие уши приобретают более яркий оттенок. Возможно, Минхо от такого слишком смущается. Возможно, Джисону не стоит давить, как бы ему ни хотелось подразнить его, якобы Минхо хочет держать его за руку — потому что он всё ещё в этом не уверен, и все эти подкалывания нужны лишь для того, чтобы убедиться, что так оно и есть, и что Джисон не понял его неправильно. Но Минхо просто издевается над ним, да? Наверняка, сейчас его сердце не колотится так же, как у Джисона. Чёрт. Джисон не уверен, как интерпретировать свои чувства. Может, он просто изголодался по прикосновениям, и сильное желание подружиться с Минхо слишком искажает его восприятие. Может, это и не важно. Может, важно лишь то, что ему легко рядом с Минхо, и что он, наконец, учится находить с ним общий язык. Это не так сложно и утомительно, как могло показаться Джисону в их первую встречу. Но, как и обычно, в итоге Джисон снова всё портит. Когда они устают от занятия и концентрация сходит на нет, Джисон хочет завязать разговор, но выпаливает, не подумав: — А ты учил кого-нибудь ещё? Родителей, например? Минхо напрягается, и в его взгляде тут же появляется холод. Сердце Джисона падает в пятки, и он мысленно бьётся головой об стену. Он же знал, что не нужно лишний раз упоминать его родителей. Дурак, дурак, дурак, дурак! — В смысле... Э-э, спасибо, что занимаешься со мной, хён. Я многому научился, и в процессе прекрасно провёл время. Ты отличный учитель, твоё внимание к деталям впечатляет, и, думаю, теперь я смогу понимать тебя лучше, так что это классно... — бессвязно бормочет Джисон, не в силах остановить поток речи, пробивающийся через едва функционирующий внутренний фильтр. До тех пор, пока Минхо не встаёт, заставляя его замолчать. Джисон вскакивает с пола следом, пытаясь привлечь внимание Минхо. — Хён, прости! Я слишком много болтаю, потому что, наверное, чувствую необходимость компенсировать молчание, и... Минхо оборачивается и вскидывает бровь, не выглядя особо радостным, но Джисон, не в силах просто заткнуться, отчаянно хватается за всё, что найдётся в его мозгу в надежде, что это его спасёт. Дурак, дурак, дурак! — Хён, подожди, я не имею в виду, что это плохо. Молчать — не плохо. На самом деле, я люблю тишину. Но мой мозг иногда нет... В такие моменты я чувствую неловкость. Потому что я не особо умею поддерживать разговор, понимаешь? Но мне сегодня с тобой очень понравилось, и я вообще не чувствовал себя неловко! Мне было легко, и я хотел бы позаниматься так снова, но продолжаю говорить глупости в попытках узнать тебя получше. Ты, вроде как, ведёшь себя дружелюбно, из-за чего я думаю, что я на верном пути. Это замечательно, и всё такое, но тебе также стоит знать, что у меня есть привычка надумывать лишнего — например в общении — и иногда мне нужна ясность. Сегодня я немного её получил, и я уверен, что знание языка жестов мне очень поможет, но мне нужно ещё немного времени, чтобы научиться вести себя правильно, понимаешь? Потому что я... правда хочу узнать тебя лучше. Так что... — поток слов Джисона прекращается, когда Минхо прижимает указательный палец к его губам. Он издаёт тихое "ш-ш", и холод в его выражении лица сменяется чем-то более мягким. Джисон выдыхает, чувствуя, как щёки снова начинают теплеть. — Ты слишком часто извиняешься, — показывает Минхо на языке жестов. Джисон открывает рот, чтобы извиниться, но тут же захлопывает его обратно, осознавая, что хотел сделать, — Я слишком мало говорю. Я знаю. — Нет! Нет-нет, хён, всё в порядке. Я могу быть терпеливым. Но, если что, знай, что я всегда рядом, — мягко отвечает он. Он не хочет давить на Минхо, потому что знает, какой дискомфорт это может вызвать. — Спасибо, Джисон, — отвечает Минхо, показывая его имя по буквам. Сердце Джисона пропускает удар. Минхо уходит, не сказав больше ни слова, но Джисон всё равно чувствует облегчение. Ему хотелось бы, чтобы ему не нужно было вербальное подтверждение, но, кажется, он начинает понимать, как вести себя с Минхо. Медленно, но верно. Джисон замечает, как Минхо проскальзывает в сад. Сам он сегодня не работает, но Минхо ухаживает за цветами и на выходных. Джисон думает о том, чтобы присоединиться, но в итоге понимает, что слишком нервничает, и не решается. Он доставил Минхо достаточно хлопот за сегодня, да и сам устал, так что решает провести остаток дня в постели. Джисон не может перестать думать о нём. Фантомная мягкость чужих прикосновений всё ещё покалывает пальцы. Джисон глубоко вздыхает и протягивает руку к потолку. Он показывает пальцами по буквам "Ли Минхо", а затем роняет ладонь на лицо. Боже. Почему его сердце так себя ведёт? Он не может перестать думать о Минхо только потому, что увидел его глуповатую сторону и искреннюю улыбку? Наверное, дело в том, что Минхо открылся ему чуть больше, чем раньше, и Джисон надеется, что тот провёл время так же хорошо, как и он сам. Он ворочается на кровати, которая всё ещё слишком велика для него одного, и ему очень хотелось бы, чтобы рядом был кто-то, кого можно было бы обнять. Теперь, когда он узнал, каково быть рядом с Минхо, он осознаёт, насколько одиноким до сих пор чувствует себя в этом доме. Он задаётся вопросом, есть ли у Минхо такая же проблема, или же он нашёл лучший способ справляться с подобным. Если Минхо тоже одиноко, Джисон надеется, что может подарить ему хоть немного комфорта. Ему бы очень хотелось.

⚘ 🎕 ⚘

В течение недели Минхо ещё несколько раз учит его языку жестов. Занятия становятся короче, потому что Джисону нужно работать, но всё ещё проходят довольно весело. Это мотивирует Джисона учиться и в одиночку, потому что ему слишком хочется общаться с Минхо без всяких преград. Как ему кажется, он добился большого прогресса, и Джисон не может отрицать, что его сердце трепещет, как крылья колибри, каждый раз, когда Минхо улыбается ему или хвалит за успехи в обучении. В то же время Минхо продолжает настаивать, что Джисон должен обращать внимание на детали в каждом жесте, который учит, но тот лишь становится увереннее в своей теории, что Минхо просто пользуется возможностью к нему прикоснуться. Джисон ни капельки не жалуется. На самом деле, пламя любопытства в его груди до сих пор не угасает, подпитывая желание стать к Минхо ближе: почувствовать тепло его рук и прикосновения нежных пальцев, проникающих между его собственными; обнять его и узнать, на самом ли деле его крепкий торс сошёл бы за отличную подушку, как кажется Джисону; убрать пряди с его глаз, чтобы заглянуть в них и узнать, что скрывается в их глубинах; поцеловать в щёку, чтобы проверить, настолько ли она мягкая, как его руки. Принятие желаемого за действительное лишь подпитывается мягкими взглядами Минхо, которые, кажется, задерживаются на нём с каждым днём всё дольше, покрасневшими ушами Минхо, когда тот дразнит Джисона, или моментами, когда Джисон чувствует очередной прилив уверенности и говорит что-то дерзкое. Джисону кажется, что они оба понемногу выползают из своих раковин; видя, как Минхо раскрывается, словно цветы, за которыми он ухаживает, Джисон всё больше и больше убеждается, что влюбляется в него. Поэтому, в один прекрасный день, слишком теряется в своих фантазиях. Всё начинается с того, что Джисон собирается принять душ и натыкается на только что вышедшего из их общей ванной, раскрасневшегося от горячей воды, Минхо. Обычно он принимает душ ещё до того, как у Джисона прозвенит будильник, поэтому Джисон спокойно бредёт в ванную в одних трусах. Прямо сейчас он чувствует себя ещё более голым, чем стоило бы — на фоне Минхо, одетого в майку без рукавов и шорты и промакивающего волосы полотенцем, висящим на шее. Джисон сглатывает и тут же прикрывается руками. Глаза Минхо округляются от изумления, и Джисон чудом заставляет себя не пялиться на его ноги или грудь. Минхо заморачивается чуть меньше, открыто скользя взглядом вниз по его телу. — Доброе утро, Джисон-а. Хорошо тебе помыться, — показывает Минхо со смущённой улыбкой, которую отзеркаливает Джисон. Его сердце вот-вот выпрыгнет из груди и убежит куда подальше. — Доброе утро, хён, — кивает Джисон, надеясь, что его румянец не слишком очевиден. Он не уверен, краснеет ли Минхо, но клянётся, что его лицо становится чуть более насыщенного оттенка. Сердце Джисона не унимается на протяжении всего принятия душа. Но на этом всё не заканчивается. За ужином Минхо садится рядом с ним, делится панчанами — менее острыми, чем в первый раз — и даже незаметно подкладывает ему в тарелку ещё немного еды. Джисон всё чаще и чаще начинает замечать ненавязчивое проявление заботы со стороны Минхо, и с каждым разом справляться с чувствами становится всё сложнее. Когда Минхо улыбается ему после ужина, бабочки в животе заставляют его слишком погрузиться в мечты во время загрузки посудомойки, и — Джисон клянётся, что нажал эту чёртову кнопку — забыть запустить её, слишком торопясь вернуться к занятиям по языку жестов, чтобы впечатлить Минхо. На следующее утро Джисон в блаженном неведении здоровается с ним в коридоре, готовясь к работе в приподнятом настроении. Однако, спускаясь на первый этаж, чтобы поздороваться с его родителями, замечает, что что-то не так. Его зовут на кухню, и сердце по привычке почти падает в пятки. — Доброе утро, аджосси, — говорит Джисон с лёгким поклоном, надеясь, что переживает зря, но отец Минхо хмурится, складывая руки на груди. — Хан Джисон, опять прохлаждался? Что ты делал вчера вечером? — Джисон сбит с толку, ведь не понимает, за что его теперь собираются отчитать, но поджимает губы в тонкую линию. Наверное, лучше сказать правду. — После ужина практиковался в языке жестов, а что? — спрашивает он. Желудок неприятно сжимается, когда отец Минхо закатывает глаза. — И это было настолько важно, что ты забыл помыть посуду? — мужчина открывает посудомойку, показывая на грязные тарелки и стаканы. Джисон шокированно открывает рот, а глаза округляются от испуга. — Нет! Я... Клянусь, я её включал, — заикаясь, отвечает он, хоть и понимает, что оправдания здесь не помогут. — Неужели так сложно нажать одну кнопку? Ты же знаешь, что к нам сегодня придут гости! — рявкает отец Минхо. Джисон склоняет голову, кусая щёку изнутри. — Я очень извиняюсь, аджосси. Запущу прямо сейчас и прослежу, чтобы всё высохло к приходу гостей... — начинает Джисон, но его прерывает смешок. — Сделай всё быстро и чисто, ладно? — давит отец Минхо, ворча что-то из разряда, мол, его жена ужасно переживает, что к приходу гостей что-то будет не готово. Джисон тихо фыркает и идёт к посудомойке. Однако отец Минхо, видимо, ещё не закончил: когда Джисон оборачивается, тот ещё стоит перед ним, пригвождая к месту серьёзным взглядом. — Тебе не стоит тратить время на нашего сына, Хан. Он того не стоит. Тебе ведь даже не нужен язык жестов. Он прекрасно разговаривает, ты знал? — Оу. Я... — Джисон хочет возразить, потому что для него это совсем не трата времени, но цепляется за слова о том, что Минхо вполне себе может говорить. Да, Джисон знал. По крайней мере, думал, что знал, но не особо зацикливался на этом. Потому что это не имеет значения. — Мы постоянно слышим, как он разговаривает с друзьями, так что не трать время, ещё раз говорю. Он просто упрямец, который выстроил вокруг себя настолько высокие стены, что через них бесполезно пытаться пробраться. Он не хочет разговаривать с тобой, потому что ты ему не нравишься, — продолжает отец Минхо, и Джисон резко вдыхает. — Всё не так. Он добрый, помогает мне-... — возражает он, сжимая кулаки и чувствуя, как сердце подпрыгивает прямо к горлу. Он не должен дерзить своим работодателям, но Минхо не заслуживает, чтобы о нём так говорили. — Хах, миленько. Тебе стоит многому поучиться в жизни, Джисон. Если будешь так слепо верить в людей, потом тебе же будет больно. Тобой просто воспользуются, — не унимается мужчина, и каждое его слово сочится ядом. Хуже всего то, что вера Джисона на мгновение пошатывается, ведь, в конце концов, он знает Минхо не больше двух месяцев. Он тут же отбрасывает эту мысль. — Я не... — начинает он, но снова не успевает закончить. — Не пытайся его защитить. Это бесполезно. Ты просто тратишь время и силы, ясно? Если он не хочет с тобой разговаривать, не стоит даже пытаться ему понравиться, дорогой! — смеясь, настаивает отец Минхо, и Джисон тяжело сглатывает. — При всём уважении, я не думаю, что трачу время зря... — Джисон открывает рот, чтобы продолжить спорить, но его пугает громкий хлопок за спиной. Это Минхо. Он выглядит разъярённым. Джисон вздрагивает, надеясь, что он услышал хотя бы не всё. — Смотрите-ка, кто соизволил объявиться, — вздыхая, говорит отец Минхо, но тот игнорирует его и хватает Джисона за руку, утягивая за собой — мягко, но настойчиво, так что Джисон решает пойти с ним, — Минхо-я! Он на работе! Минхо продолжает игнорировать отца и выводит Джисона из дома, не отпуская его руку. Джисон, спотыкаясь, плетётся за ним. — Хён, куда мы идём? Мне жаль, если ты всё это услышал, и мне правда не хочется это говорить, но я... мне нужно убраться в доме. Меня могут уволить, если я продолжу косячить, а если это случится, то я больше не смогу видеться с тоб... Минхо останавливается на месте, как вкопанный, и разворачивается, вновь прижимая палец к губам Джисона. У него покраснело лицо, глаза блестят от влаги, а брови хмуро сходятся на переносице. — Не слушай их, пожалуйста, — пальцы Минхо слегка дрожат, когда он показывает слова. Джисон морщится. Сердце сжимается от одного его вида. — Не собирался. Я... Я знаю, что ты добрый и заботливый. Знаю, что они лгут, — заверяет он Минхо. Пальцы едва ощутимо дёргаются в желании накрыть руки Минхо своими. — Но это правда. Я могу говорить, — признаёт Минхо, на что Джисон лишь качает головой. — Мне всё равно. Ты ещё в самом начале сказал, что не хочешь. Но ты хоть как-то общаешься со мной, и это всё, что меня волнует, — говорит он, серьёзно глядя на Минхо и слегка касаясь его предплечья. Ему хочется притянуть Минхо к себе и обнять, но пока не время. Возможно, когда он ещё немного успокоит старшего, — Не нужно торопиться. Я никуда не денусь. Губы Минхо дрожат, и Джисон судорожно вздыхает, промаргиваясь, чтобы отогнать подступающие слёзы. Сейчас из них двоих ему нужно быть сильным. Минхо поднимает руки, начиная медленно и осторожно показывать предложения, и смотрит на Джисона, чтобы убедиться, что тот следит за движениями его пальцев. — Ты не заслуживаешь унижений со стороны моих родителей. Они используют слова, чтобы причинять боль и показывать власть. Ты... Однажды они уедут — скоро — но я надеюсь, что ты останешься, — отвечает Минхо, показывая более сложные слова по буквам, чтобы Джисон понял. Джисон закусывает губу и кивает. — Конечно, останусь, хён. Мне нравится быть рядом с тобой, — уверяет он. — Мне тоже, — отвечает Минхо, и Джисон больше не может сдерживаться, так что делает шаг навстречу и обнимает его за шею, прижимаясь к чужой груди своей. Минхо резко вдыхает, но обвивает руками его талию, притягивая ещё ближе. Джисон утыкается носом в изгиб его шеи; сердце начинает биться быстрее, а кожу обдаёт жаром от близости. Минхо судорожно вздыхает, сжимая его бока, и Джисон задаётся вопросом, плачет ли он. Он не осмеливается отстраниться и проверить, потому что уверен, что если увидит его слёзы, то не сможет сдержаться сам. Он не хочет даже думать о том, как тяжело было Минхо, учитывая, что собственные родители считают его "неприемлемым", но Минхо сказал, что скоро они уедут, и Джисон надеется, что с того момента всё станет намного лучше. Со временем Минхо начинает дышать ровнее и укладывает голову на плечо Джисону. Они, не двигаясь, стоят так несколько минут; Джисон и сам успокаивается, слушая его дыхание. Он нежно поглаживает плечи Минхо, надеясь, что этим сможет хоть немного его утешить. — Возвращайся к работе, увидимся в оранжерее, — говорит Минхо, как только они аккуратно отстраняются друг от друга. Джисон кивает. Как бы ему ни претила мысль оставить Минхо одного — почувствовав его тепло и зная, что ему сделали больно — он возвращается в дом и работает на пределе возможностей, чтобы удостовериться, что дом выдраен до блеска, и что родителям Минхо будет не к чему придраться. Он продолжает думать о Минхо, и о словах его отца. Минхо разговаривает с друзьями? В смысле, разговаривает вслух? Постоянно? Джисон должен признать, что немного завидует, и ему немного любопытно, но, с другой стороны, он сомневается, что стоит полностью верить словам его родителей. Даже если его отец говорит правду... Если Минхо будет чувствовать дискомфорт, разговаривая с Джисоном, то ему это и не нужно. Джисон видит, что Минхо и так делает всё возможное, показывая свою привязанность другими способами, которые Джисон начинает замечать, но, возможно, ещё не полностью осознаёт. Важно лишь то, что Джисон чувствует его доброту. Она видна, даже сейчас, в том, как Минхо улыбается ему, когда он выходит во дворик и поливает растения. Затем, когда они направляются в оранжерею, Минхо велит ему идти вперёд, и Джисон не понимает, зачем. Минхо исчезает из поля его зрения, и Джисон не может не признать, что немного расстроен. Обычно именно в оранжерее они общаются и вместе ухаживают за цветами; Минхо ведь даже сказал ему "увидимся в оранжерее", так ведь? Тем более, что Джисону нужно убедиться, что он в порядке после произошедшего. Спустя некоторое время, полив цветы и вдоволь нанюхавшись их, он вздрагивает от стука по стеклу. Джисон снимает перчатки и идёт на звук. На лице тут же появляется яркая улыбка, когда он видит Минхо с котёнком на руках. Тот кивком просит подойти, и Джисон нетерпеливо ковыляет навстречу, начиная умилённо попискивать, как только рассматривает серый комок получше. — О боже! Что за сладуся? Где ты нашёл этого малыша? — спрашивает он, широко распахнув глаза и нерешительно поглаживая нос котёнка пальцем. Минхо с нежностью улыбается, и Джисон более чем уверен, что эта улыбка предназначается не ему, но у него всё равно теплеет на душе. Минхо склоняет голову в сторону края участка, где вплотную стоят несколько деревьев. Джисон идёт за ним, сгорая от любопытства, и вскоре замечает ещё нескольких котов. — О! Они бездомные? — Джисон приседает на корточки рядом с ними и нерешительно тянется, чтобы погладить. Он немного неуклюж, но сейчас это не важно, — Какие милашки! Минхо присаживается рядом с ним, аккуратно опуская серого котёнка на землю, а затем достаёт телефон и начинает печатать. — Серого зовут Дори, рыжего — Суни, он начал приходить сюда раньше всех. Он со мной уже больше десяти лет. Вон тот оранжевый наглец с белым пятном и острым разрезом глаз — Дуни. Я о них забочусь, а они в ответ играют со мной и поднимают настроение, — говорит тихий голос из динамика, когда Минхо по очереди показывает на котов, а затем наклоняется вперёд, мягко целуя Суни в нос. Сердце Джисона готово взорваться от этой картины, и он тихо вздыхает. — Это так ценно, хён. И... дай угадаю, ты не можешь забрать их домой? Минхо бросает на него взгляд, который отвечает сам за себя. — Я не могу заводить домашних животных, так что каждый день прихожу к этим малышам, чтобы их покормить. Иногда захаживают и другие, как сегодня, но Суни, Дуни и Дори любят меня больше всех. Хочешь тоже их покормить? Джисон нетерпеливо кивает. — Да! Но, э-э... Думаешь, я им понравлюсь? Минхо хихикает и машет рукой. Он протягивает Джисону небольшой тюбик с кормом, предварительно его открыв, и не одёргивает руку обратно, касаясь пальцами его запястья, словно подбадривая. Уголок губ Джисона едва заметно дёргается вверх, но затем, когда коты подходят к нему, принюхиваясь, он не сдерживается, расплываясь в широкой улыбке. — То есть, ты заботишься о них каждый день? Так мило с твоей стороны, хён, — говорит Джисон. Минхо неопределённо мычит, и его щёки заливаются румянцем, а губы растягиваются в смущённой, мягкой улыбке. Джисон считает, что люди, которые любят животных, по умолчанию достойны восхищения, особенно если заботятся о бездомных в своё свободное время. Он тоже любит животных — кошек, собак, грызунов и даже насекомых, хоть они иногда и пугают, — но, к сожалению, у него лёгкая аллергия на шерсть. — Эти малыши скрашивают мои серые будни, так что это их надо называть милыми, — набирает Минхо через телефон и, в процессе озвучивания, кладёт его на землю, чтобы продолжить гладить котов обеими руками, — Когда родители переедут в дом бабушки и дедушки, заберу их к себе. — Ты знаешь, когда это произойдёт? — не сдерживается от вопроса Джисон. С одной стороны, ему хочется, чтобы этот день наступил скорее, и Минхо больше не приходилось с ними жить, но с другой... он боится, что тогда и у него больше не будет причин здесь находиться. Забавно. Всего пару дней назад он чувствовал себя здесь одиноким, а теперь не хочет уходить. Минхо пожимает плечами, но вновь берёт телефон в руки, так что Джисон терпеливо ждёт, пока он закончит печатать. Это никогда не занимает много времени, ведь пальцы Минхо скользят по клавиатуре чуть ли не со скоростью света. — Не уверен. Скорее всего, где-то в районе нового года. Они начали готовиться к переезду примерно за пару дней до того, как здесь появился ты. Наверное, надеялись, что я пойму намёк и оставлю тебя здесь, чтобы содержать дом в чистоте, плюс начну расширять бизнес, и всё такое. — Что будешь делать потом? — спрашивает Джисон, гладя Дуни по спине. Минхо вздыхает, и Джисон поджимает губы, — Прости. Я опять задаю слишком много вопросов? Минхо качает головой. — Просто устал, — показывает он одной рукой с немного грустным выражением лица. — Хён, тебе не обязательно отвечать. Можешь просто сказать, что больше не хочешь разговаривать, и я тут же заткнусь, — уверяет Джисон, придвигаясь немного ближе, пока их бока не соприкасаются. Минхо толкает его плечом, а затем вздыхает. — Но мне нравится твой голос, — показывает он, не отводя взгляда от котов у своих ног. Сердце Джисона делает кульбит от одного простого предложения; в последнее время вообще всё его тело начинает лихорадить от присутствия Минхо. В хорошем смысле. — Может, споёшь для них? Думаю, им понравится, — Джисон не понял, попытался ли Минхо повторить это жестами, потому что даже не обратил внимания, так что тихо вздыхает и кивает. — О? Конечно, — Джисон тихо усмехается, скользя взглядом в сторону Минхо и замечая его чуть заметную, довольную улыбку. Ему интересно, действительно ли Минхо попросил его спеть для котов, или же у него есть скрытые мотивы. Он начинает со своих любимых баллад, наблюдая за тем, как Минхо, сидя в позе лотоса, берёт котов на руки, обнимает их и размякает у Джисона под боком. К лицу приливает тепло, когда Минхо укладывает голову ему на плечо, щекоча шею волосами. Джисон прислоняется щекой к его макушке, наслаждаясь близостью. Голос дрожит из-за улыбки, которую он не может сдержать, и Минхо запрокидывает голову, глядя на него из-под ресниц, а затем закатывает глаза, но не сдерживается и улыбается сам. Джисону хочется его поцеловать. Он жаждет этого. Жаждет Минхо. Каждая мелочь, которую он узнаёт об этом парне, заставляет Джисона влюбляться всё сильнее, заставляет чувствовать то, что он не чувствовал никогда раньше. На мгновение его охватывает приятная тоска, и он выпускает её, коротко целуя Минхо в макушку. Дыхание Минхо на секунду сбивается, но тут же стабилизируется, когда он отмирает и продолжает пропускать через пальцы шерсть котов, мурлыкающих у него на бёдрах. Сердце Джисона пропускает слишком много ударов для здорового человека. Говоря о здоровье... К концу песни голос Джисона начинает звучать немного гнусаво. — Хён? — неохотно начинает он. Минхо тихо мычит, давая понять, что слушает, — Я... У меня понемногу забивается нос. Я думал, что всё будет в порядке, раз мы не в помещении, но шерсть пробуждает мою аллергию. Минхо тут же выпрямляется, обеспокоенно глядя на него. — Я не знал. Прости, надо было сначала спросить. Джисон хаотично машет руками, пытаясь показать, что в этом нет ничего страшного. — Нет-нет, хён-а, всё в порядке. В следующий раз просто выпью таблетку. Минхо щурится и обвиняюще тычет указательным пальцем в его сторону, будто говоря "Уж не забудь". Он ставит котов обратно на землю, напоследок чеша их под подбородком и целуя, а затем берёт Джисона за руку и тянет его вверх. — Спасибо, что взял меня с собой и показал их, хён, — говорит Джисон, когда они направляются к дому, всё ещё держась за руки, — Мне это было нужно. И мне нравится проводить с тобой время. Вместо ответа Минхо переплетает их пальцы, чуть сжимая его ладонь. Желудок Джисона делает тройное сальто. Возможно, это из-за аллергии, но он чувствует себя так, будто земля уходит у него из-под ног. Возможно, его ещё и немного лихорадит. Пусть Минхо и немногословен, но его поступки оказывают на Джисона настолько сильное воздействие, словно он какой-то волшебник. Джисон мог бы написать целую книгу, состоящую из поэм о Минхо и о своих растущих чувствах к нему, если бы только у него было время. Он хочет знать о Минхо всё, но, в то же время, ему нужно набраться терпения. Они уже добились большого прогресса, и сердце Джисона поёт от одного осознания, что Минхо открывается ему, показывает более личные стороны своей жизни и позволяет физически проявлять привязанность к нему — привязанность, которой Джисон жаждал такое долгое время. День заканчивается намного ярче, чем начался, но Джисон все ещё ловит себя на мысли, что его кровать слишком большая, чтобы спать в ней одному. В то же время он понимает, что они с Минхо ещё не на том этапе, чтобы спать рядом друг с другом. Возможно, когда-нибудь...

⚘ 🎕 ⚘

∙𝄞𝄘♪♫♩♫ ∙

⚘ 🎕 ⚘

— АААА!!!! Джисон подскакивает на месте, издавая не самый эстетичный визг и спотыкаясь о собственные ноги. Однако, вместо того, чтобы упасть лицом в ковёр коридора на втором этаже, он чувствует, как кто-то обхватывает его руками за талию, а затем сзади слышится громкий, восторженный смех. Джисон скулит, разворачиваясь в чужих руках и краснея, когда видит перед собой довольного Минхо. Он не ожидал от старшего таких звуков — вообще не ожидал никаких звуков в этом доме, если уж на то пошло, потому что родители Минхо уехали на все выходные. — Хён! Напугал до усрачки. Продолжаешь это делать, — говорит он, вздыхая и театрально падая в объятия старшего. Он отчасти рад, что на улице слишком холодно, чтобы ходить в майке без рукавов, или вообще без неё, потому что румянец по всему телу выдал бы его с потрохами, хоть он уже и узнал, что Минхо тоже легко заставить покраснеть. Минхо одет в мягкий кардиган, а Джисон до сих пор в пижаме, так что он чувствует себя так, будто вернулся под тёплое одеяло. Минхо вслепую печатает что-то на телефоне за его спиной, не разжимая объятий. — Даже не поблагодаришь за то, что я тебя поймал? Джисон, выпрямляясь, фыркает. — Спасибо, что поймал, хён. Опустим тот факт, что это из-за тебя я чуть не навернулся. — Не могу ничего поделать с тем, что тебя ноги не держат, — отвечает Минхо, смеясь. Джисон бьёт его кулаком в грудь, фыркая и затем отталкивая. — Дай мне помыться, хён. Мои друзья же скоро придут... Кстати, ты уверен, что не против? — он делает небольшой шаг назад, но их лица всё ещё близко. Минхо кивает. — Конечно. Я же сказал, что приготовлю вам ужин. Можешь чувствовать себя так, что это твой дом, а я на тебя работаю, — шутит он, широко ухмыляясь. — Нет! Это точно исключено. Потому что я... эм... хотел бы, чтобы ты к нам присоединился, если это не доставит тебе неудобств, — признаёт Джисон, пожимая плечами. Он видит, как взгляд Минхо смягчается, но в нём всё ещё мелькает неуверенность, — Только если ты сам захочешь, хён. Мои друзья знают о тебе, и мне бы хотелось, чтобы ты с ними познакомился, но это совсем не обязательно. — Знаю, — Минхо снова переключается на жесты вместо TTS, — И ты тоже знакомился с моими друзьями, хотя тогда я был не в восторге от этой идеи. Ты, кстати, им очень нравишься. — Хён... — Джисон слегка надувает губы, но Минхо отвечает ему мягкой улыбкой, — Не своди всё ко мне. Тебе не обязательно знакомиться с моими друзьями только потому, что твои пригласили меня на ужин без твоего же согласия. Я хочу, чтобы ты сделал это, только если сам захочешь. Я понимаю, что знакомиться с новыми людьми сложно. В конце концов, я сам такой же. Минхо некоторое время молчит, и Джисон делает шаг ему навстречу. — Тебе не обязательно решать прямо сейчас, хён. Я... — Я знаю. Знаю, но всё в порядке. Не думай за меня. Снова, — перебивает его Минхо, при этом не произнося ни звука. У Джисона сжимается сердце. — Прости, — шепчет он, но Минхо лишь отмахивается. — Ты прав, Джисон-а. Спасибо, что попытался меня успокоить, — добавляет он чуть позднее с оттенком вины на лице. Джисон закусывает губу, касаясь его ладони. — Не за что! Теперь пойду донесу свою потную задницу до душа и пофантазирую о том, что ты приготовишь, — говорит он, надеясь разрядить обстановку. Минхо тихо хихикает и тыкает пальцем ему в щёку. Миссия выполнена. Джисон рад видеть, что лицо Минхо озаряется улыбкой, а его сердце радо знать, что это из-за него. Он немного переживает из-за визита друзей, но верит, что они будут к Минхо добры. Чан и Феликс сближаются с людьми так, будто это самая простая вещь в мире, потому что по натуре веселы и общительны, а Чонин достаточно застенчив, но Джисон пока не встречал ни одного человека, которому тот бы не понравился. Он надеется, что Минхо тоже к ним проникнется, и что он, в свою очередь, достаточно подготовил друзей, и у них не возникнет в сторону Минхо таких же противоречивых чувств, как у него самого в их первую встречу. Ему не стоит переживать, но он слишком хочет, чтобы всё прошло хорошо. В конце концов, ему слишком нравится Минхо, и он хочет, чтобы его друзьям он понравился тоже. Феликс, Чан и Чонин приезжают немногим после двенадцати, и Джисон проводит им экскурсию по территории, оранжерее, своей комнате и комнате музыки. Он сознательно оставил комнату музыки напоследок, потому что догадывался, что его друзья захотят там задержаться. Так и есть: Феликс практически с порога предлагает что-нибудь сыграть. Джисон отправляет Чана и Чонина играть первыми, а сам украдкой выглядывает в окно, пытаясь высмотреть Минхо во дворике. Он тайно надеется, что тот услышит, но не будет винить Минхо, если он захочет провести день наедине с собой. Окно открыто, несмотря на холодную декабрьскую погоду. Поначалу он нигде не видит Минхо, но через некоторое время тот появляется в поле зрения с Суни на руках. Джисон тает при одном его виде. Он встречается глазами с Минхо, и желудок сводит приятным спазмом, когда тот улыбается. — Сон-а, чего там интересного за окном? — спрашивает Феликс, подходя к нему и закидывая руку на плечо, — О! Это Минхо-щи? Феликс радостно машет ему, и Минхо машет в ответ, хоть его улыбка и становится более сдержанной. — Продолжайте, мы с Суни послушаем, — показывает он одной рукой. Джисон усмехается и показывает Минхо большой палец. — Он говорит, что они с Суни... ну, котом... послушают, — объясняет Джисон, когда Феликс с любопытством приподнимает брови. Феликс усмехается. — Ого! Вау, ты настолько хорошо выучил язык жестов за такой короткий промежуток времени? Вы очень сблизились, да? Могу сказать, что вы оба скромники, но вам, кажется, комфортно друг с другом, — говорит он, с энтузиазмом натирая бицепсы Джисона, который в ответ лишь пожимает плечами. — Наверное, так и есть. В смысле... — он глубоко вздыхает, и сердце отчего-то начинает биться быстрее. Джисон бросает взгляд на сад как раз в тот момент, когда Минхо целует Суни в нос, и внезапно осознаёт, насколько безнадёжен. Феликс хихикает, обнимая его. — Боже, Ликс. Я, кажется, по уши. — Самое время для песен о любви! — объявляет Чан, сразу же начиная играть. Чонин сходу узнаёт песню и начинает подпевать, а Джисон прячет лицо в ладонях. — Да хватит! Минхо-хён услышит! У него охренеть какой острый слух! — шипит он, чувствуя, как щёки нагреваются под пальцами. Чан смеётся, Чонин продолжает петь, а Феликс обнимает его за плечо, сразу же подключаясь. — Ничего страшного, Сони, это же замечательно! Он не твой работодатель, так что немного предадимся романтике, — говорит Чан, к счастью, понизив голос, чтобы его было не слышно за чужими голосами. Джисон бы, наверное, сгорел от стыда, если бы Минхо услышал Чана прямо сейчас. Чан хихикает и склоняет голову, приглашая Джисона сесть рядом и продолжая играть. — Ты сказал, что ему нравится твой голос, так? И твоя музыка. Он даже сейчас слушает. Он взял тебя с собой и познакомил с котиками после того, как тебя отругали, специально для тебя готовит менее острую еду... — Ты не можешь знать наверняка, — вклинивается Джисон, но Чан лишь поднимает бровь, многозначительно глядя на него. — Вообще-то могу, потому что это вещи, которые мы тоже делаем друг для друга. То же самое делают друг для друга Ликси и Чонин. Минхо ещё и учил тебя языку жестов, потому что хочет с тобой коммуницировать. Он не обязан делать ничего из этого. Ему не всё равно на тебя точно так же, как тебе не всё равно на него, — настаивает Чан. Джисон не может с этим поспорить, но даже в таком случае не решается думать, что Минхо может принять его чувства. Песня заканчивается, и Чонин кладёт руки на его плечи. — Хён. Во-первых, Чан прав. А во-вторых, ты должен сыграть что-нибудь для Минхо. Будет романтично, как пиздец. — Говорите тише! — пищит Джисон и прокрадывается к окну, чтобы проверить, не ушёл ли Минхо. Тот сидит на траве, играя с Суни, и не смотрит наверх, так что, к счастью, не видит Джисона. — Не стесняйся, хён, давай, — смеясь, говорит Чонин. Джисон фыркает и снова садится за пианино. Он разминает пальцы, делает глубокий вдох и начинает играть. — Минхо-щи, эта песня для тебя! — внезапно кричит Феликс, и Джисон почти сбивается, бросая на него наполовину обиженный, наполовину испепеляющий взгляд. Феликс в ответ подмигивает, показывая большой палец. Джисон волнуется, но слишком хочет сыграть для Минхо хорошо. А если эту песню и можно назвать песней о любви... то что с того? Может, Минхо с такого расстояния даже не расслышит слова и ничего не поймёт. Щёки розовеют, и он не совсем доволен тем, как звучит его голос, но всё же надеется, что Минхо понравится. Это самое главное. Джисон поёт со всей душой, потому что по-другому не умеет. Когда он заканчивает играть, друзья аплодируют и кричат, поэтому Джисон встаёт и театрально кланяется им. Феликс внезапно шикает, и, когда они замолкают, Джисон слышит аплодисменты с улицы. Он подбегает к окну и радостно хихикает, видя, как Минхо громко хлопает, растягиваясь в широкой улыбке. — Спасибо за выступление, — показывает он с ярким и солнечным выражением лица, которое контрастирует с пасмурной холодной погодой. Джисон не уверен, краснеют ли его уши от прохладного ветра или чего-то ещё, — Суни понравилось. Джисон тихо усмехается. Он уверен, что Минхо тоже, но его нестандартный способ показать это совершенно очарователен. Джисон рад, что друзья дали ему метафорического пинка и заставили спеть, пусть и дразнили из-за его чувств. Во время ужина они сжаливаются над Джисоном и опускают насмешки, вместо этого нахваливая еду Минхо. У Минхо краснеют уши от повышенного внимания, но он не просит Джисона их остановить. Джисон поглядывает на него весь ужин, чтобы убедиться, что тот не испытывает дискомфорт — потому что знает, каково это, чувствовать себя не в своей тарелке — но на самом деле это оказывается не особо нужно. Минхо достаточно быстро проникается к его друзьям симпатией, и, пусть не пытается поддержать разговор, но смеётся вместе с ними и общается с помощью мимики. — Знаешь, Джисон частенько приходил на наши встречи с лепестками в волосах, — хихикая, начинает Чонин. Джисон протестующе скулит, но Минхо тут же прерывает его, сурово показывая на него пальцем и прося Чонина продолжить, — Не потому, что это казалось ему милым, и всё такое... — Но это было мило, — добавляет Феликс, и Минхо дразняще ухмыляется, глядя на Джисона, отчего тот краснеет. — Он даже не замечал! Они застревали у него в волосах, потому что он постоянно суёт нос в самые бутоны, чтобы их понюхать. Я помню, как зашёл в магазин и ненароком подумал, что он решил закосплеить букет, — продолжает Чонин, смеясь и сверкая ямочками. Минхо смеётся вслед, понимающе кивая. — В оранжерее он тоже так делал? — хихикая, спрашивает Чан, и Минхо показывает большой палец. Джисон тяжко вздыхает. — Господи, если бы я знал, что вы все вместе будете издеваться надо мной весь вечер, я бы никогда не устроил этот ужин, — ворчит он, показательно надуваясь. На самом деле Джисон очень рад, что всем весело. — В смысле? Отличная же возможность тебя подразнить! — говорит Феликс сквозь смех, — Шучу, Сони-я, мы тебя любим. Его друзья уходят уже ближе к глубокой ночи, потому что снова отвлеклись на очередной "концерт", только в этот раз Чан играл на укулеле, которую принёс с собой, и Минхо был с ними в комнате, наслаждаясь музыкой и даже подтанцовывая. Джисон хотел бы разглядеть его получше, но в это время пел и играл на пианино, так что видел только боковым зрением, как он танцевал с Феликсом. Во время последней песни, когда Минхо взял его за руку и поднял со стула, утягивая потанцевать с ним, Джисон был слишком увлечён его довольным выражением лица, чтобы обращать внимание на движения. — Спасибо за прекрасный вечер, ребята. Я никогда не видел Минхо таким воодушевлённым, так что, думаю, ему тоже понравилось, — говорит Джисон, прощаясь с друзьями. Минхо кивает, доставая телефон. — Спасибо, что пришли, похвалили еду, которую я приготовил, и рассказали позорные истории про Джисона. Надеюсь, я не слишком много болтал, — Минхо тихо усмехается собственным словам, а Чан, напротив, заливается во весь голос, хлопая его по плечу. — Ты был прекрасен, Минхо. Могу понять, почему ты так нравишься Джисону, — говорит он, подмигивая, и Джисон шлёпает его по руке, бросая предупреждающий взгляд. — Спасибо, что пригласил нас, Минхо-хён, — Чонин и Феликс машут ему на прощание, и Минхо с радостью отвечает тем же. У Джисона замирает сердце: приятно видеть, что самые дорогие ему люди понравились друг другу. Минхо вырывает его из мыслей, внезапно хватая за руку и утягивая за собой. — Хён? Куда мы идём? Там холодно... — больше для вида протестует Джисон, но, как только он произносит эти слова, щёки обдаёт жаром, потому что Минхо переплетает его пальцы со своими, мягкими и тёплыми. Минхо кивает в сторону оранжереи. — Там тепло, не ной, — показывает он одной рукой. В этом он прав, но, оказываясь внутри, Джисон всё равно жмётся ближе к нему, просто потому что хочет. Минхо отпускает его руку и направляется к своему столику, где обычно обрезает цветы, а затем берёт с него веточку фиолетовой сирени и заправляет Джисону за ухо. Глаза Джисона расширяются, а сердце сбивается с ритма. Фиолетовая сирень... подождите-ка, что она там значила? — Держи, красавчик, ты ведь так любишь цветы, — показывает Минхо с улыбкой. Слишком нежной, чтобы Джисон смог пережить её без последствий. — Хён, я... я... спасибо, — заикается он, смущённо улыбаясь в ответ. Ему кажется, что во взгляде Минхо есть что-то, что даёт надежду. Мозг Джисона не вовремя коротит, и он никак не может вспомнить значение фиолетовой сирени. Он должен его знать, — Ты выбрал именно этот цветок по какой-то причине? Минхо пожимает плечами, но на его щеках вспыхивает румянец, а губы растягиваются в мягкой улыбке. — Ты спел для меня песню, так что я подумал, что взамен подарю тебе его. Джисон вот-вот взорвётся. По крайней мере, его сердце — особенно когда он внезапно вспоминает, что Чонин хотел подарить Феликсу цветы на первом свидании, и Джисон сам же посоветовал ему фиолетовую сирень, потому что она означает зарождающуюся любовь. Чонин так и не послушался его совета, вместо этого подарив подсолнух, но Минхо дарит ему сирень прямо сейчас. Джисон даже не смеет надеяться, что тот знает, что символизирует этот цветок, но слишком сгорает от любопытства. — Хён, — Джисон делает шаг ему навстречу. Минхо не отводит от него пристальный взгляд, в котором отражается слабый свет лампочек оранжереи, — Ты... Ты знаешь язык цветов? Знаешь, что означает этот? — Знаю, — показывает Минхо в крошечном пространстве между ними, — А ты? — Да. Я... только что вспомнил, — говорит Джисон, но едва слышит себя за стуком собственного сердца в ушах. Его взгляд падает на губы Минхо, пусть он и знает, что Минхо не ответит с их помощью. Минхо тоже знает значение сирени? Он намеренно подарил её Джисону, или это было совпадением? Он просто понял, о чём думает Джисон, или признаётся в чём-то сам? Джисон облизывает губы, его взгляд мечется вверх к глазам Минхо, снова вниз к его губам, вверх, вниз, вверх, вниз... Он будто сгорает изнутри, в разуме происходит короткое замыкание, и Джисон даже не знает, что им движет — мозг или сердце — когда он подаётся вперёд и касается губ Минхо своими. Они точно такие же мягкие, как он себе представлял, но Джисон не позволяет себе задержаться на них дольше секунды, когда понимает, что делает. Всё тело пробивает паникой, и он отстраняется, резко накрывая рот ладонями. — Боже, п-прости, хён! Я даже не спросил... Я даже не знаю, подарил ли ты мне этот цветок, потому что хотел донести его значение! Я... Минхо закатывает глаза и крепко хватает его за куртку обеими руками. Джисон замирает, когда Минхо притягивает его ближе — не будучи уверенным, ударят его или нет — но тут же вздыхает, когда Минхо затягивает его в голодный поцелуй. Его глаза расширяются от шока. Минхо целует его практически агрессивно, ясно давая понять, насколько глуп Джисон, раз сомневается и в нём, и в себе. Контраст его мягких губ и сильной хватки слегка кружит голову, но Джисон находит в себе силы обвить руками его талию и ответить. Поцелуй выходит немного неуклюжим, но в том, как Минхо прижимается к нему, чувствуется страсть, и сердце Джисона пропускает удар. Он слегка склоняет голову, позволяя Минхо поцеловать себя ещё глубже, и сжимает в объятиях, жаждя тепла, которым тот делится с ним в холодную тёмную ночь. Поцелуй понемногу теряет остроту и нотки отчаяния, но не становится менее интенсивным, когда пальцы Минхо отпускают его куртку и скользят вверх, останавливаясь на щеках. Джисон льнёт к его прикосновениям, продолжая мягко скользить по бархатным губам Минхо своими. Джисон уверен, что даже если бы они не находились за стеклянными стенами оранжереи, ему всё равно было бы так же тепло, и поэтому он не хочет отстраняться. Но, в то же время, он задыхается от каждого движения губ, каждого прикосновения пальцев Минхо к своей раскрасневшейся коже, каждого раза, когда Минхо задевает кончиком носа его щёку, так что ему приходится. — Хён, боже, — говорит он, задыхаясь, потому что понемногу теряет голову, видя взгляд из-под полуприкрытых век и окрашенную румянцем кожу напротив. Взгляд Минхо всё ещё прикован к его губам, но он промаргивается и встречается глазами с Джисоном. — Я переборщил? — спрашивает он с оттенком неуверенности на лице, и Джисон торопливо качает головой. — Это было прекрасно, — выпаливает он, пока сердце бешено стучит в груди. Джисон неосознанно проверяет, не выпала ли ветка сирени из-за его уха, но Минхо уже и сам тянется, чтобы поправить её и уложить волосы Джисона на место. — Надеюсь, если цветок не сказал сам за себя, то сказало хотя бы это, — показывает Минхо с лёгкой усмешкой. Джисон выдыхает и улыбается. — Сказало. И... я чувствую то же самое, хён. Но у меня нет цветка, чтобы тебе подарить, — бормочет он, и выражение лица Минхо смягчается. — Ты сегодня подарил мне песню. Ты пользуешься голосом, чтобы вложить в него доброту, и создаёшь музыку, чтобы выразить искренние эмоции. Это всё, что мне нужно, — отвечает он Джисону, у которого в горле образуется ком и начинают слезиться глаза, — В этом мире не так много звуков, которые я переношу, но те, что создаёшь ты — драгоценны. — Ты меня до слёз доведёшь, Минхо-хён, — шепчет он, и в его голосе слышна смесь из эмоций. Минхо смеётся. — Не надо, — показывает он, а затем обнимает Джисона за плечи. Джисон делает глубокий вдох и целует Минхо в щёку, что краснеет прямо под его губами. Они заходят в дом, и Джисону немного грустно снова возвращаться в кровать в одиночестве, но он не хочет переворачивать всё с ног на голову. Сегодняшний день и вечер уже сами по себе как подарок, и Джисону нужно время, чтобы осознать, что всё это реально. Он ставит сирень в бутылочку с водой и оставляет её на тумбочке рядом с кроватью. Возможно, это из-за её аромата Минхо приходит к нему в стране грёз, где воспоминания о его мягких губах окрашивают сны Джисона в розовый цвет.

⚘ 🎕 ⚘

Джисон не знает, как это возможно, но он начинает понемногу наслаждаться уборкой. Наверное, потому что с нетерпением ждёт момента, когда пойдёт работать с Минхо в саду — ведь теперь может его целовать. Они оба ещё немного стесняются, так что Джисон ограничивается целомудренными поцелуями, но в то же время ему хочется большего. Ему хочется поговорить об их чувствах, и о том, что будет дальше, потому что он не уверен, что будет с ним через пару недель, когда родители Минхо переедут. Он здесь уже три месяца; приближается конец года, и Джисон начинает задаваться вопросом, хочет ли Минхо, чтобы он остался. Джисон бы с радостью, но он поймёт, если Минхо решит по-другому. Жить одному в таком большом доме было бы одиноко, но он сомневается, что Минхо захочет держать его в роли домработника. Он бы с удовольствием остался и продолжил делать свою работу, но только если это устроит и Минхо. Джисону хотелось бы узнать о нём больше в любом случае — задержится ли он здесь, или нет. — Хён! Я пришёл! Ты скучал? — пропевает Джисон, заходя в оранжерею. На улице довольно холодно, поэтому за пределами стеклянных стен уже особо не за чем ухаживать, и Джисон рад, что у него стало меньше работы, учитывая, что он очень устаёт и мечтает лишь о том, чтобы валяться в кровати весь день. Он слышит смешок, доносящийся из глубины оранжереи, и через мгновение Минхо выходит ему навстречу с котом на руках. Глаза Джисона округляются в удивлении. — О? Они здесь? Минхо кивает и достаёт телефон, набирая текст одной рукой. — Да. Когда на улице слишком холодно, я приношу Суни, Дуни и Дори сюда. Иногда и другие заходят, но, кажется, у них есть и другое тёплое местечко. Здесь никто кроме нас с тобой не бывает, так что всё в порядке. — Ах, понимаю тебя, Дуни-я... На улице совсем похолодало, да? — умилённо воркует Джисон. Минхо смеётся и легко пинает его по лодыжке, зарабатывая в ответ недовольный взгляд, — Ауч! — Иди работай, — показывает Минхо одной рукой, беззвучно проговаривая слова губами. Он выглядит слишком довольным — очевидно, потому что любит его дразнить — но Джисон не против. Он с радостью подыгрывает, преувеличенно дуясь, чтобы снова увидеть на лице Минхо яркую улыбку. Он обрабатывает цветы, что со временем стало намного быстрее, потому что теперь он знает, что делает; это приносит ему удовольствие, и он беззаботно напевает себе под нос, уже привыкнув и запомнив, с какими цветами как нужно обращаться. — Если у тебя забьётся нос, скажи, я выпущу их на некоторое время, — говорит Минхо через TTS, и Джисон согласно мычит. — Ах, да! Я купил таблетки, но оставил их в комнате. Пойду выпью. Скоро вернусь, хён-а, — говорит он, целуя Минхо в щёку, на что тот раздражённо вздыхает, но не сдерживается, нежно улыбаясь и хлопая Джисона по ягодице. Джисон взвизгивает и притворно дуется, а затем уходит в комнату. Они с Минхо возятся в оранжерее до ужина, заканчивая с растениями, а затем вдоволь наигрываются с котами, сидя плечом к плечу и наслаждаясь теплом крытого помещения. — Хён, завтра суббота. Ты бы... не хотел сходить со мной на свидание? Я особо не выхожу из дома, но, может, сходим в кино или прогуляемся? Или, может, у тебя будут варианты получше? — спрашивает Джисон, приваливаясь к его боку, пока Дори сидит на его коленях, а Суни — на коленях Минхо. Тот лишь мычит и пожимает плечами, — Думаю, ты ходишь куда-то чаще, чем я. — Время от времени. Иногда хожу за продуктами, чтобы шефу Пак не приходилось всегда это делать самой. Она уедет вместе с родителями, кстати. Ещё хожу на пробежки или встретиться с друзьями, но тоже не часто. Можем сделать всё, что захочешь, — улыбаясь, отвечает Минхо. — Я без понятия... Выбирай ты, хён, — слабо возражает Джисон, укладывая щёку на его плечо. Он слишком боится ошибиться и выбрать что-то, что не понравится Минхо или заставит того чувствовать дискомфорт, — Я не люблю людные места, но с тобой пойду куда угодно. Закажу тебе еду в ресторане, если захочешь! Или, как минимум, попытаюсь, потому что это страшновато. Минхо фыркает. — Не обязательно идти на такие жертвы. Можем просто прогуляться и посмотреть по ситуации, захотим ли зайти поесть. Или можем сходить в какой-нибудь ресторан, где я сам смогу что-то заказать. Я был в паре хороших заведений с друзьями. А ещё Сынмин иногда подрабатывает в ресторане своей сестры от нечего делать... или потому, что она ему угрожает, я не углублялся. В любом случае, я могу докопаться до него, чтобы он вышел в определённый день, и я тоже смог сделать заказ. — Звучит прекрасно, хён. Я с удовольствием, — улыбаясь, отвечает Джисон и смотрит на него снизу вверх. Он выпрямляется и разворачивается верхней частью тела к Минхо, стараясь не потревожить Дори на коленях, — Можно поцеловать тебя ещё раз? Минхо мягко фыркает. — Тебе. Не. Нужно. Спрашивать. Дурачок, — показывает он раздельными жестами, а затем делает "буп" в кончик носа Джисона. Минхо явно веселится с ситуации, однако его уши всё равно краснеют, — Но не ударь в грязь лицом перед детишками, ладно? — Конечно, хён, — пропевает Джисон приторно сладким голосом, а затем подаётся вперёд, целуя его. Минхо на вкус как мята и розы, и Джисон никогда бы не подумал, что это сочетание может быть настолько приятным. Он накрывает щёки Минхо ладонями, гладя большими пальцами нежную кожу, пока Минхо обвивает руками его талию. Он немного властен в прикосновениях, но в то же время и нежен. У Джисона кружится голова. То, как Минхо обращается с Джисоном, до убийственного мило отражает его натуру. Джисону нравится, что Минхо не боится показывать свои чувства, когда целует или касается его. У Минхо уникальный, но очень действенный способ показать свои эмоции: он проявляет их через поступки, мягкие прикосновения и мимику. Он показывает страсть через грубоватые манеры, хватая Джисона за руку или сжимая его в объятиях, но целует аккуратно и бережно, давая Джисону понять, насколько его ценят. Он всегда показывает Джисону, что слушает его, учитывает его предпочтения и интересуется его хобби, задавая вопросы и давая поводы поговорить о музыке или спеть. Джисон надеется, что его собственные способы выразить чувства к Минхо тоже достаточно понятны. Надеется, что Минхо воспринимает его слова всерьёз, даже если они звучат как дешевый флирт, и что тот чувствует, насколько Джисон им восхищён — в том, как Джисон смотрит на него, обнимает и целует. Джисон уверен, что их забота друг о друге видна невооруженным глазом, когда, решив перед прогулкой поужинать в ресторане, они спорят о том, кто будет делать заказ. В итоге, под насмешливым взглядом Сынмина, они заказывают еду не каждый себе, а друг для друга. Почему-то Джисон чувствует себя увереннее, делая это для Минхо, особенно зная, что Сынмин его хороший друг. Они делят блюда пополам, и Минхо одной рукой рассказывает о паре раз, когда они с друзьями вместе приходили в этот ресторан, а также вспоминает несколько забавных ситуаций, которые произошли с Сынмином за время работы здесь. Через некоторое время Минхо начинает жаловаться, что у него сводит руку судорогой, и Джисон хихикает, шутя, что в таком случае ему уже хватит болтать. Минхо надувается в притворной обиде, но, учитывая, как его губы периодически дёргаются в улыбке, Джисон уверен, что он не расстроен. — Тебе-то легко, ты можешь просто разговаривать ртом. Он у тебя, кстати, когда-нибудь устаёт? — показывает Минхо, и Джисон смеётся. — Ты говоришь, что это легко, но иногда всё совсем не так. Мне, например, очень сложно заговорить с незнакомцами. Да даже еду себе заказать сложно, — признаётся он, — Но! Иногда это слишком легко, потому что, как ты, наверное, уже заметил, я начинаю много болтать, когда нервничаю, и если уж словесный понос начинается, его не остановить. Минхо хихикает, с нежностью глядя на него. — Мне нравится. Это мило, — говорит он так, будто это не одна из главных причин неуверенности Джисона в себе. Его щёки теплеют. — А мне нравятся твои руки. Они очаровательные. И лицо твоё тоже. И улыбка. И ещё мне нравится, что ты не позволяешь никому указывать, как тебе жить, — отвечает Джисон, и его сердце вновь начинает биться быстрее, хотя он давно должен был привыкнуть. Минхо опускает взгляд в тарелку, рассматривая её с едва заметной, но очаровательной улыбкой. Он отмахивается от Джисона, но тот совершенно серьёзен и надеется, что это заметно. После ужина Минхо берёт его за руку, натягивая на их переплетённые пальцы рукав пальто, чтобы не замёрзнуть, и ведёт его прогуляться по окрестностям. Они идут по привычному маршруту пробежек Минхо, проходящему через парк, мимо озера, и заканчивающемуся в лесочке у его дома. — Хён, не хочешь встретить со мной закат? — спрашивает Джисон, когда они, всё ещё рука в руке, идут мимо озера и находят скамейку, сразу же плюхаясь на неё и прижимаясь друг к другу в попытках согреться. — Напрашиваешься, чтобы я сказал, что ты прекрасен, как закат, Джисон-а? — отвечает голос из динамика Минхо на минимальной громкости, чтобы только Джисон смог услышать. — Если сам захочешь, — говорит Джисон, пожимая плечами, но не может сдержать улыбку, — Но тогда я скажу, что ты ещё прекраснее заката, хён. Он соскальзывает со скамейки, чувствуя, как пальцы Минхо сжимают его руку, и слыша протестующий писк. Джисон садится на траву к нему лицом, широко улыбаясь. — Видишь? Я лучше буду смотреть на тебя, чем туда, — говорит он, довольно улыбаясь, когда Минхо закатывается смехом, но его щёки приобретают красноватый оттенок, — Шучу, но в то же время я серьёзно. Ты очень красивый. Прямо как закат, но закат можно увидеть каждый день, а ты такой один. Минхо хихикает и тянет его за руку, усаживая обратно на скамейку. — Выключи поэта, ты меня смущаешь. Джисон усмехается. — В этом и цель, хён! Ты тоже вечно меня смущаешь, — говорит он, тыкая пальцем в щёку Минхо, который в ответ лишь невозмутимо поднимает бровь, — Идём домой, скоро будет совсем темно и холодно. Минхо встаёт и протягивает ему руку. Это ощущается ужасно по-домашнему, и Джисон наслаждается уже ставшей привычной близостью. Когда они добираются до дома, он прикрывает глаза, чувствуя абсолютный покой. Джисон тяжко вздыхает, и Минхо поворачивается к нему, с любопытством оглядывая. — Ничего. Просто не особо жажду вернуться в свою большую, одинокую и холодную кровать, — бубнит Джисон, слегка надуваясь. Минхо улыбается и толкает его плечо своим. — Есть ощущение, что кто-то напрашивается в мою кровать, — показывает он. — Не обязательно. Может, я приглашаю тебя в свою, — отбивает Джисон, на что Минхо снисходительно отмахивается. — Не глупи. Моя кровать в разы лучше гостевой. Пойдём умываться, — показывает он, тыкая Джисона в щёку. Когда палец с лёгкостью проваливается в мягкую кожу, глаза Минхо округляются от восторга, и он ухмыляется, тыкая снова, ещё глубже. Джисон смущённо улыбается. Они впервые заходят в свою общую ванную вместе, просто чтобы почистить зубы и умыться, стоя бок о бок. Когда Минхо смотрит на Джисона через зеркало, тот корчит глупую рожицу, и старший отвечает тем же: это перерастает в соревнование, кто кого переплюнет, и в итоге они давятся зубной пастой от смеха. Джисон переодевается в пижаму у себя и заходит в комнату Минхо, обнаруживая того на кровати. Она огромна, но выглядит так, будто спать в ней одному не так грустно, как в его собственной. — Теперь, когда ты пришёл, я хочу тебе кое-что сказать, — показывает Минхо, привлекая его внимание. Глаза Джисона округляются в удивлении, и он с любопытством оглядывает Минхо, который жестом просит его подойти ближе, — Это важно. Пульс Джисона учащается. Он медленно наклоняется к Минхо, но тот продолжает манить его пальцем. Щёки Джисона пылают румянцем, когда он склоняет лицо ближе и ближе, пока кончики их носов не соприкасаются. Минхо слегка наклоняет голову, щекоча губами мочку его уха и пуская жар по коже. — Ты милый, — шепчет Минхо. Он шепчет — своим голосом. Говорит. Целенаправленно издаёт звуки, которые формируются в слова. Адресованные Джисону. Чтобы сказать, что он милый. Джисон давится воздухом и резко накрывает рот ладонью, будучи сбитым с ног резкой волной чувств. Глаза начинают слезиться, и он, сам того не замечая, всхлипывает. Минхо тут же накрывает ладонями его щёки, смахивая слёзы большими пальцами. — Почему ты плачешь, Джисон-а? — шепчет Минхо с мягким смешком. Его голос нестабилен и чуть хрипловат, но он говорит, и это заставляет Джисона расклеиться ещё сильнее. Он обнимает Минхо за плечи и притягивает к себе. — Х-хён! Ты... говоришь со мной! Почему? — спрашивает он дрожащим голосом, глядя на Минхо сквозь слёзы. Глаза Минхо тоже на мокром месте, когда он проводит пальцами по волосам Джисона. — Потому что хочу, — шепчет он в ответ, — Я же говорил, что всё дело в желании. Теперь вот захотел. Потому что это ты. Джисон всхлипывает, обнимая Минхо крепче. Он не знает, что ещё сказать: Минхо лишил его дара речи своими словами, как бы иронично это ни звучало. Минхо усмехается, когда Джисон целует его в макушку. — Ты так разнылся, потому что у меня настолько противный голос? — тихо спрашивает он, зарываясь носом в макушку Джисона и нерешительно посмеиваясь. Джисон давится особенно громким всхлипом и отчаянно трясёт головой. — Нет! Нет, хён. Я плачу потому, что слишком тронут. Потому что ты не обязан со мной разговаривать, но всё же это делаешь. От этого я чувствую себя особенным и... и любимым, — выпаливает он, хмурясь и поднимая взгляд на Минхо. Минхо целует его в надутые губы, и Джисон растворяется в нём, понемногу чувствуя, как выравнивается дыхание. Он выпрямляется, чтобы как следует поцеловать Минхо, склоняя голову и надеясь, что так сможет передать ему всю свою благодарность. Слёзы высыхают, и он сосредотачивается на том, чтобы по-настоящему выразить свою любовь, выливая все свои эмоции в крошечное пространство между ними. Колотящееся сердце и огонь в груди побуждают его углубить поцелуй, нерешительно проводя кончиком языка меж губ Минхо. Тот довольно мычит и пускает его внутрь, обвивая руками талию и прижимая грудью к своей. Джисон запускает пальцы в его волосы и целует глубже. Минхо утягивает его к себе на колени и обнимает так, будто не планирует отпускать в ближайшее время. По спине Джисона пробегают мурашки, и всё его тело обдаёт жаром. Он не против провести всю ночь так, в тёплых объятиях Минхо, чувствуя, как бабочки в животе сходят с ума. От того, как Минхо прижимает его ближе, аккуратно посасывая губы, у него сжимается желудок, а сердце колотится на запредельных скоростях. Минхо внезапно отстраняется, зажмурив глаза, и Джисон накрывает ладонью его щеку. — Хён? — Прости, — шепчет Минхо, и Джисон в ответ качает головой. Минхо освобождает руки, показывая: — Немного захлестнуло эмоциями. — Всё в порядке, хён. Меня тоже, но ты... Я представляю, учитывая, что ты уже столько времени не говорил ни с кем "новым", — мягко успокаивает его Джисон, немного отстраняясь, чтобы у Минхо было пространство ответить жестами. — Не в этом дело, — шепчет он, — Ты прав, но... Это потому что я чувствую... нет, потому что ты заставляешь меня чувствовать много всего и сразу. Чувствовать себя любимым, и всё такое. Я давно такого не испытывал. По крайней мере, не так ярко. Джисону кажется, что его лицо вот-вот треснет пополам от широкой улыбки, а сердце сойдёт с ума. — Могу сказать тебе то же самое, хён. Минхо качает головой. — Да-да. Даже не пытайся это отрицать, хён-а. Я лучше тебя знаю, что ты заставляешь меня чувствовать, так что поверь на слово, ты прекрасно с этим справляешься. — Ладно. Так и быть, поверю, — Минхо мягко касается его щеки, дополняя жесты очарованным взглядом. Джисон быстро чмокает его в линию челюсти, а затем ведёт по щеке носом, довольно улыбаясь. Минхо выдыхает и опускает его на кровать рядом с собой, намекая, что пора спать. У них был хоть и долгий, но хороший день; Джисон до сих пор не может поверить, что Минхо с ним заговорил. Захотел это сделать и открыться ещё больше. Джисон знает, что Минхо разговаривает с друзьями, но тот знаком с ними намного дольше. Он был бы не против, даже если бы Минхо никогда не заговорил с ним вербально, но очень рад, что Минхо доверяет ему и сделал это просто потому, что захотел, а не потому что чувствовал, будто должен. Джисон ощущает тепло и удовлетворение, даже если они просто лежат рядом друг с другом.

∙ 𝄞𝄘♪♫♩♫ ∙

На следующий день Джисон чувствует себя так, будто проснулся от долгого и приятного сна. Минхо нет рядом, от чего у него неприятно тянет внутри, но, потянувшись и проснувшись до конца, он снова обнаруживает у себя на щеке стикер. "Прости, что ушёл раньше, но ты слишком сладко спал. Я на кухне, готовлю нам завтрак. Принесу наверх, если не захочешь спуститься и поесть там. Спасибо за вчера, Джисони" — говорится в записке, а в углу нарисована странная морщинистая рожица с крошечным сердечком. Джисон улыбается, прижимая бумажку к груди. Хоть он и любит романтику вроде завтрака в постель, ему не терпится увидеть Минхо, так что он бодро вскакивает с кровати и спускается на первый этаж прямо в пижаме. Минхо уже заканчивает готовить завтрак, одетый в худи и пижамные штаны. Он выглядит тепло и уютно, растягиваясь в мягкой улыбке, когда замечает Джисона. — Доброе утро, соня, — шепчет он, и глаза Джисона с непривычки расширяются, но на лице тут же расцветает яркая улыбка. — Доброе утро, хён. Я видел твою записку. Очень милая, — говорит он, — Не знал, что ты романтик. — Не настолько, как ты, — показывает Минхо с дразнящей улыбкой, а затем разворачивается и несёт тарелки на стол. Вместо того, чтобы пойти в столовую, они устраиваются за кухонным островком. Джисон не задаётся вопросами, ведь знает, что Минхо там больше нравится. — Джисон-а, ничего, если мы немного поговорим? — шепчет Минхо так тихо, что его голос едва различим за звоном палочек. Джисон кивает, согласно мыча. — Конечно, хён. Кстати, тебе не нужно торопиться. Ты знаешь, что я люблю почесать языком, но мне нравится и слушать, — отвечает он, и Минхо пожимает плечами. — Знаю, но... Я говорю и со своими друзьями. Обычно шёпотом, потому что дополняю это жестами, но... Я не часто с ними вижусь, поэтому голос отвык, — тихо объясняет он. — Ты же знаешь, что мне бы хватило и языка жестов, хён? — говорит Джисон, толкая его плечо своим в надежде убедить Минхо, что тот не должен себя пересиливать. Минхо мягко улыбается и кивает. — Знаю, поэтому и хочу, — отвечает он с решительностью на лице, — Я... хочу рассказать тебе о себе. Словами. Не потому что должен, а потому что... Минхо, прокашливаясь, замолкает, и Джисон накрывает его ладонь своей, показывая, что он подождёт, сколько нужно, — Потому что хочу. Язык жестов полезен, как и TTS, но это занимает мои руки, что немного раздражает. — Есть такое. А ещё мне нужно постоянно на них смотреть, что, конечно, не проблема, но... — добавляет Джисон, неловко усмехаясь, — Не когда хочется пообниматься. Минхо фыркает. — Именно, — показывает он, но замирает и неловко почёсывает шею, — Упс... Привычка. Они заканчивают завтракать, и Джисон принимает душ, а затем Минхо зовёт его в оранжерею, чтобы поговорить в окружении котов. Первым делом Минхо берёт со стола фрезию, заправляя её за ухо Джисону, а потом они находят отдалённое местечко, чтобы сесть. Джисон снова ломает голову, пытаясь вспомнить, что символизирует этот цветок, и Минхо терпеливо ждёт, пока это произойдёт. — О! О, подожди-ка! Доверие и честность, да? Хён... ты и правда романтик. Она прекрасна, спасибо! Минхо пожимает плечами, довольно улыбаясь. У Джисона не укладывается в голове, как он не считает себя романтиком даже после того, как приготовил ему завтрак и подарил цветы, которые символизируют первые чувства любви и доверие. — И спасибо за всё, что ты для меня делал и делаешь. — Рано благодарить. Я хочу кое-что рассказать, — шепчет Минхо, прислоняясь спиной к стеклу оранжереи и одновременно к боку Джисона. Джисон понимающе мычит, опуская голову ему на плечо. — Я весь внимание, — мягко отвечает он. — Я хотел объяснить, почему хочу больше разговаривать, — начинает Минхо тихим и низким голосом. Джисон кивает и ждёт, пока тот продолжит. Сердце бьётся в предвкушении, и он может представить, насколько Минхо нервничает, собираясь вот так открыться, но всё же надеется, что сможет подарить ему хоть немного комфорта. — Я... перестал разговаривать уже давно. Многие люди пользуются словами, чтобы с их помощью причинять другим вред или критиковать. Мои родители — яркий тому пример. Ты видел это собственными глазами и слышал собственными ушами. Они грубы с тобой, с помощью слов унижают тебя и показывают власть. Мне от этого противно, — шепчет Минхо. Его голос переполнен тихой злобой, и сердце Джисона сжимается, — Я ненавижу, когда люди кричат, ругаются... когда жалуются на вещи, которые, по сути, не значимы. Мои родители всегда говорили: "Отвечай словами, проявляй уважение. Не перебивай, будь вежливым. Говори 'спасибо' и 'пожалуйста', но вложи в эти слова хоть немного эмоций, разве это сложно? Говори так, чтобы мы тебя услышали, но не повышай тон. Слушайся взрослых и отвечай, но не переговаривайся, если что-то не нравится". Это сводило меня с ума... В этом нет вообще никакой логики, — продолжает он, глубоко вздыхая, — Я... Я решил, что проще просто не говорить. Это отнимало все силы. Мне не хотелось разговаривать с родителями, а иногда не хотелось разговаривать вообще. Не знаю, как это объяснить... не то чтобы у меня не было на это сил, я просто не хочу. — Я понимаю, о чём ты, хён. Иногда мне тоже не хочется разговаривать. Когда я нервничаю, я либо совсем каменею, либо не могу заткнуться... но, даже если я спокоен, порой мне просто не хочется. Иногда, встречаясь с друзьями, я просто... слушаю их и не говорю ничего сам, — мягко отвечает Джисон, накрывая ладонь Минхо своей. Минхо переплетает их пальцы, чуть сжимая. — Именно. Но чем реже я разговаривал, тем комфортнее мне становилось не говорить вообще. Я начал учить язык жестов и научил ему друзей: они, к моему счастью, отреагировали так же, как и ты, — шёпотом продолжает он, — Не все, конечно, восприняли это хорошо — некоторые даже не попытались посмотреть на ситуацию с моей стороны — но ничего страшного. Мне не нужны все. Мне нужны только те, кто поймёт меня и будет ко мне добр. Как ты. Джисон некоторое время молчит, обдумывая услышанное. Он догадывался, что Минхо перестал говорить из-за своих родителей, и рад, что друзья его не бросили, специально для него выучив язык жестов. — Мои родители никогда даже не задумывались о том, чтобы научиться общаться жестами — лишь уговаривали меня быть нормальным и просто говорить, а я отказывался, так что, в конце концов, они просто сдались, — признаёт Минхо, — И... наверное, мне очень сложно доверять людям. Я болезненно переношу перемены, потому и не хотел, чтобы родители нанимали кого-то для помощи по дому. Я всегда всё делал сам, учился не полагаться на других. Решил не разговаривать я тоже отчасти из-за этого. Это... вроде как, отличный повод игнорировать проблемы, держась в стороне, но сейчас я этого не хочу. Не с тобой. — Хён... — Джисон сглатывает ком в горле. Он слишком тронут этими словами. Минхо очень смел, раз решился рассказать ему такое, и Джисон неосознанно поглаживает тыльную сторону его ладони большим пальцем. Минхо на минуту затихает, и Джисон поднимает их переплетённые руки, мягко целуя его пальцы. — Я восхищаюсь тобой. Правда. Спасибо за то, что рассказал мне... и доверился. Минхо выдыхает и поворачивается к нему, поджав губы и пристально рассматривая. Он тут же смягчается, встречаясь с Джисоном взглядом, и наклоняется вперёд, чтобы поцеловать. Джисон обвивает руками его талию и чувствует, как Минхо расслабляется. Поцелуй выходит коротким — лишь формальным жестом, символизирующим доверие и жажду утешения друг в друге. Хмурый взгляд Минхо тут же исчезает, и он не отстраняется, соприкасаясь с кончиком носа Джисона своим. — Разговаривая на языке жестов, я чувствую, что не могу сблизиться с человеком полностью... потому что всегда использовал его, чтобы держать других на расстоянии. А ты... ты постепенно заставил меня вернуть веру в красоту слов, так что я хочу попробовать ещё раз. Для тебя, и для себя тоже, — шепчет он в ничтожное расстояние между ними. Глаза Джисона заволакивает влажной пеленой, и он тяжело сглатывает. — Я поддержу тебя во всём, хён. Я... думаю, что это прекрасно. Ты потрясающий, — шепчет он в ответ. Веки Минхо едва заметно трепещут, ресницы поблёскивают от вновь подступивших слёз, и Джисон целует его по очереди в каждое веко. Минхо делает глубокий вдох и тяжело сглатывает. Печаль в его глазах сменяется яркой солнечной улыбкой. — Никогда бы не подумал, что буду за что-то благодарен родителям, но спасибо им за то, что отправили тебя в мою оранжерею. Джисон улыбается и крепко обнимает Минхо, сжимая его изо всех сил до тех пор, пока старший не стонет в знак протеста. — Ладно, ладно, беру слова обратно, я погорячился- Джисон прерывает его оскорблённым вздохом. Минхо в ответ невинно хлопает глазами, а затем они разражаются смехом. Минхо начинает хрипеть, и Джисон стукает его по плечу, приваливаясь к его боку и хохоча ещё громче. — Оу... Ауч, боже, горло болит, ай-яй, — скулит Минхо сквозь смех и хватаясь за Джисона, а затем мягко отталкивает его, хватая телефон, — Достаточно разговоров на сегодня, это утомляет. — Ты отлично справился, хён. Спасибо, что пожертвовал своим горлом, — хихикая, отвечает Джисон, но говорит это всерьёз. Когда он смотрит в полные радости глаза Минхо, его сердце начинает биться быстрее. На языке крутится вопрос, но он не уверен, стоит ли задавать его сейчас. Однако, когда он мог сдерживаться? Ему хочется. Хочется Минхо во всех смыслах, и хочется, чтобы тот тоже это знал. — Хён. Ты... ты бы не хотел стать моим парнем? Минхо замирает, щурясь на него. — Ты сейчас снова собираешься заставить меня говорить, чтобы на это ответить? — Ты прав. Прости, хён-а. Оставим на потом, я могу ждать, сколько тебе будет угодно, и... — начинает он, но Минхо, шикая, прижимает палец к его губам. — Помолчи секундочку. Я имел в виду, что ответ очевиден. Ты думал, что я целую всех подряд? Я же вот только сказал тебе, что мне сложно доверять людям, — шепчет Минхо ему в ухо. Джисон чувствует, как по телу бегут мурашки, — Мой ответ — да. Очевидно. — Йейй, спасибо, что балуешь меня, хён, — говорит Джисон, тыкая указательным пальцем в кончик его носа. Минхо закатывает глаза, будто говоря "обращайся, дурачок", и Джисон кладёт руку ему на плечо. Они проводят так некоторое время: обнимая друг друга в тишине и возясь с котами до тех пор, пока Минхо не решает размять ноги и пойти обработать цветы. Он предлагает Джисону пойти в дом, потому что тот сегодня не работает, и Джисон не спорит, решая позвонить друзьям и поделиться с ними историями о своих чудесных выходных. Он не может перестать говорить о Минхо — конечно, не выливает друзьям всю историю его жизни, но ему нужно похвастаться тем, что он больше не одинок. Ему хочется растянуть это прекрасное чувство, прежде чем вернутся родители Минхо, год подойдёт к концу, и ему придётся столкнуться с неопределённостью по поводу того, что делать дальше. По крайней мере он знает, что Минхо всегда будет рад его видеть, и Минхо знает, что Джисон тоже.

⚘ 🎕 ⚘

∙ 𝄞𝄘♪♫♩♫ ∙

⚘ 🎕 ⚘

С приближением Нового года Джисон осознаёт, что влюбляется в Минхо всё сильнее. Старший пользуется языком жестов или TTS каждый раз, когда его родители дома, когда это не слишком важно, или когда он немного не в настроении, но всё же, наедине с Джисоном, он всё чаще либо шепчет ему на ухо, либо разговаривает в полный голос. Джисон с удивлением осознаёт, что тот временами может быть громким, если слишком воодушевлён — иногда ему приходится успокаивать Минхо, прежде чем у него либо взорвутся перепонки, либо сведёт пресс от смеха. Не то чтобы Минхо время от времени тоже не приходилось сдерживать Джисона, когда у того снова начинается словесный понос. Оттого и веселее — они идеально дополняют друг друга. Именно поэтому Джисон больше не боится за своё будущее, когда родители Минхо объявляют, что переедут через пару дней, говоря Джисону, что теперь ему нужно самому решить, что делать дальше. Он немного нервничает, ведь они с Минхо ещё не обсуждали этот вопрос, но, возможно, из-за своего статуса его парня, он полагает, что Минхо был бы рад, если бы он остался. Они знают друг друга уже несколько месяцев, что не особо много, но, в то же время, прошла уже будто целая жизнь. В течение загруженной недели у них особо нет времени, чтобы поговорить, но выходные в основном свободны, так что они пользуются каждым шансом, чтобы устраивать свидания, ходить в новые рестораны, смотреть фильмы, гулять и приглашать друзей, чтобы куда-нибудь сходить или остаться дома и просто поиграть на пианино. Джисону было бы грустно, если бы эта рутина закончилась, но изменения всё же неизбежны. — Хён, есть идеи о том, что ты хочешь делать дальше? Твои родители переедут уже на следующей неделе, — Джисон, наконец, собирается с силами, чтобы спросить Минхо об этом за ужином. Тот на мгновение замирает, и Джисон не уверен, почему. Наверное, думал о том же. У Джисона сводит желудок. Возможно, Минхо боится этого разговора. — Я... не собираюсь быть твоим работодателем, — тихо начинает Минхо, то и дело отводя взгляд. Джисон поджимает губы, коротко кивая. Он ожидал этого, и, ни в коем случае, не винит Минхо, — Мы могли бы... не знаю. Этот дом слишком большой, чтобы жить в нём одному, но я не знаю, захочешь ли ты переехать сюда с концами, если не будешь здесь работать. — Я тоже не знаю, что делать дальше, но мне правда начала нравиться работа здесь, — отвечает Джисон, мягко улыбаясь, но его ладони немного потеют. Он не любит неопределённости. — Ты мог бы сдать в аренду комнату родителей. Или, может быть, пока наступила зима, расширить оранжерею и сад? — А ты? — спрашивает Минхо, поворачиваясь к нему всем телом. Джисон лишь пожимает плечами. — Я... мог бы тебе помогать? Не в том плане, чтобы мне платить... Мы могли бы сотрудничать и делить прибыль пополам. Не знаю, насколько быстро мы так продвинемся, но, как вариант, подумай. Я могу съехать на некоторое время, — предлагает он. Джисон, работая здесь, накопил немного денег, и, так как семья Ли владеет домом, ему не нужно было платить за аренду. Он как-нибудь проживёт, если придётся на время вернуться к родителям и найти другой заработок, пока Минхо определяется с выбором. — Тогда постараюсь думать побыстрее, — отвечает Минхо спустя некоторое время, — Мне нравится твоё предложение, но мне нужно будет некоторое время, чтобы привыкнуть к переменам. Я рад видеть тебя здесь, но, в то же время, я не хочу держать тебя в подвешенном состоянии только из-за того, что не могу на что-то решиться. Тем более, если в доме будут коты, у тебя может разыграться аллергия, а ещё ты можешь чувствовать себя обязанным в плане уборки. — Я понимаю, хён. Не волнуйся. Мы будем на связи, так что всё в порядке, — уверяет его Джисон, подталкивая плечом. Он верит в Минхо, и, хоть ему хотелось бы остаться, именно Минхо должен принять окончательное решение. Это его дом, его оранжерея и его бизнес. Последняя неделя, которую они проводят вместе, оставляет противоречивый осадок, и Минхо практически не разговаривает. Скорее всего, он тоже слишком много думает, и Джисон его не винит. У них всё ещё достаточно времени, которое они проводят вместе, и Минхо молча утягивает его за собой в комнату каждую ночь. В последний день Минхо не говорит вообще. Этот день выходит особенно напряжённым для них обоих: Минхо приходится помогать родителям с вещами, а Джисон тратит последние силы на то, чтобы убраться после их отъезда. Когда Минхо готовит ужин, на его лице бушует нечитаемая буря эмоций, но он чуть успокаивается с приближением ночи. Умывшись, Джисон находит его в кровати за чтением книги. Он выглядит по-домашнему. Джисон забирается на кровать, целуя его в щёку. — Хён. Не расскажешь, что читаешь? Минхо качает головой и закрывает книгу, откладывая её на тумбочку и обвивая руками его талию. Джисон выдыхает, тая в его объятиях. — Я тоже устал, — шепчет он. Минхо садится, а затем мягко подталкивает Джисона к изголовью кровати, устраиваясь между его ног. Щёки Джисона горят от предвкушения — что-то во взгляде Минхо заставляет его желудок сжаться. Он коротко выдыхает, когда Минхо накрывает его губы в мягком, но немного отчаянном поцелуе. Джисон накрывает щёки Минхо ладонями и отвечает, не ускоряя темп, потому что они оба устали. Он надеется, что такого прощания будет достаточно, чтобы прожить друг без друга некоторое время. Джисон надеется, что Минхо хорошо подумает и примет решение, которое будет верным для них обоих. Однако сейчас он позволит себе ещё ненадолго раствориться в тепле, которое дарит ему Минхо. Кажется, это немного помогает, потому что, прощаясь с Минхо, он не чувствует, будто это навсегда: тот даже говорит, что позвонит. Джисон шутит и предупреждает, чтобы Минхо не вздумал заставлять Суни, Дуни и Дори говорить за себя, потому что пока не понимает кошачий язык, и Минхо улыбается ярче, чем за всю прошедшую неделю. Всё оказывается не так плохо, потому что они всё ещё находятся на расстоянии одного звонка или одного сообщения. Иногда Минхо лишь шлёт ему фото котов или цветов, но Джисон понимает, что тот полностью занят дальнейшим обустройством территории. Родители Джисона живут не особо далеко от дома Минхо: это идеальное место, чтобы закупать цветы для магазина, так что Джисон может зайти к нему в любое время, но не хочет отвлекать, или, тем более, давить на него в плане принятия решений. Однажды, спустя примерно две недели после возвращения к родителям — когда Джисон начинает по-другому относиться к цветам, поступающим в их магазин, зная, что их вырастил Минхо (и он сам) — Минхо звонит ему и спрашивает, может ли Джисон ему спеть. Они созваниваются по видео, где можно разглядеть лишь его тускло освещённое лицо, а также пятна рыжей и серой шерсти рядом. Минхо особо не разговаривает, только слушает Джисона и мягко улыбается. Джисон не уверен, как его голос звучит через динамик телефона, но, судя по выражению лица Минхо, ему нравится. — Спасибо, милашка, — шепчет Минхо с очаровательной улыбкой, — Котикам очень понравилось. — Ну вот опять, хён! Перекладываешь на них всю ответственность, — смеётся Джисон. Минхо тихо хихикает, пожимая плечами. Он устал, Джисон это видит. Наверное, у Минхо был сложный день, в отличие от него самого. Дела в цветочном магазине идут довольно медленно, хоть клиентов и стало чуть больше, чем до того, как Джисон уехал работать в дом семьи Ли. Ему интересно, что происходит у Минхо, но он понимает, что тот сегодня слишком вымотан, чтобы разговаривать. Джисон приятно удивлён, когда Минхо следующим утром присылает ему фотографию сада. Выглядит как бардак, но немного организованный. На фото виднеются строители — наверное, расширяют оранжерею. Глаза Джисона округляются, а сердце начинает биться быстрее. Минхо прислушался к его предложению? — Боже, хён! Ты расширяешь бизнес? — Да. Я продал большинство старой и стрёмной мебели родителей, теперь готовлю сад для своего бизнес-партнёра, — отвечает Минхо. Сердце Джисона падает в пятки. Бизнес...кого? Он нашёл, с кем работать? Но... — Это замечательно. Надеюсь, ты хорошо поладишь с новым партнёром, — печатает Джисон, чувствуя, как пульс отдаётся эхом в ушах. Может, он шутит? Может, говорит о котах? Да, наверное о котах... Это было бы типично для Минхо. — А, так он не новый. Мы встречаемся уже месяц, — отвечает тот. Джисон удивлённо моргает, и уголки его губ дёргаются вверх, когда до него доходит, о чём Минхо говорит на самом деле. — Оооу! Тогда твой партнёр, должно быть, замечательный, милый и нереально талантливый, — пишет Джисон с широкой улыбкой. Он должен был догадаться, — Уверен, ему бы хотелось ухаживать за цветами вместе с тобой. — Я надеюсь, потому что у нас много работы, — Минхо присылает несколько стикеров с разъярёнными котами вдогонку к сообщению, и Джисон не сдерживает смех. — Держи в курсе, хён. Или котов попроси, кому будет удобнее, — отвечает он. — Непременно. У меня сейчас очень много дел, но для тебя время найду, — обещает Минхо, и Джисон ценит это, хоть и понимает, что Минхо нужно время и для себя. У него самого всё идёт неплохо, хоть он и скучает по Минхо. Он радуется, каждый день просматривая фото от Минхо в качестве новостей. Минхо, конечно, не суперфотограф, но от этого становится только теплее на душе. Он расширяет оранжерею и перестраивает комнату родителей вместе с прихожей для лучшей коммуникации с садом и возможности для хранения инструментов. Минхо рассказывает, что общаться с рабочими очень утомительно, но его друзья в большинстве случаев рядом, чтобы разговаривать за него. Джисон предлагает и свою помощь, но Минхо настаивает на том, чтобы он занимался своими делами, пока у того не будет поводов, чтобы вернуться с ещё более хорошими и интересными новостями. Джисон бы с радостью помог ему и с "менее интересными" делами, но, кажется, Минхо хочет сделать ему сюрприз. Что ж, это мило. Джисон всегда готов поддержать его и на расстоянии. Спустя чуть больше трёх месяцев, Джисон вновь начинает чувствовать себя одиноко. Он регулярно видится с друзьями и созванивается с Минхо, но весна уже наступила во всей красе, и Джисону очень хочется быть рядом с ним. Он время от времени открывает чат с Минхо, но не знает, стоит ли ему позвонить, или же тот занят. В последнее время у старшего куча дел, да и Джисону особо не о чем рассказывать, потому что у него почти ничего не происходит. Звон колокольчика на двери оповещает о новом покупателе. Джисон, вздыхая, блокирует телефон и выпрямляется, чтобы его поприветствовать. — Здравс-... Минхо-хён? — вскрикивает Джисон с широкой улыбкой, замечая в дверях своего парня, с довольной ухмылкой и букетом цветов. Джисон готов расплакаться на месте. — Здравствуйте. Доставка букетов, — отвечает он низким и вежливым голосом. Джисон тут же откидывает прилавок вверх, подбегая к нему и обнимая, что есть сил. Минхо смеётся и целует его в щёку, а Джисон, в свою очередь, прижимается губами к его виску. — Я так скучал, хён! Очень рад тебя видеть, — говорит он, наспех чмокая Минхо в губы, — Прекрасно выглядишь. Это всё мне? Минхо кивает. — Всё тебе. Суй в них нос, сколько влезет, — отвечает он, смеясь. Джисон недовольно щурится на него, но всё же зарывается в букет и вдыхает лёгкий аромат. Розовые камелии — это значит, что Минхо тоже по нему скучал. — Проходи, я сделаю тебе чаю, хён. Что-нибудь поесть? — зовёт его Джисон за собой. Его родители тоже приветствуют Минхо, но не подходят, оставляя им личное пространство. В конце концов, Джисон и им успел прожужжать все уши про Минхо. Он ставит цветы во временную вазу, но Минхо говорит, что тот может взять их домой. Когда Джисон собирается ответить, что он уже дома, он осознаёт, что Минхо мог иметь в виду другое. Другой дом, если быть точнее. — Подожди... Мне можно вернуться? Ты закончил? Вообще? Совсем? — спрашивает Джисон, оживляясь. Его пульс учащается, и колени подёргиваются от предвкушения. Минхо лишь пожимает плечами. — Если хочешь, возвращайся, — шепчет он, едва заметно улыбаясь, — Можешь подумать, готов ли переехать совсем, или нет. Если хочешь, можешь жить со мной, но тебе не нужно будет платить аренду. Можешь остаться здесь и просто заезжать, чтобы вместе выращивать цветы. Теперь работы в саду будет чуть больше, но тебе не нужно будет потакать капризам моих родителей в уборке. Плюс, не нужно будет убираться в их спальне и ванной. — Хочу, хён. Проведя время здесь, я понял, что соскучился по уборке и по тебе. Я... с радостью продолжу делать свою работу, потому что играть на пианино, когда тебя нет рядом или в саду — совсем не то же самое, — отвечает Джисон, беря руки Минхо в свои, — Нам некуда торопиться, да? — Да. И тебе не стоит переживать. Я уже договорился с твоими родителями о том, чтобы увеличить поставки цветов, а ещё с другим магазином. С остальным можем не торопиться и подумать вместе, — уверяет Минхо, сжимая его ладони, — Но если захочешь, чтобы я сначала уладил всё перед твоим приездом, без проблем. Я просто... наверное, начинаю чувствовать себя немного одиноко. Минхо неловко усмехается, но Джисон лишь качает головой. — Хён! Я уже говорил, что рад помочь тебе со всем, даже не с самым приятным. Конечно, я хочу, чтобы мы разобрались с этим вместе. Теперь это наше общее дело, так что я тоже готов приложить к нему усилия. Минхо мягко улыбается. — Прекрасно, — шепчет он и наклоняется, целуя Джисона в губы, — Надеюсь, лекарства у тебя наготове. Я хотел, чтобы ты заехал сегодня. — С запасом. Об этом даже не волнуйся. Джисон заканчивает смену и посвящает родителей в свои планы — те уже знали, что он, возможно, снова уедет из дома, чтобы работать с Минхо, так что не особо удивляются и не протестуют. Скорее, поддерживают. Он переставляет букет розовых камелий в маленькую бутылочку с водой и направляется с Минхо к нему домой. В этот раз только на одну ночь — нужно вернуться к родителям и подготовить вещи к переезду — но у Джисона всё равно приятно покруживается голова. Как говорится, расстояние может заставить любить сильнее, а Джисон уж точно любит Минхо. Минхо проводит небольшую экскурсию по дому, рассказывая об изменениях на территории. Ещё далеко не всё готово, но часть, касающаяся строительства, завершена, и оранжерея выглядит отлично. Она стала намного просторнее, внутри появились новые части с бутонизированными растениями, соединённые с помещением, где раньше находилась спальня родителей Минхо, ныне ставшая сараем-тире-прихожей. — Хён, выглядит потрясающе. Ты раздобыл новые сорта цветов? Жду не дождусь, пока они расцветут, — Джисон с удивлением оглядывается по сторонам, вприпрыжку подбегая к горшкам. — Я, кстати, добавил в твоё руководство новый пункт о том, как за ними ухаживать, — мягко говорит Минхо. Глаза Джисона удивлённо расширяются. — Ты его сохранил? — спрашивает он сквозь смех. Он до сих пор помнит, каким оскорблённым себя чувствовал, увидев все эти инструкции впервые, но сейчас он тронут и испытывает лёгкую ностальгию. Минхо кивает и протягивает ему книжечку, — Боже, никогда бы не подумал, что буду так скучать по этому дурацкому руководству. — Дурацкий — это ты, — шепчет Минхо, хихикая и шлёпая его книжечкой по плечу, — А оно очень даже полезно. — Полезно! Кто сказал, что нет? — Джисон вскидывает руки в защите, хихикая, когда Минхо снова замахивается на него, — Большая честь знать, что ты написал его специально для меня. Буду хранить как зеницу ока. Они заказывают доставку и ужинают в столовой в компании розовых камелий, стоящих в вазе в центре стола, рассказывают друг другу о том, чем занимались в последнее время и делятся забавными историями, которые ещё не успели рассказать. Джисон будто снова может свободно дышать. Не то чтобы он страдал, вернувшись домой, но, зная, чего он лишался, будучи вдали от Минхо, он не мог побороть чувство одиночества. Дело не только в том, что ему не хватало физической близости — но ещё и в том, что он скучал по Минхо как по близкому другу. Джисон до сих пор считает его таковым. Он скучал по котам, по простым разговорам и валянию дурака в компании Минхо. Тот, кажется, тоже счастлив, что он вернулся, потому что, едва дав ему загрузить посудомойку, утаскивает за руку наверх, в свою комнату. Сердце Джисона колотится от предвкушения. Предвкушения чего? Он и сам не знает. Возможно, он слишком скучал, но чувствует, что воздух между ними искрится с тех самых пор, как Минхо зашёл в магазин, и их взгляды пересеклись. Джисон резко вздыхает, когда Минхо толкает его на кровать, и понемногу отползает к изголовью, когда тот подкрадывается к нему с загадочной улыбкой. У Джисона перехватывает дыхание. Он тяжело сглатывает, когда Минхо замирает в сантиметре от его губ и поднимает взгляд, рассматривая его из-под полуприкрытых век и посылая по телу мурашки. — С возвращением, — низко шепчет он, и Джисон закусывает губу, прежде чем успеет опозориться, простонав от одного этого вида. Он едва держится: Минхо выглядит слишком соблазнительно в свете луны, пробивающемся через окно и освещающем половину его лица. Джисон выдыхает, скользя пальцами по его плечам. — Я скучал, хён. Можно тебя поцеловать? — тихо спрашивает Джисон, когда Минхо не сокращает мизерное расстояние, заставляя Джисона просто смотреть на него, затаив дыхание в попытках унять стук сердца, что вот-вот выпрыгнет из груди. — Да. Пожалуйста, — отвечает Минхо, скользя взглядом по губам Джисона, а затем возвращая его обратно. Джисон, не теряя времени, наклоняется навстречу, накрывая его губы своими: мягко и неторопливо, хотя ему кажется, что его вены вот-вот загорятся. Минхо нежно покусывает его губу, медленно углубляя поцелуй — словно в танце, где напряжение музыки постепенно нарастает. Они не торопятся, будто заново исследуя друг друга после длительного перерыва, но терпения не хватает надолго: Минхо склоняет голову, запуская пальцы в волосы Джисона и целуя глубже, до дрожи чувственно. Минхо собой будто запирает его в клетке, полностью окутывает теплом. Джисону нравится быть окружённым Минхо со всех сторон, ему хочется целовать и обнимать его как можно дольше — до тех пор, пока он полностью не растворится в Минхо. Он обвивает руками талию Минхо, притягивая его к себе — не в силах сопротивляться необходимости почувствовать его ближе, ближе, ближе. Джисон тихо охает, когда тот берёт его пальцами за подбородок, побуждая приоткрыть рот. Он вздрагивает и сжимает плечи Минхо сильнее, чувствуя, как к лицу приливает тепло, потому что — чёрт, это было горячо. Минхо проводит пальцами по волосам Джисона, то и дело задевая кончиком носа его щёку. Джисон на пробу засасывает кончик языка Минхо, и тот тихо стонет ему в губы. У Джисона сводит желудок. Всё его тело будто горит — в хорошем смысле. В том смысле, что ему хочется сгореть. Торс Минхо, прижатый к его собственному, сводит его с ума, и бёдра неосознанно дёргаются вверх. Минхо двигается лёгкими волнами против него, углубляя поцелуй. В том, как он сжимает губы Джисона своими, чувствуются нотки голода и страсти. Джисон чувствует, что вот-вот расплавится от желания продолжить, но голова идёт кругом даже с закрытыми глазами. Он на мгновение отстраняется, загнанно дыша сквозь приоткрытые губы. Он чувствует, что Минхо тоже на пределе, и теряет голову ещё больше. Ему нужно, чтобы они зашли дальше. Он хочет сделать это с Минхо. — Хён... Прикоснёшься ко мне? Минхо бросает на него настолько прожигающий взгляд, что Джисон вздрагивает, вглядываясь в его глаза на расстоянии сантиметра. — Я могу... ну... — шепчет Минхо, жестом якобы застёгивая губы на замок — показывая, что перейдёт в "беззвучный режим". — Да, всё в порядке. Я всё ещё смогу разговаривать... Возможно. Скорее всего. Так что... Можешь просто взять на себя инициативу, если хочешь, — мягко уверяет его Джисон, чувствуя, как сердце колотится о рёбра. Он волнуется, но в то же время разум слишком затуманен желанием. — Уверен? — шепчет Минхо, скользя руками по его шее, а затем спускаясь по груди вниз. Джисон покрывается мурашками, когда пальцы Минхо останавливаются у кромки его штанов. Понимая, что тот хочет его так же сильно, Джисон кивает. — Да. Я тебе доверяю, — говорит он, мягко целуя Минхо в губы, — Делай, что захочешь, хён. Я скажу, если мне что-то не понравится. Минхо мягко улыбается и немного отстраняется, лишь чтобы снова нырнуть обратно с удвоенной силой, хватая Джисона за футболку и вовлекая в нетерпеливый поцелуй. Джисон охает, смеясь, когда они сталкиваются зубами, и Минхо фыркает ему в губы, но они быстро приходят в себя, и Джисон отвечает, склоняя голову и подстраиваясь под темп. Жар нарастает, их языки переплетаются, и тела двигаются в тандеме. Минхо спускается рукой к его талии, проскальзывая под футболку пальцами и охлаждая ими пылающую кожу, на что Джисон выдыхает ему в губы, проводя ладонями по спине и медленно выправляя свитер. Минхо останавливается и откидывается назад, стаскивая его с себя полностью, и Джисон, не теряя времени, скользит голодным взглядом по контурам мышц его торса, которые видны даже сквозь майку, — Красиво, — зачарованно шепчет он, и Минхо лишь фыркает, снова склоняясь к нему и прижимаясь губами к линии челюсти. — Не пялься, — выдыхает Минхо ему в ухо. Джисон недовольно выпячивает губу, на что Минхо ухмыляется, слабо ударяя его в грудь и показывая: — Я стесняюсь. Джисон хихикает, но смущается и сам, когда Минхо стягивает с него футболку, оставляя верхнюю часть тела обнажённой. Он уже готов спрятаться за своими же руками, но Минхо улыбается, вновь склоняясь над ним и целуя в шею. С губ Джисона слетает низкий стон; бедра дёргаются сами по себе, когда Минхо неторопливо спускается губами к его груди, оставляя влажные поцелуи на разгорячённой коже. Джисон запускает пальцы в его волосы и поджимает пальцы на ногах, чувствуя, как тот скользит приоткрытыми губами к низу его живота. Минхо продолжает осыпать его тело поцелуями, видимо, экспериментируя и запоминая, что вызовет у Джисона реакцию. Он находит самые чувствительные места за доли секунды и дразнит Джисона, прикусывая кожу чуть ниже пупка в опасной близости от паха. — Так не честно, хён. Я х-хочу... тоже. Покажи мне, что делать, — тихо просит он, пока пламя внизу живота разгорается всё сильнее с каждым новым поцелуем. Минхо поднимает на него взгляд и вскидывает бровь, будто говоря "Я тут вообще-то наслаждаюсь моментом", но сжаливается и выпрямляется, коротко целуя его в губы. Он берёт руки Джисона в свои и укладывает одну из них себе на грудь, позволяя Джисону слегка сжать рельефную мышцу, а затем провести большим пальцем по соску. Джисон наслаждается тем, как у Минхо трепещут ресницы, и с трудом сдерживает тихий стон, но затем вспоминает, что старшему нравится его голос, так что позволяет себе расслабиться, отбрасывая смущение до лучших времён. Другую руку Джисона, так же переплетённую со своей, Минхо опускает между ними, помогая расстегнуть их джинсы по очереди. Джисон покрывается мурашками от чужих прикосновений. — Минхо-хё... а... поцелуй меня, пожалуйста, — просит он, и Минхо ни медлит ни секунды, снова приникая к его губам. Он задаёт ритм, и их руки движутся в едином темпе, задевая друг друга, пока они оба растворяются в чувствах. Они немного неуклюжи — и определённо не идеальны в том, что делают — но Джисону всё равно. Они понемногу исследуют друг друга, находя нужные точки, чтобы свести друг друга с ума, и Джисону кажется, что у них обоих прекрасные инстинкты, судя по тихим, мелодичным стонам Минхо. Он уверен: у Минхо талант к тому, чтобы найти, где прикоснуться или поцеловать Джисона так, чтобы заставить его потерять голову, ведь сейчас он чувствителен как никогда, а старший реагирует на каждый вздох, который срывается с его губ. Они делят каждый стон на двоих, пока узлы в их животах не взрываются, и они не давятся воздухом, сбивчиво дыша друг другу в губы. Джисон некоторое время восстанавливает дыхание, а затем открывает глаза и улыбается, видя перед собой раскрасневшегося Минхо. — Это... было потрясающе, — шепчет он, наблюдая за тем, как Минхо расплывается в улыбке. Тот оставляет несколько нежных поцелуев на его щеках, лбу, носу, подбородке, и, наконец, губах. — Согласен, — шепчет Минхо, уткнувшись носом во вспотевшую кожу Джисона. Их руки всё ещё переплетены между телами, но теперь покрыты вязкой жидкостью, поэтому, вдоволь насладившись приятной тяжестью тела Минхо на своём, он предлагает вместе принять душ. Они тают в объятиях друг друга, пока струи тёплой воды смывают с них остатки пота. Джисон наслаждается теплом рук Минхо, целуя его в щёку, но тот выглядит немного отстранённым. — О чём думаешь, хён? Минхо пожимает плечами. — Стало интересно, — шепчет он, едва слышно на фоне шума воды, — Ты уже так проводил с кем-то ночь? Джисон качает головой. — Нет. Я... особо не выхожу из дома, и, тем более, большую часть жизни учился на дому... Ходить на свидания с незнакомцами немного страшно, и я не встречался ни с кем достаточно долго, чтобы зайти так далеко, — мягко отвечает он. Минхо мычит, слегка раскачивая их из стороны в сторону. Он не продолжает мысль и ничего не объясняет, но уголки его губ изгибаются в лёгкой улыбке. — А что? Я был настолько хорош, или гордишься, что ты у меня первый? — смеясь, спрашивает Джисон. Минхо встречается с ним взглядом и пожимает плечами. Джисон вздыхает. — А что насчёт тебя? Разве у тебя не то же самое? — То же самое. Поэтому я счастлив, — усмехается Минхо, шлёпая Джисона по ягодице. Его голос всё ещё едва уловим, так что Джисону приходится сосредоточиться, чтобы что-то расслышать. Минхо явно устал так же, как и он сам, но всё же не хочет отпускать Джисона, чтобы воспользоваться языком жестов, — Не то чтобы я придавал первым разам большое значение, но мне спокойнее от того, что мы... не знаю... — Что мы исследуем этот путь вместе? — осторожно заканчивает за него Джисон, и Минхо кивает. Джисон с облегчением улыбается. — Я чувствую то же самое. Так ночь и заканчивается. Они молча плетутся в комнату Минхо, который тихо извиняется перед котами, выпроваживая их из комнаты, чтобы у Джисона не обострилась аллергия. Джисон извиняется следом, обещая, что они с Минхо придут заобнимать их утром. Джисон засыпает, едва касаясь головой подушки, с Минхо под боком. Ему снится, как он вплетает цветы в волосы Минхо и сжимает Суни в объятиях.

⚘ 🎕 ⚘

Следующие дни наполнены делами в виде переезда и расширения цветочного бизнеса. Для Джисона это всё в новинку, но друзья рады помочь ему с первым, а Минхо — со вторым. Все хлопоты стоят того, ведь в конце дня он может расслабиться и, наконец, провести время с Минхо. Иногда даже Джисон слишком устаёт, чтобы разговаривать, и тогда они проводят вечера в тишине, общаясь с помощью жестов. Обычно они садятся друг возле друга в тусклом свете фонарей оранжереи или лампы на тумбочке Минхо и пытаются понять отзеркаленный язык жестов, находясь плечом к плечу, бедром к бедру, и едва слышно хихикая в тишине. Это энергозатратно, но в хорошем смысле. Так они становятся ещё ближе, и Джисон осознаёт, насколько хорошо они дополняют друг друга. Даже в те дни, когда Минхо не в настроении для разговоров, Джисон понимает, о чём тот думает, по одному языку его тела — настолько привык снова находиться рядом с ним. В разгар весны, переходящей в лето, работы, наконец, заканчиваются. Дом снова блещет чистотой, избавившись от бесчисленных коробок, планировка оранжереи завершена, и все документы, касающиеся бизнеса, официально подписаны. — Ну как, хён? Тебе нравится? Ты горд? — с яркой улыбкой спрашивает Джисон и берёт Минхо за руку, когда они заходят в оранжерею, чтобы взглянуть на результат и убедиться, что всё сделано в лучшем виде. — Мне нужно привыкнуть, но... да. Мне нравится. И я нами горжусь, — шепчет Минхо с лёгкой улыбкой. Джисон целует его в щёку, утягивая за собой, чтобы прогуляться по оранжерее. — Надо пригласить наших друзей и отметить, — тихо добавляет Минхо, и Джисон резко вздыхает, тут же расплываясь в удивлённой улыбке. — Да! Отличная идея. Они, наконец, смогут познакомиться! Что будет... наверное, хаотично, но очень весело, — отвечает он, воодушевлённо размахивая их переплетёнными руками взад-вперёд, — Но давай попробуем собрать их ближе к концу недели, сначала мне нужно немного отдохнуть. Минхо усмехается. — Да уж, мне тоже. Но сегодня я приготовлю нам праздничный ужин. — Хён, тебе не обязательно, — дуется Джисон, но Минхо лишь с усмешкой отмахивается. — Но я хочу. Считай это моим способом расслабиться, — показывает он, тыкая указательным пальцем в кончик носа Джисона, а затем склоняется ближе и шепчет: — Можешь помочь, если хочешь. Или можешь просто обнять меня и смотреть. Джисон краснеет — в голове до сих пор не укладывается, насколько сильное влияние оказывает на него Минхо. Будто они не знакомы уже семь месяцев, из которых половину вместе: каждый раз, когда Минхо шепчет что-то ему на ухо, Джисон начинает терять самообладание. Ему нравится, что Минхо никогда не пытается подстраиваться. Он ясно показал это, когда познакомился с друзьями Джисона и даже не попытался с ними заговорить, но каким-то образом всё же с ними подружился: они обрадовались, узнав о вечеринке, потому что захотели увидеться с Минхо снова. И Минхо, и Джисон не в восторге от тусовок, но общего сбора с друзьями в честь переезда Джисона и их совместных начинаний они ждут с нетерпением, поэтому им в удовольствие готовить еду и напитки для гостей, а в день встречи Джисон ещё и с радостью играет на пианино, чтобы их развлечь. Он был прав, предположив, что когда их друзья соберутся вместе, начнётся настоящий хаос, но от этого лишь веселее. Они начинают с пары напитков в комнате музыки, где попутно любуются прекрасным видом на оранжерею, и устраивают импровизированное караоке, где Чан, Чонин и Джисон играют на пианино. Сынмин отлично поёт, а в Чанбине море энтузиазма: он заставляет петь во весь голос и Феликса, не заботясь о том, попадают они в ноты, или нет. Подпевает даже Минхо, утягивая Джисона к себе на колени, но не отрывая от пианино — совсем тихо, чтобы только он мог услышать. К тому времени, как они выходят из дома, чтобы устроить гостям тур по новой оранжерее, голос Джисона совсем садится. Вспоминая, что друзья Минхо знают язык жестов, Джисон переключается на него, чтобы не смущаться от того, что его голос звучит так, будто он снова переживает пубертат. — Здесь Минхо подарил мне цветок, символизирующий первые чувства любви, фиолетовую сирень. А потом фрезию — символ доверия и искренности, — показывает Джисон, широко улыбаясь. Минхо и Сынмин одновременно вздыхают: первый с нежностью, а второй — с раздражением. — А про изменения в оранжерее расскажешь? Или будешь только Минхо восхвалять? — спрашивает Сынмин, и Феликс тут же давится воздухом. — Что он сказал? Мне нужно знать! — восклицает он. Хёнджин с радостью пересказывает ему слова Джисона, а Чанбин тем временем отвлекается, перечисляя Чонину и Чану все названия цветов, которые он знает. Их, что не удивительно, оказывается не так уж и много. — Ещё мы тут целовались. И не только, — добавляет Минхо, поигрывая бровями, и Сынмин тут же протестует против продолжения, жалуясь и вопя о том, что хочет уйти. Джисон усмехается, когда глаза Феликса расширяются, и тот яростно дёргает Сынмина за рукав. — Что он сказал? Ну же! Я сейчас взорвусь от любопытства, — умоляюще пищит он. Хёнджин заливается смехом так сильно, что не может успокоиться и пересказать слова Минхо, а Сынмин напрочь отказывается это делать, так что Феликсу приходится спросить Чанбина, на что тот отвечает, что отвлёкся и не обратил внимания. — Они опять включили мерзких женатиков? — вздыхая, спрашивает Чонин, — Минхо-хён скорее всего сказал что-то в стиле того, что они тут почти переспали. — Что за... Как ты угадал? — Сынмин смотрит на Чонина так, будто он отрастил вторую пару ушей, а у Джисона отваливается челюсть от удивления. Чонин усмехается, пожимая плечами. — Ткнул пальцем в небо, — отвечает он, давая хихикающему Минхо пять. Экскурсия по оранжерее подходит к концу, но никто из присутствующих не узнаёт о цветах ничего нового. Это и не важно — зато они наперебой смеются за ужином, и голос Джисона восстанавливается достаточно для того, чтобы снова заговорить. — Итак, Джисон... Мы ещё не поговорили о том, что ты снова здесь живёшь. И как оно? Минхо уже довёл тебя до нервного тика? — спрашивает Хёнджин, вскидывая бровь. Минхо одаривает его испепеляющим взглядом и вскидывает кулаки, на что тот вздрагивает и извиняется, вжав голову в плечи. — Ну, я уже долго тут жил, поэтому привык ко всем его выходкам... но мне не терпится пожить с ним наедине. Когда его родители не будут ходить за мной по пятам, проверяя каждый уголочек на предмет чистоты, — отвечает он, мягко усмехаясь, а затем поворачивается к своему парню и тут же расплывается в улыбке. Он абсолютно точно не устал от Минхо, и уверен, что не устанет в ближайшее время. — А что насчёт тебя, Минхо? Каково тебе жить с Джисоном? — спрашивает Чан. Минхо встречается взглядом с Джисоном и показывает ответ жестами, тонко намекая, что тому нужно перевести его слова. — Ну... Он говорит, что ему пришлось свыкнуться с мыслью, что кто-то посторонний постоянно находится в доме, и что он до сих пор привыкает к тому, что везде лежат мои вещи, но... — Джисон прерывается. Его пульс слегка учащается, а на лице появляется смущённая улыбка, — Но ему нравится, что я рядом, потому что со мной не так одиноко. А ещё, потому что он может мной командовать и жамкать, как мячик-антистресс. Джисон смеётся, хлопая его по плечу. — Ты невозможен! — жалуется он, но, на самом деле, он тронут словами Минхо. — Кажется, вы созданы друг для друга, — говорит Чан, усмехаясь и бросая на них полный нежности взгляд, — И да, я бы тоже хотел здесь жить, если тут всегда так вкусно кормят. — Что ж. Как жаль, что мы снесли свободную комнату, — говорит Джисон с притворной грустью. Все за столом смеются, включая Минхо, который уточняет, что это он снёс комнату, а не Джисон. Эти слова почему-то заставляют сердце Джисона трепетать. Вечер заканчивается тем, что Джисон снова остаётся без голоса. Уже довольно поздно, и они кое-как выпроваживают друзей, которые всё никак не могут друг с другом наговориться. — Мы можем... — Джисон прокашливается, когда голос снова даёт петуха, и пытается снова, уже тише, — Можем убрать всё завтра? Его голос звучит забавно скрипучим и неровным, и Минхо имеет наглость посмеяться над ним. — Ты слишком много болтаешь, милашка, — показывает он. Джисон хмуро надувает губы, но Минхо тут же накрывает их своими, сцеловывая обиду. Веки Джисона трепещут. Он расслабляется, прижимаясь к Минхо и наслаждаясь коротким поцелуем, прежде чем Минхо снова отстраняется, — Мне нравится. — Ты не ответил, — усмехаясь, показывает Джисон, — Но приму это за "да", а значит, самое время обниматься в кроватке. Минхо смеётся, когда берёт его за руку и тянет за собой наверх, но, кажется, он совсем не против снова позволить Джисону всё, что тот захочет. Они оба устали, и Джисон практически сразу начинает засыпать в объятиях Минхо, но тот вдруг мягко хлопает его пальцами по плечу. — Раз уж ты теперь тоже вынужден использовать язык жестов, нам нужно ещё позаниматься, — медленно показывает Минхо прямо перед лицом Джисона. Джисон на секунду зависает, обрабатывая информацию, а затем поражённо смеётся. — А? Хочешь устроить занятие прямо сейчас? Чему мне ещё учиться? Я вообще-то практиковался и когда жил с родителями, — парирует Джисон, пытаясь показывать жесты так быстро, что у него почти сводит пальцы. Минхо, фыркая, слабо бьёт его в грудь. — Хватит выпендриваться! Всегда есть чему учиться, — смеясь, отчитывает он. Джисон не понимает, что тот собирается делать, и почему так внезапно захотел снова поучить его, но он слишком устал, чтобы об этом думать. — Ну, и что там? — шепчет Джисон, потому что руками ему хочется обнимать Минхо. — Смотри внимательно, это важно, — показывает Минхо. Джисон щурится на него, но тот лишь переводит взгляд на свои руки, и на его щеках появляется лёгкий румянец. Это мило, и Джисон был бы не против разглядывать его сколько угодно, но Минхо сказал, что это важно, так что ему нужно сконцентрироваться. — Знаешь вот это? Показывается... — начинает Минхо, проверяя, смотрит ли Джисон, а затем складывая пальцы в буквы: "Я... Т..." — Хён, ты дурачок что ли? Я знаю спеллинг, — хихикая, шепчет Джисон, но Минхо шикает, прижимая палец к его губам. Джисон замолкает и позволяет ему продолжить. Ему не стоит задавать лишних вопросов, потому что Минхо явно что-то задумал. — Сосредоточься и не перебивай, — угрожает ему Минхо, для убедительности окидывая испепеляющим взглядом, а затем вздыхает и начинает с начала, — Я Т Е Б Я Л Ю Б Л Ю. Глаза Джисона округляются от удивления, и он тут же оживляется, внезапно просыпаясь. Минхо только что... правда только что показал то, о чём он думает? Минхо правда... Джисон не осознаёт, что замер с открытым ртом, пока Минхо не бьёт его в плечо. Больно. — Ауч! — вскрикивает он. — Ты следил? Или надо ещё раз повторить? — Минхо каким-то образом умудряется жестикулировать агрессивнее, но кончики его ушей краснеют. Джисон качает головой, а затем пару секунд думает и смотрит на Минхо щенячьими глазами. — Вообще-то... Да. Не мог бы ты повторить? — просит он, чтобы убедиться, что правильно понял. Или, возможно, просто потому что хочет, чтобы Минхо снова сказал, что его любит. Минхо закатывает глаза, и Джисон ожидает, что сейчас его пошлют куда подальше, но Минхо лишь мягко повторяет: — Я Т Е Б Я Л Ю Б Л Ю. Джисон растроганно выпячивает нижнюю губу и крепко обнимает Минхо. — Ты правда это имел в виду? Я тоже люблю тебя, хён, — шепчет он в изгиб шеи старшего, а затем отстраняется и дополняет слова жестами: — Я Т О Ж Е Т Е Б Я Л Ю Б Л Ю. Минхо расплывается в самой яркой улыбке, и Джисон мечтательно вздыхает. — Ты такой странный, — говорит он, и Минхо хмурится, поднимая руки, чтобы начать спорить, но Джисон быстро поясняет: — Но это я в тебе и люблю. Даже не вздумай меняться. Ты прекрасен таким, какой есть, хён-а. Выражение лица Минхо смягчается, и он хватает Джисона за футболку, притягивая к себе и нетерпеливо целуя. Джисон, не сдержавшись, улыбается ему в губы, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди. Минхо начинает хихикать в ответ, и они случайно сталкиваются зубами, тут же отстраняясь друг от друга. — Хватит улыбаться, придурок. Ты как будто нормальный, — Минхо толкает его плечо своим, но явно он не обижен, ведь всё ещё хихикает. Тоже как дурачок. — По сравнению с тобой — нормальный, признай! Немножко есть, — ухмыляется Джисон, но, вместо того, чтобы поспорить или поддразнить его, Минхо лишь улыбается и слегка склоняет голову к плечу, зачарованно глядя на него. — Мне нравятся нормальные, — шепчет он слишком тёплым и любящим голосом, чтобы Джисон смог это спокойно пережить. Минхо такой милый, что Джисон, не в силах сдержаться, затягивает его в очередной поцелуй. Ему не нужно говорить это прямо: Джисон и так уже знает, что Минхо искренне его любит. Это видно в том, как Минхо разговаривает с ним: будь то через жесты, TTS или шепча ему на ухо. Это видно в том, как Минхо ведёт себя рядом с ним: готовя менее острую еду, прося отдохнуть после уборки, или уточняя, выпил ли тот таблетки, когда они играются с котами. И Джисон надеется, что может ответить ему тем же. Что его любовь видна в том, как нежно он целует Минхо, как для него поёт, делает комплименты, даёт личное пространство, когда Минхо в нём нуждается, или обнимает, когда тот ищет ласки. Поначалу он чувствовал себя в этом доме нежеланным, одиноким и немного потерянным. Так, будто вторгался в чужое пространство — Минхо даже признал, что когда-то действительно так думал — но теперь Джисон не может представить себя где-то ещё. Это здание, которое он узнал вдоль и поперёк, в каком-то плане стало ему домом, потому что здесь Минхо. Точнее, его домом стал сам Минхо, но Джисону, признаться, и не хотелось бы снова скучать по красоте оранжереи. Минхо открылся ему так же, как открывались бутоны, цветущие вокруг Джисона, пока он здесь работал. Ему кажется, что сам он тоже расцвёл: что теперь, узнав Минхо, он стал лучшей версией себя, ведь теперь может любить и жить для кого-то, вместо того, чтобы грязнуть в одиночестве в ожидании следующего бесполезного дня. Он любит Минхо, и знает, что тот любит его в ответ. В своей лучшей, уникальной манере.

⚘ 🎕 ⚘

∙ 𝄞𝄘♪♫♩♫ ∙

⚘ 🎕 ⚘