Троица

Доктор Ян Малкольм специализируется на Теории Хаоса и сложных математических системах. Будучи человеком эксцентричным, он нередко производил яркое впечатление. Не во всех случаях хорошее. Его мало волновали столь незначительные вещи. Доктор Малкольм, по поручению мистера Хаммонда, направляем вам приглашение на остров Нублар в качестве научного эксперта. Надеемся, Вы сможете оценить все достоинства «Парка Юрского Периода». С уважением, InGen. После получения письма от компании Джона Хаммонда, Ян без колебаний собрал чемодан и пустился в направлении острова у побережья Коста-Рики. Перспектива увидеть нечто, что по словам самого бизнесмена, могло перевернуть их представление о мире интриговала и одновременно отталкивала. «Надеюсь, старик не догадался воссоздать древних ящеров. Я ведь изначально предупреждал его о последствиях игры в Творца.» Несмотря на гнетущие мысли, Малкольм сохранил позитивный настрой. Вместе с дотошным юристом Дональдом, они терпеливо ждали прибытия Хаммонда. — Вы всегда носите только чёрное? Вопрос Дональда Дженнаро нарушил комфортную тишину, в которую математик успел погрузиться. — Мне нравится классика, — Ян пожал плечами, — не вижу причин ей изменять. — Не упреете? — С высокой долей вероятности — нет. Дональд замолчал, понимая, что пустой разговор ни о чём доктору мало интересен. Ян не был в восторге от своего попутчика, однако не высказывал недовольство вслух. «Юрист, который не может долго молчать. Наверняка думает только о деньгах. А ведь даже у таких как Дональд бывают родственные души…» Малкольму не нравилось куда ведут собственные размышления. Невольно он взглянул на свои ладони, которые оставались холодными. Ледяные пальцы никогда не доставляли ему дискомфорта, однако глубоко в душе мужчина ещё надеялся, что когда-нибудь сможет ощутить тепло своей половинки. Говорят, Бог любит «троицу». В случае доктора Яна Малкольма явно допущена какая-то ошибка. За его плечами три неудачных брака, три замечательных ребёнка и горькое послевкусие коньяка с примесью железа. Он всегда носил жестяную флягу во внутреннем кармане излюбленной кожаной куртки. Просто так, на всякий случай. — Извините за опоздание, джентльмены, — послышался бодрый голос Джона Хаммонда. Он вышел из машины вместе с двумя незнакомцами. — Не стоит извиняться, мистер Хаммонд. Вы прибыли вовремя, — поспешил заметить Дженнаро. Ян закатил глаза на столь откровенное подлизывание. Что тут сказать? Дональд Дженнаро довольно часто пресмыкался, даже если являлся юристом потенциальных инвесторов, а не самого Джона. Как только все расселись, бизнесмен представил своих попутчиков. Малкольм не заострял внимания на слишком серьёзном и скрытом докторе Алане Гранте. Его занимала куда более интересная персона — доктор Элли Сэттлер. Мужчина оценил её внешнюю привлекательность, особо отметив лучистые глаза, цвета безоблачного неба и светлые, будто золото волосы. Она улыбнулась, словно искренне радовалась их знакомству. На мгновение математик почувствовал странные покалывания в ладонях, но не стал придавать этому большого значения. В салоне вертолёта в основном говорили Джон и Дональд. Остальные хранили молчание, изредка кивая. В какой-то момент речь зашла о палеонтологии — стихии доктора Гранта и доктора Сэттлер. Алан придирчиво рассматривал коготь, который им удалось найти при раскопках. Он не старался вести беседу. Заметив это, Ян не удержался от вопроса: — Значит, расскапываете динозавров? Грант поднял голову и с кривой улыбкой ответил: — Пытаемся. Элли незаметно ткнула мужчину в бок, вызывая у последнего недоумённый взгляд. Малкольм сдержал смешок. Что ж. Их путешествие будет весьма интересным. Доктор Сэттлер с воодушевлением рассматривала природу острова. Она, словно любопытный ребёнок, вертела голову из стороны в сторону, подмечая детали. Ян не мог не улыбнуться её энтузиазму, хотя что-то ему подсказывало о предстоящей беде. «Ещё слишком рано для неприятностей. Пока ничего не случилось. Держи голову холодной, Ян.» — Дорогой, здесь так красиво, — восхитилась девушка. Малкольм закусил губу, совершенно забыв об одной незначительной детали… — Держи ухо востро, Элли. То ли ещё будет, — Доктор Грант не кривил душой, впервые за недолгое время их с математиком знакомства, звуча искренно. Сэттлер ободряюще дотронулась до его руки, но к ладони не прикасалась. Ян поднял бровь в немом вопросе. В его голове сейчас слишком много мыслей, но он всё же успел ухватиться за одну. «Они явно вместе, так почему же тогда доктор Сэттлер не взяла доктора Гранта за руку? Разве родственные души не должны чувствовать невыносимый озноб от долгого отсутствия тактильного контакта ладоней?» Мужчина решил оставить все вопросы до приезда в головной офис InGen. Сейчас «Парк Юрского периода» куда важнее его запутанных ощущений в отношении Элли Сэттлер. Алан Грант с особым блеском в глазах рассматривал генетические образцы детёнышей велоцираптора. — Невероятно, — благоговейно шептал он, почти не слушая подчинённых бизнесмена. Доктор Сэттлер напротив — задавала вопросы и получала ответы. Ян наблюдал за ней, анализируя каждую эмоцию на красивом лице. Она была не тем типом, к которому обычно тянуло Малкольма. Слишком бойкая, за словом в карман не лезет. Мужчина смотрит на неё больше, чем должен. Это неправильно. Покалывание снова вернулось, а с ним и лёгкая дрожь. Он не собирался проверять свою теорию, относительно известных симптомов, предпочитая оставаться в стороне. Учёный-генетик InGen продолжает объяснять палеонтологам тонкости ДНК искусственно выведенных видов, пока Ян, вальяжно расположившись на стуле, ни задаёт давно интересующий его вопрос: — Как Вам удаётся контролировать популяцию? Генетик не растерялся. — Все особи на острове женского пола, доктор Малкольм. Мы строго следим за этим, уверяю Вас. — И даже хищники? — Разумеется. Доктор Алан Грант поубавил пыл, задумываясь о последствиях разведения хищных видов на острове. Элли с тревогой покосилась на учёного кампании и математика. Она сомневалась, что сотрудникам Джона под силу изменить все законы природы. К её удивлению, так считал и доктор Малкольм. — Жизнь в любом случае найдёт способ. — заключил он. С этим доктор Сэттлер не спорила. Он прав, нельзя играть с генетическим кодом. Последствия могут быть катастрофическими. «Поверить не могу, неужели мистер Хаммонд не понимает во что ввязался? Прекрати, Элли! Мы толком не видели самого парка. Соберись!» — Вы слышали что-нибудь о Теории Хаоса, доктор Сэттлер? Приятный мужской баритон обжёг девушке ухо. Несмотря на то, что Ян Малкольм не приближался к ней слишком близко, по телу всё равно пробежал табун мурашек. Элли мотнула головой, коря непроизвольную реакцию своего тела. «Какая глупость! Реагирую прямо как школьница, которой улыбнулся симпатичный мальчик. Надеюсь, ни доктор Малкольм, ни Алан не заметят.» Доктор Сэттлер повернулась к математику, качая головой. — Простите, нет. Ян почти шокировано уставился на неё. — Скажите ещё, что не знакомы с концепцией притяжения. Я отказываюсь в это верить. Девушка смущённо опустила глаза, чувствуя как краснеет. Мужчина мельком взглянул на доктора Гранта, которому, судя по всему, было всё равно, что посторонний не скрывал своей заинтересованности в его девушке. — Верьте или нет, но это правда, — мягко настаивала Элли, — Тогда, может быть, проведёте небольшую лекцию, доктор Малкольм? Относительно Теории Хаоса? Сейчас доктор Сэттлер ожидала от него решительных действий, если судить по многообещающей полуулыбке. «Она бросила мне вызов. Кто я такой, чтобы спорить? Хм, какой бы опыт провести в движущемся электромобиле? Он один единственный и требует тактильного контакта…» — Мне понадобится стакан воды и ваша ладонь, доктор Сэттлер, — Ян старался звучать убедительно, не выдавая насколько на самом деле взволнован. Возможно, в эту самую секунду от её ответа зависела вся его жизнь. Элли колебалась, но всё же позволила Малкольму провести эксперимент. Всё ради науки, верно? Доктор Алан Грант чувствовал себя ужасно. Его одежда была грязной и порвана в нескольких местах. Порез на щеке неприятно щипал, напоминая о встрече с доисторическим хищником. Кто бы мог подумать, что их экскурсия закончится так? — Доктор Грант, а мы сможем вернуться к дедушке? — спросила юная Лекси Мёрфи, прижимаясь к нему, чтобы согреться. Он выдавил из себя улыбку. Внуки Джона Хаммонда были очень послушными за всё то время, что им довелось провести вместе и ни разу его не ослушались. Для него это редкость — хорошие взаимоотношения с детьми. — Конечно, Лекси. Конечно, вернёмся. — А вы скучаете по доктору Сэттлер? — невзначай поинтересовался Тимми. — Да, Тимми. Очень. В самые трудные времена его непростой жизни Элли всегда была рядом. Она помогала Алану словом, делом и невесомым прикосновением. Вспоминая о последнем, доктор Грант тяжело вздыхает. Руки Сэттлер по-прежнему оставались кубиками льда, как и его собственные. Они не были судьбой друг для друга, но продолжали цепляться за мечту о совместном будущем. Вопреки положенному порядку, палеонтолог не хотел и не мог отпустить девушку. Алан эгоист, если дело касается Элли. К сожалению, на горизонте появился чудаковатый любитель «хаоса» — Ян Малкольм. Грант больше всего на свете боялся, что однажды доктор Сэттлер всё же встретит свою родственную душу и покинет его. Эти опасения, как показало время, не были напрасны. — Так, по-вашему, должны заканчиваться все посещения в тематическом парке?! Доктор Элли Сэттлер была зла. Расстроена и зла. Сейчас девушка напоминала тираннозавра больше, чем сами самки. Ян благоразумно молчал, пока она выливала весь свой праведный гнев на Джона и его главного инженера Рэя Арнольда. Сильная травма ноги, которую мужчина получил при попытке отвлечь на себя динозавра, пока Алан спасал детей, сказалась на его способности ходить. Ему очень повезёт, если удастся встать на ноги через пару-тройку недель. — Доктор Сэттлер, настоятельно рекомендую не волноваться, — Рэй пытался ослабить напряжение, царившее в комнате последние пару часов. У него не получалось. — Считаете, что после этого, — девушка указала на раненую ногу Малкольма, — мне не следует волноваться?! Арнольд мог спорить и дальше, если бы не знал, что в их ситуации ругань мало чем поможет. — Вы перегибаете палку, доктор… — Лучше помолчи, Джон, — болезненно прокряхтел математик. Элли достала из ближайшего шкафчика морфий и шприц, сочувственно смотря на своего случайного пациента. Она никогда бы не подумала, что этот человек окажется ей гораздо больше, чем попутчик. Опыт Теории Хаоса, который они провели накануне привёл к неожиданному результату: лёгкое прикосновение Яна, наполнило тыльную сторону её ладони теплом. Доктор Сэттлер не замечала капли питьевой воды, которые плавно стекали по руке, и почти не слышала о чём говорил мужчина. Всё что её волновало — это необъяснимо откуда взявшееся тепло в обычно холодных ладонях. Девушка изумлённо подняла взгляд на своего собеседника и резко одёрнула руку. Алан заметил, к её глубочайшему сожалению. Вскоре долгожданное ощущение теплоты исчезло, оставляя привычный холод. В тот миг она была готова отдать всё что угодно, лишь бы снова почувствовать то самое тепло, которое ушло также быстро как и появилось. Элли не могла предать Гранта. Пусть и ради родственной души. Ян не проронил ни слова, но в карих глазах мерцала вселенская печаль. После благополучного спасения с острова доктор Элли Сэттлер и доктор Алан Грант вернулись к своим раскопкам в Монтане. Оба пояснили коллегам, что поездка выдалась тяжёлой. Всё вернулось на круги своя, за одним небольшим исключением. В один из дней Элли начала носить перчатки, пытаясь согреть ладони. Холод, который она испытывала до встречи с эксцентричным математиком стал замечательным воспоминанием, по сравнению с тем, что она испытывала сейчас. «Даже зубы сводит. Ян… Какого же тебе сейчас? Мне не хватает твоего, порой невыносимого, занудства и объяснений о нелинейных динамических системах… И просто тебя. Я скучаю…» Грант, тяжело вздыхая, принимает единственное верное решение. «Верное — не значит лёгкое. Но оставить тебя в таком состоянии я не могу, Элли.» Вечером того же дня он звонит Джону Хаммонду и просит об одолжении. Доктор Ян Малькольм не может уснуть. Впервые за последние месяцы он чувствовал себя полностью отдохнувшим. На груди мужчины сладко спала светловолосая девушка. Мужчина улыбается, убирая волосы с любимого лица. У них с Элли был бурный вечер, который предсказуемо закончился на его кровати. Руки Сэттлер наконец согрелись, как и его собственные. Ян не смел предположить, что через пару месяцев после их последнего приключения в его дверь позвонят, а на пороге будет она. Продрогшая до костей, в шерстяном пальто, шапке и тёплых перчатках. Наинтереснейшее зрелище. Впрочем, он сам был не лучше, ведь встречал неожиданную гостью в тёмном пуховике, свитере и похожих перчатках. — Почему вы здесь, доктор Сэттлер? — Потому что живу по Теории Хаоса, доктор Малкольм. Слышала, что это ваша специализация. После будет много разговоров, извинений и неожиданных признаний. Ян обязательно поблагодарит Джона Хаммонда и доктора Гранта лично, крепко обнимая свою будущую, но никогда не бывшую, Элли Малкольм. Возможно, Бог и любит цифру «три», но в случае Яна Малкольма заветной стала «четвёрка».