Когда вспоминали о Сионе

      Над костром, крутясь на шомполе, скворчала туша геккона, вытапливаемый жир стекал на угли и шипел. Охота племени удалась. На песчаном берегу царила атмосфера приятной усталости. Усталости от дневных забот. Усталости от палящего солнца, которое уже скрылось за высокими скалами цвета ржавчины.       Курьер и Вслед-за-Мелом вернулись аккурат к ужину. На выполнение задания у них ушло три дня, и если Вслед-за-Мелом прекрасно чувствовал себя питаясь плодами и корешками, то Курьеру, непривыкшей к низкокалорийной пище, было тяжко. За время блуждания по крутым склонам она оголодала, как пустынный койот, и от того запах жареного мяса учуяла ещё от входа в ущелье. Грязная, потная, уставшая и промокшая до пояса, Курьер была готова впасть в полное непотребство и начать вымаливать хотя бы малюсенький кусочек мяса. Только вот Мёртвые Лошади были ей чужими. Они не обязаны её кормить, у них собственные семьи, и о чужестранке думали в последнюю очередь. Но есть хотелось жутко. От созерцания манящей, истекающей соком и жиром туши Курьера отвлек голос.       — Вы быстро вернулись, — Грэхема она здесь не ожидала увидеть. Он сидел поодаль на одном из брёвен. — Надеюсь, ваше путешествие не было напрасным?       — Да, мы всё нашли, — Курьер приблизилась, и побрезговав собственными правилами, без приглашения уселась рядом. — Вслед-за-Мелом отличный проводник, он вёл нас самыми короткими тропами.       — Божья воля направляла вас.       Курьер не стала возражать. Спустив с плеч рюкзак, она показала содержимое: рация, компас, ланчбоксы — все было в нем. Грэхем одобрительно кивнул:       — Эти вещи нужно передать Дэниэлу, он знает, что с этим делать. Лагерь Скорбящих на севере парка, Вслед-за-Мелом укажет путь, но это уже завтра, сегодня вам нужен отдых. Тропы Зайона полны испытаний, как для души, так и для тела.       — Согласна, — устало кивнула Курьер, удобно устраиваясь на бревне.       В сапогах мерзко хлюпало — в них набралось воды, пока шли по реке — чувство крайне неприятное. Мокрые штаны и бельё — это полдела, от костра сами просохнут, а вот ботинки с высоких голенищем вряд ли. Членам племени было проще, Мертвые Лошади жили на одной волне с природой и не носили обуви. Мягкий климат и чистая почва не создавали проблем для босоногих дикарей. Обувь присутствовала тут лишь у Курьера и Грэхема. Курьер сняла ботинки, вылила из них воду и поставила ближе к огню. Вернувшись на бревно, она с наслаждением зарылась ступнями в сухой тёплый песок. В это время мужчина из племени в последний раз ткнул тушу геккона, после чего громко крикнул: «Ужин готов!». Сказал он это на своем языке, которого Курьер не знала, но поняла из контекста, когда все потянулись к костру, даже Грэхем поднялся.       Курьер не знала, как поступить, ее никто не приглашал и не обязан был, а пялиться голодным взглядом в чужие тарелки не хотелось. Закусив от неловкости губу, она потянулась к рюкзаку в тщетной попытке отыскать что-то съестное, хотя знала — там ничего нет. Пустые поиски продолжались, покуда Грэхем не протянул железную миску с куском зажаренного мяса.       — Спасибо, — неуверенно улыбнулась Курьер.       Есть хотелось невероятно, аж желудок скрутило, но дурацкое чувство неловкости не покидало. Чувство, что это еда не предназначена ей, будто она объедает племя, забирает у них последний кусок.       — Ваш поход был на благо племени. Разделить с тобой трапезу — это их благодарность, — словно прочтя мысли, успокоил ее Грэхем. Курьеру и впрямь стало легче. Ведь если смотреть на ситуацию с этой стороны, то все справедливо, она выполнила задание и получила награду. Обычный бартер.       Курьер намеревалась уже вцепиться зубами в мясо, но остановило ее то, что никто не ел, даже не притронулся к пище. Когда все расселись и успокоились, Грэхем вышел в центр и заговорил, прижав потрепанную Библию к сердцу:       — С молитвой мы к костру идем, благослови Господь Зайон. Пусть зло минует стороной нас и край родной, — голос проповедника разнесся по ущелью, резонируя от выступов, воды и скал, отзываясь далеким уходящим эхом. Слова молитвы ложились ровно и звучно. Курьер уже мысленно подготовилась к долгой речь, предшествующей приему пищи, но следующее, что произнес Горелый. — Аминь!       Племя хором ответило:       — Аминь!       К удивлению Курьера, молитва вышла быстрой, очень быстрой, но задумывалась она над этим не больше пары секунд. Отметив только, что Грэхем так и остался без тарелки, видимо, из-за бинтов — он не снимал их даже за трапезой. Приступив к ужину, она старалась есть не спеша, чтобы соблюдать хоть мало-мальские нормы приличия. Пусть мясо было без специй и соли, но сейчас Курьеру оно казалось самым вкусным из всего, что она когда-либо пробовала. От удовольствия она даже прикрыла глаза и не заметила, как к ней подошел Вслед-за-Мелом.       — Ви гэйтс, — произнес он, и Курьер, вздрогнув, резко повернулась к нему. Слов она не поняла, и он не стал пояснять, тут же переходя к делу, из-за которого и пришел. — Курьер, можешь еще мне рассказать?       Вслед-за-Мелом ни на один свободный миг не переставал интересоваться цивилизованным миром. И сейчас он вновь завел старый разговор; его будоражила тема казино. Вслед-за-Мелом сел на песок, практически у ног Курьера, повторив ситуацию в домике рейнджеров. Следопыт смотрел снизу вверх и расспрашивал про «другую» жизнь, а Курьер сверху вниз пыталась донести простые истины своего мира.       — Не понимаю. Не может такого быть, чтобы люди пошли в один большой каменный дом и отдали все свои деньги, только чтобы посмотреть, как другой будет переворачивать картонные квадратики… — всплеснул руками Вслед-за-Мелом через некоторое время.       — Тебе стоит поверить, сын мой, — Горелый даже не поднял глаз от потрепанного издания своей ручной Библии. — Цивилизованный мир полон пороков. И большинство, если разобраться, представляют собой неразумные действия.       — Но что они делают с этими квадратиками? Чем они полезны? — не унимался Вслед-за-Мелом, при этом смотрел только на Курьера. Пусть Грэхем тоже знал немало о «том» мире, но ответы его были сухими и неинтересными. Вся надежда была на чужестранку, что добровольно делилась информацией. Дожевав откусанный кусок, Курьер попыталась объяснить:       — Это просто игра. Люди получают от этого удовольствие, азарт, ну, и деньги, конечно.       — Деньги — за цветные квадратики? — Вслед-за-Мелом нахмурился. — А что они делают в этой «игра»?       Курьер усмехнулась. Пока она набивала рот и желудок горячим мясом, следопыт едва притронулся к своей порции, и она начала опасаться, что из-за своего любопытства Вслед-за-Мелом останется голодным. В своей неуёмной тяге к знаниям он был очарователен, что не могло не умилять. Мертвые Лошади уже начинали подходить за добавкой, а парня интересовали только карты и казино, Курьер решила на этом:       — Давай поедим, и я тебе все расскажу, — звучало как уловка для младенца, слегка криво, но сработало — Вслед-за-Мелом быстро кивнул и принялся за свою порцию. Только Курьер была уверена, что его влек не голод, а любопытство — быстрее съест, быстрее начнет задавать вопросы.       Сбоку послышался хмыканье. Это Грэхем оценил уловку, так и не отвлекаясь от чтения Библии. Курьер почувствовала себя глупо и поняла, что каждое ее слово теперь оценивается, и потому вести легкую беседу, как в пути, не получится, стоит тщательней подбирать слова, чтобы не выглядеть дурой.       На несколько минут разговор затих. Пока жевала, Курьер ловила на себе быстрые взгляды Вслед-за-Мелом, которого так и подмывало задать родившийся в голове вопрос, но он вспоминал уговор и тут же сам себя осаживал, продолжал жевать. После того, как их тарелки опустели, допрос с пристрастием продолжился.       — Покер — это хитрость. Нужно сыграть так, чтобы противник поверил, что у тебя карты сильнее, чем у него, даже если это не так, — как и прежде, Курьер старалась объяснить все простыми словами. — Ну, сделать так, чтобы противник думал, что ты выиграешь. Тут важен взгляд, нужно напугать.       — Как с дикой коброй. Если смотреть ей в глаза и не бояться, она уползет сама.       — Точно! — Курьер довольно хлопнула себя по колену. Вслед-за-Мелом был невероятно умен, схватывал всё на лету. А она все переживала, что непонятно объясняет. — Нужен Покерфейс.       — Поке-р-Лицо, — по буквам повторил Вслед-за-Мелом. — Это ваш величайший воин?       — Что? — Курьер был сбита с толку, только спустя пару секунд все поняв. Все просто — с учетом принятых в племени имен, наподобие Вслед-за-Мелом, Два-Мишки-Лапы-Вверх и других подобных, следопыт истолковал все по-своему. Она громко рассмеялась, привлекая общее внимание. — Нет!       Никто из племени не поддержал ее смеха, все только косо посмотрели. Один Грэхем характерно поднес руку к лицу, словно скрывая неуместную улыбку. За бинтами она и так была не видна — просто старая привычка из прошлой жизни. Смахнув с глаз накатывавшие слезы, Курьер поспешила успокоиться и объяснить, так как Вслед-за-Мелом нахмурился. Еще немного, и он подумал бы, что Курьер смеется над ним.       — Это так называется. Когда у тебя уверенное лицо, лишенное страха, практически безэмоциональное — это Покерфейс.       — А-а-а… — протянул Вслед-за-Мелом, медленно кивая.       — Вот у мистера Грэхема идеальный Покерфейс, — Курьер на секунду лишь позволила себе расслабиться, и первая пришедшая мысль сорвалась с ее языка. Она тут же об этом пожалела. Шокированная собственной наглостью, она взглянула на Горелого и встретила его взгляд: тяжелый и не менее удивленный чем у нее самой — такой откровенной издевки он не ожидал. Но благо в глазах не было обиды, кажется, он понял шутку. Курьер растерянно улыбнулась, и Грэхем вернулся к чтению. Курьер с облегчением выдохнула.       — А цветные квадратики? Что с ними делают? — Вслед-за-Мелом согнул ногу в колене и, оперев на нее локоть, устало положил подбородок на ладонь.       — Ну… это сложно объяснить, — Курьер металась взглядом по лагерю, подыскивая понятные простые образы, но тут неожиданно вспомнила о содержимом своего рюкзака. — Объяснить я тебе не смогу, а вот показать…       Курьер опустилась, сев на теплый песок по-турецки, ведь смотреть на парня сверху вниз было некомфортно, складывалось какое-то неправильное ощущение. Теперь Вслед-за-Мелом не приходилось запрокидывать голову, а ей склонять. На фоне последних событий Курьер совсем забыла о колоде, аккуратно спрятанной во внутреннем кармане рюкзака. Явив на свет костра завернутую в тряпицу колоду, она развернула ее, и, скрутив карты веером, продемонстрировала их Вслед-за-Мелом. Парень с восторгом посмотрел и, нерешительно потянувшись, принял их из рук Курьера. Стал перебирать колоду, внимательно вглядываясь в каждую карту, особое внимание заслужили яркие танцующие шуты джокеров.       Члены племени «Мертвые Лошади» посматривали в сторону следопыта с опаской, а уж когда Курьер извлекла из сумки непонятные вещицы, явно принадлежавшие прежней цивилизации, они вовсе отвели глаза, не желая быть причастным к такому непотребству. Племя свято верило, что довоенные вещи прокляты.       — И что с ними нужно делать? — поднял взгляд Вслед-за-Мелом.       — Ими нужно играть. Есть много вариантов игры: «Покер», «Девяносто девять», «Блекджек», «Караван». Я бы тебе показала, но… — Курьер уже хотела сослаться, что у нее нет партнера, но потом подумала о молчаливом Горелом. — Если только мистер Грэхем не откажется мне помочь.       Бывший легат был идеальным вариантом — человек из цивилизации, наверняка знакомый с картами. Курьер уже настроилась на лёгкую игру, чтобы разбавить обстановку, снять усталость и немного развлечься, плюс показать Вслед-за-Мелом основы игры, может, и его потом научить. Но, вопреки всем ее предположениям, реакция Грэхема оказалась непредсказуемой.       — Карты — греховные атрибуты. Игра в них и есть грех, — ровно начал он, но с каждым словом его голос приобретал громоподобные интонации. — Мое молчание и бездействие не означает, что я приемлю среди своих людей распространение порока.       Вслед-за-Мелом втянул голову в плечи, присмирев, словно пёс, на которого хозяин повысил голос.       — Да что тут такого? — удивилась Курьер, округлив глаза. Такого она не ожидала. — Я просто хотела показать, как играть. Это не ради денег, если вы об этом.       — Любая игра, будь она ради выигрыша или просто ради досуга, несет семя греха, — грубо отрезал Грэхем.       — Хорошо, это ваш дом — ваши правила, — примирительно подняв ладони, согласилась Курьер. Разжигать конфликт с людьми, что приютили и помогали, неразумно, да и повод совсем того не стоил.       Суровые слова и тон Грэхема привлекли внимание племени. Тут же двадцать пар глаз обратились на Вслед-за-Мелом, как на человека, что пошел против запретов и умудрился разгневать вождя. Напуганный следопыт быстро протянул Курьеру карты, скорее впихнул их в руку насильно, лишь бы поскорее избавиться от них, боясь набраться греха, лишь подержав их в руках. Курьер, сбитая с толку, не задумываясь, перетасовала колоду и аккуратно уложила, карта к карте.       — Мой совет — брось их в огонь. Пусть пламя очистит тебя, — Грэхем пристально посмотрел на Курьера, и в голосе четко слышался приказ, а не совет. Бывший легат еще не разучился командовать.       — Ну, это уже слишком. Нет, — Курьер быстро завернула колоду в тряпицу и спрятала ее глубоко в рюкзак.       Если здешние правила запрещали карты, она была готова подчиниться, но сжигать из-за этого колоду она была не намерена. Это была не просто колода — она хранила в себе воспоминания. Ценность была в каждой карте, каждая из тридцати шести карт была найдена или завоевана тяжким трудом. Первая десятка треф нашлась еще доме дока Митчелла, на дне выпотрошенного ханами рюкзака. Потом Санни подарила червонного валета. На аванпосте Мохаве, после долгой дороги, у бармена нашлись дама и король из Ультра-Люкса. Потихоньку Курьер и сама не поняла, как стала собирать колоду. К моменту начала путешествия в Зайон у нее на руках было всего тридцать две карты — для покера маловато, но для «Каравана» в самый раз, за игрой в который и коротали вечера экспедиция «Добрый путь». Колода несла в себе слишком много воспоминаний, чтобы так просто от неё избавиться. Курьер и так не помнила своей жизни и потому отрекаться от пережитых моментов была не намерена.       На песчаном берегу повисла тишина. Члены племени сосредоточились на ужине и тихих разговорах между собой. Вслед-за-Мелом угрюмо уткнулся в тарелку. Его интерес к манящей далекой цивилизации еще кипел, но теперь он уже боялся что-либо выспрашивать. Грэхем обратил свой взор в огонь. За бинтами невозможно было распознать эмоции, но кончики пальцев он нервно потирал друг о друга. Курьеру стало интересно — что он чувствует, глядя в огонь? Видит ли он «тот самый» день? Чувствует ли снова тот жар? Вспоминает ли ту боль? Что происходит у него в голове? Осознав, что совершенно в открытую пялится на бинты и обгоревшие пальцы, Курьер перевела взгляд в тарелку. Изголодавшая, она быстро прикончила свою порцию, но, если быть честной, осталась слегка голодной, появилось чувство «заморила червячка», но просить добавки она точно не станет. Племя стало расходиться. С наступлением сумерек их работа заканчивалась и возобновлялась с рассветом, только часовые несли свой пост на вершине скал.       Горелый, до этого сидевший неподвижно, вдруг обернулся:       — Курьер, если твой ужин окончен, я хотел бы с тобой поговорить. Нам есть, что обсудить.       — Давайте, — она повернулась, приготовившись вести разговор прямо здесь.       Но Грэхем отрицательно покачал головой и, встав с бревна, жестом поманил за собой. Наспех обувшись, Курьер поспешила за ним. Грэхем провел ее через пещеру на узкие горные тропы. Петляли по ним минут пять, пока, наконец, не оказались на пологой вершине. Закатное солнце окрасило и без того рыжие скалы в кровавые оттенки. С вершины была хорошо видна река внизу, изгибы каньона, уходящего вдаль — природа здесь поистине величественная. Курьер понимала, о чем предстоит разговор. Тема была серьёзной, и, похоже, Горелый к ней тоже готовился. В первую встречу Грэхем излил на Курьера сразу всю информацию: о противостоянии племён, о бойне, которой не избежать, рассказал даже о том, что в тысячах миль от Мохаве террор Легиона искажает сердца и души людей, заставляя творить зло. В тот день Курьер, ошарашенная потерей людей, к которым успела привыкнуть за время перехода, ошарашенная новостью, что вернуться в Мохаве не так просто, была поставлена перед выбором. Серьезным выбором. Предложение занять одну из сторон в межплеменном конфликте было слишком резким, неожиданным, Курьер не смогла дать ответ, не смогла так быстро согласиться на условия. Ей нужно было время — и Грэхем его дал. Поход за припасами стал тем самым временем на подумать, узнать больше о племенах, понять мотивы обеих сторон, увидеть Зайона и понять, что за это стоит сражаться.       Курьер догадывалась, что выбор места для разговора не случаен. Дополнительный шанс обратить внимание Курьера на здешние красоты, дополнительный шанс загнать в угол. Горелый начал абстрактно:       — Голос Господа часто слышен громче в заповедных местах, им созданных, вроде Зайона или Сиона, как его еще называют. Сион — это и место и состояние бытия, которое мы теряли уже несколько раз в прошлом. Каждая потеря — это новое падение человека. И после каждого падения сидим мы в чужих землях и плачем, вспоминая Сион, и мечтаем отомстить тем, кто отнял его у нас. Но мы живем в пробужденном мире. Нет нужны рыдать, нет нужды мечтать. Мы можем действовать. Итак, Курьер, человек, несущий добрые вести, ты приняла решение?       Курьер вдохнула, успокаивая сердце. Решение, которое она собиралась озвучить, не такое уж и простое.       — Знаете, я вступила в «Добрый путь» не для того, чтобы нести людям благо. Я не желала наладить торговый путь, не стремилась помочь объединению. Мне нужны были только крышки, а караванщики пообещали хорошо заплатить, — Курьер с сожалением улыбнулась. Возможно, этой правдой она разрушила представление Грэхема о себе, но что же делать. — В караване были люди намного лучше меня, их цели были благородней, праведней. Джед бы вам точно понравился. Моей работой была охранять, и я не справилась. Теперь все, кто доверился мне, лежат мертвыми в том ущелье. У меня была задача, я ее не выполнила. Теперь моя цель найти дорогу домой. Я знаю, какой ответ вы хотите получить, но я к нему не готова.       — Сомнение — путь праведника. Без сомнений нет веры, — возразил Горелый.       — Простите, но война, идущая в Зайоне, не моя, в Мохаве меня уже ждет война. Здесь я чужая, как везде. Я курьер, перелетная пташка, путешествующая из одного пункта в другой.       Грэхэм отошел на самый край скалы, и, возведя голову к закатному небу, возгласил:       — Я верю, что ты была послана сюда не просто так — это было провидение. Твоё появление ознаменовало большое горе, а это знак. Знак, что твои деяния будут благими.       — Зачем я вам? Не такой уж и хороший из меня боец.        — Зайон — наша колыбель, но он таит в себе множество опасностей, помимо Белоногих. Мои люди гибнут каждый день: от рук врага, от укусов животных или просто сорвавшись в пропасть каньона. В этой войне на счету каждый мужчина и каждая женщина, способная держать в руках оружие. Что уж говорить о подготовленном бойце, умеющим держать в руках винтовку. Ты стоишь сразу трех.       Курьер польщенно улыбнулась. Действительно, в ближнем бою от неё нет толку, но с винтовкой она управлялась знатно.       — С твоим уходом мы понесем весомый минус, и потому я намерен уговорить тебя остаться, — уверенно заявил Горелый, обернувшись на Курьера. — Щупальца Легиона разрастаются, аки выпущенная на землю нечисть. Покуда Цезарь накапливает мощь в Форте, его влияние не перестаёт шириться. Даже за сотню миль Легион преследует меня, и покуда я не истреблю эту нечисть, жизни в Зайоне не будет. Сорок лет назад Легион был даром свободы от страха завоевания…       — Сорок лет назад? — шепотом удивилась Курьер, но Грэхем ее даже не услышал, продолжив свою речь:       — … сейчас Легион сам превратился в завоевателя, и, если его не остановить, он завоюет весь восток.       Жаркие речи об уничтожении и высшей цели были вдохновляющими, но совершенно не вязались с действиями Грэхема, на что и указала Курьер:       — Тогда почему вы здесь, а не в Мохаве? Оттуда больше шансов свергнуть Цезаря.       — Здесь у меня сила, власть и люди, которые верят мне. В Мохаве — лишь горячий песок в ботинках. Сколь велико ни было бы моё желание смерти Легиону, это то же самое, что в одиночку бороться с песчаной бурей, — Грэхем обреченно покачал головой.       — Вы могли бы обратиться к НКР, поделиться с ними информацией. Ну, там, раскройте шпионскую сеть или укажите, где находятся оружейные склады.       — Эти бюрократы ни в жизнь мне не доверятся. Их единственная вера — деньги, — Горелый покосился на Курьера. — Я больше поверю в то, что они поймают меня и запытают до смерти, вытаскивая сведения, которые я им бы и так свободно рассказал.       — Пытки — это больше по части Легиона, — с отвращением бросила Курьер, вспомнив разрушенный Ниптон и бедняг на крестах.       — Не обольщайся, девочка, — Курьер аж вздрогнула — слишком резкое и фривольное обращение. Прозвучало оно пренебрежительно. Такого она совсем не ожидала от набожного проповедника. — Обе стороны хороши. Нельзя играть чисто против Легиона, у НКРовцев у самих рыльце в пушку.       Повисла тишина. Солнце практически зашло, лишь крошечный кусочек еще виднелся среди скал. Небо было невероятно бордовым, и ни одно облачко не пересекало его в этот момент.       — Завтра будет ветер, — словно между делом оповестил Грэхем и совсем без какого-либо перехода добавил. — Мне нужен твой ответ, прямо сейчас. С тобой или без тебя, но я буду стоять на защите этих людей, на защите нашего Эдема.       — У вас нет шансов. Мёртвые лошади не выстоят против пуль.       — Если мое предназначение умереть, защищая Зайон — таков путь. Таково моё искупление за грехи перед Господом.       Слева от Курьера раздался приглушенный крик, больше похожий на крик животного, отвлекший на себя внимание — а через несколько секунд уже справа послышался ответный. Это дозорные на скалах перекрикиваются. Опустив голову, Курьер уставилась на грязные носки своих сапог, кулаки сжались, а губы пересохли, словно уже были против тех слов, которые она хотела произнести.       — Я боюсь, — призналась Курьер. Было до тошноты противно показывать себя слабой, показывать свои страхи, но перед этим человеком хотелось излить душу, поделиться сокровенным.       — Без страха нет жизни. Каждая божья тварь боится с того момента, как появилась на свет, до момента, когда жизнь покидает бренное тело.       — Я просто хочу вернуться домой. Но ведь мне все равно не найти обратной дороги без карты, а карты мне не видать, если я вам откажу. Так? — Горелый промолчал, но Курьер и так знала ответ. У нее был выбор между двух огней: попытаться выжить в войне племен или погибнуть, заблудившись среди скал Вайоминга. Выбор как таковой отсутствовал, и она это знала с самого начала, но не хотела признавать. — Переход был долгим, лучше я пойду.       — Племя спит в пещере. Вслед-за-Мелом укажет тебе свободное место, — даже не обернувшись, Грэхем снова отдал приказ.       «Племя спит в пещере…» — повторила про себя Курьер, и задумалась. Неужто это означает, что и она теперь одна из них, из племени?