Твой третий Рим

— Господи! — едва не уронив подсвечник, громким шепотом воскликнула Александра, зайдя в свою спальню и резко остановившись в её дверях. Она приложила руку к груди, пытаясь успокоить слишком уж переполошившееся сердце, и получше вгляделась в черты лица человека, которого видела перед собой. И которого ни при каких обстоятельствах не должно было здесь быть. Французский император и великий полководец – Наполеон Бонапарт. Собственной персоной. В её комнате. В разгар этой чертовой войны! — Зачем вы пришли? — безэмоционально спросила Александра и закрыла за собой дверь. — Я хочу с тобой поговорить, — бесцеремонно сказал Наполеон, отчего она едва заметно скривилась. Он уже давно утратил свое право на неформальное обращение к ней. — Раз уж ты так упорно игнорируешь все мои письма. — Слишком поздно вы решили одуматься, сир, — холодно заметила Александра и поставила подсвечник на стол. — Вам не добиться от меня согласия на заключение мирного договора. — Ты прекрасно знаешь, Алекс, что я бы в жизни не явился к тебе во дворец, если бы хотел обсудить с тобой только военный вопрос, — ответил ей Наполеон с некоторой усталостью в голосе. Видимо, эта бесконечная война успела вымотать не только её. — И я бы хотел кое-что прояснить в наших отношениях. — Вы напали на мою страну, — сурово начала Александра. — И всерьёз надеетесь, что я прощу вам эту «небольшую» оплошность и тут же упаду в ваши объятия? Несколько секунд Наполеон молчал. А после сделал осторожный шаг в её сторону, отчего она бессознательно отступила назад, вновь увеличив между ними дистанцию. — А вы, — официально-деловым тоном произнес Наполеон, вызывая у неё смутную тревогу, — грубо нарушили условия Тильзитского мира, предали меня, воткнув нож мне в спину. Именно вы, моя дорогая Алекс, зачинщица всего того ужаса, что сейчас происходит в вашей стране. — Я множество раз предлагала вам не переходить через Неман и мирно всё обсудить, — стараясь сохранять спокойствие, сказала Александра. — А моя торговля с Англией – это вынужденная мера, без которой моя страна либо осталась бы без денег, либо без еды. В первую очередь, я должна заботиться о своём народе, а не о какой-то там континентальной блокаде, которая мне совершенно не сдалась. — Как видишь, — развел руками Наполеон, — твоя забота идёт Российской империи только лишь во вред. — Как будто бы вы никогда не совершали политических ошибок, — сложив руки на груди, усмехнулась Александра. — Если уж я и вызывал какую-нибудь войну нарочно, хотя такого в своей карьере и не припомню, то всегда был готов одержать в ней безоговорочную победу. — Наполеон позволил себе лёгкую улыбку. — А вот ты развязала это безумие своей опрометчивостью, ни разу не задумавшись о том, к чему тебя может привести твоя «маленькая» авантюра. — А вы и сейчас уверены в своей безоговорочной победе? — осведомилась осмелевшая Александра. — Думаете, я не смогу вас одолеть? — Если ваша армия так и будет отступать, то вы никогда не узнаете ответа на свой вопрос. Право, — решил уточнить Наполеон, — у вас была одна попытка мне противостоять – битва на Бородинском поле. Но и она с треском провалилась. — Если вы считаете наше очередное отступление поражением – вы глубоко заблуждаетесь, — заявила Александра. — Мы практически вас сокрушили. — Раз так, отчего же ты без боя отдала мне Москву, Алекс? — учтиво спросил её Наполеон. Александра, поджав губы, отвела от него взгляд и глухо сказала: — Я вам её не отдавала. — Ну, конечно... — Наполеон кивнул сам себе. — Ведь сейчас твой третий Рим полыхает ярким пламенем и скоро от него не останется ничего, кроме пепла. Ты права, Алекс, ты не отдала мне его. Потому что сожгла собственными руками. — Да, я ей пожертвовала, — согласилась Александра. — Но в будущем я смогу её восстановить! — А не слишком ли много у тебя жертв? — Для спасения моей страны их количество не имеет значения. — Себя, значит, ты погубить готова. А вот свою благословенную Россию – ни за что. Она удивлённо взглянула на него. И не выдержала. — Да кто я по сравнению с моей Родиной?! — воскликнула Александра, всплеснув руками. — Жалкая правительница, которая не сумела защитить её от вашего вторжения! Если бы моя смерть избавила мою страну от бед, я бы без раздумий тут же умерла! В её глазах застыли слёзы. Она так устала. Устала воевать. Устала бояться. Устала сражаться с самой собой. Устала проигрывать. Устала упираться. Устала чувствовать. — Если бы ты тут же умерла, я бы не смог жить дальше. Устала его любить. — Н-неправда, — заикаясь, произнесла поражённая Александра. — В-вы не можете... — Отчего же? — пожал плечами Наполеон и сделал шаг вперёд. — За эти несколько лет ты определенно должна была знать о моих чувствах. Или я действительно ни разу не говорил, что люблю тебя, Алекс? Говорил. Много раз. Но после того, что она сделала... Разве он мог так легко простить её? — Перестаньте нести этот бред. — Александра сделала шаг назад. — Знаешь, мне было бы намного проще, если бы я вел войну со своим врагом. — Наполеон сделал вперёд два решительных шага. — Или если бы ты прекратила отрицать свои... — Замолчите! — в отчаянии крикнула Александра. — Разве вы не понимаете, как тяжело бороться с тем, кого, несмотря ни на что, продолжаешь любить?! Я не могу разорваться между своим долгом перед страной и вами! — Она умоляюще посмотрела на него. — Поэтому прошу вас, пожалуйста, отпустите свою любовь и возненавидьте же меня в конце концов! Из её глаз брызнули слёзы. Поспешно вытирая их тыльной стороной ладони, Александра попыталась отступить от Наполнена на ещё один шаг, но не успела – ему удалось схватить её за запястье. — Алекс... — осторожно произнес он, чуть сильнее сжимая её руку. — Давай хотя бы на эту ночь забудем о своих титулах и обязанностях и станем самыми обычными людьми. Сейчас тебе не нужно защищать свою страну, а мне не нужно её захватывать. Сейчас мы лишь два влюбленных друг в друга человека, которые наконец увиделись после долгой разлуки. И сейчас я желаю лишь успокоить и обнять тебя. Александра тяжело вздохнула, взглянула на него доверчивым взглядом и, недолго думая, бросилась к нему на шею, порывисто утыкаясь красным от слез лицом ему в плечо. Почувствовав, как теплые руки касаются её спины и сильнее прижимают к себе, она всхлипывает. И вновь навзрыд плачет, но теперь уже из-за того, что может позволить себе быть рядом с тем, кого искренне любит. И сейчас, в это мгновение, ей казалось, что никакая война не смогла бы их разделить. Потому что нет в мире такой силы, которая превосходила бы их самоотверженную любовь. — Я так боялась за тебя, — призналась Александра, лучезарно улыбаясь. — Всё думала, не ранили тебя и не пал ли ты в бою... — Она облегчённо вздохнула, невесомо проведя пальцами по его щеке, но тут же приняла серьезный вид и с укором посмотрела на него. — Но какого же черта ты остался в пылающей Москве?! А если бы... — Ты думаешь, я остался жить в каком-нибудь горящем и разваливающемся доме? — с усмешкой сказал Наполеон, испытывающий то же безграничное счастье, что и она. — Если ты и вправду так считаешь, то я хочу тебя обрадовать – я более здравомыслящий человек. — В этом я бы с тобой поспорила, — с озорной улыбкой произнесла Александра. — Здравомыслящие люди не залезают ночью во дворцы ко всяким императрицам. — Я всего лишь повторил поступок моей прекрасной и крайне умной возлюбленной, — оправдался Наполеон, припоминая ей тот случай, когда она сама тайком пробралась в его кабинет, а после чуть не вызвала у него инфаркт. — Как же тонко ты завуалировал своё мнение о моих безумных выходках. — Не безумных, а бездумных, моя дорогая. Ум то у тебя есть, просто ты им не всегда пользуешься. — Если уж я – слабая женщина, — саркастично сказала Александра, — одиннадцать лет управляю государством, в которые провела три параллельных войны и приворожила своего главного оппонента, выходит, я не так уж и глупая. — Но, признай, свой третий Рим ты решила сжечь не от большого ума. — Я просто хотела тебя согреть. Ты бы и до Петербурга не дошел, если б захватил не горящую Москву. — Это твой, так сказать, пламенный «привет»? — Это моё, так сказать, пламенное «до свидания». Хотя: «Шли бы вы, сударь, куда подальше, желательно обратно в свою Францию» – более точная формулировка. Они в раз засмеялись. — Я уйду, — согласился Наполеон, — но только вместе с тобой, Алекс. — Нет уж, Наполеон, — покачала головой Александра. — Уйти мы всегда успеем. А вот твою, я так чувствую, зарождающуюся простуду никто не отменял. Побудь пару дней у меня, полечись. Мне так хочется немного позаботиться о тебе, будто мы, ну, обычная пара... — несколько печально произнесла она и усмехнулась. — Если не обращать внимания на наши взаимные насмешки, то мы вполне походим на самую обычную пару, — улыбнулся Наполеон и аккуратно поцеловал её в губы, заставляя забыть обо всём на свете. А отечественная война где-то там, далеко, за пределами этой маленькой комнаты. Её отголоски едва могут донестись до двух людей, прижавшихся друг к другу в едва освещенной спальне. — Потанцуем? — неожиданного предложил Наполеон, кладя свою руку на её талию. — Потанцуем, — не задавая лишних вопросов, ответила Александра, кладя свою руку ему на плечо. Закружившись в вальсе, они позабыли о кошмаре, который преследует их вот уже три месяца. Сейчас, делая дорожку шагов на раз-два-три, им даже кажется, будто они вовсе никогда и не воевали. Будто никто и не перешёл через Неман двадцать четвертого июня из-за того, что кто-то другой нарушил их договор. Будто бы не было никаких отступлений, захвата городов. Будто не было и битвы на Бородинском поле. Будто третий Рим никогда и не горел.