***
– Ну, Хо-я, – капризно канючит Хван, тряся старшего за руку. – Ну пожалуйста, – Хёнджин строит мужчине глазки, хлопает своими пышными ресницами и дует губы. – Нет я сказал, Хёнджин, – строго и непоколебимо заявляет Минхо, несмотря на все усилия Хвана получить желаемое. – Ну, хён! Экзамен по твоему предмету самый последний в этой сессии! Он, а потом идут прекрасные новогодние каникулы, которые мы прекрасно проведём вместе, – Хёнджин улыбается хитро, ведёт пальцем по груди Минхо, прозрачно намекая, что он имеет в виду. Минхо не ведётся на провокации и убирает палец младшего от себя. – Ну, Минхо, тебе что, сложно?! – Нет, мне не сложно, – качает головой Ли. – Это просто будет нечестно по отношению к другим. – Да что нечестного-то?! – недоумевает Хёнджин. – Да и никто ведь не узнает! Это будет нашим секретом! – заверяет Хван. – Что такого в том, чтобы поставить своему любимому человеку оценку автоматом и освободить его от зубрёжки своего предмета?! Непрофильного предмета! Это же, наоборот, помощь утопающим! – Слышал, что помощь утопающим это дело рук самих утопающих? – хмыкает Минхо. – Хён! – возмущённо цокает Хёнджин. – Ну почему ты не хочешь мне помочь?! Я же не прошу мне пять поставить, а согласен и на три! Лишь бы не сидеть холодным зимним вечером над конспектами, уча взгляды Кента на формирование общества, – стонет младший. – Канта, – по-преподавательски поправляет Минхо. – Да какая разница?! Кент он или Кант – мне это явно необязательно знать, – фыркает Хван. – Не понимаю, зачем мне на третьем курсе экономического философия?! Это издевательство! – Хватит наговаривать на мою дисциплину, – безэмоционально говорит Минхо, равнодушно наблюдая за героями сериала по телевизору. – Ли Минхо, тебя что, только твоя дисциплина волнует?! – И экзамен по ней у твоей группы. – Ты… да ты… ты… – Хёнджин закипает, краснея, и пытается придумать, как обозвать старшего. – Ты такой зануда, – выдыхается Хван, уже обиженными и грустными глазами буравя парня. – Хёнджини, – Минхо разворачивается корпусом к младшему и наконец смотрит на него. – Я понимаю, как порой не хочется учить то, что тебе совсем не нравится. Понимаю, как ты уже устал и думаешь только о праздниках. Но, милый, мы же договорились, что наши отношения никак не влияют на твою учёбу, помнишь? – Помню, – пристыженно бубнит Хёнджин. – И что я не буду делать тебе никаких поблажек, выгораживать и так далее. Так что, пожалуйста, малыш, давай ты просто выучишь необходимый материал, подготовишься и всё расскажешь мне в день экзамена. Я поставлю тебе твою заслуженную оценку, а после отведу покушать чего-нибудь очень вкусного, договорились? – Минхо со всей нежностью разглядывает Хвана, поглаживает его по бедру. – Ладно, – сдаётся Хёнджин, кивая. Минхо упёртый, и у Хвана ни за что не получится его переубедить. По крайней мере в вопросах учёбы и экзамена точно. Минхо, как скала, непреклонен. Но Хёнджин считал, что стоило хотя бы попытаться. Может быть и повезло бы. – А теперь иди сюда, – Минхо широко расставляет руки и приглашает Хвана в свои объятья. Хёнджин уже перестаёт дуться и охотно ластится к парню, ощущая, как его талию окольцовывают, а на лбу оставляют лёгкий поцелуй. – Я люблю тебя, Хёнджина, – шепчет Минхо, зарываясь носом в недавно окрашенные в блонд волосы Хвана. – Я тебя тоже люблю, хён, – Хёнджин утыкается в шею старшего, вдыхая запах его кожи и прикрывает глаза. Он поддаётся чарам Минхо, его очарованию и заботе, мирясь и принимая, что философию ему всё же придётся в холодный зимний вечер учить.***
Факт необходимости в зубрёжке взглядов великих философов прошлого Хёнджин принял, но вот момент самого углубления в пучину знаний тянул до последнего. Каждый раз решаясь и беря себя в руки, Хёнджин садился в общаге за свой стол, открывал тетрадь с темой первого вопроса и… тут же её закрывал. Ну не может он читать про этих Платонов, Аристотелей и остальных. И почему его парень ведёт настолько отстойную дисциплину? Почему Минхо не мог пойти на какого-нибудь рекламщика или эстета?! – Нет же, нас на философа потянуло, – ворчит Хёнджин, вновь открывая страницы с глубокими мыслями неизвестных ему людей. Хватает Хёнджина на один абзац. Он, воя, откидывается на спинку стула, прикрывает ладонями лицо. От расшалившихся нервов он стучит ногой по полу и про себя считает до десяти, пытаясь успокоиться. – Так, Хёнджин, – Хван начинает свой монолог. – Сегодня только конец ноября, а экзамен аж через месяц. Ну что я, за неделю не выучу, что ли? – сам у себя спрашивает Хёнджин. – Да выучу конечно! – отвечает он тоже сам себе. – Тем более и мотивации больше будет. Ну вот и порешали! Как славненько! – Хёнджин хлопает в ладоши и берёт в руки телефон, плавно перемещаясь к кровати и падая на неё. Со стороны он явно походил на малоздорового человека, но благо, соседей по комнате не было рядом. Хёнджин забивает на философию на ближайшие пару недель и с большим интересом листает ленты социальных сетей, лайкая и комментируя посты друзей и знакомых. С Кантом – он всё-таки запомнил – Хёнджин разберётся как-нибудь позже. – Не убежит, мёртв уже, – рассуждал Хван, успокаивая так себя.***
– Хёнджин! – в комнату с грохотом вваливается сосед, отвлекая Хёнджина от зубрения (или явных попыток) представлений Маркса о социальном развитии. – Ликс, я занят, – отмахивается от друга Хван. – Так, коммунизм – это… – возобновляет свой бубнёж Хёнджин. – Ну, Хёнджина, – вновь зовёт парня Феликс. – Оторвись на минутку! – Чего тебе? – с открытым недружелюбием Хёнджин поднимает на соседа глаза. – Пошли в клуб, – улыбаясь во все тридцать два зуба, беззаботно предлагает Феликс. – Ты издеваешься?! – у Хёнджина чуть глаз от такого предложения дёргаться не начинает. – У меня завтра экзамен, какой клуб?! – Очень классный, с крутой музыкой и вкуснейшими алкогольными напитками, – будто не замечая гнева друга, воодушевлённо щебечет Феликс. – Ты точно издеваешься, – резюмирует Хёнджин, отворачиваясь от Феликса. – Ну, Хёнджини, ну пошли, – не отстаёт Феликс, подходя ближе к соседу. – Тебе там понравится больше, чем тут, с коммунизмом. – Ликс, да мне много где понравится больше, чем с коммунизмом и его принципами, но пойми, – молебно взывает Хёнджин. – У меня завтра последний экзамен в семестре, мне надо не завалить его. А то потом завалят меня и совсем не так, как мне бы хотелось. – Иу, противно звучит, – кривится Феликс. – Ну, Джини, пошли. Ты всё равно ничего не запоминаешь. Сколько раз пытался – прогресса ноль. Уверен, что у тебя сейчас что-то выйдет? Как ни странно, но аргументы Феликса действуют на Хёнджина. Милому пареньку с веснушками на щеках удаётся посеять в, казалось бы, нерушимом решении Хвана зерно сомнений. Да и сидеть вот так за конспектами четвёртый час Хёнджину порядком надоело и наскучило. Феликс замечает задумчивость на лице друга и добивает его: – Ты можешь провести классную ночь перед экзаменом, отдохнуть и расслабиться, набраться сил и не думать о плохом. Или ты будешь сидеть здесь и чахнуть над тетрадкой, уча о старых дедах и их философиях, при этом так ничего и не запомнив. Если ты в любом случае не будешь знать этой белиберды, так может лучше провести время с пользой и весельем? – Я смотрю, ты не зря учишься на маркетолога, умеешь убеждать. – Природный дар, – гордо уверяет Феликс. – Ага, будешь потом людям всякую фигню впихивать за огромные деньги, – прыскает Хёнджин. – Зато всегда в достатке жить буду, – парирует Феликс, складывая на груди руки. – Так что, ты идёшь? Хёнджин переводит взгляд с соседа на тетрадь, потом обратно на Феликса и, окончательно взвесив все свои «за» и «против», решает: – Иду! – бедная тетрадь летит на стол, а Хёнджин поднимается со стула и потягивается, разминая затёкшие мышцы. – Приду, не буду ложиться спать, а продолжу учить. В клубе просто пить много не буду, – даёт себе обещание Хёнджин. – Отлично! Давай быстрее собирайся, я вызову нам такси, – счастливый Феликс с широченной улыбкой копается в своём телефоне, резво тыча по нужным кнопкам. Хёнджин подходит к своему шкафу и раскрывает дверцы. Он рассматривает свой гардероб и натыкается глазами на одну из футболок, что когда-то отжал у Минхо. В голове проскакивает мысль: если старший узнает, что Хёнджин вместо философии выбрал клуб, то его это вряд ли обрадует. Минхо точно будет злиться и ругаться. Но Хёнджин сразу отказывается от всех этих раздумий, не желая портить себе настроение и сбивать свой настрой. Хёнджин будет уповать на то самое авось и уверенно убеждает себя, что он точно выкрутиться.***
Как оказалось, авось не то, на что стоит надеяться. Хёнджин это ясно понимает, несясь по лестнице института, перешагивая по три, а то и четыре ступени, лишь бы успеть. Тело слабое от неистовых танцев, голова вот-вот взорвётся. Хёнджин добегает до кабинета, влетая в него и сразу же приковывая к себе взгляды всех собравшихся. – Здравствуйте, учитель Ли, простите за опоздание, – Хёнджин сгибается пополам, жмурится, боясь поднять на преподавателя глаза. – Здравствуйте, студент Хван, – Минхо удивлён такому появлению Хёнджина, даже немного обескуражен чужой наглостью, но никак не показывает этого. – Проходите за свободное место. – Спасибо, – Хёнджин, продолжая избегать взглядом Минхо, плетётся за дальнюю парту, держа голову всё так же опущенной. Ему дико стыдно, хочется просто провалиться под землю, исчезнуть, раствориться. Минхо наверняка уже догадался, где всю ночь зависал его горе-парень. Хёнджин понимает, что его внешний вид вряд ли получится списать на простое «проспал». Хёнджин выглядит просто ужасно: красные глаза, огромные мешки под ними, волосы растрёпанные, голос хрипит, одежда мятая. Хван буквально ощущает себя таким же, как его неглаженная футболка. Всё состояние Хёнджина говорит (нет, кричит), что парень эту ночь провёл в отличном заведении, развлекаясь и закидывая в себя напитки разной крепкости. Ни о какой философии и речи быть не может. – Итак, – откашлявшись, начинает Минхо, – раз все, кто хотел или хотя бы успел прийти, уже пришёл, то можем приступить. Каждый по очереди подойдёт к моему столу и вытянет любой из предоставленных билетов. Я запишу себе вашу тему и дам двадцать минут на подготовку. Затем с превеликим удовольствием послушаю ваши ответы. Кого увижу с телефоном или за списыванием – сразу ставлю два без разговоров и не пущу даже на пересдачу, – монотонно вещает Минхо, окидывая глазами аудиторию. – Вопросы есть? – А когда пересдача? – шутит кто-то с третьей парты. Для Хёнджина этот вопрос шуткой не кажется, скорее – это его грядущая реальность. – В феврале придёте на дополнительную сессию, – спокойно отвечает Минхо. – Но учтите, что к должникам я не буду так лоялен, как сегодня, и спрашивать стану строже, – предупреждает педагог, нагоняя на присутствующих ужас. Наверное, мало кто испугался таких угроз, но вот у Хвана коленки сильнее затряслись. Хёнджин дрожит, проклиная сначала Феликса с его дурацким клубом, а потом уже себя. Минхо же не даст ему на каникулах свободной, спокойной и праздничной жизни, заставляя учить весь материал, нагнетая, какой младший раздолбай. Так ещё и обидно, что завалит Хван самый последний экзамен в семестре, профукает новогодние каникулы, ещё и родителей огорчит, сказав, что не сдал какую-то там философию. Хёнджин с грустью и болью на сердце понимает, что его жизнь – сплошной тлен. За своим «счастливым» билетом Хёнджин идёт медленно на трясущихся ногах. На Минхо он вовсе не смотрит: боится, что точно заплачет от разочарованного взгляда Ли. Хёнджин задумывается, какой листик ему выбрать, правда, разницы для него никакой нет. Он не знает ответа ни на один из вопросов. Вздохнув, Хван тянет ближайший к нему листок и зачитывает написанное на нём вслух: – Жан-Жак Руссо о государстве. Теория общественного договора. – Руссо, – Минхо записывает себе тему Хвана в списке группы напротив фамилии студента. – Можете идти на место, готовиться. Вы же наверняка всё выучили, Хван Хёнджин, – Минхо бросает колкость Хёнджину, хмыкая. – Да, учитель Ли, – Хёнджин бормочет себе под нос, кланяется и возвращается обратно за парту. «Минхо очень зол», – первый вывод, что делает Хёнджин, усаживаясь на стул. «Мне конец», – второй вывод, и Хёнджин сдерживается, чтобы не зареветь от отчаяния. Он активно шевелит шестерёнками в мозгу, пытаясь отрыть в своей памяти хоть что-то об этом Руссо. Но, увы, в голове о данном философе ничего нет. В голове Хвана только вчерашние песни, что он горланил с Ликсом, и названия коктейлей, что бодро вливал в себя. Спустя десять минут ничего вспомнить не удаётся. Ну да, как тут вспомнишь, когда и не учил. Хёнджин не знает, куда себя деть, он нервно поправляет волосы, изучает бесполезные надписи на парте, что оставили другие студенты. Надпись «отчислен, дурачок» немного триггерит парня. Хван думал уже притвориться больным, сказать, что ему невыносимо больно, и попросить разрешение прийти сдать в другой раз. Но только это не сработает ни разу, а всё потому, что Ли Минхо не поверит ни в один из этих спектаклей. Минхо знает Хёнджина, как облупленного. «Может, выйти и честно сказать, что ничего не выучил?» – проносится в мыслях Хвана. Но тогда Минхо справедливо спросит: «А почему?». И что на это Хёнджин ему ответит? Что забил на предмет Ли и пошёл с другом в клуб? Что у него не выходило запомнить даже пять предложений? Что эта философия ему вообще не сдалась? Хёнджин грузно вздыхает, ложась лбом на стол. Говори Минхо, что хочешь – итог всё равно один: Хван получит за сегодняшний экзамен два и никуда вкусно кушать его не поведут. – На подготовку есть ещё пять минут, но кто готов – может уже идти рассказывать, – как гром среди ясного неба звучит голос преподавателя, невольно заставляя Хёнджина вздрогнуть. Он кладёт на парту подбородок, наблюдая, как уверенно в своих сапогах к учительскому столу вышагивает одногруппница. Мина садится напротив Минхо, повторяет свою тему и отвечает по ней, смотря в глаза преподавателю. Минхо молча слушает девушку и кивает на её слова. Интересно, а когда выйдет Хёнджин, насколько сильно лицо Минхо изменится? Его брови будут сведены к переносице, на лбу появится пара складок, губы сомкнутся, а глаза наполнятся недовольством. Хёнджина аж передёргивает от представленной картины. Но парень быстро осознаёт, что избежать этого не выйдет. Минхо точно будет очень огорчён им. – Прекрасно, Мина, вы отлично подготовились. Не имею к вам вопросов, ставлю заслуженную пять, – Минхо улыбается и лёгкой рукой рисует оценку в зачётке девушки и в ведомости группы. – Спасибо, учитель Ли, – не менее улыбчивая и счастливая девушка кланяется преподавателю и забирает свою зачётку, упархивая за своими вещами, а после покидает аудиторию, прощаясь с Минхо. Хёнджину завидно. Он провожает девушку тоскливым взглядом и вновь падает лицом на парту, предвкушая свой грандиозный провал. Голова до сих пор болит, усталость и сонливость окутывает всё тело. Хочется вернуться в свою кровать, зарыться по самую макушку в одеяло и уснуть. Но вместо всего этого Хёнджин продолжает лежать на неудобной парте, слушая, как блестяще отвечает следующий одногруппник. Хёнджин особо не паниковал до того момента, пока он не остался вдвоём с ещё одним студентом. Тот уже ушёл к преподавателю, собираясь отвечать по вопросу, а значит, следующий Хёнджин. Отвертеться у него не выйдет. Ладошки начинают потеть, головная боль только усиливается, во рту снова сушняк. Руки дрожат, а нога отбивает хаотичный ритм по паркету. Он не слышит, что рассказывает одногруппник педагогу, не слышит, что Минхо говорит парню. Хёнджин только слышит стук своего сердца, которое вот-вот остановится. Хёнджин совсем не хочет идти туда, к преподавателю, и что-либо ему отвечать. Да ему и отвечать-то нечего. Хёнджину вообще не хочется сталкиваться с Минхо в ближайшую вечность. В первую очередь, потому что стыдно. Хёнджин ведь обещал, что всё выучит. Во вторую – потому что выдержать сердитый взгляд Минхо на себе Хван не сможет. В гневе его парень страшен, а Хёнджин больше привык и предпочитает видеть Минхо милым, заботливым и любящим. Но Минхо точно таким не будет, когда ручкой, своим красивым почерком будет выводить в ведомости «неудовлетворительно» рядом с «Хван Хёнджин». – Что ж, довольно посредственно, эту тему можно и подробней раскрыть, – резюмирует преподаватель Ли, выслушав предпоследнего студента. – Я могу вам поставить только три или задать ещё несколько вопросов по теме, чтобы вы смогли повысить свою оценку. – Нет, не надо, – отказывается парень. – Мне три за глаза хватит. – Как пожелаете, Чонин, – Минхо не настаивает и рисует ученику оценку. – Тогда вы свободны, всего хорошего. – Спасибо, учитель Ли, и вам, – Чонин делает поклон преподавателю, забирает свою зачётку и уходит к парте за своими вещами. – Хван Хёнджин, вы собираетесь мне рассказывать? Или ждёте особого приглашения? – Минхо смотрит в упор на студента, сложив руки в замок и положив на них подбородок. Хёнджин, кажется, не дышит, боязливо косясь на Минхо. Ему страшно, очень страшно. – Да, сейчас подойду, – выдавливает из себя Хван. Он глубоко вдыхает, заполняя лёгкие кислородом и встаёт со стула, вышагивая к преподавателю. Ноги не держат, готовые в любой момент подкоситься и дать своему хозяину упасть на пол. Хёнджин специально идёт очень медленно, надеясь, что резко что-то путное придёт в голову по его вопросу. Но никакого чуда не случается, и про Руссо ничегошеньки в мозге не всплывает. Для Хёнджина он остаётся таким же незнакомым дядькой. Хван всё же доходит до учительского стола, садится на стул, соединяет по инерции ноги и укладывает на свои колени потные ладони. Нервно возит ими вдоль бёдер, покусывает от напряжения нижнюю губу. – Ну так что вы мне, Хван Хёнджин, поведаете о Руссо и его представлениях о государстве? – деловито, ехидно спрашивает Минхо, смотря в глаза студенту. «Издевается», – мысленно произносит Хёнджин. Что ж, имеет право. – Я… я… – сглатывает противный ком и тихо начинает Хёнджин, заикаясь. – Говорите громче и уверенно, я убеждён, что вам точно есть, что мне рассказать, – продолжает глумиться Минхо, и Хёнджин не может на него за это обижаться. Минхо полностью прав, Хёнджин в этот раз очень сильно облажался. – Я… учитель Ли, понимаете, я… – Хёнджин почти решается на чистосердечное признание, но оказывается перебит. – Простите, что прерываю, – вмешивается Чонин. – До свидания, учитель Ли. Хороших праздников! – Вам тоже, Чонин, всего доброго, – Минхо улыбается студенту. – Прикройте за собой, пожалуйста, дверь. Там сейчас в коридоре шуметь начнут. – Да, конечно, – Чонин ещё раз кланяется преподавателю и выполняет его просьбу, оставляя Хёнджина и Минхо наедине. – Ну так что, Хёнджин, что вы мне о Руссо сказать хотите? – Минхо возвращает свою надменность, позволяя себе спиной опереться на стул. – Ничего, – бормочет Хёнджин, опуская голову. – Что же так? – наигранно удивляется Ли. Он ещё с первых секунд появления Хвана в аудитории прекрасно понял, что тот не готов. – Совсем ничего? – Совсем. – И почему же? – Минхо встаёт со стула и вальяжно идёт к двери, закрывая её на ключ. Хёнджин на это никак не реагирует, предполагает, что Минхо его будет отчитывать не только как преподаватель, но и как парень, и не хочет, чтобы их застукали. – Посвятите меня в причину вашего незнания? – Я честно пытался всё выучить, но у меня ничего не выходило, и я… – Хёнджину очень стыдно заканчивать свою фразу. – И вы? – подгоняет с объяснениями Минхо. – И я пошёл в клуб с соседом по комнате, так как всё равно с заучиванием у меня не получалось, – позорно сознаётся Хван. – Вот как, – усмехается Ли, снова занимая своё место. – Ну спасибо хотя бы за честность. Весело было в клубе? – вопрос пропитан явным разочарованием. – Учитель Ли, я… – Что вы? – Я… мне очень жаль, – Хёнджин поджимает губы. – И вы думали на вашей жалости сдать мой предмет? – откровенно насмехается Минхо. – Нет! – возражает Хёнджин. – Я признаю, что ничего не могу ответить вам по теме и заслуженно должен получить два. Я лучше подготовлюсь, всё выучу и приду в феврале на пересдачу. – А вы уверены, что на пересдаче вы мне сможете сдать экзамен хотя бы на три? – Минхо непринуждённо выгибает бровь. – Ну я очень постараюсь и… – Стараться надо было раньше, Хёнджин, – обрывает поток ненужных обещаний и заявлений Минхо. – Сейчас уже поздно. – Простите, – подавляя истерику, лепечет Хёнджин. – Мне твои извинения не нужны, – качает головой преподаватель, переходя на неформальный стиль общения. – Что делать будем, лучше скажи. – Что скажете, – выдыхает Хёнджин, готовясь к худшему. – Я приму любой ваш вердикт. – Говоришь, что скажу, – Минхо задумчиво трёт подбородок. – Тогда… – Минхо делает небольшую паузу. – На колени, – властный тон голоса Ли пугает Хвана. – Ч-что? – мямлит Хёнджин, устремляя на преподавателя огромные непонимающие глаза. – На колени вставай, – не меняя интонации, повторяет Минхо. – За что-то же я тебе оценку поставить должен, верно? – Учитель Ли, вы имеете в виду… это? – Хёнджин, кажется, выпадает на секунду из этого мира. В его сознании не укладывается, что Минхо сейчас просит его сделать что-то подобное в стенах университета. Минхо, который был против любых тактильных контактов в этом священном храме знаний, говорит ему встать на колени. Может Хван не так понял или расслышал. – Хван Хёнджин, мне нужно, как попугаю, это раз десять сказать?! – намного строже басит Минхо, испепеляя глазами студента. – Вы же не хотите на пересдачу, верно? – Да, – мяукает Хёнджин, сжавшись. – Тогда прошу, – Минхо разворачивается, присаживаясь к столу боком, и кивает перед собой. – На колени, – вновь этот подчиняющий тон. Хёнджин слегка напуган, но пульсация внизу живота отчётливо уловил. Он слишком слаб перед своим парнем, а когда тот ведёт себя настолько доминантно, то готов сделать всё, что ему велят. – Да, учит… – Хёнджин осекается на секунду и встаёт со стула. – Да, господин Ли, – намеренно использует другое обращение, следя за реакцией Минхо и получая её моментально. Зрачки Ли стали чуть больше, руки сжимают ткань классических брюк. Хёнджин прекрасно знает все слабые и эрогенные места своего парня, и если бы он сдавал экзамен по этой теме, то получил бы самый высший балл. Хёнджин оказывается на коленях, плавно раздвигает ноги Минхо в сторону и придвигается ближе. Он неотрывно смотрит на преподавателя, гладит самые шикарные бёдра в мире, подбираясь медленно к чувствительному месту. Хёнджин уже делал Минхо минет за время их отношений, он осведомлён, что именно нравится его парню и как лучше доставить ему удовольствие. Но в этот раз он хочет постараться лучше, сделать по-особенному, ведь Хёнджин собирается довести до пика удовольствие не своего парня Минхо-хёна, а своего преподавателя Ли Минхо ради оценки за экзамен. Хёнджин мнёт мягкую кожу сквозь ткань штанов, кончиками пальцев задевая постепенно твердеющий пах. Хван полностью игнорирует всё ещё слабое тело, дискомфорт от своего положения, колени неприятно упираются в пол. Хёнджин фокусируется только на нарастающем возбуждении Минхо, вслушиваясь в тяжёлое дыхание над головой. Хёнджин прикладывает ладонь к полувставшему члену и через ткань чёрных брюк водит ей в разные стороны, получая сразу томный вздох сверху. Хёнджин переводит свой взгляд на паховую область преподавателя, принимаясь активней двигать рукой, второй хаотично бродит по неровно вздымающейся груди старшего. – Твои предварительные ласки ещё долго будут? – хрипит Минхо. – Экзамен вот-вот закончится по времени, аудиторию нужно будет освободить. – Хорошо, господин Ли, – с придыханием шепчет Хёнджин, обе ладони смещая к застёжке брюк. Он ловко расстёгивает ремень, вытаскивает пуговицу из петельки и спускает замок молнии. Хван не раз уже справлялся с этими брюками, опыт у него большой. Хёнджин приспускает штаны вниз, пока оставляя боксеры Ли на месте. Он подаётся вперёд, целуя возбуждение, и обхватывает член, скользя по нему рукой. Орган твердеет, становится больше, Минхо дышит чаще и неравномерно. На трусах появляется мокрое пятно, Хёнджин прикасается губами к нему, немного беря в рот и проводит по головке языком. – Хван Хёнджин, – шипит Минхо, цепляясь за волосы студента. – Я что-то делаю не так, учитель Ли? – Хёнджин выпускает член изо рта, немного отклоняется назад и поднимает на Минхо самый невинный взгляд. – Ты… – Минхо прерывается на стон, из-за руки Хёнджина, что вновь оглаживает его член. – Всё так… – как в бреду бормочет Ли. – Только… только побыстрее давай. – Простите, с вами хочется поиграться подольше, – кокетливо делится своими мыслями Хёнджин и наконец освобождает истекающий орган Минхо от последней одежды. Минхо желает сказать что-то строгое студенту, но у него выходит только мычать, почувствовав на своём органе пухлые губы. Хёнджин заглатывает возбуждение старшего постепенно, балуясь с ним языком и посасывая. Руки гуляют по ногам Минхо, что больше не скрыты брюками, сминают кожу, оставляя красные следы. Хёнджин берёт ещё глубже, заводя орган за щёку, ладони перемещает к яйцам, подушечками пальцев проходясь по ним. Минхо крепче в руках сжимает копну блондинистых прядей студента, сильнее насаживая рот младшего на свой член. Хёнджин послушно подаётся, открывает губы шире, активно двигая языком, головой, руками. Хёнджин издаёт глухой стон, что пускает по органу Минхо будоражащие вибрации. Хван берёт инициативу на себя, выпуская часть длины возбуждения Минхо и одной рукой окольцовывает орган у основания. Под стать темпу своих движений ртом Хёнджин дрочит Минхо, устремляя на него свои глаза, в которых скапливается влага. Минхо на грани. Олений взгляд Хёнджина, его трепещущие ресницы, ловкие пальцы, умелые руки, юркий язык и большие мягкие губы – всё это в совокупности делают из Минхо самого слабого, уязвимого и влюблённого человека. Ему очень тяжело контролировать себя и не дать себе во весь голос прокричать имя возлюбленного. Хёнджин ускоряется в своих действиях, окончательно выбивая из Минхо весь воздух. Он закидывает голову назад, несдержанно стонет и достигает конца, изливаясь в горло Хёнджина. Хван принимает вязкую жидкость, проглатывает всё до последней капли и выпуская член Минхо из своего рта. Оба сбивчиво дышат, отходя от случившегося и возвращая мозги на место. Хёнджин прикрывает ненадолго глаза, перекатывается на задницу, чувствуя, как затекли ноги. Он трясёт ими, разгоняя кровь. – Всегда мечтал о подобном, – распаренный и довольный Минхо прерывает тишину и обмякает на стуле, вытягивая ноги. Улыбка цветёт на его лице. – В смысле? – Хёнджин поднимается на ватных ногах и вытирает свои губы. – Ну в фильмах и книгах так часто и так романтизированно описывают такой способ принятия у студента экзамена, что мне всегда было интересно, каково это. – Утолил интерес? – хмыкает Хёнджин. – Вполне, – кивает Минхо. – Надеюсь, а то я откушу тебе член, если узнаю, что ты у кого-то ещё захочешь так принять экзамен, – серьёзно заявляется Хёнджин, поправляя свои волосы и футболку. – Договорились, – смеётся Минхо, наконец натягивая на себя трусы со штанами и застёгивая последние. Хёнджин берёт свою куртку и уже направляется на выход, но Минхо тормозит его. – Ты же понимаешь, что это был первый и последний раз и больше такое не прокатит? – Конечно! Ты ведь у моей группы больше вести ничего не будешь, – Хёнджин дарит Минхо широкую улыбку, открывает дверь и кидает напоследок: – Жду тебя внизу, ты обещал меня вкусно покормить! – и пропадает в коридоре. – Засранец, – беззлобно фыркает Минхо. Он ручкой выводит в зачётке студента и в ведомости последнюю оценку и собирается, не желая заставлять своего парня ждать. Минхо сам жутко голодный, этот экзамен отнял у него тоже не мало сил. Минхо выключает свет, закрывает дверь и отдаёт ведомость в деканат, а ключ от кабинета – на вахту. Прощается со всеми и идёт к своей машине, улыбаясь в воротник пуховика. Хёнджин не спрашивает у Минхо, какую ему тот поставил оценку, не два и ладно. Но Хёнджин приятно удивиться, когда обнаружит в своей зачётной книжке надпись «отлично» в графе «философия».