***
Ночное небо — это нечто прекрасное, нечто неповторимое и чарующее; это что-то за гранью... понимания «идеального»; это — пустота и мрак; но мрак такой прекрасный, такой завораживающий и притягательный. Это — море, — спокойное, с медленными волнами, что плещутся лениво, неохотно, — где медленно плывут мириады сияющих, блестящих серебром, звёзд. Это — красота и утончённость. Это словно завораживающее полотно, нарисованное профессиональными руками художника. Прохладный ветер, полумрак, тишина... шелест листьев, доносящийся с крон зеленеющих деревьев, освещённых тусклыми лучами, и травы вместе с белоснежными цветами в поле совершенно пустом... Ночь — особое время. И лично у Джодаха она ассоциируется с обаятельным Звёздным богом — с Лололошкой — Дарителем чарующих снов и Хранителем грёз и луны. Лололошка прекрасен так же, как яркие звёзды его мира — Эстроллоса; так же, как нежный жемчужный свет лунного диска под куполом чёрного, бесконечного неба; так же, как космос, что отражается в его глазах, когда они, стоя на холме, молчат, собирая созвездия в небе.«Я находил любовь в звёздах; находил её и в Луне... во всём этом я видел свой свет, свою нежность, свою страсть. Ночь — это нечто особенное. И трепет в сердце, который я испытываю каждый раз с заходом солнца и восхождением красавицы-Луны, вступающей в свои владения медленно, неспешно и красиво, невозможно описать словами; чего уж таить: ничем тот трепет невозможно описать. Это — нечто особенное, значимое для меня, неповторимое, слишком нереальное.
Обращаясь белоснежной птицей, мои нежные чувства летят ближе к звёздному небу, стараясь выразить всю мою горячую любовь к ночи и непоколебимой, недоступной даже богам Луне...
Госпожа не скрывается от моего завороженного взора: ей льстит моё внимание и моя любовь к ней, моя преданность и чувства. Ей это нравится, потому она никогда не пытается спрятаться за тёмными облаками.
Я безумно рад быть близким к звёздам. Безумно рад дарить жителям Эстроллоса сны... Поверь, дорогой друг, я стараюсь сочинить самые сладкие грёзы для людей; эти видения в их сознаниях... я вкладываю в них свою душу. Кошмары — неудавшиеся сны, случайно исказившиеся из-за Пустоты... но они — не моих рук дело. Я бы никогда не позволил себе дарить жителям моего мира что-то настолько ужасное и болезненное. Но кошмары — частичка жизни, и без них сны просто не могут существовать. И пусть моё сердце каждый раз рвётся на части от мысли о страданиях других, я не могу ничего поделать с этим. И мне действительно жаль. Всё, что я могу, — спешно дарить жителям другие сны — хорошие и волшебные.
Ох, совсем забыл поинтересоваться у тебя, Джодах, как там старина Время...?»
Лололошка — жемчужина Эстроллоса; самая яркая звезда в небе этого мира; самая пылающая, самая красивая и обворожительная. Лололошка — ласковая луна; его улыбка — её нежные лучи; его губы — её мягкое прикосновение; его голос и смех... тихий звон колокольчиков в полях. Лололошка — далёкая, но прекрасная звезда, до которой Джодах никогда не сможет дотянуться: та не будет доступна ему. Была ли в том его вина, или же вина самой Госпожи Луны, которую так восхваляет Лололошка... Ангел Смерти не знал. Он знал лишь одно: Звёздный бог — ночь, к которой никто не может прикоснуться; он неуловим, как тень, пробегающая меж стволов деревьев во мраке; он — та самая луна, в которую Джодах был по уши влюблён. — Смотри, — Лололошка поднял руку, указывая в переливающееся разными оттенками синее небо, — это, — он прикрывает один глаз, соединяя указательным пальцем звёзды, — Звёздный Путь. Моё любимое созвездие. Я нахожу его в небе каждую ночь. В ярком свете Луны оно особо хорошо видно... — И куда же он ведёт? — спрашивает Джодах, внимательно проследив за движением чужого пальца. — Звёздный Путь? — сердце Ангела Смерти пропустило удар, когда чёрные выразительные глаза взглянули на него. — Куда-то вдаль... возможно, он прокладывает дорогу в самый космос. Я не знаю точно, — улыбка расцветает на тонких персиковых губах, и Джодах еле сдерживает себя от судорожного, восхищённого выдоха. — Как прошёл твой день? — переводя тему, интересуется Ангел Смерти, подавляя желание коснуться чужой руки, находящейся в жалких сантиметрах от его собственной. — Проводив Луну, я сочинял новые грёзы...«Грёзы словно музыка: их ноты нежны и веселы...» — вспоминаются слова Лололошки.
— ...ты знаешь, что ничего нового в моих дне и ночи быть не может: сны, сны, сны... Не подумай, что я жалуюсь, дорогой друг, мне правда нравится это и менять что-либо, даже если бы была возможность, я бы не хотел. Джодах хмыкнул, приподнимая уголки губ в лёгкой, непринуждённой, действительно искренней улыбке. И только Лололошка вызывал её у него. Только Лололошка был достоин видеть её. Только Лололошка, только его луна, и никто больше. — А что насчёт меня? — он наклонился ближе к нему, стараясь унять сердце. — Я достоин твоих великолепных... — взгляд на мгновение метнулся к персиковым губам, — ...снов? Лололошка нежно рассмеялся; колокольчики зазвенели, мягким эхом отдаваясь в голове, а в груди — теплом и любовью. — Для тебя подготовлены самые сладкие грёзы, — широко улыбнулся Хранитель снов, — если будешь хорошим богом, конечно. У старины Время уточню, предупреждаю сразу, — дразнит, а Джодах лишь смеётся, медленно сходя с ума. — Я не сомневался... — отвечает неспеша, выпрямляясь в спине.«Флейта Суэна была подарена мне Звёздным Небом и Луной. Я не знаю, чем заслужил такой подарок, но я... О, Звёзды, даже не знаю, как мне правильно выразиться... Просто послушай...»
Вновь и вновь Джодах слышит нежную мелодию флейты. Каждый раз, что он приходит в Эстроллос, он слышит её звук, а перед глазами — золотистые частицы снов, обволакивающие его расслабленное тело, вызывая лёгкую сонливость и умиротворение. Что-то было в этой мелодии... что-то такое знакомое, родное... Даже впервые услышав её, Джодах почувствовал, как сердце дрогнуло, стоило Лололошке взять в руки флейту и прислониться губами к дульцу... И сейчас, сквозь тихий, еле слышный звон колокольчиков, он слышит эту мелодию, слышит флейту, и голова кружится... Кажется, что сейчас он просто упадёт: ноги совсем не держат его тело. Прохладный ветер играется с его длинными перьями, заставляя их шелестеть, словно листья; он бережно касается его волос и щёк, и на мгновение Джодаху мерещится, что... — В эту ночь людям снятся хорошие сны... — доносится до острых ушей Ангела Смерти тихий голос Лололошки, вынуждая выйти из череды своих мыслей. — Я старался не подпускать Пустоту к грёзам, поэтому сегодня, — отливающие синим цветом глаза радостно обратили на него свой взор, — кошмары не будут тревожить сознания жителей Эстроллоса. Джодах промолчал. — Надеюсь, Луна будет довольна, — Даритель снов посмотрел на ночное небо; звёзды замерцали в черноте его глаз; тепло и огонь нежности в них загорели с большей силой, а ревность кольнула сердце Ангела Смерти. — ...ты сам как луна... — прошептал Джодах, понапрасну надеясь, что ветер унесёт его слова вдаль, не позволив Лололошке услышать их. Тот взглянул на него с толикой удивления; его губы приоткрылись. — Я? — спросил он. — Не думаю, что достоин этого звания, — он мягко посмеялся. — Хоть и жители Эстроллоса часто зовут меня своей «Звездой»... Мне нравится. Что-то тёплое и близкое есть в этом...«Я влюблен в луну...»
Крутится в голове и на языке, но Джодах продолжает молчать.«...и эта луна — ты.»
Лололошка вновь смотрит на него. Но смотрит не так, как обычно. В его взоре — нежность и ласка.«Ты — моя путеводная звезда.»
Хранитель грёз делает шаг к нему, и Джодах забывает, как дышать.«Моя луна, мои звёзды.»
Лицо постыдно покрывается пунцовым румянцем, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди.«Однажды ты, обозлившись, сказал мне: «Сосчитаешь все звёзды на небе — тогда и поговорим». И я правда считал. «Не из-за твоих слов я это делаю, лишь из-за скуки и чистого любопытства, не более», — думал я тогда... Но услышав твой смех, вспоминая, как звенят колокольчики в полях Эстроллоса, я понимал, как жестоко обманываю сам себя.»
Тёплые губы мягко касаются алой щёки, оставляя нежный поцелуй. Аметистовые глаза распахиваются и ошарашенно смотрят в чёрные напротив. В них горит любовь, о которой Джодах даже догадываться не может.— Луна сегодня красивая, правда? — спрашивает Лололошка, расслабленно улыбаясь.