Бить морды

Битва на Онигашиме наконец закончилась. Большая часть команды Кида пострадала, но не столь сильно, как те же мугивары. Да и живы все, и на том спасибо. Как почетных гостей их разместили в главном дворце, выделяя целое крыло со слугами на команду. Да, для каких-нибудь мугивар это, пожалуй, и было привычным, но точно не для пиратов Кида. В конце концов, благотворительностью они заниматься не любили. Но грех жаловаться. Если бы Кида попросили оценить сервис по пятибалльной шкале, он бы поставил шесть. Потому что дворец и обслуживание были на высоте, а ещё хер там он будет «таким как все» и следовать каким-то там правилам оценки. Вот и казалось бы, что может быть лучше: лежишь целый день забинтованный, с гаечками играешься, а тебе и твоему сожителю носят первое, второе и компот, да попу подтирают. Только вот была проблема. Свет его очей, его солнце, любовь всей жизни и как там ещё, была немного не в себе. А Кид из-за этого тоже был немного не в себе. Только это «немного» у него было больше, громче и агрессивнее. — ДА Я ИМ ВСЕМ ЕБАЛО РАЗОБЬЮ, ТВАРИ! — честная реакция Кида, когда тот узнал о случившемся с его Киллером. Старпом пытался вразумить капитана, объяснить, что пиздить всех и сразу без какой-либо поддержки — идея так себе, и в целом у него получилось. Кид сидел, трясся от злости, но смиренно следовал плану. И вот, казалось бы, все мерзкие лица разбиты, но Киллеру легче не становилось. Человек, который настолько ненавидел свой смех, что перестал смеяться вовсе, вынужден постоянно слышать злоебучий «фу-фу-фу». Да он даже во время секса теперь смеётся! И нет, Кид не считает этот смех отвратительным. Он даже пытался убедить Киллера в том, что все не так плохо. Говорил, что считает все звуки, издаваемые его телом, прекрасными, но парень почему-то не убеждался. А иногда и в более грубой форме просил отстать и не страдать хуйней, не маленький, сам что-нибудь придумает. И Киллер думал-думал, да ржал без конца. Кид бы сказал, что с каждым днём морда его любовника становилась все кислей, только вот наоборот. Парень смеялся все больше, а улыбался все шире, настолько сильно, что в уголках его губ начали появляться трещинки. И Кид терпел, старался не навязываться и дать своему неприступному напарнику обдумать все самому, пока не одно «но». Киллер начал по ночам… смеяться. В первый раз сонные мозги капитана не придали этому значения. Но когда произошел второй, а потом и третий раз, Кид понял, что с этим надо разбираться. Хуй знает как, но пора это прекращать. И все началось в очередной раз. Кид спал на спине, раскидав руки в стороны, одна из которых лежала на груди Киллера. Сначала сквозь дрёму услышал тихие смешки, раздающиеся сбоку. Потом почувствовал, как под ним пружинит мягкий матрац, а его руку аккуратно поднимают и кладут на кровать. С тихими смешками Киллер вышел из комнаты. Недолго думая, капитан подскочил и направился за ним. Спустя пару минут поиска волей наблюдения нашел парня на крыше. Крупная, накачанная фигура невероятно выгодно подсвечивалась ночными огнями города снизу и яркими звёздами сверху. Кид, наверное, залип бы на эту картину, только вот фигура дрожала и надрывно смеялась, искажая всю сказочность момента. Тяжелым шагом, давая узнать о своем присутствии, Кид направился к нему. Киллер перестал подрагивать, напрягся. Рванно выдохнул, когда на него опустилась тяжёлая рука капитана, и тот обнял его со спины. — Ты… — с хрипотцой недавно проснувшегося человека начал Кид. Прокашлялся. — Ты, блять, прекрасно знаешь, что я нихуя не умею успокаивать и поддерживать. Бить морды — да. Пожалуйста. Сколько угодно. Вот я и побил. И ты побил. Но тебе хреново. И мне хреново. И я не знаю, что с этим делать. И ты не знаешь. Но оставлять это так, видеть как ты, блять, страдаешь, а я не могу с этим ничего поделать, я не собираюсь. Понимаешь? Я, может, и выгляжу как бездушная тварь, но… я тебя люблю вообще-то, — Киллер тихонько засмеялся, потряхиваясь в крепких объятиях. — И смех твой дебильный люблю. И не дебильный он, вообще-то. И вообще… Что сделать мы можем? Может все-таки… — Некому здесь больше морды бить. Забей. Местные же живут как-то. Я по-твоему не смогу? Киллер улыбался. Улыбался печально. На лбу залегли складки, брови сомкнулись у переносицы, в глазах по-литературному печально отражалось звёздное небо. Больно было видеть человека, который всегда сохранял трезвый рассудок, всегда был холоден и рассудителен, спокоен и по-особенному очарователен, таким разбитым. Такой Киллер просто не вписывался в картину мира капитана, он был новым и непонятным, но все ещё чертовски необходимым. И оставлять его сгнивать в одиночку, Кид не собирался. Либо они вместе получают статус королей пиратов, потому что Киллер на королеву объективно не похож, либо они вместе спиваются к тридцати и умирают от перездоза, как настоящие пираты. Ахуенный план, надёжный как швейцарские часы. — Пока ты не выглядишь как человек, настроенный на дальнейшую счастливую жизнь, знаешь ли, — Кид ушел из-за спины парня, и, не отнимая руки, сел рядом. Уложил драгоценную головушку себе на колени. — Можешь сколько угодно выебываться, что все в порядке, но пока ты будешь вставать ночью и уходить, чтобы прорыдаться, я от тебя не отстану. Киллер поднял глаза на капитана. Тот смотрел на него тяжело, не отводя взгляда. Привычная нахальная улыбка покинула лицо Кида, его челюсть была сжата, уголки губ стремились вниз. И Киллеру стало приятно. Он не знает, наслаждаются ли так горем своих партнёров в нормальных отношениях, но от сочувствия Кида ему стало легче. По крайней мере в этот момент он думает о том, как ему повезло оказаться в команде этого долбоеба. — Знаешь… Когда ты хмуришься, ты выглядишь особенно хорошо. Тебе сейчас только подводки не хватает, — сказал мечник серьезно, все также продолжая смотреть на капитана. — Ты это сейчас серьезно? — Кид нахмурился ещё больше. Видимо, не это он ожидал услышать. — Как никогда. Киллер приподнялся на локте, притянул рукой голову Кида к себе. Подождал пару секунд, как бы давая парню время отказаться, что обычно в их отношениях было не принято. Не получив реакции, притянулся ближе и легко поцеловал. Ещё раз. Потом настойчиво, с привычной напористостью. Кид явно не ожидал, но ответил тем же. — Знаешь… — спустя пару минут, когда парень снова лежал у него на коленях, начал Кид. — Не то чтобы я верю, что тебе в самом деле стало ахуенно лучше, и ты это сделал не просто для того, чтобы я от тебя отстал. Киллер хмыкнул, отвернулся в сторону города. — Я не остану, — поджав губы, сказал капитан. Старпом сел. Кид смотрел на него уверенно и явно ждал реакции. Киллеру по-настоящему захотелось улыбаться. Какой же его парень иногда… такой. — Я знаю… Я чертовски хорошо знаю, — усмехнулся, запуская руки в жёсткие волосы Кида. — Спасибо. Пальцы Киллера аккуратно перебирали волосы капитана. Под естественным светом звёзд они по-особенному переливались от ярко-красного к почти полностью черному. Киллер загляделся. Не так уж часто Кид позволяет ему погладить себя по головушке. Что бы это значило? — На самом деле, я думаю, мы повременим с ван писом. — сказал Кид, заставив своего старпома встрепенуться. Засмеялся. Смешной он такой. — Не кипишуй ты так, никуда не денется. Мугивара слишком тупой, чтобы его найти, а Трафальгар слишком пассивный. А кроме них нам больше никто и не конкурент. Киллер глупо хлопал глазами, смотря на капитана. Это все, конечно, хорошо, ван пис найдут чуть позже, чем планировали. Но почему?.. Заметив замешательство в глазах напротив, Кид поспешил добавить: — Цезарь. Этот уебок сделал эти фрукты, значит пусть придумает как отменить их эффект. Так что мы плывем бить ему морду. А потом уже ван пис и все остальное. Киллер засмеялся. Искренне и громко, с азартом глядя в глаза капитана. Впервые. Кид впервые услышал искренний смех своего парня. И это было волшебно. Заворожённый, Кид тоже начал смеяться. При каких глупых условиях он добился этой искренней эмоции от Киллера… — Да, — заканчивая смеяться начал старпом, — бить морды — это мы умеем. Спасибо. — Ещё как. Пошли давай, я спать хочу. Кид поднялся и нежно, несвойственно ему улыбаясь, подал руку Киллеру. Тот ее принял. Держась друг за друга как в прямом, так и в переносном смысле, они пошли обратно. Спать. А потом делать то, что они умеют лучше всего.