He говори мне быть сильным, Сбавь обороты. Нельзя победить трение, Поэтому сбавь обороты.
— Friction, Imagine Dragons
минусовой этаж, 5:30 am в это утро, как и во множество других, Ларри чувствовал, что он мёртв. он ощущал это каждым суставом, каждой костью, всеми четырьмя камерами сердца и кожей, пропитанной холодным потом. Ларри теперь знал, что у этого есть название, научный термин. будто это важно — знать, как это называют в психиатрии. от знания ничего не менялось: его кости вряд ли теперь могли вернуться к прежнему состоянию, они больше никогда не стали бы белыми и чистыми. о чёрт, как же он по этому скучал — по ощущению реальности происходящего. у него теперь, можно сказать, даже не было костей. Салли часто сравнивал Ларри с собой. и, о! он реально не прав. в голове стало пусто на долгие минуты. сквозь щель под дверью проскочил холодный воздух. даже лёжа в кровати, Ларри слышал, как шумят ветки, и ноют доски домика на дереве. неприятная прохлада обдала голые пятки, и Ларри сдвинул пальцами ног тонкое одеяло ниже. четвёртый этаж, 5:44 am утренний свет, казалось, бил в лицо. но его не было. шторы плотной вуалью укрывали окно, пока порыв ветра не раскрыл его настежь. Салли давно не спал, только, покашливая, крутился на постели. в тщетных попытках согреться, он пробурчал что-то себе под нос, медленно встал и вытащил из ближайшего шкафа плотное одеяло. это должно было помочь. далеко за дверью шумели тарелками, слышно было, как на кухне из крана потоками брызжет вода. Салли знал, что скоро зашкворчит на сковороде масло, и отец приготовит что-то простенькое на двоих. а вечером уже сам Сал займётся ужином и, может, даже прошвырнется на минусовой этаж, и предложит Джонсонам зайти на ужин, если к вечеру появится желание что-то делать. потянувшись, он снова сжался, притянув колени к груди. ему казалось, что ноги почти согрелись. Салли потёр кулаком пустую глазницу, пытаясь избавиться от колющего дискомфорта. хотелось спать, но он знал, что уже не уснет. настроение стремительно портилось, а утро только разгоралось. но уже не было желания появляться на завтраке, да и какой смысл, если отец скоро уйдёт? было бы славно прямо сейчас оказаться на минусовом. Ларри бы нарочно проигнорировал его ранний приход, просто заварил бы чая, и они вдвоём наверняка бы увлечённо поглощали что-то хотя бы отдалённо походящее на еду. в присутствии друг друга у них появлялся неплохой аппетит. Салли растянул подобие губ в полуулыбке и представил, как Ларри будет коситься на него, когда он все-таки заберётся к нему на кровать, отсидев задницу на холодном полу. они порисуют, может быть, поиграют по очереди в приставку или, в конце концов, займутся чем-нибудь ещё. и это будет обычный день, который они проведут вместе до ужина или до самой ночи. позже Лиза наверняка культурно вломится к Ларри в комнату и спросит их «как дела, мальчики?», и это будет продолжаться, пока Салли не ответит ей, что всё хорошо. пол скрипнул, мысли были прерваны тихим щелчком — кто-то запер окно в его комнате. слегка повернувшись, Сал наткнулся взглядом на чужую спину, знакомый запах пепла ударил по обонянию, и ему даже не пришлось искать в изголовье кровати протез — Ларри не оборачивался. где-то за пределами комнаты хлопнула входная дверь. было неясно: отец ушёл только что или хлопнула чужая дверь? спонтанный приход Ларри немного немало удивил, в голове всё разом смешалось. нужно было спросить что-то, сказать привет или кинуть в Ларри подушку… но так не хотелось говорить и разрушать эту прохладную тишину своим хрипящим голосом. всё ещё (или уже?) четвертый, 5:56 am во рту ощущался неприятный вкус вчерашней еды, голова слегка кружилась от недосыпа, но хуже всего было то, что Ларри не помнил, как поднялся на четвёртый этаж и не мог заставить себя повернуться. он не помнил, как выглядело лицо Салли. а Салли молчал и это могло значить что угодно, возможно, он расстроен или зол, а может все вместе, или не то и не другое. невозможно угадать. Ларри не часто вламывается в его комнату, зная, что утро Салли проводит без протеза. Ларри огляделся по сторонам, впрочем, избегая смотреть на Салли. на прикроватной тумбе лежало зелёное яблоко, и не то, чтобы ему хотелось его съесть, но он забыл почистить зубы, и возвращаться на свой этаж сейчас было бы проблематично… а неприятный привкус не мог никуда деться, поэтому он протянул руку и взял яблоко. Салли щёлкнул клёпками протеза. звук размазанным треском прошёлся по барабанным перепонкам Ларри. он вздохнул и поднёс ко рту кривобокий плод. твёрдая кожура не сразу поддалась непослушным челюстям. Салли поднял взгляд, услышав хруст, и их с Ларри взгляды наконец пересеклись. — привет. — хрипло произносит Ларри с набитым ртом. капля липкого яблочного сока катится по подбородку. — привет. — отвечает Салли и выползает из кровати, весь угловатый в своей чёрной футболке и шурщащих шортах. Ларри упирается в подоконник поясницей и встречается лицом к лицу со стойким запахом, химическим, заполняющим пространство, ужасным запахом — это Сал надевает свою излюбленную и потёртую временем синюю толстовку — и так пахнут металлические старые «молнии», «собачки» и «замочки» на ней; так пахнут и ржавые иголки, воткнутые в обратную сторону закатанных грязных рукавов. это любимая вещь Сала. от выцветшего синего цвета до растянутых рукавов и прожженного капюшона. Ларри скоблит ногтем краску на подоконнике, пока Сал, шумно дыша, впихивает тонкие ноги в красные джинсы. в воздухе бурлит коктейль запахов. ко всему прочему примешивается ментолово-яблочная нота шампуня для волос. 7:03 am Ларри находит себя на кровати Сала, обнимающим его подушку. Сал копошится позади и что-то говорит, пока его пальцы зарываются в волосы Ларри. огрызок яблока валяется на тумбе, темнея и привлекая насекомых. — я люблю приключения, но мне больше нравится держать тебя в безопасности. — честно говоря, мозг Ларри не может обработать эту фразу ещё очень долго. он не может обработать ни три маленькие тугие косички над его ухом, ни мозолистые пальцы Сала на загривке, ни пахнущее зубной пастой дыхание в затылок. Ларри любит эти ебанные запахи, эта мешанина из оттенков и вкусовых тонов, воспринимаемых обонянием, в комнате Салли и его собственное пепельно-потное амбре в этой квартире — часть времени и пространства — момент в который Ларри чувствует себя живым и настоящим. голос Сала похож на запах, который не угадать. это металл и кофе, который Салли не пьёт. это обкусанные губы и заусенцы Ларри, это мурчание Гизмо у бедра Салли. понедельник, школа, 8:33 am Эш молотит по коленям своими кукольными ладонями, её смех заразителен, и у Салли под протезом цветёт улыбка. Ларри упирается лбом в металлическую дверцу шкафчика, и Салли вслушивается в его механический смех. у него зудит под кожей от нереальности веселья, выдаваемого Ларри. это грязно и не искренне настолько, что по виску Салли течёт холодный пот. это страшно. всё ещё школа, 9:04 am Салли обещает не засыпать на уроке. Салли видит тонкую шею Ларри перед собой, его волосы и мокрую от пота футболку. а потом не помнит ничего, и ему это не нравится. малышка смотрит на него чёрными глазами, и её лягушачий детский рот растягивается в улыбке. демон заставляет её скалиться, а детские руки впиваться в его джинсы. Ларри в отключке, и Сал понятия не имеет, что делать. ситуация такая жалкая. холодное лезвие упирается в светлые льняные кудри, касаясь детского горла. Сал ладонью проводит по горячему лбу девочки и жмурится. её крик оглушает. Салли просыпается в холодном поту. над ним гремит учительский голос, каблуки миссис Пакертон скрипят по полу так, будто ей тяжело тащиться не то что на ногах, а по жизни. звонок — это не крик девочки из кошмара, но Салли пробирает дрожь. в коридоре теплые живые тела жмутся к нему с обеих сторон, но его тошнит, ему жарко. блик очков Тодда слепит, рука Ларри на лопатке заставляет дрожать, а пальцы Эш, массирующие его костяшки, вынуждают морщиться. в дороге, 2:03 pm — так что снилось, чувак? — интонация Ларри заинтересованная, но Салли не доверяет этому интересу. — забей, ерунда какая-то. — протез приглушает слова, но Ларри ловит каждое. — не надо стесняться кошмаров. — Ларри пытается его подразнить, и у Сала сжимаются кулаки. — не надо притворяться, — парирует он, но тут же чувствует себя так, будто ошибся. он спотыкается на ровном месте, и холодная рука Ларри цепляет его за капюшон. они молчат, замерев на месте. — я не знаю, что с нами не так, но... — прости, забудь, что я сказал. — откровенно говоря, Сал звучит так, будто умоляет Ларри заткнуться. Ларри только кивает. в воздухе пахнет дождём. от них обоих пахнет землёй и листвой. они добираются до апартаментов, не помня себя. апартаменты Эдисона, 12:37 pm у них никогда не было таких крупных ссор. — чувак, я бы умер за тебя, я... — Ларри сжимает кулаки, не чувствуя пальцев, а взгляд его бегает по поверхности протеза Салли, ища прямого пересечения глазами. но Сал не смотрит на него. Салли шумно дышит и — Ларри по пальцам может пересчитать такие ситуации с момента их знакомства — раздражённо постукивает пальцами по голому колену с синяком справа. Сал выплёвывает слова, и нет больше той размеренной обыденной речи, того голоса, который Ларри слышит у себя в голове — когда спит, ест и бодрствует — всегда, вместо своего внутреннего голоса. нет ничего. В словах Салла — горячий лёд, у Ларри ноют зубы, будто дробятся друг о друга. — ты бы умер за кого угодно, у тебя есть склонность к необоснованному риску и некой суицидальной идеации, — Салли щурится на него здоровым глазом. и в этом взгляде есть знакомая искра, как запекшаяся кровь на губах. взгляд поражает и пригвождает Ларри к месту. но тело всё равно штормит, его шатает из стороны в сторону. Ларри перекатывается с пятки на носок, и пол скрипит под ногами, как будто скулит собака. одеяло на кровати Ларри нападает на ступни Салли волнами и словно поглощает его полностью, заливая лёгкие немыслимой тяжестью. Ларри хочется защищаться отчаяннее. — нет, чел, я не... — в горле сохнет, и он с болью сглатывает песчаную слюну. — я не хочу слушать. — нет, Сал, чувак, я... — Ларри. я не стану тебе потакать, этот разговор не имеет смысла, пока ты не поймёшь, — Салли непреклонен и чёрств, он несвойственно резок с ним. у Ларри стучит в висках. — пойму, блин, что? — это доводит Ларри до ручки, внутри поднимается крик, его одолевает истерика, паника разрывает его на части. он не скучал по этому. не скучал по комку эмоций, который выворачивает суставы и рёбра наружу. но Сал — это все оттенки эмоций. это энергия, тона и оттенки рассвета, запахи и ощущение жизни на корне языка, вливающееся вязким оловом в горло. минусовой этаж, снова, 1:15 am Ларри жмётся к его лопаткам, будто цепляется за спасательный круг. Салли выпутывается из его объятий, избегая длинных рук и ног. холод в лифте почти мертвецкий. Сал бьётся затылком о металл, чтобы проснуться. на спине горит фантомом ощущение дыхания Ларри. это его лучший друг, почему же Салли не может его уберечь? мысль ломает хребет, а не мозг. в своей квартире Сал моется в кипятке и чувствует, как усталость этого дня выворачивает его наизнанку, а тошнота краткими приступами подступает к горлу. всё с каждым днём становится ещё более запутанным: ответственность за их собственные жизни, за жизни других людей и все эти сверхъестественные вещи… ответственность вгрызается ему в грудь и давит, добираясь до сердца. всё плохо, очень плохо. они должны как-то остановить эти вещи и постараться выжить. они должны продумывать каждое своё действие, но некоторые вещи просто заставляют Сала бежать от разгадки всё дальше. например, осознание того, как Тодд и Эш стали близки, как могли бы быть близки Сал и Ларри, если бы не эти безумные дни. но Сал видит в этом безумии что-то ещё. полезного нихуя, конечно, но у него нет времени на анализ, хотя он не может не замечать этих американских горок в их дружбе. это тревожно. он всё понимает, как понимают Эш, Тодд и, вероятно, даже Нил, папа, Лиза и подсознание Салли. некоторые вещи просто отшвыривают его на сто шагов назад, потому что он забывает, что если у его друзей есть другие близкие люди, это не значит, что он теперь один. глупо думать об этом, когда на кону сотни жизней, но эти мысли сами лезут в его голову. Сал это не контролирует. Сал думает, что всё понимает. также, как и то, что Эш и Тодд становятся лучшими друзьями, пока проводят вместе время. и это прогресс, Тодд помогает Эш и наоборот, они помогают друг другу, а не только ему. и он рад за Эш, но чувствует себя чуть более одиноко наедине со своими мыслями и беспокойным, словно отсутствующим, Ларри. когда в будни Салли видит Ларри в школе, говорящим с Эш, он почти рад, что просто видит его живым. всё-таки, чем больше жизненной деятельности показывает Ларри, тем больше у Сала шансов найти выход из тупика, в котором оказались их взаимоотношения. но также это значит, что ещё один разговор Ларри превратит в стенд-ап, если Сал начнёт говорить о серьёзном. это заставляет Сала паниковать. по-настоящему. и сегодняшнюю паническую атаку в 10:19 некому было прервать, потому что Эш с Тоддом, а Пых с Мейпл чаще всего не рядом с ними всеми в школе, и Сал не уверен, что они стали бы приглядывать за ним, и Ларри, вероятно был слишком погружён в себя, да и он не сверх-человек, так что не смог бы учуять его волнение, так что Сал завалился в пустую раздевалку и попытался не задохнуться, и… и в общем… все эти события приводят к тому, что он не может спать в обнимку с лучшим другом. потому что кипяток теплее и не пахнет землёй. Сал пытается не сравнивать этот запах с запахом кладбища. струи воды бьются о спину, смывая с лопаток останки тёплого дыхания Ларри. Сал ныряет под воду и кричит. крика не слышно. утром он обнаруживает себя в своей кровати, одетым в пижамные штаны без нижнего белья и футболку, пахнущую акрилом и дымом. он зарывается под одеяло, но его папа уже стучит в дверь, прося его проснуться. в квартире на диване спит Ларри. Сал намеренно игнорирует его, но насыпает хлопья в две тарелки. отец, кажется, не ждёт объяснений, и это отлично, потому что Сал не в состоянии дать ему ни одного. — Генри разрешил мне остаться здесь на ночь. — почему не у себя? — потому что мама бесится. Сал не уточняет, почему Лиза бесится. это слишком немыслимое состояние для Лизы. пятница, школа, 8:52 am Эш иногда старается помочь, Сал ценит, но Эш не может понять всю суть, а Сал не чувствует себя тем, кто мог бы ввести её полностью в курс дела. суббота, домик на дереве, ??:?? am/pm Сал не следит за временем, потому что Ларри, очевидно, ебанулся. — ты в порядке? — голос Ларри скрипит как скотч, отрываемый зубами. — да, — Сал кивает головой бездумно, сжимая пальцы на предплечьях Ларри. — тогда раздвинь ноги шире. это короткое замыкание, потому что у них обоих крошится мозг и жжёт в груди, как будто в каждом из них по три стопки виски и канистры с бензином полыхают под рёбрами. — в такие минуты жизни вдруг задумаешься: «где я? почему я здесь?» и испугаешься, — у Ларри булькающий, будто пьяный, смех льётся изо рта, как пена. — вот я, душевнобольной, Сал… — по чьим заверениям? — Сал шепчет, обнимая пальцами шею Ларри, как трубку бонга. —..обнаружил себя в полном порядке, в сознании. в это время за несколько тысяч вселенных — мы, такие же, кажется. в апартаментах. ты кричишь, кидаясь на стены, а за окном плохая погода, она там всегда такая, промозглая… «шутки в сторону. я, должно быть, уже мёртв…» суббота, обитель одиночества, ?? :?? am/pm Ларри не следит за временем, потому что шрамы Салли под собственными губами и языком это лакрица, горечь и красиво также, как вскрытое улыбкой горло.