Simp... you mean Simpbur?

Волнение рождается в груди перед каждой новой песней. Они делают небольшие перерывы, чтобы позволить себе отдохнуть, поговорить с фанатами, а потом возвращаются к делу. К концертам. Они выбиваются из сил, совсем не жалеют себя. Перед каждым концертом каждый участник группы оттачивает свою часть так упорно и долго, пока голос не пропадёт, а пальцы не сотрутся в кровь, но каждый раз они волнуются о том, как пройдёт то или иное выступление. Каждый хочет выложиться по полной и каждый боится, что ошибётся в самый неожиданный момент. Но все они наслаждаются. Дают концерты так, будто это их первый раз — всё должно быть идеально. Фанаты сходят с ума на протяжении всего концерта, может, именно их шум и приводит участников группы в чувства. Но звук гитары, усиленный колонками заглушает весь зал, полностью заполненный громкими фанатами. Голос Чарли такой безумно приятный, слишком красиво подходящий для такого захлёстывающего с головой волнения. Квакити невольно подмечает, что именно из-за голоса ведущего солиста у него подкашиваются ноги. Мелодия звучит невероятно, в ней хочется утонуть и захлебнуться. Как бы не забыть свою партию от такого напора… Кью влюблён в то, как красиво ноты и голос Чарли сливаются в одно, но у него спирает дыхание, когда они приближаются к части с «передачей» роли. Wanna hear her say is «Are you mine?» Well, are you mine? Чарли задаёт этот вопрос, казалось бы, совсем никому, но будто именно группа должна ответить. И они, никогда не берущие на себя роль Чарли, поют. (Are you mine tomorrow?) Голоса сливаются, а эта подпевка такая хорошая, такая правильная. Будто они все одержимы. Будто все они — часть какого-то культа, посвящённого одному человеку. Are you mine? (Or just mine tonight?) Погрузиться в мысли на таком моменте — безумие, но Кью думает, что, возможно, он бы хотел быть частью этого культа. Почему в его голове вообще зародились подобные мысли?.. Но в него и так влюблена добротная часть всех тех людей, которые сейчас здесь. Они все имеют своих кумиров, но чего-то будто не хватало. Будто Кью хотел сам утонуть в этой любви. Будто он сам хотел быть тем, кому поклоняются, но не так, как это делают его фанаты. Может быть, ему хотелось бы захлебнуться не только в мелодиях группы, участником которой он является. Может быть, ему хотелось бы самому ощутить то, о чём поёт Чарли. Are you mine? (Are you mine, mine?) Может быть. And the thrill of the chase moves in mysterious ways От слов ведущего солиста у Квакити дыхание спирает. Он чувствует, как дрожь беспощадно пробивает его тело, а ноги ещё сильнее подкашиваются. So in case I'm mistaken, I just wanna hear you say you got me baby Капелька пота стекает по виску, скатывается куда-то на пол, и мексиканец не может признать, что устал. Адреналин бьёт в крови, счастье в его груди такое грандиозное, а сердце бьётся в ритм битов, пока басист перебирает струны своей бас-гитары. Are you mine? Квакити поднимает взгляд на концертный зал, потому что приближается именно та часть, когда во всём помещении воцарится лишь голос Чарли. Тогда потухнет весь свет, и лишь один прожектор, направленный на ведущего солиста осветит всё помещение. Тогда одно сердце, из всех что есть в этом зале, забьётся быстрее. Ладошки его обладателя нервно вспотеют, а на щеках расцветёт нездоровый румянец. Будто этот человек болеет, но, вероятно, это всего лишь из-за огромного скопления людей в одном зале. She's a silver lining lone ranger riding through an open space In my mind when she's not right there beside me Чарли заканчивает. Квакити, играющий на бас-гитаре, имеющий всего пару слов, которые нужно спеть, сам невольно задыхается, будто это он драл глотку на протяжении нескольких часов подряд. Но они выложились на полную. Они показали себя так, как хотели. С лучшей стороны. И под бурные аплодисменты, под крики и радостный свист, группа проводит ещё некоторое время на сцене. Они прощаются с фанатами, Минкс кидает свои палочки в разные части зала, а потом её торжественный крик сливается с голосами фанатов. Это явный успех.

***

Яркий смех Фулиша дарит улыбки всем остальным в гримёрке. Ребята, наконец, могут поесть и отдохнуть. Они рассказывают друг другу истории, делятся впечатлениями о концерте или просто разговаривают на совершенно отвлечённые темы. — Но нужно выйти и на раздачу автографов. — Кью встаёт с места, но все остальные отказываются идти сейчас. Они слишком устали, а энергии в Квакити, видимо, не убавилось даже после нескольких часов пребывания на сцене. Но мексиканец не против пойти один. Нет проблем в том, чтобы выйти и раздать автографы немного раньше всех, а там уже и остальные подключатся. Наверное. Тем не менее, Кью уже взял с собой несколько перманентных маркеров. Возможно, ему не хватит одного на то число фанатов, что он видел в зале. Мексиканец выходит на улицу в специально отведённое для членов группы место, где уже стоят охранники. Стемнело, но кажется, будто людей стало лишь больше. Улыбка на лице Квакити такая привычная для всех. Его смех такой звонкий, вызывающий улыбки у других. Квакити почти подпрыгивает, добираясь до места, где будет максимально удобно раздавать автографы. Люди приветствуют каждое действие парня громкими криками и аплодисментами, а Кью улыбается. — Хей, я рад видеть вас! Спасибо, что были сегодня на нашем концерте! — он почти кричит, чтобы его слова услышало как можно больше человек, а потом тянется к кому-то, кто вытянул свою карточку для автографов. Где-то со стороны у Квакити спрашивают о том, придут ли остальные участники группы, а басист, стараясь не отрываться от раздачи автографов говорит, что ребята должны прийти. На деле же он не знал. Все выглядели достаточно уставшими, чтобы хотя бы сходить поесть, а выйти к фанатам ещё на несколько часов… может быть, для них это уже было слишком. Квакити же всегда выходил к фанатам. Он не мог сказать точно почему, но, возможно, это было связано с его желанием подарить этим людям какой-то особенный момент, если он таковым является. Но, может, ему просто хотелось потянуть немного времени. Дом уже давно стал каким-то слишком холодным. Он был пустым и неприятным, хотя Квакити так хотел получить всё то, что он сейчас имеет. Ему хотелось получить эту большую квартиру в самом центре города, хотелось получить славу и богатство. Как бы банально всё это ни звучало, все его мечты смогли стать реальными. Но было пусто. Просто было пусто. Огромная квартира, в которой много комнат, нередко пугала парня. Там не происходило каких-либо мистических штук, нет. Именно тишина была такой пугающей. Квакити постоянно пропадал на фестивалях, сборах, фан-встречах или у друзей. Всё, лишь бы не оставаться одному в своей пустой квартире. Казалось бы: слава, деньги — всё это должно приводить в жизнь парня и людей. Оно и приводило. Девушки и парни постоянно были рядом с Квакити, но он просто не мог найти кого-то, кто не интересовался бы его деньгами или возможностью стать популярным. Впрочем, это постоянная история. Все просто интересуются именно популярностью, хотя Кью смог встретить тех людей, которые хотели быть с ним по любви. Но всё же было что-то там не так. Вероятно, не судьба. — Квакити? Ох… он совсем ушёл в мысли. Мексиканец помотал головой, а потом поднял взгляд на людей впереди. Несколько сотен глаз смотрели на него с неким замешательством и небольшой растерянностью. — Хей, с тобой всё в порядке, парень? Кью нахмурился, а потом ему пришлось посмотреть вверх, ведь человек, видимо, пытающийся привести Квакити в чувства, был невероятно высоким. Кажется, на две головы выше самого басиста. Мексиканец замешкался, снова осматривая толпу. Он услышал, как где-то вдалека заиграла громкая музыка. Что-то такое знакомое… Чёрт возьми, он не здесь. Мысли появлялись и рассеивались. Кью резко сбился и не мог сосредоточиться. Вероятно, он действительно сильно устал, стоило остаться с ребятами, а не выходить к фанатам. — Простите, видимо, я правда сильно устал. Немного теряюсь в мыслях. — на лице появилась нервная усмешка, когда басист неловко почесал затылок. Он всё же решился посмотреть на того, кто стоял перед ним: это был высокий, очень привлекательный парень. Незнакомец мягко улыбнулся, продолжая держать карточку для автографов. Квакити опустил взгляд и увидел, что он держит за руки незнакомца. Сделав резкий шаг назад, мексиканец уронил один из маркеров, который покатился под ноги фанатам. — О, блять, чувак, извини. — по его щекам начала растекаться горячая, прямо-таки жгучая краска стыда. Отсюда нужно уходить, он точно не в порядке сейчас. Незнакомец, который мгновенье назад задавал Кью вопрос о его самочувствии, выглядел обеспокоенно. Он сделал шаг вперёд, вероятно, в порыве привлечь внимание басиста, но Квакити дёрнулся от неожиданности. Паника нарастала с каждой секундой, мексиканец чувствовал ужасный дискомфорт из-за того, как он вёл себя сейчас: каждое действие было слишком нервным и неестественным, что совсем не соответствовало жизнерадостному, часто легкомысленному Квакити. — Ха-ха, простите, ребят. Я думаю, мне уже пора идти. — парень снова нервно улыбнулся, стараясь не вызывать лишних волнений. Он медленно отходил от толпы назад, пока не упёрся спиной в дверь, — Простите, что я ухожу так быстро, но, видимо, мне стоит отдохнуть. Спасибо за всё, наша группа любит вас! Протараторив небольшую речь, Квакити быстро открыл дверь, напоследок помахав рукой. Дверь закрылась. Теперь шум толпы стал приглушённым, а Квакити смог почувствовать себя в безопасности. Он скрыт от лишних глаз, теперь его не видят. Ему потребовалось пару минут, чтобы отдышаться. Адреналин заставил сердце бешено биться, а голову кружиться. Теперь руки немного дрожали, но это не имело значения. — Квакити? — парень поднял голову, увидев перед собой ребят из группы. Чарли казался чересчур встревоженным. — Ты в порядке? Тебе нужна помощь? — О, ребят, вы здесь. Эм… нет, я в порядке. Вероятно, вы были правы, мне стоило отдохнуть. Я пойду. — Уже? Ты не выйдешь с нами? — Минкс нахмурилась, скрещивая руки перед собой. — Эй, всё нормально. Если он хочет уйти, то это не должно быть проблемой. Тем более, Кью уже выходил к фанатам. — Простите, я правда не в порядке сегодня. — Всё в порядке, парень. — Фулиш подошёл к басисту, чтобы похлопать того по плечу, — Если ты устал, то тебе стоит пойти домой. Чарли кивнул: — Ага, не жертвуй собой. Грустная улыбка появилась на лице Кью. Он отошёл от двери, чтобы пропустить ребят. Минкс и Фулиш сразу же вышли к фанатам, громко приветствуя их, а Чарли решил задержаться. — Кью, — он осторожно дотронулся до плеча мексиканца, отчего тот слабо вздрогнул, — ты же знаешь, что мы можем поговорить, если тебе это будет нужно. В последнее время ты сам не свой. — Может быть. Я думаю, я просто устал. Это… наверное, это довольно сложное время, по крайней мере для меня. Но всё будет в порядке. Мы уже дали все концерты и у меня будет время отдохнуть. Чарли тяжело вздохнул, а потом крепко обнял друга, — Я надеюсь, ты будешь в порядке. Пожалуйста, помни, что я всегда рядом. Дверь резко открылась, чуть не сбив Чарли с ног, и с улицы показалась Минкс. — Хей, засранец, если ты собираешься выйти к своим фанатам, то сейчас самое время. Давай же, Чарли, не заставляй их ждать ещё больше. Солист отошёл от друга, мягко улыбаясь ему, — Встретимся позже. Береги себя. Ребята ушли, закрывая за собой дверь. Квакити в последний раз смог взглянуть на счастливые лица фанатов. Его взгляд зацепился за кудрявого шатена, всё ещё стоящего в первых рядах, прежде чем дверь окончательно закрылась. Снова тихо. Мексиканец поджал губы, гипнотизируя дверь. О, этот вечер ещё не закончен. Кью направился в гримёрку, чтобы забрать все свои вещи, которые могли бы ему понадобиться. Ничего особенного: телефон, наушники, бумажник и на этом всё. Он никогда не брал с собой много вещей, всё самое нужное было в гримёрке. Но теперь отпуск. Теперь можно забрать с собой то небольшое богатство, что Квакити приносил каждый Божий день. Квакити в последний раз осмотрел помещение, в котором они с группой проводили почти всё свободное время. Было здесь что-то особенное, хотя сама гримёрка когда-то ничем примечательным не отличалась. Собственно, а что изменилось? Хотя они с ребятами постарались над совсем небольшим ремонтом. На стенах весели плакаты с их группой, гирлянды под потолком придавали свою изюминку. А ещё было много фотографий. Мексиканец подошёл к тумбочке, на которой стояло несколько рамок с общими фото. Здесь были и полароиды, с запечатлёнными селфи. Просто какие-то моменты. Взгляд зацепился за фото, на котором Кью и Чарли обнимались, а Фулиш и Минкс передразнивали их, кривляясь на фоне. Тогда они выиграли на очень важном конкурсе, это был их билет в счастливое будущее. Вернее, в настоящее. На губах Кью расцвела мягкая улыбка. Он взял полароид, положив его к себе в карман. Когда он вернётся домой, то обязательно сделает для этого фото рамочку и поставит на самое видное место. Хоть что-то сможет наполнить его огромную, но такую пустующую квартиру приятными воспоминаниями. А сейчас в путь. По запутанным коридорам, в которых о уже давно научился ориентироваться, Квакити быстро выбрался на улицу через чёрный ход. Он осмотрелся, чтобы не встретить на пути фанатов. Одна ошибка — и он не выберется отсюда до утра. Сейчас нужно было добраться до клуба через дорогу, где была слышна музыка. Чем ближе подходил мексиканец, тем громче была песня. Ох, как бы его не узнали здесь. Хоть бы фанаты не пошли в этот клуб, вот чего точно не хотелось, так это перетащить добрую половину фанатов прямо сюда. Здесь много людей, пахнет алкоголем. По сути бар, так что нечему тут удивляться. Постоянно пьяные лица, запах приятных сигарет — это нередко вишня. Ди-джеи постоянно приглушают свет, меняют его на удушающий красный. Здесь постоянно амбьянс похоти, всё так и намекает на это. Светодиодные ленты по периметру помещения отражаются в металлических каркасах диванов, а стеклянные поверхности столов отражают в себе миллионы цветов главного зала. Музыка такая громкая, ощущение битов раздаётся в груди, отчего слабая усмешка озарят лицо мексиканца. Он осматривает помещение, проходя внутрь. Барная стойка — вот куда надо. И Кью не медлит. Усаживаясь на высокий барный стул, он сразу же натыкается взглядом на бармена. — Есть особые пожелания, сэр? — Что-то безалкогольное? — Извините, сегодня запас безалкогольных иссяк. Могу предложить напитки с наименьшим добавлением алкоголя, возьмёте? — Квакити кивает, а мужчина отходит к полкам с алкоголем. Пока бармен разбирался с новым заказом, мексиканец разглядывал толпу. Он не сказал бы, что все были пьяны, но так много людей в самом центре зала. Прожекторы меняют освещение, и Кью невольно хмурится: от синего света глаза болят. Парень поворачивается обратно к барной стойке, наблюдая за барменом и за тем, как он сноровисто и, возможно, показушно выполняет заказ. Завораживает, но Кью сейчас при своих мыслях. Невольно он вспомнил того парня, что был на фан-встрече. Чертовски красивый со своими кудряшками. Было в нём что-то особое, что не похоже на всех тех людей, которых встречал Квакити. Что-то особенное… Looking glass И Кью ведь успел запомнить, как они с этим незнакомцем соприкоснулись руками. Take the past Его щёки покрылись румянцем, довольно заметным на слегка смуглой коже. Сердце, наверное, сошло с ума, подстраиваясь в такт битов. Shut your eyes Было бы здорово провести время с кем-то новым. Realize С кем-то, кто за долгое время смог привлечь внимание Квакити. — Вот ваш заказ, сэр. — Спасибо, сколько с меня? Мужчина пару секунд разглядывает басиста, на его губах появляется слабая ухмылка, прежде чем он выдаёт: — За счёт заведения. Ох? Замешательство на лице Квакити вызвало приятный смех баристы, — Да ладно тебе, парень. Я просто пытаюсь произвести на тебя впечатление. А знал ли он о том, кто такой Квакити? Что если это один из тех отбитых фанатов, готовых преследовать до самого дома? Может, ему не составило труда пробраться в этот бар и устроиться баристой за пару минут? Что если он видел Квакити, когда тот пытался незаметно пробраться через толпу? Ох, в таком случае отсюда нужно сматывать и не… — Ты какими судьбами сюда попал? Сколько здесь работаю, ни разу тебя не видел. — А… — почему-то мексиканец отвернулся, возможно, чтобы скрыть лёгкое смущение, — на самом деле, не то чтобы я часто ходил по барам. Просто в этот раз не было особо выбора. И ведь правда: вся группа была занята фанатами, ребята не могли пойти с Кью по местам, в которых они обычно проводили своё свободное время, по крайней мере, сегодня. Свободного времени у них не было: они всё ещё с фанатами. Есть вариант, что кто-то сможет уйти пораньше, но, вероятно, всем нужен отдых. Так не хочется домой… Квакити поджал губы, всё ещё не поднимая взгляд на работника бара, пытающегося завести с ним диалог. Раздосадованный, он задумался, что его жизнь попала в замкнутый круг, где всё было хорошо, а потом тревожные мысли и сомнения начинали его терзать до тех пор, пока желание что-либо делать не оставляло его. Но с чего бы? У него есть хорошие друзья, он участник хорошей музыкальной группы. У Кью есть свои таланты, он вдохновляет других людей, но всё, чего он достиг — это игра на бас-гитаре, которую даже не слышно. Это всего лишь поддержка группы, маленькая изюминка. Ничего нового, всё так же. Квакити не может ничего изменить, постоянно пытаясь убежать от собственных мыслей зависти. Чарли смог быть ярким: он ведущий солист, всегда стоит впереди. А ещё Минкс смогла. И Фулиш смог. Они все яркие, их все слышат, все хотят их видеть. И Кью… просто серое пятно на их фоне. Он просто тень, которая обязана быть, но какое всем до неё дело? Это неправильные мысли, он не должен так думать. Он не должен и не думает, когда проводит время с друзьями. С ними нет времени думать о чём-то своём, но когда Кью остаётся наедине с самим собой, то всё меняется. Всё рушится. Зависть. Зависть — это то, что он чувствует. Он так завидует, так хочет показать, что может больше, но стоит начать что-то, как другие люди проявляют себя. Они лучше, гораздо лучше. Нельзя так думать. Квакити любит своих друзей, любит каждую минуту с ними, все концерты, он обожает всё, что связано с ними, но он помнит, как учился играть на гитаре, потратил несколько месяцев, дабы выучить простенькую мелодию, а Фулишу потребовалось пару дней, чтобы покорить сердца продюсеров и всех участников группы. Особенно сердце Чарли. И Кью помнит вещи минувшей давности, когда играл на пианино, работал над своей игрой годами, занимался с учителями, а потом играл. Он играл, пытаясь получить внимание, работая ради него так упорно, но Чарли покорил сердца миллионов, решив сыграть с Квакити дуэтом. Все поняли, кто имеет настоящий талант. И сам Квакити тоже понял. Он понял, что его талант — показывать другим, что они могут лучше. Гораздо лучше. Это всё эгоистичные мысли, они не должны быть в его голове, но пожар обиды вскипал в его груди от несправедливости. Это было нечестно, что всё внимание уходило всем, кто был рядом с ним, а ему… — Да уж, неудачно я… — бариста неловко усмехнулся, отчего Квакити вздрогнул, опомнившись. — Чёрт, прости, я ушёл в мысли. Зато теперь понятно, почему я стараюсь не посещать такие места: они не могут меня отвлечь. Ухмылка мужчины за барной стойкой постепенно исчезла с его лица, на что Квакити тяжело вздохнул. Другой реакции и не ожидалось. Он снова всё испортил и «душой компании» не стал. — Ты просто не умеешь развлекаться. — он многозначительно приподнял бровь, пододвигая коктейль, заказанный Кью, — Выпей. Квакити нахмурился: алкоголь его никогда особо не привлекал, но стоила ли возможность забыться того, чтобы столкнуться с последствиями пьянки? — Давай же, я не добавлял тебе так много алкоголя, сам видел. — Как… — мексиканец перевёл недоверчивый взгляд с бокала на баристу, — как тебя зовут хоть?.. Бариста прыснул, стараясь воздержаться от смеха, — Надо же было спросить прямо перед… Не играет особого значения, как меня зовут, утёнок. — Но… — Кью проследил за рукой баристы, который оттянул свой бейджик, — ох. — Я Шлатт. Джей Шлатт.