Первая и Последняя

Поздний вечер постепенно вступал в свои права. Мужчина, медленно смачивая губы коньяком, не сводил глаз с тусклой лампы, которая являлась единственным источником света на сегодняшнее время суток. Выпроводив за дверь Ивушкина с русской переводчицей, Клаус сидел неподвижно как минимум час. Его рука потянулась к ящику в столе, так как необходимо было убрать карту, на которой он больше часа назад показывал русскому танкисту план сражения на немецком полигоне. Голубые глаза Ягера механически посмотрели вниз к содержимому ящика. Внутри лежала небольшая фотография белокурой девы. Со слабой, скорее уставшей улыбкой, Клаус взял фотографию в руку. Он совсем не помнил, как она оказалась в ящике. Видимо, слишком сильно заработался и по случайности скинул в ящик вместе со всеми документами. Германия, Берлин. 1936 год. -Я жду тебя внизу через 5 минут, - возрастной мужчина вышел из женской спальни , не закрывая дверь, что вызвал у девушки волну раздражения. Подойдя к выходу из комнаты, Эмили показательно хлопнула дверьми, но ослушаться отца она не смела. Нужно будет спуститься через 5 минут. Эмили взглянула на себя в зеркало. Она ненавидела мероприятия, проводимые отцом в особняке. Выходя к гостям, он знакомил её со всеми ними, что было ужасным скучным и долгим времяпреповождением, но ведь даже не отделаешься. Поправив помаду, Эмили выдохнула и вышла из спальни, прикрывая дверь. Клаус Ягер был одним из гостей, которого пригласили в особняк Хартманн в честь званого ужина. Сейчас он стоял в огромном зале, обсуждая с давними знакомыми ситуацию в стране в связи с расторжением Локарнского договора. Разговор мог с минуты на минуту перейти в другое русло, как тут его окликнули, вынуждая оставить собеседников. - Берхард, - Клаус с улыбкой подошёл к мужчине. - Да, Клаус, хотел тебя познакомить со своей дочерью, - голубые глаза метнулись на белокурую девушку. – Эмили. Эмили, это Клаус Ягер. Мы с его отцом в молодости вместе проходили службу. Блондинка не сводила с него глаз. Хрупкая на вид, она заставила встрепенуться Клауса внутри, что было ему довольно чуждо. Такую эмоцию он испытывал в последний раз только в школьные годы, когда за домом впервые поцеловался с девчонкой, которая уж очень сильно ему нравилась. - Миледи, - Клаус осторожно взял её руку в свою, поднеся к губам. Он отметил про себя её оценивающий кошачий взгляд. Обычно девушки при взаимодействии с ним смущались, краснели и отводили глаза, но здесь было по-другому. У Эмили не было желания перестать смотреть на него, да и вряд ли бы оно появилось в дальнейшем. Он очень сильно привлёк. В её жизни было много красавчиков – ухажёров ещё со школьной скамьи, которые только таскали её портфель и иногда помогали с точными науками. В Клаусе она увидела что-то очень серьёзное, мужественное, тёплое. Она мельком пробегалась взглядом по его спортивной фигуре, которую скрывал китель, острым чертам лицам, а самое главное, голубым глазам. Слишком голубым. Клаус Ягер прокручивал в голове события того самого вечера, когда они познакомились. Тогда он влюбился полностью и бесповоротно. В Эмили. До неё у Ягера было много женщин, но все они, как он понял потом, казались ничем по сравнению с Ней. Голубоглазая длинноногая стройная красавица покорила его. Они были вместе уже восемь лет. Она продолжала покорять его ежедневно. Каждый чёртовый день. Пока не пришла война. Клаус сжал стакан и поднялся со стула. Подойдя к окну, он взглянул на луну, которая освещала территорию лагеря. Восемь лет. Из них четыре года они были практически всегда вместе. Потом война. Ягеру пришлось уехать. За остальные четыре года они виделись два раза. Кажется, если память не изменяет Клаусу, то в середине 40-го года. Постоянно переписывались письмами, но после повышения до штандартенфюрера письма перестали приходить. Единственное, что приходило, так это сообщения о том, как живёт девушка в Берлине, ведь Ягер наставил в городе своих людей. Так уж вышло, что Клаус отдавал всего себя работе. Не мог он по - другому. Это был его огромный плюс и минус в одном ключе. Конечно, Ягер себя оправдывает тем, что там, за пределами войны, он отдавал всего себя Эмили и надеялся, что будет продолжать это делать после войны. Они должны были пожениться, но внутри себя он боялся. Боялся, что после долгой разлуки Эмили уже будет совсем другой. - Ты слушаешь меня? – Эмили наклонила голову, смотря на своего возлюбленного. Его глаза были опущены к документам на столе. – Чёрт, Клаус, серьёзно? Клаус поднял взгляд и улыбнулся. Сейчас Эмили стояла перед ним, надув и так без того пухлые губы, что забавило его. -Прости, кошка. Я должен был кое – что проверить, - Ягер медленно встал, подходя к белокурой. Кошкой он называл её часто. Она получила такое прозвище за кошачий взгляд. Его губы коснулись лба девы. – Что ты говорила? - Действительно, Клаус, что же я говорила, - Эмили положила свои руки ему на шею, поглаживая кончиками ногтей кожу Немец бегал глазами по лицу девушки. Медленно приблизившись к ней, Клаус аккуратно смял её губы, сжимая талию. Поцелуй полный нежности не продлился более 10-ти секунд. - Выходи за меня. -Что? – недоумённо произнесла Эмили, смотря на мужчину. Она прекрасно слышала, что он сказала, но ей так хотелось, чтобы он повторил это ещё раз. - Я хочу, чтобы ты сдала моей женой, Эмили. Неделя спустя. Тюрингия. К воротам лагеря подъезжает машина марки Мерседес. Окно иномарки опускается. Диалог с офицерами ведётся недолго, после чего ворота открываются, и машина въезжает во внутрь лагеря. Открывая дверь, девушка вступает ботинком на землю, полностью выходя из машины. Эмили Хартманн точно знала, куда она приехала. - Тилике, здравствуй, - промолвила девушка, смотря на мужчину. Они были знакомы. Их когда-то давно познакомил Клаус. Эмили шла рядом с Тилике, иногда отставая. Мужчина старался вести её в штаб окольными путями, не через пленных, которые активно работали в некоторых местах или же шли большими отрядами. Смотря на это зрелище, Эмили почувствовала запах смерти, а со смертью она никогда не была ещё близка. -Клаус у себя, - промолвил Тилике, открывая и пропуская девушку во внутрь штаба. Солдаты оборачивались на неё о чём – то шепчась. Не часто можно встретить в штабе женщину, ещё и такой красоты. Часто по штабу сновались переводчицы и медсёстры. Эмили пребывала в мыслях и не заметила, как они остановились у закрытой двери практически в конце коридора. Тилике показал головой, что ей нужно именно сюда. Нажав на дверную ручку, дверь с лёгкостью поддалась и открылась. Белокурая сразу же увидела Его спустя столько…лет? Чёрт возьми, она сама не могла поверить, что они не виделись настолько долго. Сейчас же Клаус сидит перед ней, за рабочим столом и даже не поднимает головы. Он что – то активно перебирал, изредка черкаясь карандашом. - Разве я позволял войти? – серьёзно промолвил он, даже не смотря в сторону. А что нового он мог увидеть? Очередной приказ сверху? Тилике? Вальтера, который иногда уж очень сильно любит прочищать ему мозги по поводу переводчицы Анны или русского танкиста? Дверь закрылась, а за ней последовал голос, который Клаус узнает из тысячи голосов. Нет, из миллионов голосов. -Клаус, - теперь же Ягер не поднимал голову, потому что боялся увидеть не то, чего бы, на самом деле, очень хотел. Он отложил бумаги и карандаш. Белокурая сделала шаг в кабинете и буквально через секунду оказалась в его объятиях. Он притянул её к себе настолько сильно, насколько это было в принципе возможным. Клаус вдыхал до боли любимый аромат волос, поглаживая Эмили по затылку. Казалось, что они могли простоять так целую вечность. - Присаживайся, - Ягер помог девушке сесть и сам разместился напротив неё. Оба молчали, даже не зная с чего начать. Эмили разглядывала его, останавливая глаза на шрамах, занимающие правую часть лица. -Как обстоят дела? – робко, но с уверенностью спросила Хартманн. -Вполне себе, - Клаус вёл себя сдержанно, что для Эмили было слишком чужим. Клаус чётко умел разделять семью и работу. Сейчас он находился на работе. Он совсем не ожидал такого исхода событий, что она сама приедет к нему. – Как ты доехала? У Эмили постепенно складывалось впечатление, что этот разговор не будет разговором любящих друг друга людей. -Дороги хорошие. Припарковала машину на территории. Меня встретил Тилике. «Тилике тоже был замешан в том, что она сюда приехала?» - пронеслось в голове у Ягера. - Хорошо, - и сразу. – Ты не должна была сюда приезжать. - Что, прости? – эта фраза вызвала у девушки «больную» усмешку. - Эмили, ты не должна была сюда приезжать. Ты должны была быть в Берлине. - Ты сейчас серьёзно, Клаус? – белокурая нервно улыбнулась. Она знала, что ему про неё всё докладывали. – Мы не виделись с тобой практически четыре года, не переписывались полтора. Я не знаю, что с тобой и как ты здесь, пока ты понаставил вокруг меня своих людей. Думаешь, я не замечаю их, когда иду по городу? - Ты всегда знаешь, что у меня всё хорошо. В дверь резко постучались, а потом зашли. В проходе показалась голова девушки. Ягер быстро и резко среагировал: -Не сейчас. Дверь тут же закрылась. -Кто это? – что-то, а ревность у Эмили не исчезла. -Переводчица. Русская. Одобрительно кивнув, девушка продолжила: -Когда мне в 41-м пришла телеграмма про твой бой вблизи деревни, - Клаус встал со стула, подходя к графину с водой. Он внимательно её слушал. – Мне тогда написали, что неизвестно выжил ты или нет. Я места себе не находила несколько дней, а следующая телеграмма пришла с тем, что ты ранен. Мне было уже спокойнее, но спать я всё равно не могла. И до сих пор не могу. Иногда. Клаус подошёл к ней сзади, наклоняясь к ней для того, чтобы поцеловать её в макушку. Он поставил стакан с водой рядом с ней. Он понимал, что его девочка очень переживала за него. -Кошка, - Эмили содрогнулась. Давно её так не называли. Клаус сел перед ней на корточки, беря её руки в свои. – Я прекрасно понимаю и чувствую твои волнения, но мы на войне. На войне, я в первую очередь, солдат. Тут без этого никак. Его губы коснулись пальцев девушки, чуть сжимая руками. Он не мог ей дать то, чего она так хотела. Точнее, на данный момент не мог. А он прекрасно знал, чего она хочет, потому что в ту же самую секунду девушка произнесла: - Возвращайся домой, Клаус. Прошу тебя, - Эмили, как показалось Клаусу, слишком глубоко заглянула в глаза. Не выдерживал он таких разговоров. Не выдерживал. Он встал на ноги, расстёгивая верхние пуговицы кителя. - Сейчас, Эмили, я не могу дать тебе этого. - Нет, ты можешь. Я знаю про все твои подвиги, геройства, награды и прочее. Ты можешь вернуть себя домой, - она знала, что это всё звучит как сплошной эгоизм, обесценивание, но не могла сказать по – другому. Скулы мужчины напряглись. - Вернуть домой сейчас я могу только тебя. И сделаю это с большим удовольствием. Здесь тебе не место. - Не место рядом с тобой? Она его вынуждала. - Эмили, перестань перекручивать мои слова, - Клаус резко повернулся на неё. Нотки его голоса начинали повышаться. – Это место пропитано смертью. Я пропитан уже смертью, боями, и поверь мне, тебе будет лучше уехать. Хартманн замолчала. Она лишь поднялась со стула, когда Клаус подошёл к ней. -Останься здесь до вечера. Со мной. – промолвил Ягер, касаясь её руки. Уже вечером, на закате солнца, они стояли за воротами лагеря. Эмили вновь собиралась в Берлин. - Береги себя, пожалуйста, - промолвила девушка, смотря на своего мужчину. Клаус, улыбнувшись, приблизил её к себе за талию. Сейчас их никто не видел. - Я люблю тебя, - промолвил он, нежно касаясь её губ. Ягер открыл водительскую дверь, приглашая девушку сесть за руль. -Прошу Вас, фрау Ягер, - промолвил Клаус, что вызвало смех у девушки. «Перебросившись» касаниями и взглядами, Клаус отошёл, чтобы девушка смогла развернуться и вырулить на дорогу. Он смотрел ей вслед, чувствуя, что делает всё правильно. Спустя некоторое время. Одним утром Эмили была дома, когда ей позвонили в дверной замок. Накинув пеньюар, она, удивлённая, но ничего не подозревающая, открыла дверь. -Фройляйн Хартманн? – Эмили положительно кивнула. – Вам письмо. Поблагодарив, белокурая взяла письмо в свои руки. Она села на стул, аккуратно разрывая конверт. Внутри всё резко опустело. Обнаружили. Обнаружили тело в реке с сильным течением. Танк там же. - Нет, нет, нет, - Эмили, казалось, тысячу раз перечитала имя. Может, ей кажется, что написано его имя, потому что относительно недавно видела его? Там не может быть его имени! Видение стало слишком размазанным из-за слёз. Ком в горле стоял огромный. Руки дрожали. - Шутка Тилике вместе с Клаусом. Это точно. – но она понимала, что никакой шутки здесь не было. Насчёт этого не шутят. Эмили медленно поднялась со стула, держась за столешницу, чтобы не упасть. Ей нужен был мешок с лекарствами, который она оставила где-то на кухне, так как её часто мучала бессонница. Первая любовь. Её первой и последней любви больше не было. Найдя этот проклятый мешок с лекарствами, Эмили среди них нашла снотворное и истерично – случайно высыпала его на тумбочку. Сейчас она как всегда его примет и уснёт, а когда проснётся, то окажется, что это было сном или хотя бы неудачной шуткой. Первая, вторая таблетка. Этого просто не могло быть. Не с ней. Не в этой жизни. Нет. Он обещал, что с ним всё хорошо. Тридцать таблеток снотворного. - Я просто вновь усну. Проснусь, а мы будем вместе, - промолвила Эмили, закидывая горсть таблеток в горло, сразу запивая водой. Но что-то всё – таки сбудется. Скоро они будут вместе. Клаус понимал, что это конец конца. Всё его тело жгло, всё болело, а во рту был невыносимый вкус крови, что не было смысла сплёвывать. Всё, что он смог, это пожать руку русскому танкисту, в знак уважения. Он победил. Всё справедливо. Мысленно Клаус умолял Эмили простить его за то, что он не позволил себя вытащить, не приехал домой. Это война. Для Клауса здесь всё по – честному. Летя вниз, он думал лишь о своей белокурой, ведь лишь так ему было совершенно не страшно.