Обещание

Руки Саймона измазаны кровью, голова гудит. Это сон. Такого не может быть. В голове лишь хаотичные мысли, не принимающее происходящее за действительность. Было бы спокойнее, будь если бы эта кровь принадлежала самому Хенрикссону, однако нет, руки скользят по лежащему на полу телу, а глаза перестают бегать из одной точки в другую, наконец опуская взгляд на человека лежащего рядом. Тело не слушалось, было ватным, через усилия и подкатывающую к горлу тошноту, Саймон выдохнул имя человека, который так нагло вторгнулся в его жизнь, и так же нагло не собирался уходить, постепенно становлясь нечто «большим», чем просто незнакомец. Лицо, такое родное, отражало покой и умиротворение. Закрытые глаза, тонкие черты лица, шрам на носу, конец которого был ближе к мочке уха, большие, уже бледные губы. «Нет… нет, нет, нет, нет» Слёзы каплями скатывались по щекам, падая на такой же заляпанный кровью пол. «Почему ты? Дэвид. Нет, пожалуйста, только не ты.» Парень лишь притрагивается к уже похолодевшему телу, и медленно потряхивает, пытаясь разбудить, тихо шепча отрицательные слова. Всё было так туманно. Будто Лезерхофф лишь спал, настолько умиротворённым он казался. С губ слетает всхлип, Саймон сдерживаясь, кусает свои губы, разрывая тонкие ткани губ не так давно только спокойно зажившие. — Дэвид, — сердце болезненно отдавало глухие удары.

***

Саймон с вскриком просыпается. Он тяжело дышит, молча пытается нащупать то, что только что потерял. Холодной рукой обхватывает такую горячую и родную руку. «Теплая» — спокойно пронеслось в голове. Дыхание всё еще сбито, а разум не мог понять, где он находится. Тут же поворачивается на бок, смотрит уже в вглядывающиеся в его лицо карие глаза. Томно выдыхает в который раз имя и льнет как позволяет его положение к телу, которое уже не было таким холодным, как в кошмаре, который ему приснился. — Кошмар? — с долей обеспокоенности спрашивает мужчина. Кошмар. Ещё какой кошмар. Почему ему приснился этот сон? Почему смерть в лице Дэвида так сильно пугает? Он был тем самым человеком, разрушившим его жизнь. С начала и до конца. Именно из-за него он прикован к креслу. Именно… Именно он во всём виноват. Тогда почему, его смерть, так пугает? Разве они могли когда-нибудь стать такими близкими для друг к друга? Дэвид притянул к себе молодого парня, прижимая к себе, и втягивая запах его волос нежно шептал слова поддержки — успокаивая и приводя в норму так разбушевавшегося сердца. Почему, мысль о том, что он умрёт, так беспокоит? Да. Они стали родными друг другу людьми. Да. Возможно это было предначертано судьбой. Саймон порой не мог понять себя, свои мысли. Вроде бы он и питал ненависть к этому человеку, решившему его судьбу и преподнося подарок в виде инвалидности. Так, почему же он сейчас дрожит в его объятиях ища утешение? Слёз нет, лишь всхлипы и болезненные стоны. Он никогда так ни за кого не переживал, как за этого ублюдка. Кошмары мучали его уже куда меньше, благодаря курсу лечения от доктора Пурнелла, но черт возьми. Смерть Дэвида? Парень лишь беспокойно сжал руками спину единственного его успокоения. Нервно вдыхая и выдыхая. Всхлипы и стоны по не многу утихали, сменяясь спокойному дыханию и нежным поглаживанием волос и спины. В мыслях хотелось выть и метаться по уголкам своего разума, убивая монстров, бегать по прохладному пустынному городу. Хотелось. Хотелось спрятаться и от чувств. — Ужасно, — шепчет Саймон, отстраняясь поднимает голову выше, и смотрит в черные от темноты глаза. Чуть приподнимается на локтях для удобства. «Наверное, я потревожил его сон. Но он тут, со мной. Он меня не бросит.» Это успокаивает. Его присутствие дарило тепло. Мило. Дэвид дышал. Очень тихо. Его грудь вздымалась, а глаза неотрывно смотрели на Саймона. Готовые в любую секунду помочь. Саймон боится, что это сон внутри сна и, что окажется тот и вправду мёртв. Он не хотел его смерти, не хотел, чтобы его красивые глаза больше никогда не открывались. Хенрикссон потянулся к лицу Лезерхоффа, и прикрыв глаза, поцеловал. Несколько секунд наслаждался близостью, и обрывая поцелуй, решил снова оказаться в таких нужных ему объятиях. — Не хочешь поговорить о твоём сне? — осевшим голосом спросил Дэвид, обнимая в ответ своего возлюбленного. Сердце вновь сжалось от страха, а мурашки пробежались по телу. Вплотную приблизившись, обнял за талию, как бы укрывая от всего, насколько это возможно в его силах. — Всё в порядке. Ты можешь не говорить, — тут же отозвался мужчина со шрамом на лице, выдыхая. Саймон молчал, какое-то время думая о своём сне. Лезерхофф уже думавший, что парнишка ничего не скажет, и потихоньку засыпал. — Дэвид. — звал его Саймон. Голос звучал устало и тихо. Дэвид вырвался из оков сна, внимательно слушая, о чем сейчас скажет Саймон. — Можешь мне кое-что пообещать? — Что? Саймон сжимает руки, напрягаясь, и молча несколько секунд. — Не умирай. Пожалуйста, я прошу, не умирай. Дэвид понимает. Он всегда понимал его больше других. В ответ он лишь обнял его крепче, прижимая к себе, и тихо бормоча: — Пора спать, Саймон. Однажды, Лезерхофф уже был на грани смерти от передозировки наркотиками, но с помощью лечения избавился от зависимости к употреблению их, что и дало возможность выдохнуть спокойно. Дэвид опустил подбородок на голову мирно лежащего парня. Было спокойно и тепло. — Спокойной ночи, Саймон.