Две бумажки из пяти

— Нанами, проснись, ты всё ещё на работе, — слышится мягкий и практически нежный голос Годжо Сатору.       Лёгкие поглаживания по щекам заставляют Нанами Кенто медленно открыть глаза. Он всё ещё чувствует остатки энергии в месте контакта и проводит ладонью по лицу в попытке прийти в себя. — Прости, тот журнал, — он провёл свободной рукой по дивану в поисках свежего издания, — был ужасно интересным. — Ты про этот? — спрашивает Годжо, поднимая валяющийся в ногах Нанами журнал, — «Каталог государственных стандартов для производств, создающих магические предметы» да уж, наверняка тебя вырубило примерно после названия.       Была поздняя ночь. Во всей школе не было ни одной души, за исключением Нанами и Годжо. Сегодня, согласно графику, пришла их очередь обеспечивать безопасность на территории школы и общежития. Так случилось, что смена выпала на ночь того же дня, в котором Кенто завершил сложную миссию по изгнанию проклятья. Неудивительно, что как только он вошел в учительскую комнату, снял с себя пиджак, осторожно развязал тугой галстук, а затем уселся на диван, сон сразу же овладел им. Откровенно говоря, журнал Кенто взял лишь для того, чтобы прикрыть им глаза от навязчивого света настенной лампы, ведь очки он забыл в машине. — Давно ты здесь? — спросил он у Сатору. — Скажем так, пока спящая красавица отдыхала, прекрасный принц, — Годжо указал большими пальцами на себя, — заполнил все отчёты и обошёл половину королевства. Поэтому у спящей красавицы в два раза меньше геморроя по поводу работы. Нанами поморщился. Но не от прозвища, а от ощущения собственного непрофессионализма. Вечно в часы переработки всё идёт наперекосяк. Кто бы мог подумать, что сегодня именно Годжо в их тандеме будет самым ответственным. — Что-ж, тогда пойдём наведаемся в общежитие, — сказал Нанами и встал с места. Он закатал рукава рубашки и размял затёкшие части тела, попутно отвергая каждое предложение Сатору о массаже.       Путь от школы до общежития был совсем коротким, мужчины остановились всего единожды по просьбе Годжо, удивившемуся обилию светлячков. Медленное и грациозное движение насекомых создавало атмосферу хрупкой мистики и ярко отражалось в очках Сатору. На несколько мгновений Кенто даже засмотрелся на коллегу в очередной раз отмечая насколько тот привлекателен пока молчит.       Проходя по тёмному коридору общежития, они сразу заметили тонкую и тусклую полоску света, проникающую сквозь расщелину внизу двери, ведущую в комнату первокурсников. Когда они подошли ближе то отчётливо услышали знакомые голоса. — Ай! Ты сдурел, Фушигуро? — звонко воскликнул Юджи Итадори, где-то за дверью. — В задании не было написано с языком! — так же звонко возмутился Мегуми Фушигуро. — Давай, Фушигуро, до конца! — поддерживала Маки Зенин. — Засоси его, Итадори! — хохотала Набара Кугисаки. Годжо вопросительно посмотрел на Нанами, а затем прислонился к двери, пытаясь вслушаться в диалог за дверью. — Замрите! — резко приказал голос, принадлежавший Тоге Инумаки.       Мёртвая тишина воцарилась за дверью. До ребят сразу дошло почему Тоге использовал технику. Нанами заметил, как в этот момент полоса света стала едва различимой, а затем угасла вовсе. Приготовившись постучать, он занёс кулак над дверью. — Нанами, можно я буду злым полицейским? — умоляюще просил Годжо. — Можно, но, если сломаешь замок, то оплачивать ремонт будешь сам! — ответил Кенто. — Ни с места! — крикнул Годжо, пинком отворяя дверь в комнату первокурсников. «Идиот, они уже и так под действием техники Инумаки» — подумал Кенто. — Ну что ребятня, нарушаем комендантский час? — продолжал Годжо, включая в комнате освещение. Стоило тёплому свету лампы озарить комнату, как Годжо тут же свалился от смеха на пол. — Чёрт! — выругался Фушигуро.       Нанами вошёл в комнату, прикрыл за собой дверь и увидел причину столь истерического смеха его коллеги. Вся сцена разыгралась на полу у журнального столика. Благодаря технике Инумаки студентам не удалось скрыть ни единой «улики».       Прямо сейчас, в этом застывшем моменте, Нанами видел, как Нобара Кугисаки, оперевшись ногой о спину Юты Оккоцу, сильно тянула за концы чёрного пояса от халата, который служил импровизированной повязкой для глаз Юты. Зенин Маки, украшенная длинными нарисованными усами, так и осталась стоять с руками в волосах Юты, укладка которого теперь подозрительным образом напоминала укладку валяющегося на полу Сатору. Честно признаться, Нанами сам еле сдержал смешок, глядя на это зрелище. Гвоздём программы конечно же стал Юджи Итадори нависающий над лежащим под ним Мегуми Фушигуро и вытянувший губы трубочкой. Уши темноволосого настолько покраснели, что могли служить самостоятельным источником света. — Кто-нибудь скажет, что там происходит? — невинно спросил Юта. — Икра, — с грустью вздохнул Инумаки и достал из-под футболки спрятанный фонарь. — Оу, посижу-ка я пока так, — притих Юта. — Фанты! Панда, а почему ты с Тоге не «пострадал»? — еле унимая смех, проговорил Годжо, присаживаясь на колени. — Мы судьи. Если я попытаюсь выполнить хоть одно задание фанта, от комнаты мало чего останется. А у Инумаки техника будто создана для этой игры. Он приказывает выполнять задания, если игрок, вытянувший фант, начинает хитрить. — Лосось, — утвердительно кивнул Инумаки.       Нанами обратил внимание на журнальный столик. Всё было усеяно цветными бумажками, сложенными в несколько раз. Некоторые из них были развёрнуты, а другие порваны. — Тоге, ты уже можешь развеять технику, незачем сильнее смущать Мегуми. Инумаки сделал жест рукой, и все студенты вновь обрели контроль над своими телами. Юджи тут же рухнул на Фушигуро. — Руки затекли, — хныкал он, зарываясь носом в грудь Фушигуро. — Да отвали ты уже, — раскрасневшийся Мегуми спихнул с себя одноклассника и сел, опираясь спиной на диван позади. — Что будем с вами делать? — нахмурился Сатору. — За нарушение комендантского часа, в кодексе предусмотрено наказание в виде генеральной уборки всей территории общежития, — разъяснил Нанами. — Брось, Кенто, они же не распивали здесь спиртного и на славу рассмешили своего любимого сенсея, — улюлюкал Годжо. «Тоже мне, злой полицейский, небось и перед Ягой Масамичи сам отдуваться завтра пойдёт», — подумал Нанами.       — И что Вы предлагаете, Годжо сенсей? — вместо этого сказал он. В этот момент в диалог вмешался Юта. Большим пальцем он приподнял «повязку» и уверенно произнёс: — У меня возникла прекрасная идея. Как насчёт того, чтобы Вы, и Годжо сенсей присоединились к игре? Уверяю вас, это очень весело! — Нет. — резко пресёк предложение Нанами. — Как грубо, ты что боишься меня поцеловать, Кенто? — Сатору в открытую издевался не то над ребятами, не то над Нанами. — Очень маловероятно что вы вытяните такой фант, — умничала Маки, поправляя очки, — в игре к этому моменту осталось всего две таких бумажки, потому что кое-кто вытянул уже три из пяти. Произнеся это, она покосилась в сторону Фушигуро и Юджи. Те переглянулись и показательно отвернулись друг от друга. — Вот видишь! — Сатору судя по всему вошёл в кураж, поэтому потянул Нанами за одну лямку подтяжек вниз, усаживая его между собой и Инумаки, — мы в деле! Сил спорить у Нанами не было, и он послушно сел. — Панда, будь добр, озвучь правила снова, — попросил он. — Игрок вытягивает фант. В случае если он готов выполнить задание, он зачитывает его вслух и делает то, что написано на бумажке. Фант с выполненным заданием уничтожается. Если игрок по каким-то причинам отказывается выполнить задание, то Инумаки накладывает штраф и с помощью своей техники шепчет игроку наказание с указанием времени его исполнения. В этом случае фант аккуратно складывается и возвращается к остальным неоткрытым фантам и так до того момента пока кто-то из игроков не выполнит задание, указанное в нём. Игра закончится, когда все фанты будут уничтожены. Ну или, когда игроки поубивают друг друга, тут как сложится.       Годжо внимательно осмотрел стол и лежащие на нём фанты, его рука вдруг скользнула в ту сторону, где лежали развёрнутые бумажки, а затем той же траекторией вернулась назад. — А с этими что? — Годжо указал головой на развёрнутые фанты. — Развёрнутые фанты, это те, которые выполняются прямо сейчас, либо действуют всю игру, — объяснил Панда. — «Не называть меня бАлваном», — зачитывает Годжо первый развёрнутый фант, написанный кривым подчерком. — Это задание от Юджи для Кугисаки, — прокомментировал панда. — «Изобразить знаменитого мага», — зачитал Нанами следующий фант. — Это моё, — отозвался Юта. — Я как раз хотел спросить, кто ты! — воскликнул Годжо. Все переглянулись. В открытое окно доносился стрекот цикад. — Годжо сенсей, должен заметить, вы достаточно близко знакомы с магом, которого изображает Юта, — негромко сказал Мегуми, сидящий слева от него. — Не припомню никого с повязкой на глазах, с пиратами я не дружу — почесавши затылок, ответил Сатору. — Позволь спросить, а от чего ты так обхохатывался, когда мы вошли сюда? — уточнил Нанами. — Вам не обязательно отвечать на этот вопрос сенсей — в голос затараторили Фушигуро и Юджи. — Ты вообще видел эти усищи? — Сатору показал на Маки и снова рассмеялся словно ребёнок. Нанами тяжело вздохнул и обратился к студентам: — Думаю, пора начинать.       Так как последним был Юджи, от него ход перешёл Маки. Изящным жестом она вытянула из общей кучки фант и прочитала вслух: — «Вопрос: из присутствующих игроков, кого ты ненавидишь больше всего?» Больше всего я ненавижу Юту, который взял единственный нестираемый маркер из пенала! — Я уже извинился за это, Маки, — взвыл Юта. Было видно, что ему правда очень жаль. Следующей была Кугисаки недолго думая над заданием, она произнесла в слух: — «Спой песню про любого из присутствующих игроков». Кугисаки выпрямилась и бойко запела: — «Фушигуро полон мощи,       Силой страшной одарён, …» — напевая это, она встала в позу бодибилдера. Затем сменила позу и стала крутить пальцем у виска: — «…Жаль понять не может силой,       Что Юджи в него влюблён!» — подытожила она и поклонилась под громкие аплодисменты Панды, Инумаки и Юты. Итадори вскочил как ошпаренный, когда услышал своё имя в песне, да ещё в таком контексте. — Что ты такое несёшь, Нобара! — шипел он. — Ещё скажи, что это неправда, — усмехнулась Кугисаки, с вызовом глядя на друга.      Юджи стоял как потерянный несколько секунд, пока Мегуми не потянул его вниз со словами: — Давайте просто продолжим.       Юта уже вытянул бумажку и ждал пока на него обратят внимание. — «Удача!» — улыбнулся он, демонстрируя всем нарисованную звёздочку. — Для нескольких бумажек мы не придумали заданий, поэтому пометили их звездой, — объяснил Панда, — было решено, что это означает удачу. Игрок может пропустить ход, отменить наказание Инумаки, или отдать действующее задание другому игроку. — Я выбираю последнее. Нобара так сильно затянула «повязку», что ещё немного и мой мозг потечёт через ноздри. — Кто будет выполнять его за тебя? — спросил панда. Юта поднялся с места, шагнул к Кенто, встал на одно колено и вытянув руки подал пояс, словно это была катана. — Нанами сенсей, эта ноша переходит вам. — Давай-ка я помогу, — вмешался Годжо и выхватил пояс из рук Юты.       Первокурсники сдерживали смешки, решив припасти их до момента, когда «косплей» будет завершён.       Сатору встал за спиной Кенто и руками провёл по его волосам, убирая слишком длинные пряди за уши. Его касания не были похожи на касания других людей. Все прекрасно знали, что сильнейшего мага полностью обволакивал энергетический барьер, условную плотность которого определял сам Сатору. Кенто чувствовал, как нежную кожу за ухом невесомо щекочет энергия и как мурашки пробегают по телу, когда Годжо проводит ладонью по его загривку, якобы приглаживая только что повязанный на глаза аксессуар. — Как ощущение, Нанамин? — мягко спросил Сатору где-то рядом. Кенто сглотнул. Он не понимал спрашивает Годжо про повязку или про мягкие поглаживания его головы. Потому что второе он не прочь повторить ещё и ещё. Собравшись с духом, он ответил: — Ощущаю себя идиотом-учителем, с повязкой на голове. — Стоп. — снова заговорил Годжо, обращаясь к студентам, — Так всё это время «знаменитым магом» был я?! Ребята, позабывши про Нанами, нашли себе новый объект для насмешек в лице их второго учителя. — И как мне с этим играть? — спросил Нанами у панды. — Для чтения вам разрешено приоткрывать один глаз, но выбирать фант необходимо с закрытыми глазами. — Лосось, — подтвердил голос Инумаки справа.       Стоило Нанами потянуться в сторону где находился столик, по оголённой коже предплечья снова прокатилась едва уловимая волна энергии. Кенто не придал этому значения, ведь они с Годжо сидели очень близко. Но мысленно отметил, что ощущение энергии вкупе с завязанными глазами вызывало в нём чувство схожее с возбуждением, но не имевшее явных визуальных признаков. «Не хватало ещё фетишей здесь нахвататься», — подумалось Нанами. Сконцентрировав мысли на игре, а не на её побочных эффектах, он взял первую бумажку, попавшую под руку. — Открывай глаза, Нанамин, — игриво протянул Годжо совсем близко. Приподняв повязку, как обычно это делал Сатору, Кенто отодвинулся от того подальше и развернул бумажку. Его глаза расширились, на фанте красивым подчерком было написано «поцелуй игрока слева». Он понял, что ещё секунда и его руки затрясутся как у деда с болезнью Паркинсона. «Вероятность очень мала», — с издёвкой мысленно повторял Кенто. — Я не могу этого сделать, — сказал Нанами. Он быстрым движением отдал фант Инумаки. Тот взглянул сначала на задание, потом на Годжо, невинно болтавшего с Фушигуро, затем на испуганного Нанами, потом снова на Годжо и на снова на задание. Инумаки вернул бумаге первоначальную форму и вернув её на стол, перемешал с остальной массой. — Инумаки, у нас отказ! — провозгласил панда. — Штраф! Штраф! Штраф! — хлопали студенты.       Один Годжо выглядел недовольным. Он наклонил голову вниз так, чтобы его эмоций не было видно и о чём-то задумался. — Инумаки, используя технику, назначь штраф и наказание, — попросил панда.       Тоге поднялся с места и взял своей небольшой, но крепкой рукой руку Кенто и потянул его к двери. Оказавшись там, он опустил повязку назад на глаза Кенто, намекая на то, что он не сможет смотреть в них после того что произнесёт. — Годжо сенсей, не хватайте фанты, ваш ход ещё не начался! — услышал Кенто со стороны дивана.       — Ой, простите дурака, — взволнованно ответил Сатору.       Тем временем Инумаки прикрыл ухо Нанами собственной рукой, предотвращая попытки игроков прочесть по губам и очень тихо, но быстро прошептал: — Вы не сделаете этого здесь, при всех. Но до утра вы обязаны, слышите, обязаны сделать это дважды. Нанами сенсей, до утра вы поцелуете Годжо сенсея дважды. О вашем задании я никогда и никому не расскажу, обещаю.       Слова, сказанные Тоге, проникали глубоко под кожу и отпечатывались на каждой клетке Нанами.       Нанами не пугал факт того, что до утра он поцелует Годжо. Пугало то, что если он не совершит этот поступок самостоятельно, то его тело, под воздействием магии Инумаки, будет двигаться как марионетка и выполнит это действие против его воли. Подумать только, Нанами так часто хотелось сломать магический барьер Сатору, чтобы шлёпнуть ему пощёчину за очередную неуместную шутку, что ещё в студенческие годы это навязчивое желание настолько извратилось и трансформировалось, что стало одной из основных пикантных фантазий Кенто.       Чаще всего мечта являлась ему бессонными ночами как способ «спустить пар». Он представлял себе, как граница между ними стирается, как страстно и напористо он целует Сатору Годжо, не давая ему ни единого мгновения для вдоха. Он жаждал видеть обезоруженного, беззащитного Сатору, расслабляющегося в крепких объятиях. Насколько сногсшибательно выглядел бы величайший маг современности без напускного пафоса со взмокшими от пота волосами, млея под телом Нанами. Но это было лишь тайным желанием Кенто, тщательно скрываемым в глубине собственного сознания. «Будьте осторожны со своими желаниями — они имеют свойство сбываться», — мысленно процитировал иностранного классика Нанами и прискорбно смирился со своей участью.       Он вернулся за стол совсем мрачным. Заметив это, панда ободряюще сказал: — Ну ничего, Нанами, вы всегда можете вытянуть звёздочку и отменить технику Инумаки, без учёта той, что вытянул Юта, в игре осталось целых три звезды! — Лосось, лосось, — залепетал Инумаки. — Ничего себе, удача! — в ту же секунду воскликнул Годжо слева, — как жаль, что у меня нет никакого задания, которое можно было бы отменить, ну ничего вытяну ещё один фант. Кенто слышал звук рвущейся бумаги и нарочито долгое шуршание.       — Ого! Снова удача! Годжо сенсей, вы очень крутой, — восхищался своим наставником Юджи. — Учись, пока я жив! — бахвалился Сатору и снова разорвал бумажку, а вместе с тем шанс Нанами на отмену техники Инумаки, — Так уж и быть, пусть эта удача принесёт хоть какую-то пользу, Нанами, снимай повязку, ты в ней страшненький! — Спасибо, — поблагодарил Кенто, убирая повязку испортившую ему причёску. — Один ход всего в ней пробыл, а я пол игры ничего не видел! — схватился за голову Юта, комментируя происходящее. — Так-то лучше, — улыбнулся Годжо, разглядывая каждый сантиметр лица Кенто.       Нанами смотрел на него в ответ. Он чувствовал, что что-то не так, но не мог объяснить себе, что именно его смущало. То ли подозрительное везение Сатору, то ли собственная тотальная неудача с первого хода. Но в небесно-голубых глазах явно считывалось, что Годжо что-то скрывает. — Как жаль, что наши сенсеи обвенчаются быстрее чем до Фушигуро дойдут простые истины, — сказала Нобара в сторону Маки, наблюдая как старшие неотрывно глядели друг на друга. — Кугисаки! — хором отозвались Юджи и Нанами. Чтобы разрядить обстановку Фушигуро громко прочитал своё задание: — «Опиши идеальный типаж». Я уже отвечал, на подобный вопрос, но, похоже, придётся повториться. У меня нет предпочтений. Пока в человеке есть способность сострадать и поддерживать, этого вполне достаточно. Незаметно для всех он накрыл своей ладонью руку Юджи. Тот вздрогнул, коротко вздохнул и, не разрывая контакта, свободной рукой вытянул фант. Нанами был слишком погружён в свои мысли, чтобы по достоинству оценить сальто от Юджи и колесо от Маки, следующие далее. Он даже не взглянул на Сатору, который швырнул что-то мелкое в Кугисаки. Но совсем скоро, всё его внимание было поглощено всё той же Кугисаки, которая радостно скакала на месте, выкрикивая: — Удача! Удача! Инумаки, отменяй свою технику! — и как только магические оковы спали, она с большей силой выкрикнула — Итадори Юджи — самый большой болван на свете! — Кугисаки, перестань. — серьёзно скомандовал Мегуми подруге, чем вызвал её усмешку. «Да уж, а своего она добиваться умеет. — подумал Юта и посмотрел на парочку, сидевшую напротив него — Вон как эти двое сблизились за вечер, уже и заступаться друг за друга начали». Юджи тем временем с особой благодарностью смотрел на Мегуми и придвинулся ближе к нему так, чтобы их плечи и колени соприкасались. «Это конец», — думал Нанами.       Та звездочка, которую вытянула Набара была его последним шансом на спасение. — Фанты удачи разыграны! — объявил панда, — С этого момента, отменить технику Инумаки будет невозможно. Рекомендую выполнять задания сразу, без отказов. И игра продолжилась. — «Изображайте из себя самого преданного болельщика во время действий следующего игрока», — прочитал вслух Юта и пожал плечами.       Нанами потянулся к столу. Но не успел он взять фант, как раздался настолько громкий и мощный чих со стороны Сатору, что несколько бумажек снесло из-под раскрытой ладони Кенто. — Прошу прощения, — сказал виновник, — пылинка в нос попала. Нанами закатил глаза и наконец взял бумажку, отличающуюся цветом от предыдущей. «Не может быть», — ужаснулся Кенто. — «Поцелуй соседа слева», — сквозь зубы прошипел он вслух.       Комната сотряслась от смеха учеников. Не смеялся один Инумаки, понимающий участь бедного учителя. «Милый сосед слева» Сатору Годжо расплылся в столь широкой улыбке, словно сорвал джек-пот. — Нанами вперёд! У вас получится! — содрогаясь от смеха вопил Юта. «Думай, Нанами, думай» — взмолился Кенто. — Маки, не могла бы ты протянуть мне свою руку, — попросил он вдруг Зенин. Обескураженная Маки послушно вытянула руку вперёд. Кенто галантно взял ладонь девушки и еле ощутимо прикоснулся губами к её тыльной части. — Это чё сейчас такое было?! — крикнули Нобару и Юджи, ожидавшие совсем иного шоу. «Лишь бы сработало,» — подумал Кенто. — Технически, всё правильно, нарушений нет, — заметил панда. — Это с какой стати? — не сдержался Годжо. — Сейчас объясню. Видите ли, формулировка задания расплывчатая. В данный момент у Нанами Кенто четыре левых соседа: Вы, Мегуми, Итадори, и Маки, а также четыре правых: Тоге, Юта, Нобара и я (из-за того, что в фанте не было чётко обозначено слова «игрок»). Поэтому Нанами был волен выбирать кого угодно из первой четвёрки. — Тунец! — воскликнул второй судья. — То есть я мог не целовать Фушигуро? — удивился Юджи. — Нет, конкретно на твоих фантах было написано «игрока справа», это скорее Фушигуро мог не целовать тебя в тот первый раз, но видимо в выборе «соседа слева или справа» он предпочитает тебя больше, чем Маки, и всех остальных — разжевал, произошедшее ранее, панда. — Прошу не забывать, что Маки моя тётя, — вмешался покрасневший словно помидор Мегуми. — Да-да, успокаивай себя, — похлопала его по плечу Зенин. — Я на минуту, — Годжо поднялся с места и с видом обиженного ребёнка, у которого отобрали любимую конфету, устранился в уборную комнату.       Мегуми посмотрел в след учителю, а когда тот скрылся за дверным проёмом обратился к панде: — Вообще достаточно глупо было допускать Годжо сенсея к игре. — Что ты имеешь в виду? — спросил панда. — Очевидно, что учителю с его шестью глазами и «рентген» зрением совершенно нечего делать в этой игре, ведь все задания для него как на ладони, — подхватил Юта, — хотя как мне кажется, его главная проблема — полная неготовность к поражению, — мягко улыбнулся он, глядя на Нанами.       Кенто словно ледяной водой окотило. Моментально из обрывков произошедшего в его голове сложился пазл. «Этот гадёныш всё подстроил! Почему я сразу не догадался?!» — винил себя Кенто. — А вот и я! — в привычной манере напевал вернувшийся к столу Годжо, — Эй, Кенто, ты чего такой хмурый? Нанами ничего не ответил и обратился к студентам: — Дети, спасибо за приятный вечер. — он схватил Сатору за шиворот куртки и потянул того вверх, — Нам с учителем Годжо не положено так долго задерживаться в общежитии, поэтому мы уходим. Настоятельно рекомендую потихоньку заканчивать и ваши посиделки. — Спокойной ночи, Годжо сенсей! — крикнул вдогонку Юджи, лучезарно улыбаясь и махая на прощание рукой. — Тебе стоит ответить, возможно это твоя последняя ночь на этом свете, — тихо прорычал Нанами сбитому с толку Сатору. Именно после этой фразы Годжо понял, что его маленькую аферу раскрыли. Страшно было предположить, что мог сделать с ним шаман, способный разглядеть все слабые места оппонента.       За закрытой дверью снова радостно зашумела молодёжь. И только Тоге Инумаки знал, чем кончится эта ночь.       Они были на середине пути, когда после долгого молчания Нанами первым нарушил тишину: — Скажи, тебе совсем башню сорвало? — Нанами, я могу всё объяснить, — тут же отозвался Годжо. — О, тебе придётся постараться, ведь я чертовски зол сейчас. Мало того, что мы наплевательски отнеслись к работе, так ты ещё решил поставить меня в неловкое положение перед студентами. — Это не так! Всё чего я хотел, немного подурачиться с тобой, Кенто. Уж если ты так сильно напугался детской игры, то мог бы и отказаться, но ты не сделал этого. — Ах, теперь я во всём виноват? Напомни, кто из нас в детской игре мухлевал мощнейшей из ныне существующих техник?       Сатору вздрогнул. Нанами искоса взглянул на него и не поверил своим глазам: «Он что, смущён?» — Кенто крайне удивил вид коллеги, который виновато закусил губу и смотрел куда-то в сторону. — Я думал будет весело, но всё самое сладкое досталось Маки, — пробубнил Годжо совсем тихо. «Самое сладкое», — эхом прозвучало в голове Нанами.       Словно яркие искры, воспоминания вспыхнули внутри Нанами. То как бережно Сатору разбудил его, как на протяжении всего вечера пытался прикоснуться, как бросал на него затяжные взгляды. — Хочешь сказать ты хотел этого? — голос Кенто стал в разы мягче, — Хотел, чтобы мы поцеловались при всех твоих учениках? — медленно произнёс он. Годжо смотрел как светлячки медленно опускались на землю и затухали. — Нанами, я был не прав. И я готов это признать. — с горечью в голосе сказал он. Годжо немного помялся на месте, а затем наигранно-счастливо произнёс: — Если хочешь, можешь врезать мне, но только не по лицу, не стоит портить такого красавца! Показывая всю серьёзность намерений, он очертил в воздухе какую-то фигуру и магический барьер развеялся. Сам Годжо зажмурился, ожидая «казни». «Сейчас или никогда,» — было последней мыслю Нанами перед тем как он сделал шаг в направлении старшего. — Сегодня тебе неимоверно повезло, — сказал он. Сняв с Годжо очки, Нанами запустил широкую ладонь в его волосы и нежно погладил большим пальцем висок. — Сатору, посмотри на меня, — прошептал он.       И когда тот открыл глаза, весь мир для Нанами прекратил своё существование. Ничто не имело большего значения, чем вид этих блестящих голубых глаз — глаз, в которых читалась пленительная смесь волнения и страстного желания. — Кенто, я … — начал Годжо. — Я знаю, теперь знаю, — произнёс Нанами и притянул его ближе к себе.       Кенто подался навстречу приоткрытым губам Сатору. Он не хотел торопиться, поэтому легко коснулся нижней губы, пробуя на вкус мягкую и тёплую кожу, не удивительно что у сладкоежки Сатору они были с привкусом карамели. Углубляя поцелуй Кенто заметил, что Сатору подрагивал каждый раз, когда он проводил подушечками пальцев по его скулам. «Сколько же времени тебя никто не касался?» — мысленно спрашивал Нанами Годжо. Находясь на грани возбуждения от подкинутых взбудораженным воображением картин, Нанами разорвал поцелуй.        — Пойдём, — хриплым голосом скомандовал Кенто. Рука об руку они направились к зданию школы. Той ночью Кенто вернул Сатору гораздо больше поцелуев, чем того требовала, наложенная на него техника. Но об этом было неведомо даже Инумаки.