Сцены из жизни (воображаемых) людей

— Вообще, футбол люблю… с папами на рыбалку ездить, с друзьями гулять, музыку слушать люблю. Ну, ничего необычного. — А папы твои кто? Кем работают, в смысле? — Один программист, дома какие-то коды пишет вечно, другой — старший научный сотрудник или что-то такое. Я не знаю, как это называется правильно. Раньше какие-то работы писал, теперь физику в универе преподаёт. У меня всегда в школе с этим туго было, но моя классная у него училась, поэтому из солидарности пять поставила. Вот так вот. Беннет в очередной раз хихикнул, а Аякс вновь засмотрелся на его розовые щёчки, внимательно разглядывая милое шестнадцатилетнее личико, такое нежное и славное. Как будто этот подросток не из его категории, что ли. Как будто им не суждено так просто сидеть на фудкорте торгового центра и болтать о всяком. Как будто он не должен звать такое невинное существо на свидание. Нет, совсем не должен. Он ведь, Аякс, другой. Грязный и изнутри выеденный погаными мыслями. — А почему ты сюда поступил? У тебя же такой богатый отец, мог бы и до конца доучиться, в крутой вуз пойти. — Да ну, не хочу его положением пользоваться. Тем более что плохого в том, чтобы учиться на дизайнера? — Ага… да и учиться меньше, чем в универе. Быстрее работу найдёшь. Я из-за этого пошёл. Их свел колледж. Случайно, будто судьба этого не хотела, но все-таки предоставила шанс. Подкинула восемнадцатилетнему аутсайдеру возможность наконец найти того, с кем можно свободно общаться и не чувствовать себя отбросом. Не чувствовать себя лишним. Забыть об анонимных форумах, где разного рода извращенцы обсуждают мерзости и делятся советами о том, как воплощать их в жизнь. Вспомнить о том, что вообще-то нужно убираться в комнате, почаще расчесываться и ходить в душ, о том, что такое чувствовать что-то, кроме одиночества. Родители никогда не обращали на него внимания — работали, занимались собой, рожали младших братьев и сестру. А он, старший, должен был за ними следить, слушаться взрослых и не отсвечивать. Младшие его любили, по-настоящему любили и старались заботиться. Но он вырос и нуждался не только в тайком принесенных конфетах и играх. В конце концов, обязанности взяла на себя сестра. Можно отходить на задний план ещё больше, переехать в общежитие и жить в свое удовольствие. Казалось, это отшельничество с ним на всю жизнь. Но нет. Такой странный. Такой неловкий. Такой красивый. Такой идеальный. Поговори со мной. Поговори со мной. Поговори со мной. Поговори со мной. Появился он. Невысокий, немного неуклюжий, громкий и невероятно дружелюбный. Как будто немного дикий. Вломился и затребовал к себе внимания. Так хотелось думать Аяксу. Но на самом деле он лишь подсел в столовой — свободных мест не было, и он понадеялся, что у рыжего ссутулившегося парня место занято сумкой не для кого-то ещё. Да, так и было. Чтобы вновь сидеть одному. Но услышав застенчивое «привет», вслед за которым последовало шумное падение на пол, захотелось купить этому забавному незнакомцу новый кофе и усадить рядом. Благо, деньги из-за помощи отца были всегда. С тех пор прошло уже месяца два, и увлечение Беннетом не проходило. У обоих схожая судьба в плане отсутствия друзей и немного дурной славы среди одногруппников, веснушки, одиночество и ещё всякие мелочи. Аякс стал после долгого перерыва ходить в зал ради того, чтобы больше ему нравиться, переехал в приличную съемную квартиру, чтобы не беспокоиться о соседях, которые могли бы мешать их ночёвкам, начал лучше спать и больше появляться на учебе, лишь бы видеться чаще. Такой добрый. Добрый ко мне. Добрый к остальным. Вот бы не было никаких «остальных». Вот бы они исчезли. Вот бы остался только он. Я его так люблю. Я его так люблю. Я его так люблю. Я его так люблю. Я его так люблю. Я его так люблю. Я его так люблю. Я его так люблю. — Ты такой славный, я тебя люблю, ты мой маленький пирожочек! — Почему пирожочек? Я что, потолстел?.. — Нет, у тебя просто такие щёчки, такой ты румяный, такой ты милый! — Ну Аякс… Казалось, все шло к лучшему. Его исправляли эти маленькие и немного детские отношения. Прогулки, свидания, ночёвки с приставкой, объятия, поцелуи в щеку. Они лежали вместе, и Аякс мог долго целовать и мять Беннету ножки. И хоть пытался как мог, но отбросить мысль о том, что эти ножки должны уже давно оказаться на его члене, не получалось. Он чувствовал себя неправильно. Что обязан оставить фантазии в рамках одиноких самоудовлетворений, а не переносить это на реального, живого и любящего человека. Но не получалось. Совсем. — Когда-нибудь мы все бросим, купим домик в Альпах и поженимся, ха-ха! — Жесть планы у тебя конечно в будущее смотрят. — Да ну, я… просто мечтаю… — Ты что, обиделся? — Нет, просто ты так говоришь, будто мы расстанемся. — Я не об этом. Много что меняется. Я вот думал стать профессиональным спортсменом, а в итоге просиживаю штаны в вонючем колледже. — Зато мы с тобой встретились. Ты же сам сказал, что больше всего хотел кого-нибудь полюбить и любить всю жизнь. — Хотел… и сейчас хочу. Особенно мерзко Аякс чувствовал себя их совместными ночами, когда его милый друг крепко спал, а у него самого случались эрекции. Он уходил в туалет, устранял оплошность и возвращался обратно. Но в мыслях уже мнил себя мерзким осквернителем святого и непорочного юного тела. Неизвестно, что повлияло на происхождение таких мыслей: религиозность семьи, увиденное в детстве порно с участием собственной матери, забота о младших братьях, которых он бы не хотел видеть с кем-то, хоть на секунду кажущимся странным или жутким… возможно, все и сразу. Но Аякс в этих причинах не копался. Он лишь знал, что его организм в один момент может не выдержать. В нем селились ещё более страшные мысли. Более неприятные и непристойные. Те, о которых даже на форумах не хотелось делиться с такими же, как он. Тревожные. Мягкие щёчки. Сладкие ножки. Нежное тельце. Маленький носик. Красные ушки. Тёплый животик. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Я сейчас кончу. Он думал об убийстве. — Я думаю, нашим отношениям надо стать старше… — Что ты имеешь в виду? — Думаешь, я не знаю, что ты на меня засматриваешься? Извращенец! — Эй! — Аякс, я же шучу. Как будто что-то плохое засматриваться на своего любимого парня… можешь делать со мной что угодно… я уже давно об этом думаю. — Правда? Но в один день перестал. Перестал, когда Беннет, смущаясь, раздвинул свои сладкие ножки и снял ненужные в тот момент шортики. Когда взял его своими нежными пальчиками за плечи, когда поцеловал вкусным ротиком совсем по-взрослому и когда стонал так тихонько-тихонько. Когда двигался так аккуратненько. Когда так стеснялся и краснел. Когда позволил трогать свою прекрасную дырочку. Когда дал доступ ко всему. Когда язычком облизнул везде, где Аякс попросил. Когда неумело и неловко делал все-все-все. Когда вздохнул последний раз и прилег. Когда так миленько засопел. Когда попросил проводить пописать. Когда держал за руку. Когда обнимал во сне. Когда лежал утром в его кровати голенький. Когда говорил, что любит. Когда любил. Когда нежничал. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. Этого мало. Хочется больше. И все же мысли о том, чтобы прикончить его опять проникли в голову. Аякс пытался его душить. Ночью, пока тот спит, клал руки ему на шею, уже хотел сжать, но милый сопящий Беннет тянул к нему ручки, обнимал и прижимал к себе. Что-то мурчал под носик и заставлял прекратить. Он даже не знал о происходящем. Не догадывался. Так было много раз. Очень-очень много раз. Неприлично много раз. Непозволительно много раз. Слишком много раз. Ужасно много раз. Подозрительно много раз. Однажды Аякс ушёл. В круглосуточный ночью. Купил две пачки сигарет и выкурил все на улице, стоя там до утра. Он почти не делал этого при своём милом и сокровенном мальчике. Не позволял себе соблазнять его запрещенкой. Не хотел портить тем, что делают взрослые и несчастные. Не хотел осквернять ещё и этим. Жалел, что связал его маленькую счастливую жизнь со своей, мерзкой и одинокой. Брезгливо сплевывал и дрожал на холоде, стоя у подъезда в тапках и пижаме. Твои невинные глазки. Не хочу видеть, как из них текут слёзки. Никогда не плачь при мне от горя. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Я не хочу тебя сломать. Беннет любил готовить для него. Всегда пережаривал яичницу, специально, по просьбе Аякса. Он обожал почти горелые корочки. Выжимал апельсины специальной штукой, которую надевают на стакан. В сок попадали косточки. Но это было приятно, как-то по-домашнему уютно. Аякс их никогда не выплевывал и восторгался. Так он понимал любовь. Привязанность. Глотать лимонные косточки вместе с чаем. Поливать кривоватые блинчики кислым вареньем. Вылавливать светлый волос из тарелки хлопьев и смеяться, если нашел его уже во рту. Плакать из-за лука. Чихать из-за острого перца. — Ты последнее время меньше улыбаешься, что-то случилось? — Нет, просто не хочется. — Давай обнимемся, сразу захочешь! А потом поиграем во что-нибудь… или я тебя ещё кое-чем порадую. — Ты так сжимаешься, что я сразу понял, чем. Давай, обнимай. Аякс все меньше спал и все больше думал. Аякс хотел это закончить. Аякс не хотел, чтобы Беннет страдал. Аякс был уверен, что Беннет страдает. Аякс хотел закончить эти страдания. Аякс был виной этих страданий. Аякс не мог терпеть эти страдания. Аякс страдал. Страдал Аякс. Только Аякс. Но Аякс этого не понимал. — Ты уже очень долго сидишь в ванной, все хорошо, не утонул? — Не, просто хочу подольше помыться. — Даю тебе ещё полчаса! Я не хочу сам курьера с пиццей встречать… ты мне обещал фильм сегодня. Аякс убрал нож. Нет. Не сегодня. Точно не сегодня. Не сегодня точно. Эти красивые глазки не должны этого видеть. Эти нежные пальчики не должны набирать номер службы спасения. Эти пушистые реснички не должны отпускать слёзки. Эти острые коленочки не должны разбиваться о кафель. Это невинное сознание не должно рушиться из-за него. Не должно. — Я обожаю пепперони! И эти маринованные перцы. Так вкусно! — А я обожаю тебя. — Правда? Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Правда. Завтра Аякс пойдёт лечиться. Завтра будет лучше. Завтра он перестанет мечтать и познакомится с тем, о ком думает уже три месяца.