Вернуться и остаться

      Этот Día de los Muertos стал особенным для Имельды. Этот день, вернул ей ту часть, которую она уже и не надеялась когда-либо иметь. Он вернул ее Гектора, ее мужа, семье. Это было ярко, громко, немного глупо, с вихрями музыки и лавиной эмоций. Как сам Гектор и все, что следует за тем чтобы быть им. А потом наступил следующий день, и следующий, и день после, неделя… и Имельда все сильнее чувствовала, что хоть Гектор и вернулся в их жизнь (смерть, посмертие?), но как-то не до конца.       Гектор исправно приходил на все семейные ужины. Мягко, на пробу, шутил с близнецами, познакомился с Хулио и Розиттой, сначала неловко, а потом активнее включаясь в разговоры. Гулял по магазинам с Викторией. Помогал с уборкой в доме и мастерской. Осторожно заводил разговоры с самой Имельдой. Дарил ей цветы. И иногда… иногда приходил с гитарой. Садился в углу, настраивая инструмент, и, прежде чем начать, каждый, каждый раз убеждался, что она не против его музыки. Он приходил… но никогда не оставался.       Ужины заканчивались, и он находил предлог, чтобы уйти. Откуда у него столько фантазии чтобы придумывать отговорки не повторяясь? Он был похож на уличного кота, который хочет в дом, но не уверен, что его не выгонят обратно на улицу, а потому заранее ни на что не надеется. Он приходил со своей смущенной улыбкой и нескладными конечностями. И Имельда влюблялась в него снова и снова. Они танцевали на площади, гуляли по паркам и сидели у фонтанов. Стало больше смеха, больше шуток, красок, чувств. Голос Гектора крепчал и звучал чаще и чище, как будто бы на год их знакомства не приходилось десятка лет отчуждения… и хоть сердца у нее давным-давно нет, под ребрами в этом месте снова колет, и хочется кричать, бить посуду, ненавидеть музыку, Эрнесто, да раздави его еще сто раз треклятый колокол, де ла Круса, Гектора, себя… но это не поможет. Никогда не помогало. Между ними лежала целая жизнь друг без друга. И глупо было это отрицать.       Сильнее всего это чувствовалось, когда они гуляли по городу. Гектора казалось знали все. Незнакомцы приветствовали ее мужа на улице, как старого друга, бедового кузена, родного племянника. Оборванцы, актеры, таможенники, случайные торговцы, строители… и у каждого была своя история с ним, свои шутки, воспоминания. Они здороваются с Имельдой, как давние знакомые, они знают ее. Они рады ей или делают вид что рады, тая под болтовней и всепоглощающим счастьем ее мужа. Они припоминают Гектору какие-то старые долги, в шутку ругаясь на одолженные и уничтоженные платья, велосипеды, бедренную кость… зачем ему вообще нужна была чья-то бедренная кость? А Имельда стоит рядом, здоровается с этими людьми и ничего не понимает, как будто бы читает историю с середины, пропустив даже не представляя, что… годы и годы все более отчаянных попыток Гектора вернуться к семье… шепчет ее разум.       Этот новый Гектор - другой, он замирает в неожиданные моменты, его кости сломаны и перемотаны в разных местах, он приходит на поминки забытых и все еще живет в трущобах, он очень осторожно ест чоризо, как будто бы учиться есть ее заново и не может на всех на них насмотреться. Он плачет, когда она дарит ему обувь и обнимается, не желая отпускать. И все же он здесь. В ее доме в ее жизни (смерти, посмертии?). Здесь. И Имельда задерживает дыхание, которое ей давным-давно не нужно. Как целую жизнь назад, ее муж, нескладный подросток, набрался смелости познакомится с хмурой девочкой, так и эта хмурая девочка (уже женщина, уже бабушка… сколько раз Мигель сказал пра?) собирается заново познакомиться со своим мужем. Он уже вернулся в их жизнь. И она собирается… нет. Она сделает все, чтобы он остался.