Samhain night

            В полуденный час стены амбара накалялись и в помещении становилось нестерпимо душно. Запах сена и жизнедеятельности мелких животных смешивались тошнотворной какофонией, что осаждалась неприятной сладостью на кончике языка. Воздух, плотный и вязкий, забивал лёгкие. Солнце палило во всю, ветра не было, и с улицы не доносилось ни звука. В это время никто не работал, церковь плотно закрывала свои двери, пустовали поля и даже птицы скрывались от душного зноя.             Тихие стоны смешивались со скрипом старой кровати. Решение сделать небольшое логово в заброшенном амбаре, ещё никогда не казалось Оливеру таким правильным.             Ласковые прикосновения к шее, сменились укусами, от чего парень вздрогнул, чуть отстраняясь от девушки. Стройная фигурка под ним выгибалась в подступающих волнах оргазма, цеплялась коготками за плечи и едва слышно выстанывала его имя. Сквозь бледную, будто полупрозрачную кожу выпирали тонкие кости. Небольшая грудь с твёрдыми горошинами сосков, подрагивала в такт толчкам. Блестящая от пота, влажная и тугая, незнакомка завораживала. Чуть резко дёрнув девушку ближе, рискуя оставить синяки на нежных бёдрах, Оливер толкнулся глубже. Размеренные толчки сменились более рваными. Врываясь в податливое тело незнакомки, жадно кусая её плечи, утопая в ощущениях, парень почти терял связь с реальностью. Громкий стон и девушка сильнее сдавила Оливера в себе. Не отпуская и лишь жёстче насадив её на себя, парень кончает следом.              Перекатившись на спину и прикрыв глаза, Оливер пытался восстановить дыхание. Пыльный воздух забивался в нос, склеивал и неприятно щекотал ноздри. Нестерпимо хотелось курить. Но разморённый и уставший Оливер не в силах был даже прикрыться. Обещая себе лишь полчаса, парень провалился в душный сон.                           Луч солнца, пробившийся сквозь старые балки, назойливо подпекал веки. Оливер со стоном перевернулся на другой бок. Тело наполняла приятная усталость. Потянувшись и кое-как размяв затёкшие мышцы, парень поднялся с продавленного матраца. Воспоминания о небольшом полуденном приключении возвращались толчками. Кажется они повстречались у Почты. Миловидная девушка сразу привлекла его внимание. Одетая лишь в лёгкое полу-прозрачное платье, она сильно выделялась на фоне местных «‎красот». Разговор завязался сам собой. Кажется она искала магазин, ну а дальше красноречие Оливера сыграло свою роль.             Жаль конечно, что он не запомнил её имени. Незнакомка испарилась из амбара, оставив лишь запах странноватых духов.             Оливер натянул рубашку и штаны. Где-то под лопаткой неприятно обожгло, вероятно поцарапался о доски. Главное, чтобы заноз не осталось. Отыскав среди сена ботинки, и кое как завязав шнурки, он наконец покинул амбар. Взгляд тут же упал на широкое поле. Несмотря на конец октября, поле выглядело удручающе.      ‎       В этом году урожай был плохим. Засушливое, аномально жаркое лето не оставило кукурузным полям не единого шанса. Другим фермам повезло больше, погодные условия мало повлияли на качество мяса местных коров, хоть и пришлось заказывать корм из другого штата. И если ещё лет восемь назад потеря урожая вводила местных в панику, то теперь это стало лишь ещё одним поводом напиться. Небольшие запасы консервов вполне позволяли продержаться зимний период, а в следующем году можно снова засеивать поля.             Вздохнув и сплюнув куда-то через плечо, Оливер неспеша побрёл к дому. Стоило успеть разбудить отца, пока мать не вернулась с городской ярмарки. Да убрать пустые бутылки из гостиной.             Городок Лакавити, численностью едва ли в тысячу человек, ничем не отличался от таких же южных поселений. Бескрайние поля, объятые шаткими заборчиками. Белая церковь, величаво возвышающаяся в центре города. Парочка магазинов и едва живая шиномонтажка. Самым оживлённым местом все равно был бар. «‎Золотая подкова», открытая едва ли не раньше церкви, стояла на самом краю Лакавити. Однако каждый день была забита до отказа. Сюда приходили регулярнее, чем на воскресные службы. Усталые работяги - пропустить пару ‎пинт дешёвого пойла, суетливые домохозяйки - обсудить свежие сплетни, а молодые ребята - урвать хоть какие-то эмоции в этом загнивающем Дне Сурка.             Перспектив у молодёжи Лакавити не было. Отучившись в приходской школе и получив аттестат, немногие могли надеяться на дальнейшее обучение в колледже. Приученные к выпивке едва ли не с детства и не имеющие хорошего примера перед глазами, выпускники оседали на фермах, продолжая семейное дело. Единицы, которым повезло вырваться в колледж, практически никогда не возвращались. А посему считались чем-то мифическим, о чём не принято было говорить.                          Проходя мимо «‎Золотой подковы», Оливер повстречал своего верного друга. Роберт Филби, а точнее просто Боб, неспеша вышел из бара под руку с двумя девушками. Кенди и Лиззи Пекманд были близняшками.‎‎ Курносые, светловолосые и крепкие. В своих хлопковых платьях, малышки Пекманд считались местными красавицами. Завидев Оливера, ребята остановились. — Не ожидал тебя здесь увидеть! — Боб поправил брюки, явно украденные из отцовского шкафа. Сегодня он постарался. Рыжие волосы зачёсаны на одну сторону, прилизаны гелем. Рубашка чистая и выглажена. Даже ботинки почистил. — Привет. Большие планы на вечер? — Оливер весело улыбнулся. То, как пыжился Роберт не заметил бы только ленивый. Урвать внимание близняшек стоило дорого. — А ты не в курсе? На тыквенном поле старого Джо остановился бродячий цирк! Обещают яркое шоу и развлечения! — Боб светился как начищенный пени. Однако девушки одарили Оливера насмешливыми взглядами. — Посмотри на него Робби! Он же только проснулся, едва ноги переставляет, чудо, если вспомнит какое сегодня число! — пакостливо захихикала Лиззи. Сестра вторила ей точно таким же, чуть лающим смехом. Словно маленькую собачку заставили покурить.                          Оливер лишь передёрнул плечами. После случившегося утром знакомства, он взглянул на близняшек по новому. Теперь они казались ему обычными деревенскими девушками, коих в достатке было на каждой ферме. Пышные формы, раньше только цепляющие внимание, теперь не вызывали даже пошлых фантазий. Грубая речь неприятно резала уши, а манеры скорее отталкивали. Хотя ещё на той неделе Оливер с радостью проводил время в объятиях одной из сестёр, сейчас его совсем не тянуло ни к одной из них. — Надо будет заглянуть. — задумчиво протянул Оливер, проигнорировав выпад Кенди и Лиззи. Сонливость сняло как рукой. Цирк в Лакавити был такой же редкостью, как нижнее белье на близняшках. И было бы полнейшей глупостью пропустить шоу. — Тогда приводи себя в порядок и встретимся там! — подмигнула Кенди, игриво пробежавшись пальчиками по плечу Оливера. Он едва удержался от того, чтобы не поморщиться. Прикосновения девушки тоже не шли ни в какое сравнение с нежной кожей утренней незнакомки. — Увидимся! — кивнул Бобби, торопливо уводя девушек в противоположную сторону. Видимо сегодня он решил не делиться с другом. Впрочем, Оливер не возражал.             От бара до его дома было недалеко. Иногда казалось, что прадед нарочно построил свою ферму максимально близко к любимому питейному заведению. Что ж, любовь к горячительным напиткам передавалась в его семье, как самая ценная реликвия. Оливеру не раз приходилось тащить отца на себе, после очередного загула, так что по этой дороге он мог пройти даже с завязанными глазами. Поворот налево от подсолнухового поля Бессетов и вот его дом. Небольшой, крепкий, с обшарпанной белой краской. На широком крыльце любимое кресло-качалка матери, рядом большая безвкусная ваза без цветов. В неё предпочитали стряхивать сигаретный пепел.       Подходя ближе, Оливер отчётливо почувствовал запах родного дома. Алкоголь, горький табак и нагретая солнцем древесина. Для него так пахло отчаянье. Не пересчитать сколько раз он надеялся сбежать отсюда. Просто бросить всё и уехать как можно дальше. И каждый раз, Оливер понимал, что этого никогда не будет. Письма из колледжа со скандалом сжёг отец. Матушка лишь протяжно вздыхала и переводила тему разговора в другое русло. Да и обязанностей на ферме только прибавилось, после окончания школы. Так что Оливеру предстояло провести свою жизнь за семейным делом Филипсов - выращиванием кур и продажей кукурузы. Медленно, но верно размеренная жизнь поглощала его. И всё реже возникали мысли о побеге. И только горький запах отчаянья напоминал о несбыточных мечтах.       В прокуренной гостиной храпел отец. Мистер Грегори Филипс спал на полу, в луже собственной рвоты. Засаленная футболка обмоталась вокруг шеи, штаны болтались в районе лодыжек. Глава семейства «‎отпраздновал» отъезд жены в своих лучших традициях.‎ В нём с трудом угадывался совсем недавно крепкий и симпатичный мужчина. Бывший мэр Лакавити, оставивший свой пост после сомнительного инцидента с соседской свиньёй.             Мимо отца, стараясь не наступить на разбросанные бутылки и окурки, Оливер пробрался на второй этаж. Только в своей комнате он смог вздохнуть спокойно. Пьяный отец не вызывал эмоций. Лежит и лежит себе, главное не барагозит. А если не убирать за ним, так и ещё меньше проблем. В конце концов скоро вернётся мать, а уж от крепкой руки миссис Маргарет Филипс отец протрезвеет куда быстрее. Странно было видеть, как сильно сдали родители за последние пару лет. После ухода с должности мэра Грегори сильно пристрастился к спиртному. Строгий, но справедливый отец очень быстро превратился в истеричного неврастеника, ни дня не проживающий без бутылки. Улыбчивая Маргарет, на плечи которой свалилась вся работа на ферме, стала грубой и немногословной. Из дома постепенно исчезли уют и более менее ценные вещи. Неоплаченные счета копились на полочке у входа, а до единственного сына никому не было дела. Об Оливере вспоминали только во время уборки урожая, и то если на рабочих не хватало денег. Поэтому парень старался как можно реже бывать дома. Пропадал в шиномонтажке или подрабатывал на соседских фермах. Платили немного, но этого было достаточно чтобы склеить местных красоток и неплохо провести время.             Попытка принять душ оказалась неудачной. Холодная вода неприятно колола кожу, а при попытке дотронуться до спины мочалкой, Оливер почувствовал жгучую боль. Кое как приняв душ и сменив брюки, Оливер критично осмотрел своё отражение. Тёмные кудри неряшливо торчали в разные стороны. Их бы причесать, но парень лишь махнул рукой. Он и так считал себя вполне симпатичным, а победы на личном фронте лишь подтверждали это. Девятнадцать лет проведённые за физическим трудом и свежий воздух крайне положительно сказывались на внешнем виде. Лопатку снова неприятно обожгло. Ругнувшись, парень недовольно повернулся к зеркалу спиной. С трудом повернув шею он с удивлением обнаружил небольшой, круглый ожог. Свежий, с неровными краями, напоминающий след от тавро. Оливер непонимающе оглядел рану. Даже в самом пьяном угаре, он бы запомнил обстоятельства получения такого ожога. Но в голове лишь звенящая тишина.       На обработку раны ушло полчаса, все же Оливер был не самым гибким парнем. Наскоро закрепив марлю и накинув сверху рубашку, юный Филипс покинул родной дом. В карманах приятно звенела мелочь, как раз должно хватить на входной билет. И чем ближе Оливер подходил к тыквенному полю, тем беззаботнее становился. Все проблемы отошли на второй план. Пьяный отец, неубранная гостиная, недовольная мать и даже свежая рана потеряли свою актуальность. Впереди ожидало веселье, редкое и такое манящее.             Сумрак спустился на Лакавити раньше обычного. Знойный, жаркий день сменился прохладным, влажным вечером. Тусклые фонари собирали вокруг себя мотыльков. Природа стихла и дома погрузились в туманную дрёму. Мимо полей, жутковатых пугал и тёмных амбаров, на звук колокольчиков и яркие огоньки огромного шатра. Жители городка, как заворожённые спускались к полю старого Джека.             Цирк - нередкий гость в таких местах. Бродячие артисты частенько останавливались в небольших поселениях, ночью устраивая свои шоу. Яркие шатры, украшенные разноцветными лампочками, флажки с замысловатыми узорами. Сладкая вата и солёный поп-корн, кислые леденцы и мятная шипучка. Атмосфера праздника проникала в сердце каждого жителя, забиралась в самую душу, сладким дымом обволакивала мысли. Каждый такой вечер оставлял лёгкий флёр небольшого приключения, так необходимый в жизни простых работяг.             Восхищённо разглядывая яркие огоньки, Оливер не заметил, как вместе с толпой прошёл мимо ходулистов в остроконечных шляпах. Внутри цирк поражал своими масштабами. Палатки с едой, тир с картонными утятами, клоуны предлагающие шарики любой формы и цвета, жонглёры, гимнастки в открытых костюмчиках. Шумная музыка и световое шоу. Путаясь в ногах и стараясь не упасть, Оливер прошёл чуть дальше, мимо самого большого шатра. — ПОДХОДИТЕ! ПРОХОДИТЕ! ГЛАВНОЕ ШОУ НАЧНЕТСЯ УЖЕ СОВСЕМ СКОРО!! НЕ ПРОПУСТИТЕ УМОПОМРАЧИТЕЛЬНОЕ ШОУ УРОДЦЕВ!!! ЖЕНЩИНА С БОРОДОЙ! ГЛОТАТЕЛЬ МЕЧЕЙ И КОНЕЧНО ЖЕ МАЛЬЧИК ВОЛК! ЕДИНСТВЕННЫЙ В ШТАТЕ! НЕ ПРОПУСТИТЕ!!! — громогласно вещал тучный мужчина за стойкой. Цепко осматривая собравшихся у шатра, он как-то премерзко подмигнул Оливеру. — МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК! ЗАХОДИТЕ К НАМ! ЛЮДСКИЕ СТРАСТИ В ДВУХ ПОСТАНОВКАХ, ТАКОЕ НЕ УВИДИШЬ В ВАШЕЙ ГЛУШИ! НЕ ПОЧУВСТВУЕШЬ НА МАТРАСЕ СТАРОГО АМБАРА!             Оливер отшатнулся. Внезапный страх, такой неуместный и такой липкий, прожёг грудную клетку, неприятно покалывая ладони. Что за чёрт? Откуда крикливому зазывале вообще известно о амбаре? И почему из всей толпы он обратился только к Оливеру? Под громкий смех и шум музыки, Филипс быстро отбежал подальше. Ожог на спине вновь напомнил о себе, сквозь рубашку чувствовалась пульсация кожи. Оливер торопливо расстегнул пуговицы и шагнул за ближайшую ткань шатра. Инстинктивное желание спрятаться билось в висках. Не смотря на прохладный вечер, Оливер был весь мокрый от пота. Пользуясь старым проверенным методом, Филипс закрыл глаза и медленно, глубоко вздохнул. Сердце потихоньку успокаивалось, возвращаясь в спокойный ритм. Лёгкие не кололо и боль в лопатке чуть стихла.       Когда Оливер немного пришёл в себя, он осмотрелся. В тёмном помещении, куда он случайно забрёл горела лишь одна свеча. В тусклом свете были видны очертания круглого столика и старинной рамы в другом конце комнаты. Пахло чем-то приторным, похоже на смесь сладкой ваты и пепла. Под потолком едва угадывались очертания гротескной люстры с маленькими кристаллами. — Оливер Филипс? Что-то ты припозднился. — негромкий женский голос раздался возле самого уха, отчего Оливер нелепо подпрыгнул. Тонкая фигура появилась у края круглого столика. Лёгкое движение рукой, и небольшой шатёр озарился светом.             Кристаллы, баночки с неизвестным содержимым и пучки трав, блики хрустальной люстры осветили скромное убранство. Оливер подошёл чуть ближе. Перед ним сидела девушка, но лицо скрывал шёлковый капюшон, а по голосу сложно было определить даже примерный возраст. — Откуда вам известно моё имя? — немного осмелев, Филипс приблизился к столу. Под шёлковым одеяниям неопределённо хмыкнули. — Мне многое ведомо о тебе, мистер Филипс. Или лучше малыш Олли? Как тебе больше нравится?             За насмешливым тоном скрывалось что-то недоброе. Малышом Олли, парня называла только матушка, и то в далёком забытом детстве. Мысль о том, что даме из цирка известна такая личная информация, беспокойно зудела в голове. — Оливер. Просто Оливер. — грубее, чем планировал ответил Филипс. Первый страх спал и теперь парень не собирался вестись на уловки местных шарлатанов. В конце концов его имя не было редким, а фермерские мамаши не особо богаты на ласковые прозвища для сыновей. — Хочешь узнать своё будущее, просто Оливер? — гадалка ловко перегнулась через стол и схватила парня за руку. — Ничего не утаю, как есть расскажу..             Её сладкий голос то восторженно восклицал, то падал до низкого, чуть шипящего шёпота. Филипс почувствовал гладкость её кожи, холодные и тонкие пальцы сомкнулись вокруг его запястья. — Ну расскажи, только учти, нету у меня денег. — усмехнулся он, пытаясь сквозь ткань разглядеть лицо собеседницы. — Вижу сложный выбор пред тобой, — пальчики незнакомки невесомо касались ладони, очерчивая невидимые линии. — Вижу два пути предстоящих. По одному пойдёшь - будешь счастлив и весел всю жизнь, а если иной выбор сделаешь, то жизнь твоя будет полна горечи и утрат. А если выбирать откажешься, то на том месте свою погибель и повстречаешь..             Загипнотизированный шёпотом Оливер, едва понимал о чём говорит гадалка. В голове стоял туман, лопатка неприятно горела а тело отказывалось слушаться. Хотелось просто поспать. Ненадолго прикрыть веки и отложить этот сумбурный вечер как можно дальше. — Вижу, что свободы хочешь. Жаждешь вырваться из привычного русла и пуститься в долгий путь. — запахи в комнатке усилились, посторонние шумы стихли. Оливер мог расслышать, как бьётся его собственное сердце. Слова гадалки долетали как из-за плотного полога, всё сознание Оливера сводилось только к одному.             Свобода. Такая пьянящая и одновременно недосягаемая‎, необходимая, как глоток свежего воздуха. И такая чертовски далёкая. Ухватившись за эту мысль, парень постарался очнуться. — И как же мне вырваться? — хрипло спросил он, привалившись грудью к столу. Взгляд зацепил хитрую улыбку пухлых губ под капюшоном. Где-то он уже видел эти губы, вспомнить бы только где. Но сознание вновь проваливалось в одурманивающую перину ароматов и полумрака. — Нет ничего проще. Есть у меня напиток один, выпьешь и сразу свободной птицей обернёшься. И ожог болеть перестанет, и проблемы беспокоить не будут. Вот только, заплатить за это придётся. Не знаю согласишься ли..             Оливер с трудом сфокусировал взгляд на собеседнице. У него уже не возникало вопросов, не интересовало откуда ей столько известно и почему стало так трудно дышать. Его сознание горело лишь одной мыслью - свобода. Ему хотелось свободы. — Сколько? — пересохшие губы не слушались, жилка на виске пульсировала, а под лопатками неимоверно жгло. — Всего лишь капля крови, такая малость, можно сказать за бесценок отдаю. — кажется голос гадалки чуть дрогнул. То ли от жалкой цены за свой товар, то ли ещё по какой причине.             Капля крови, мелочь по сравнению с тем, что сулило Оливеру. Да он был готов душу отдать за столь желанную свободу. Он даже улыбнулся, довольный предстоящей сделкой. Даже если гадалка обманет, то что он теряет? Какую-то каплю? Так у него ещё много, не обеднеет.       Вытянув руку, он с готовностью вложил ладонь в холодные пальцы ведьмы. — Я согласен. — два слова слетели с губ раньше, чем Оливер осознал всю их тяжесть. Где-то в подсознании забилась тревожная мысль об ошибке, что он по глупости совершает. Вспомнились все учения пастыря о дьявольском промысле. Но чёрт с ними, и с пастором и с мыслями. Отчаявшийся молодой дух требовал свободы, свободы любой ценой.             Руки гадалки на секунду исчезли, а в следующее мгновение палец Оливера укололо чем-то острым. Бордовая капля, появившаяся на мгновение, тут же пропала - стоило Филипсу лишь моргнуть. — Держи, только выпей до дна. — в раскрытую ладонь упал небольшой пузырёк из мутного стекла.             В горле пересохло. Тёмно-зелёная жидкость коснулась губ раньше, чем Оливер успел подумать. Вязкая субстанция обожгла глотку, сердце бешено заколотилось, словно пытаясь вырваться из грудной клетки. Тело повело в сторону и парень едва не упал. Его подхватили тонкие руки, помогли дойти до балдахина и опустили на что-то мягкое. — Нужно отдохнуть, тебе предстоит долгий путь.. — ловкие пальчики расстёгивали рубашку, нежно огладили грудь и спустились ниже. — Я помогу.                   Оливер почувствовал тёплое дыхание и влажные губы, коснувшееся косой мышцы бедра. С трудом приоткрыв веки, он увидел ту самую полуденную незнакомку. Только теперь она казалась ему ещё красивее. Зеленоглазая нимфа склонилась к Оливеру, что-то невесомо шепча ему на ухо. Балахон слетел с тонких плеч и обнажённая девушка прижалась к нему. Мокрые поцелуи спускались всё ниже, и Филипсу стоило огромных усилий не закрывать глаза. Он жадно смотрел, как девушка нежно обхватывает его член, обводит язычком головку и невыносимо медленно берёт его полностью в ротик. Такая влажная и ласковая нега разливалась по всему телу. Каждое движение губами, язычком или рукой отзывались глухим ударом где-то глубоко внутри. Низ живота сводило сладкой истомой, Оливер шумно дышал, молясь, чтобы это мгновение длилось вечно. Чуть приподнявшись на подушках, он смог дотянуться до девушки. Ловко собрав её волосы, Оливер резко подался бёдрами навстречу жаркому ротику. Вколачиваясь с каким-то животным рыком, насаживая до основания, Филипс потерял счёт времени. Становилось слишком жарко, слишком тесно и мокро. Наслаждение волнами накрывало все тело, последние пара фрикций и Оливер со стоном кончает. Лишь теперь он откидывается на подушки и закрывает глаза. Его всё ещё трясёт от пережитого, мозг плавится и в голове нет не единой мысли. Сознание уносит куда-то далеко и последнее что слышит Филипс — Добро пожаловать в Цирк.