Грязная общая территория

      Спасение людей - благородное занятие. Такие профессии, как пожарные, МЧСники и службы по оказанию неотложной помощи достойны всех признаний мира, но если речь идёт о спасении конкретного человека, другим конкретным человеком, то тут надо копаться в прошлом, анализировать настоящее и опасаться будущего.       Андрей твердил себе да и окружающим тоже, что его прошлое - темная история из взлётов и падений, радости и стыда, которую он с благодарностью принимает, как часть самого себя. Буквально смирился с тем, какой он был несколько лет назад, хотя, справедливости ради, за некоторые моменты себя ультра-молодового хочется втащить самому себе, желательно, насмерть. Развязность, вседозволенность и зарождающаяся звездная болезнь давали свои плоды в виде легкомыслия, алкоголизма и убитого напрочь здоровья. Зато, есть, что вспомнить.       - Хотя, вспоминать особо и не хочется, - думает он, пока такси въезжает на парковку перед концертным залом.       Ностальгия накрыла его не просто так, а исподтишка подловила, пока Андрей проезжал мимо зданий, где прошла его бурная юность. Как бы сильно он не любил Санкт-Петербург, а боли в нём он пережил достаточно.       Здание, в котором находился концертный зал, стоял серой глыбой среди туманной, набитой подростками улицы. Осень только вошла в свои права, и непостоянность погоды накрывала город густым молочным маревом уже несколько дней к ряду. Ему это было на руку. Аккуратно выпрыгнув из такси, Андрей легкой тенью прошёл мимо стоящих у входа людей, молясь, чтобы никто его не узнал. Звезда же, хули.       Пройти труда не заставило, поэтому, оказавшись внутри, он тут же попал в душный холл, где его перенаправили в сторону закулисья. Не хотел же приходить, самолично писал, что не приедет на его концерт и вообще не сунется сюда без необходимости. Но Серафим, видимо, принял это, как вызов, и создал ситуацию, в которой Андрею придётся приехать в этот сранный концертный зал, чтобы избить Сидорина до полусмерти.       А Серафим ждал, даже чувствовал, что скоро нагрянет разгневанный парень, начистит ему лицо, выскажет всё, что он о нём думает и не только. Правда, уже успел позабыть, слишком весело ему было за прошедшие пару часов. Абсолютная легкость крутила, как на карусели - вперед и назад, настолько хорошо, что мысли окрашивались в радужные цвета, даже самые пугающие. Сейчас он видел мир, сквозь прелестные переливающиеся линзы, скрывающие все недостатки бренного мира, лишая разум возможности бояться и страдать. Это было абсолютное счастье, которое никто у Серафима больше не отберёт.       Но Андрей попытается.       - На пару слов, - Андрей появился в гримерке также неожиданно, как и схватил Серафима за руку.       - Чего? - парень не понимал, кто это и что ему от него надо, но безвольность тела тащила его вслед за незнакомцем, по коридорам.       Андрей шел наугад, он ни разу не был тут, но подразумевал, что где-то в коридорах есть комната, где крики Серафима никто не услышит. Нашлась быстро, метров через десять. С присущей ему уверенностью, он затолкал не особо сопротивляющегося Серафима в одну из гримерок, запирая за собой дверь.       - Ты кто? - Серафим расслабленно развернулся, а после выпучил глаза. - А, блять, Андрюша!       - Какого хуя, Сидорин! - он не любил называть того по фамилии, слишком формально.       - Чего? - недоумевал он. - Какого? Что какого?       - Боже, да ты в говно! - Андрей поник, а злость поднималась сильнее.       - Расслабься, - Серафим тут же приободрился, выровнялся и встрепенулся. - Адекватный я, а ты нервный, блять.       - Ты под чем?       - Под Господом Богом, а ты?       Андрей лишь закатил глаза, не зная, какому из Серафимов верить: тому, что еле волочил ноги и даже не узнал его, или тому, кто ещё имеет силы шутить и даже трезво выглядить.       - Ты же знаешь, почему я здесь? - вдруг спросил Андрей, отряхивая пальто от влаги, что успел собрать, проходя сквозь туман.       - Я же тебя сам пригласил на концерт, хотя, он уже час как кончился, - Серафим усмехнулся, отходя немного назад. - Но лучше поздно, чем никогда, да?       - Что ты принял? - вкрадчиво спросил он ещё раз.       - Да чего ты доебался, - парень начал откровенно скучать от одних и тех же вопросов. - Ничего я не принял, доволен?       - Попизди мне тут, - Андрей произнёс это с нескрываемой агрессией. - Я видел записи с концерта. Ты невменяем там. Так что, мне повторить вопрос?       - Ты только ради этого приехал? - удручённо спросил Серафим. - Спросить, не начал ли я снова баловаться наркотой.       - Баловаться? Ахуел? Балуются десятилетки со своими хуями в ванной, а ты снова начал употреблять, и, походу, что-то тяжелее того, что юзал раньше.       Серафим смотрел на парня немного развязно. Конечно, скрывать очевидного не было смысла, Андрей бывалый в этой теме, прекрасно видит всё по лицу Сидорина.       - Пришёл мне нотации читать? - Серафим сел на тумбочку с зеркалом и театрально зевнул. - Давай только быстро. А то тут и так душно.       - Слушай сюда, - Андрей сократил расстояние в пару шагов и тут же схватил Серафима за грудки, впечатывая затылком в зеркало. - Ты обещал, ты клялся что завязал с этим. Собственной, блять, карьерой клялся, что больше ни грамма не сожрёшь. Когда это было, напомни? Ах да, тебя и на месяц, сука, не хватило!       Он выплёвывал каждое слово, словно яд, Сидорину в лицо. Парень настолько растерялся, что уже готовился защищаться, но всё, что он мог делать, это пялиться на Андрея с животным страхом в глазах и цепляться пальцами за край тумбочки, лишь бы не упасть.       - Насколько же ничтожны твои слова, что ты даже сам о них забываешь, сука? - он отпустил майку Серафима, делая шаг назад. Холодный взгляд прожигал парня насквозь, он так и не шевельнулся. - Оправдания будут?       Сидорин сглотнул, поправляя одежду. Его трясло, но он даже не мог понять из-за чего. Страх притуплялся эйфорией, что теплилась в крови.       - Нет, не будет, - отозвался он, слезая с тумбочки. - Можешь съёбывать.       - Ты едешь со мной, - бескомпромиссно сказал Андрей, роясь в карманах пальто.       - Схуяли? - возмутился он.       - Это не обсуждается, завтра отвезём тебя на капельницы, наркоша.       - Так, сбавь обороты, мамочка, - внутри Серафима поднимался праведный гнев и острое чувство справедливости. - Никуда я, блять, не поеду.       - Послушай, - голос стал уже спокойнее. - Тебе же будет лучше.       - Не решай за меня, блять, - он подошёл ближе, набираясь смелости. - Я сам решу, что делать со своей блядской жизнью. Понял? Я буду решать, а не ты.       - Передознуться героином через года - это твоё решение? Ну, что ж, ахуенная перспектива, сука.       - Да что ты знаешь о моей жизни?       - Больше тебя, видимо, - Андрей даже, кажется, усмехнулся. - Если ты не видишь, куда тебя привёдет эта вся хуйня, то, пожалуйста - флаг в руки. Но без меня.       - Бросаешь меня? - ирония скользила в голосе Серафима, пропитывая каждое слово.       - Да, солнце, бросаю, - с этими словами Андрей схватился за ручку двери.       - Смеёшься?       - Нет, Серафим, я тебя бросаю, - твёрдо ответил он. - Надоел твой цирк одного клоуна. Не можешь завязать с наркотой, завязывай со мной.       - Иронично, - грустная усмешка заставила Андрея обернуться. - Когда ты закидывался каждый божий день, я тебе и слова сказать не смел, а когда я...       - Не сравнивай нас! - выпал он. - Я завязал, бросил, потому, что дал тебе слово. Ты не делаешь то же, даже не пытаешься!       - Вот это я мразь, конечно! - выкрикнул Серафим, от усмешки не осталось и следа, только голая агрессия. - В отличие от тебя, я не прошу меня спасать! И не заставляю, блять, вмазываться вместе со мной! Лицемер, хуев. Напомни мне, кто, блять, втянул меня во всё это?       - Я виноват, значит? - Андрей сделал шаг вперед. - Я приставил к твоему лицу пистолет, заставляя колоться?       - Ты сделал хуже, ушлёпок, забыл? - злобная улыбка окрасила лицо Серафима, заставляя Андрея застыть на месте.       4 года назад. Санкт-Петербург.       Серафим уже забыл, какого это, когда так сильно влечёт к человеку. Какими обжигающими бывают касания чужих рук, какого это испытывать трепет перед каждой встречей. Андрей сидел рядом, пьяный и разгорячённый. Его рука ласково чертила узоры на бедре Серафима, заставляя того напрягаться.       Он хотел Федоровича, как ещё не хотел никого. От одной только мысли, допуска того, что парень согласиться на подобное, пах начинал нервно зудеть. Андрей был грациозен, красив и неистов - адский коктейль, который Серафим хотел выпить целиком и полностью. Чувствовал он себя, как влюблённая школьница, за одним исключением - это были не платонические желания, а физиологические.       Возможно, он и не хотел строить с ним отношений. Заводить собаку, покупать квартиру в ипотеку или ходить под ручку в парке, но точно хотел трахнуть это грациозное, долговязое тело, слушая стоны мелодичного голоса.       Эти мысли не покидали его голову, ведь и Андрей делал недвусмысленные намёки: шутки с пошлым контекстом, долгие объятья или, как сейчас, наглое притирание ладонью около паха. Видит же, что у Серафима встаёт, и всё равно продолжает.       - Не хочешь повеселиться? - резко спрашивает он, отрываясь от просмотра фильма.       Серафим напрягается всем телом.       - Как повеселиться? - пытается он уточнить.       Андрей поднимает руку выше, теперь его пальцы легонько касаются набухающего под джинсами члена и завороженно на это смотрит. Серафиму лишь остаётся сдавленно дышать, ожидая, что это будет очередная шутка, коими был напичкан Андрей. Но парень не останавливается, давит ладонью сильнее, слушая, как громко выпускает воздух Сидорин.       - Ну так? - лукаво спрашивает он, поднимая глаза.       - Да.. - тихо отвечает Серафим. - Да, хочу.       Тогда Андрей подрывается с места, исчезает из комнаты на несколько долгих секунд и возвращается, крепко поджимая губы. Без лишних слов он седлает колени растерявшегося Серафима и нагло целует, раздвигая языком чужие губы. Сидорину начинает не хватать воздуха, он разжимает зубы и в эту же секунду его языка касается что-то горькое. Руками он упирается в Андрея, отстраняя того от себя, но парень тут же прикрывает его рот ладонью, слегка надавливая.       - Глотай, - порнографичным голосом шепчет он на ухо парню. - Пожалуйста, ради меня.       Серафим долго сопротивляется, таблетка всё ещё лежала на языке, разъедая вкусовые рецепторы химией. Ему становилось страшно от мысли, что это далеко не парацетамол или противовирусное. Андрей делал всё, чтобы отвлечь парня от этих мыслей: пока его язык влажно проходится по нежной коже на шее, свободная рука растегивала молнию джинсов.       - Ты берешь таблетку в рот, а я беру в рот твой член, - с придыханием сказал он, понимая, что идёт с козырей.       Серафиму стоило огромных усилий, чтобы сделать выбор. Таблетка на сухую полетела дальше по горлу лишь тогда, когда теплые губы Андрея коснулись головки болезненно возбуждённого члена. Думать о том, что именно он проглотил возможности ему не дали: все его мысли в тот вечер были заняты лишь тем, как Федорович ублажал его ртом.       - Обвинять меня в своём безволие? Ахуенную тактику выбрал, солнце, - Андрей усмехнулся. - Не забудь это потом на реабилитации после передоза рассказать!       - Ну и мразь же ты! - процедил сквозь зубы Серафим. - Двуличная мразь.       - Давай, въеби ещё для пущего эффекта. Ты же у нас альфач.       Андрей хотел сказать ещё что-то, но сильная рука схватила его за горло. Серафим припечатал Андрея к двери, перекрывая кислород. Ему надоело то, как он издеваться над ним. Сам втянул в это болото, а теперь отчитывает за то, что Сидорин повёлся. Знал бы он, каких усилий ему стоило держаться без дополнительного дофамина, какая ломка аннигилировала его все эти дни, ещё спасибо бы сказал, что Серафим просто не убил его.       Обиднее всего было за то, что когда употребление наркотиков для Андрея стало максимально опасным, именно Серафим помогал ему пережить весь ад, через который он прошёл. Был рядом, успокаивал истерики, прикрывал перед знакомыми и просто.. любил, несмотря ни на что. Если бы сам не употреблял в то время, то свихнулся бы вместе с ним, на пару. А сейчас, когда ситуация повторяется, Андрей сразу же даёт заднюю, решив избавиться от балласта.       - Я всегда был на твоей стороне, - вкрадчиво сказал Серафим, усиливая хватку. - Какой бы сукой ты не был, я всегда был рядом. Если бы я знал, насколько ничтожна твоя преданность, ни секунды бы не посвятил тебе.       Андрей не мог ничего ответить, воздуха не хватало катастрофически. Он лишь цеплялся пальцами за запястье Серафима. Ноги подкашивались, но совсем не от страха за собственную жизнь. Федорович понимал, что его не убьют, а также то, что Серафим помнит о специфических пристрастиях Андрея.       Он помнил, прекрасно помнил о том, как каждый раз руки нужно было сжимать на шее Андрея, как сладостно он закатывал глаза, стоило схватить сильнее. Приём работал безотказно, и сейчас тоже.       Серафим наблюдал метаморфозы на лице парня, который начинал трепыхаться всё меньше, а смотреть иначе. Хватка немного ослабла, и Андрей жадно глотнул воздух, выпуская еле слышимый стон. Сидорин сжал губы, наблюдая, с каким наслаждением парень пытается отдышаться, и смотрит расширенными зрачками.       Он понимает, что ему нравится. Нравится смотреть, как Андрей, что секунду назад сказал, что уйдет из его жизни, тает в руках Серафима, как влюблённая школьница, что того аж ноги не держат, поэтому парень отчаянно держится за плечи Сидорина, лишь бы не упасть.       - Не смотри так, - всё ещё пытаясь отдышаться, говорит Андрей. Запала в нём стало меньше, а уязвимость на лицо.       - Как не смотреть? - голос Серафима тоже немного прыгает, его отчаянно тянет прикоснуться к парню снова, но уже без агрессии.       - Как на кусок мяса, - он поднимает глаза, словно у загнанного зверя, дышит тяжело, скованно.       Сидорин не стал отвечать, но решил сделать то, что будет понятнее тысячи слов. Рука его тут же оказалась на затылке парня, притягивая ближе. Смачным ударом соприкоснулись их губы и Андрей тут же упёрся ладонями в грудь парня, но Серафим прекрасно знал, что сильнее. Вторая рука уже оказалась на пряжке Федоровича, за которую он притянул того ещё ближе.       Серафим делал всё агрессивно, почти со злостью, его действия были быстрыми и рваными, от чего Андрей и сообразить не успел, как оказался сидящим на коленях парня, упавшего на диван. Стоило Федоровичу перестать упираться ладонями, Сидорин окончательно почувствовал свою вседозволенность. Резким движением он скинул с парня плащ и бескомпромиссно потянулся с ремню. Андрей же упивался безволием, полностью позабыв о том, что было несколькими минутами ранее. Остро чувствовал на своём теле чужие руки, что нагло сжимали и царапали тонкую кожу под футболкой, рьяно отвечал на поцелуй, что, буквально, высасывал из него всю энергию, оставляя место лишь дикому желанию и накатывающему возбуждению.       - Встань, - приказным тоном сказал Серафим. Томно дыша, Андрей повиновался и властные руки одним движением стянули с него джинсы вместе с бельем. Так он и стоял, пока Сидорин ловкими движениями растёгивал собственную ширинку, лишь слегка приспуская штаны. Он любовно высвободил свой член и скомандовал: - Иди сюда.       Дрожа всем телом, Андрей вернулся на колени Серафима, ощущая, как соприкасаются их члены. Сухо, но горячо. Не успел он до конца устроиться, как Сидорин обхватил его и начал тянуться пальцами к заднему проходу.       Ему нравилось растягивать парня после долгих разлук. Тот становился настолько узким, что сомнений в его верности даже не возникало. Андрей остро реагировал на каждый новый палец, что почти болезненно погружался в него. Смазки не было, а слюна быстро высыхала, но парень всё так же стонал, насаживаясь глубже. Серафим наблюдал заворажённо, словно впервые, мысленно отмечая, что это, получается, их первый секс, после расставания (если воспринимать слова Андрея всерьёз), но смотря, как парень извивается над ним, серьёзность намерений Андрея ставилась под сомнение.       Федорович самозабвенно трахал пальцы Серафима, самолично насаживаясь на них и охнул, когда во время очередной фрикции, вместо пальцев в него уже начал входить член. Он сжался всем телом и вцепился тонкими пальцами в плечо Серафима, который, обхватив его за талию, медленно опускал вниз, насаживая глубже. Боль смешивалась с наслаждением, слёзы катились сами собой.       Серафим вошёл в половину длины, когда Андрей застонал, трясясь всем телом. Его била дрожь, но он и не думал останавливаться. Запрокинув голову, парень сел удобнее и начал двигаться самостоятельно. Его растянули хорошо, но, как оказалось, недостаточно. Несколько первых движений давались с трудом, он то и дело застывал, шикая и матерясь, но снова продолжал до тех пор, пока, закатив глаза, не вошёл в нужный ритм.       Серафим лишь смотрел, как Андрей виртуозно седлает его, сопровождая каждый толчок нескрываемым стоном, увеличивая амплитуду настолько, что член выскальзывал почти полностью.       - Полегче, - прошипел Серафим, хватая Андрея за горло.       Парень вмиг застыл, выпустив протяжный стон и начал двигаться более плавно и аккуратно. Рукой на шее Серафим контролировал его, иногда ускоряя или замедляя тем, что сжимал шею, отвлекая парня на нехватку воздуха.       Они потеряли счёт времени, отдаваясь моменту целиком и полностью. Серафим настолько потерялся в этом, что оргазм настиг его неожиданно, лишь когда нестерпимые спазмы сковали живот, он, что есть силы, сжал горло парня, не давая ему двигаться. Андрей сдавленно вздохнул, цепляясь за его запястье и Серафим почувствовал, как тепло разливается по животу.       - Блять, майка, - отрешённо сказал он, не отводя взгляда от отъехавшего в экстазе Андрея.       - Не смей.. - он закашлялся. - Не смей меня в этом винить.       У него не было сил с ним спорить. И желания тоже.