***
— Не такой уж ты и старый, — усмехается Эдмунд, смерив внимательным взглядом. Питер едва ли выглядит на свои года, и глаза у него горят не хуже, чем у Каспиана, но тело заметно крепнет за шесть прошедших лет. В Каспиане же изменения куда разительнее — из юноши он превращается за время своего правления в молодого статного мужчину. Тело Питера младше на жалкий год. Они отличаются теперь только слегка, ведь взгляд и манера держать себя у обоих совершенно одинаковая. — Мне двадцать два, Эд, — Каспиан улыбается другу. Сообщает доверительно: — Они всё ещё считают меня мальчишкой, чтобы ты знал. — Нарнийцы ведь волшебный народ, забыл? — Эдмунд смотрит слегка снисходительно. Питер где-то на палубе вместе с Люси пытается успокоить их полоумного кузена, и Эдмунд рад, что это приходится делать не ему самому. Юстес слишком его раздражает, особенно после событий этого утра. Каспиан рассказывает, что происходит в мире, тактично обходит прямые вопросы Эдмунда об их отношениях с Питером и многозначительно молчит на заискивающее: — Неужели ты ещё не нашёл себе королеву? На самом деле, Эдмунд будто глядит в воду, потому что совсем скоро, не проходит и месяца, Каспиан осознаёт, что только одна женщина может быть достойна его трона. Это случается быстро. Они проходят острова один за другим. Каспиан прощается с Лордом Рестимаром и лордом Октезианом. Лорд Руп, спасённый с земли кошмаров, острова Тьмы, спит целыми днями в каюте. Каспиан может понять его. Даже бывалой команде зелёный туман даётся тяжело. Эдмунд, он знает, снова видит дни вечной зимы, когда ярость Колдуна сковывала нарнийскую землю снегом. Никто не расспрашивает, что видит Люси, но их младший брат, Юстес, и без того задетый мерзким проклятием на острове Дракона, будит брата и сестру ночью своими криками несколько раз. Каспиан не хочет признаваться, но самого его прошибает холодный пот, когда он стоит за штурвалом и вглядывается в темноту неба высоко над головой. Шепчущий на ухо призрак отца мерещится ему ежечасно в каждом шорохе. — Что ты там видел? — спрашивает он, слыша шаги за своей спиной перед самым рассветом. Он знает, кто стоит за ним. Не вздрагивает даже, когда тяжёлые ладони ложатся на плечи. Ледяная кожа вспыхивает под рубашкой, хоть в лицо и бьёт сухой солёный ветер. — Что тебе показывает туман? — Лондон, — Питер звучит равнодушно. — Город, откуда ты родом? — переспрашивает Каспиан, в удивлении даже очнувшийся от охватившей меланхолии. Питер не даёт ему обернуться, приникая к покрытой мурашками спине горячим телом. Коротко касается носом шеи, прежде чем уложить голову подбородком на его плечо. Каспиан ощущает, как внизу живота тяжелеет похожим жаром. — Просто город? — Улицу, где был наш старый дом, — Питер поверх его руки придерживает скрипнувший штурвал. — Пустую. — Хочешь вернуться домой? — спрашивает Каспиан как-то пусто. Грудь Питера подрагивает, когда он смеётся, но в этом смехе нет веселья. Чужие губы касаются шрама за челюстью. Каспиан впервые за многие месяцы ощущает желание развернуть корабль на запад, а после закрыться в каюте наедине с этим мужчиной в теле юноши… И забыться. Забыться хоть на час, хоть на секунду! Питер напоминает, лаская его плечи новыми прикосновениями: — Мне назад нет дороги. Я сделал свой выбор шесть лет назад. И я о нём не жалею. — Но туман… — Туман морочит нам головы, — шепчут в самое ухо, прежде чем Каспиан успевает даже додумать свою мысль. Прикрыв глаза, он позволяет притиснуть себя ближе. Питер легче и стройнее его, но руки у него сильные, ловкие. Он уступает Каспиану лишь телом, ничем больше. — Заставляет нас чувствовать вину за то, в чём мы совсем не виноваты. Навязывает нам страхи, которые мы давно преодолели. Мой дом в Нарнии, Каспиан. Я на своём месте. И ты тоже. Море лижет волнами борт. — Мне является призрак отца, — шепчет Каспиан так же тихо. Ему кажется, Питер вот-вот ответит «Я знаю», но он всё молчит и молчит. Руки его с плеч спускаются ниже, обвивают поверх ремня для ножен и сжимаются в замок где-то на солнечном сплетении. Каспиан чувствует, как глубоко внутри что-то снова щемит и царапается. — Мы нашли уже четверых лордов, Пит. Остаётся чуть больше месяца. Я знаю, мы и так бросили страну на советников на слишком долгий срок… — …но ты не хочешь возвращаться сейчас, без них, — без труда догадывается Питер, крепче прижимая его к себе за талию. Ветер щедро черпает в море солёные брызги и запускает ими Каспиану в лицо. — Твои брат и сестра неспроста здесь появились, — он закрывает усталые глаза. — Должно произойти что-то значительное. Почему-то сейчас я верю как никогда до этого. Пит, мы должны их найти. — Ты не можешь блуждать в этих водах бесконечность, — Питер звучит немного укоризненно. — Мы обойдём все острова до последнего, — качает головой Каспиан. — Только и всего. Прошу тебя. Это не должно занять много времени, да, немного больше года, но… — Ты не знаешь, сколько времени это займёт, — прерывает Питер. Каспиан обхватывает его ладони своими, чтобы хоть немного согреть руки. Откидывает голову на чужое плечо и смотрит на небо без звёзд. — Хорошо… — вдруг говорит Питер. — Хорошо. — Должен ведь быть где-то край света, — шепчет Каспиан, устав вглядываться в плотные тучи. Питер коротко целует его в висок, и Каспиан внезапно ощущает, как от усталости ему неверны стали ноги.***
— Мой мальчик! — хрипло смеётся Питер. Каспиан выгибается под чужими руками. Впивается в подушку зубами до боли в челюсти. Мир распадается на осколки, и темнота делается ещё темнее. В себя его приводит полоска света, упавшая от двери на лицо. Вероятно, проходит много времени… Больше, чем они могут себе позволить. Питер стоит в проёме, поправляя рубашку, и смотрит на него выжидающе. В тёмной спальне Каспиан видит черты его лица смазано, перед глазами всё плывёт. Щурится, прикрывая глаза рукой от бьющего в окно большой каюты солнечного света, который льётся поверх головы Верховного короля. — Поднимайся, — повторяет Питер требовательным тоном, так не похожим на недавний бархатный шёпот. Кидает ему в руки рубашку, стоит Каспиану сесть на постели. Каспиан рассеянно трогает пальцами саднящий след на плече, машинально трёт покрасневшую кожу. Когда он, наконец, одевается и выходит, отмечая, что часть напряжения, изводившего его почти сутки, спала, Питер стоит над картой и что-то прослеживает пальцем по начерченным линиям. — Мы будем на острове Раманду к обеду. В тот момент Каспиан ещё не понимает, что может ждать их на острове, и даже его превосходная интуиция не готовит его к событиям того вечера. Но, что бы там ни произошло, всё сводится к одному, самому важному — к вечеру Каспиан оказывается лицом к лицу с девушкой-звездой. Дочь Раманду прекрасна, насколько может быть прекрасен облик человека. Она источает свет, и глаза её, белёсо-зелёные, сияют добротой. Она смотрит на Каспиана задумчивым взглядом, когда её отец, звезда, говорит: — Моя дочь, король, тоскует здесь. Со мной ей одиноко. Я бы отдал многое, чтобы вы увезли её в свою страну. Может, там она найдёт себе место для достойной жизни. Ей не переправиться по морю самой. Назови свою цену. — Лорды, — отвечает Каспиан, едва подумав. Он не сводит со звёзд глаз. — Спасите нарнийских Лордов, их разум. Тех, что ещё живы. Пусть станут прежними, как до своих злоключений. И мой корабль доставит вашу дочь, куда ей будет угодно. Когда босые ноги девушки-звезды касаются деревянной палубы «Покорителя», приходит первый рассвет нового нарнийского года. А это означает, что до окончания уговоренного срока остаётся ровно половина месяца. Они следуют к краю света, и волны будто толкают их судно вперёд сами. Проходят дни, и Последнее море смиряет все их страхи, погружая в тихое, почти беззвучное счастье. Оно даёт трещину лишь тогда, когда на палубе разгорается спор — судно вот-вот сядет на мель, и те, кто желает отправиться к самому краю света, готовятся пересесть в лодку. Каспиан рвётся сопровождать их. Рвётся до последнего, пока друзья и подданные (но не Питер) не находят для него верных слов. Но что-то в нём пробуждает злость, и он всё равно уходит к себе в каюту, погромче хлопнув дверью. Когда Питер входит после тихого стука — отдать ему должное: там, на палубе он не сказал ни слова, лишь молча покачал головой — Каспиан сидит в кресле за своим столом, уставившись в потолок. По вискам его стекают влажные дорожки. — Ты знал, что всё закончится именно так, — удивительно мягко для себя напоминает Питер, когда на его появление не реагируют совершенно. — Я говорил с Асланом, — отвечает Каспиан тихо. Питер хмурится, но тут король указывает на щит на стене: — Я видел его там. Щит просто ожил и заговорил его голосом. Уж его голос я узнаю. Он сказал, нам нужно скорее следовать домой. Что Нарния всё также нуждается во мне. И в дочери Раманду. — Он сказал тебе взять её с собой? — переспрашивает Питер. Присаживается перед креслом, и Каспиан всё же поднимает голову. Стирает слёзы и глядит устало. — Он не говорил. Я сам понял. Лучше королевы не найти, Питер. Кому ещё править волшебным народом, как не звезде? — Я горжусь тобой, — говорит Питер негромко. Поглаживает Каспиана по щеке, смахивает выбившуюся из хвоста прядь волос. — Возвращаемся домой, — говорит ему в ответ Каспиан, и это не звучит вопросом. Слёзы ещё струятся по его щекам, и Питер, кажется, слегка насмехается над ним, когда заводит: — Тише, Ваше Величество. Ну-ну, тише… Он снова прощается с братом и сестрой, на этот раз, как они понимают, навсегда. Рипичип отправляется в страну Аслана. Люси, Эдмунд и присмиревший Юстес следуют домой. В Лондон, который грезился Питеру в тумане. Которого Каспиан боится едва ли не больше собственных видений об отце. И там, недалеко от края света, уже на пути домой, Каспиан снова видит знакомое лицо в обрамлении светлых тонких кос и яркие изумрудные глаза. Колдун не похож на девушку-звезду. Его красота острая, как сталь, и опасная, как яд. Но он красив, чертовски красив. Девушка-звезда, кажется, тоже подмечает это, потому что она, остановившись в стороне, разглядывает Колдуна с большим интересом. Каюта для девушки-звезды, обустроенная из кладовки, довольно просторная, и они легко помещаются там втроём. Девушка-звезда смотрит на Колдуна с удивлением. А Каспиан внезапно понимает, что безумно рад видеть его. Знакомое тепло разливается по телу. Первым, что говорит Колдун, оказывается укоризненно-насмешливое: — Ты так и не узнал, как зовут твою гостью, король Каспиан. И Каспиан растерянно переводит взгляд на всё ещё удивлённо следящую за ними дочь Раманду, сидящую на ящике-тумбе. — Как твоё имя? — спрашивает Каспиан, справившись с удивлением. Ведь он совершенно забыл об этом! — Лилиандил, — тоненько улыбается ему девушка-звезда. — Чудесное имя, — слегка кланяется звезде Каспиан. — Кто этот человек? — невинно интересуется Лилиандил, глядя большими глазами. — Ты можешь звать меня Джадис, дитя, — изящно поднявшись, разрешает Колдун. — Мы с тобой будем видеться ещё много раз, поверь. А сейчас отдохни. Плавание будет долгим, а ты не привыкла к путешествиям. Светящиеся любопытством глаза девушки-звезды закрываются тут же, и она медленно опускает голову на сложенные на столе руки. Лицо её делается умиротворённым. Джадис, проходя мимо, поглаживает её по волосам. Каспиан склоняет перед ним голову, не смея поднять на божество взгляда. — Идём, сын Адама, — хмыкает Колдун, поравнявшись с ним. — Тревоги позади. — Вы снова останетесь с нами? — осмеливается спросить Каспиан. Колдун пожимает худым плечом. — На некоторый срок. Ещё успею наскучить твоему возлюбленному, Каспиан. Не стой же, идём. Тебя тоже ждёт долгий путь домой.