«Иногда, чтобы увидеть свет… нужно познать тьму.»
Странное ощущение. Чувствовать жизнь вокруг себя и ощущать себя мертвым внутри. «Человек — социальное существо», - так говорят, но если у тебя нет никого, ты все еще остаешься человек или теряешь то единственное, что дано тебе… Эволюцией? Богом? А может Дьяволом? Бернадетт, такое имя дала себе девушка, которая не помнила о себе ровным счетом ничего. Тогда ей еще говорили, что память может вернуться, но шли дни, недели и ничего не менялось. Едва ли можно было назвать хоть что-то из того, что она чувствовала отрывками воспоминаний. Знание языков, навыки, само ощущение мира. Все это Бернадетт знала сама по себе, но все остальное — оставалось загадкой. Только образ мужчины: длинные пальцы, запах леса после дождя, светлые волосы и голубые глаза. Такие красивые, глубокие. Заходя в бары Парижа ей нравилось слушать звуки скрипки. Они навеяли ощущение чего-то родного, но почему оно возникало? Если он был близок к ней, то почему не ищет? Почему не объявит в розыск или не сделает большой билборд с ее фотографией, чтобы найти? Не может у человека не быть никого. Это невозможно, но, кажется, Бернадетт была тем самым доказательством того, что некоторых никто не ищет, однако она не была из тех, кто сидел бы и ждал у моря погоды. В голове созрела мысль – найти этого самого мужчину. Вероятность была мала, но ей нужно было сделать хоть что-то. Судя по всему, шаги раздались достаточно неожиданно, ведь работник архива подскочил с места, словно ошпаренный. Он нервно прибрал волосы, уложил книгу на стол. — Добрый день, мисс, — мужчина поправил очки на переносице, оценивающе взглянув на вошедшую женщину. — Добрый день, — тихо произнесла Бернадетт боясь нарушить тишину места. Пытливый взгляд мужчины безмолвно задавал вопрос: «Чем я могу Вам помочь?» Женщина не стала медлить: — Возможно моя фраза прозвучит глупо, но я ищу одного человека. Не знаю его имени, или фамилии, или еще какой-то информации, возможно у вас есть электронный вариант архивов мужчин, рождённых между 70-х и 95-м годами? Думаю, он родился примерно тогда. Судя по лицу мужчины можно было понять, верил он в эту идею ровным счетом никак. Бернадетт и сама понимала, что вероятность мала, но так хотелось верить, что получится найти хоть какую-то зацепку. Может имя отзовется в ее памяти? Или, возможно, что-то удастся вспомнить? Хоть что-то. Любое воспоминание было слишком ценно, чтобы его отпускать. Мужчина смог найти необходимую информацию спустя лишь долгий час. Как выяснилось, вся информация была в книгах, поэтому женщине ничего не оставалось, как забрать большую стопку книг и отправиться за стол. Она медленно листала старые страницы, стараясь сосредоточиться на каждом имени. Джейн Мартинес, Жан Видал, Николас Родригез, Сильвия Перри. Занятие было крайне утомительным и, к сожалению, безрезультатным. Ни одно из имен не казалось ей хотя бы отдаленно знакомым. Бернадетт была готова просидеть в архиве хоть всю ночь, однако «хранитель» архива, попросил ее поторопиться, поскольку было время все закрывать и отправляться домой. Женщина закрыла журнал, облокотилась на свою руку, прикрывая глаза. Усталость брала свое. Бернадетт поднялась со стула, последний раз взглянула на стопку журналов, однако пришлось отвлечься, ведь мужчина вновь ее окликнул. — Ничего не нашли? — она отрицательно покачала головой, — Я могу отложить их, завтра приедете и еще почитаете. — Спасибо, — тихо произнесла женщина, набрасывая на себя пальто. Она быстро взглянула в небольшое зеркало на стене, поправила выбившуюся прядь волос, надела берет. Бернадетт попрощалась, выходя из здания. На улице медленно осень сменяла зиму. На деревьях все еще сменялись зеленые листья на желтые и красные, однако на улице становилось все холоднее. «Ноябрь. Вновь наступят холода». Она недовольно поморщилась от одной мысли, что скоро одним пальто больше не отделаешься.***
Поиски в архивах не дали результатов. Обращение в полицию также никаких результатов не дало. Подтянув под себя ноги, Бернадетт сделала несколько глотков горячего чая. За окном уже выпал снег. Она и не думала, что может почувствовать себя еще более одинокой, чем до этого. Квартиру пришлось снять не в самом лучшем районе. На большее денег пока не хватало. Работа пусть и приносила деньги, но их хватало разве что на самое необходимое. Бернадетт понимала, что посвящай она больше времени работе, то смогла бы переехать в хороший район, жить в свое удовольствие. Все же статьи выходили хорошими, но большую часть времени она уделяла поискам. Поисками юноши со светлыми волосами и небесно-голубыми глазами. В руках Бернадетт щёлкнула зажигалка, зажигая сигарету. Сжав ее между средним и указательным пальцами, она сделала одну затяжку, выпуская из легких дым. Каким же тут все казалось чужим и отдаленным. Хотелось бежать из этого места. Стены, которые она называла домом, как это принято, на самом деле ощущались, как тесная клетка, из которой хотелось бежать. Будь тут пара фото из ее детства, какие-нибудь подарки от любимых и близких, книги, которые она читала в уютном кафе недалеко от ее дома, они бы может и спасли ситуацию, однако она могла только создать эти все воспоминания. В интернете было много советов, как уютно обставить комнату, но ни купленная кружка, ни картина по номерам, которой она увлеклась около месяца назад, не спасли от холода стен, чувства ненужности и одиночества. Такого тихого, но в этот же момент оглушающего, всепоглощающего. И среди всего этого сидела женщина, в которой был целый мир, от которого она была готова отказаться ради всего одного человека, чьего имени даже не знала.***
— Следуйте за мной, — мужчина повел группу дальше по залу. Бернадетт шла в самом конце внимательно рассматривая фотографии на стене. Благотворительный вечер памяти Первой Мировой войны принял ее в свои объятья громкими разговорами, богато одетыми мужчинами и женщинами, а также звуком чокающихся бокалов шампанского. Вряд ли ей бы удалось сюда попасть, если бы не новый знакомый – меценат, Роберто Де Луиджи. Ему было около пятидесяти лет и он, движимый известными лишь ему мотивами, позвал Бернадетт присоединиться к нему. Их знакомство выдалось забавным, словно сама судьба захотела свести их. Она отнесла в редакцию статью. Ей давно говорили, что можно просто отправить на электронную почту, однако для Бернадетт это было лишь поводом выйти на улицу, сбежать от своих размышлений. День с самого начала пошел немного косо. На улице шел дождь, а она, как на зло, забыла свой зонт дома. Таксист едва ли понимал, что она хотела от него и поехал в объезд, задерживая запланированную встречу с редакторкой почти на пол часа. Уже подъезжая к месту, Бернадетт поняла, что оставила дома телефон. В целом, сама встреча прошла спокойно. Она извинилась за опоздание, редакторка не сильно была расстроена сложившейся ситуацией. Встреча вышла быстрой, поскольку она была занята и нужно было срочно уходить по делам. Бернадетт также не стала задерживаться. Уже в лифте к ней зашел мужчина. Они быстро обменялись приветствиями. Дверь лифта закрылась и… Все. В движение механизм не пришел. Начали вызывать диспетчера, однако им не отвечали. Сначала они молчали, но после завязался разговор. Мужчина рассказал о своей работе, Бернадетт сделала то же самое. Когда же лифт вновь пришел к действию, они уже смеялись, попутно продолжая приятно сложившуюся беседу. Обменялись номерами и попрощались. Через пару дней Роберто связался с ней и сказал, что собирается пойти на вечер, пригласил ее присоединиться. Аргументы против Бернадетт не нашла, согласилась. — Прошу обратить внимание сюда, — своеобразная экскурсия продолжилась. Архивные фотографии сменялись одна другой. Бернадетт уже не старалась слушать. Большое количество имен, дат и многое другое. Куда интереснее ей было смотреть на лица людей, которые были столь беззаботными, но чем дальше они проходили по залу, тем более осевшими становились лица, словно вся тяжесть этого мира ложилась на их плечи. — Состав Ландштурма, которые был и отправлены в Химворде, Бельгию в 1914 году. Им не требовалось воевать, они следили за порядком на оккупированной территории. Тем не менее и эти бравые парни в скором времени были отправлены на фронт, — он замолчал, позволяя задать себе вопросы, никто не вызвался, — Что ж, давайте продолжим. Бернадетт остановилась у фотографии. Она была подписала «Химворде, Бельгия, 1914 год». В центре фотографии стоял грозный мужчина с небольшим шрамом на брови. Он явно был главным. Женщина пробежалась глазами по фотографии и ее сердце пропустило удар. Он… Тот, кого она так долго искала, тот, ради которого она была готова жить, был на этой фотографии. Кажется, она даже перестала дышать, внимательно рассматривая фотографию. — Подождите, — шепотом произнесла Бернадетт, но никто ее не услышал, повторила громче, — подождите! — У вас все хорошо? — Кто это? Как его зовут? — женщина ткнула пальцем в фотографию. — К сожалению, я не могу сказать. Есть архивные документы, где говорится о том, кто входил в этот отряд, но точной имени и фамилии сказать сколько, поскольку… Бернадетт дальше не слышала. Ноги подкосились, она упала на пол. Все тело сковала дрожь, стало тяжело дышать. Где-то в толпе раздалось: «Позовите врача, здесь девушке плохо». В прочем, она уже не слышала. Заложило уши, глаза заслонили слезы. Бернадетт прикрыла глаза руками. — Дора… — раздалось где-то из-за спины. Бернадетт убрала руки от лица, обернулась, стала искать в толпе людей те самые глаза и нашла. Он стоял посереди толпы. Так близко, но все так же далек, как в тот первый день, когда она увидела его размытый образ. Голову сковала острая боль. Бернадетт закрыла глаза, сжала руками виски от резкой боли. Она услышала его голос, который вторил в ее голове. «Дора, Дора, Дора». От этого было так тепло на душе, но вместе с тем пришло и осознание: «Он мертв, его больше нет». — Mein Schatz, — Бернадетт открыла глаза, взглянула на него, — Ich liebe dich. — Я тоже люблю тебя, — шепотом произнесла Бернадетт. Светлый образ пропал так же быстро, как и появился. Грудь вновь сдавила боль. Она тяжело вздохнула, едва борясь с нахлынувшими эмоции. Он был рядом. Он ее любил. Он был ее домом. Вот только как это было возможно? Как она могла любить того, кто мертв уже много лет? С этим лишь предстояло разобраться, а пока просто хотелось побыть с собой, сбежать и остаться наедине со своей нестерпимой болью, однако кое-что все же изменилось в лучшую сторону. Теперь она знала, что не одна, любима, пусть и тем, кто уже не рядом с ней.