Древнегреческое слово дня: θηρεπῳδός (тереподос) – очаровательные дикие чудовища.
***
— Ты что? — Прости, Финн, но с моей стороны было бы некрасиво позвать весь каст, кроме него. Становится от чего то тошно, и идти на завтрашнюю премьеру хотелось ещё меньше. А может просто не хотелось видеть его и его надменный взгляд, который так и говорил, что это он во всём виноват. — Серьёзно, Вулфард хватит уже. Что между вами такого произошло? Вы же вроде были лучшими друзьями. — Милли всегда волновалась за своих друзей, а особенно за Финна, который уже последние два года вёл себя, как сам не свой. Он молчит. Он не говорил никому об этом, даже тому, с кем он уже год обжимается в туалетах между съемками и с кем проводит почти каждые выходные в его маленькой съемной квартирке, в шумном районе Нью-Йорка. Браун лишь вздыхает, и говорит, чтобы он не волновался и что, она в любой момент готова его выслушать. Но Вулфард даже не был готов выслушать свое бешено стучащееся сердце…***
Всё в этом огромном мире не вечно. Звезды взрываются. Водоёмы высыхают. Цветы вянут. А люди умирают. К несчастью — это закон жизни. И не один человек не в силах изменить это, сколько бы он не старался. Так же, как и узнать, что случается после того, как он сам взрывается, высыхает и вянет. Будильник трещит каждые пять минут на протяжении часа, а Вулфард пытается игнорировать. В висках больно тянет, а тело не слушается. Обещал себе, что остановится на одном бокале, но бокал превратился в целую бутылку. А потом ещё два таких… Он потерял счёт времени, когда звук от будильника сменился звонком от домофона. Если честно не хотелось видеть абсолютно никого, но переселив себя пошёл открывать дверь. — Чёрт, Вулфард! Я уже минут пятнадцать стою и звоню в твою квартиру. Какого чёрта? — взгляд Ноа натыкается на помятого парня: взъерошенные и запутавшиеся кудри; синяки под глазами. И кажется и так то худой парень, исхудал ещё больше. — С тобой всё хорошо? Волнуется. Финн это знает, но делает вид, что не заметил зелёных глаз, которые быстро пробегались по нему, и останавливались на каждом участке тела, переживающе. Они сидят на кухне и просто молчат. Шнаппу хочется спросить всё, но он терпеливо ждёт, когда сам Вулфард решится нарушить эту тишину. Он скучал. Не видеть Финна месяц оказалось сложнее чем он думал. Не видеть эти кофейные глаза, которые так и смотрели в твою душу, пытаясь оголить твоё нутро; разбросанные веснушки, которые как звёзды манили к себе; и пухлые губы, которые он так любил целовать, забывая о всех проблемах, которые на момент с этим кудрявым парнем казались вовсе и незначительными. Он хотел узнать о парне, который заставлял его сердце биться чаще — всё. Перенять все его переживания себе, лишь бы он не чувствовал боль. Лишь бы с ним всё было хорошо. — Извини, я прост…, — начал бы Вулфард, но Ноа его перебил. — Ты когда-нибудь любил? Вопрос едва слышный, словно доносится из другой комнаты, хотя сидят они за одним столом. Финн поднимает голову и перестаёт помешивать чай, обдумывая сказанное. Хочет попросить повторить вопрос, но он крутится перед глазами, становясь спиралью, переходя в точки и тире, а после загораясь ярко-красной лампочкой. В уши ударяет кровь, в нос забивается аромат древесины и свежести. Он смотрит в глаза напротив и, склонив голову вбок, находит в себе силы улыбнуться. — Да. Всего одно слово, отчего же так сложно его произнести? Теперь он понимает, почему. Небольшое, едва слышное слово, но столько воспоминаний. Одно за другим они больно бьют в район солнечного сплетения, заставляя ощутить фантомную боль и нахмуриться. Он до сих пор помнит лёгкие касания и нежные губы, блестящие глаза и много-много веснушек. Первую любовь не забывают. Её хранят в сердце до самой смерти, холодными вечерами лелея и заботливо подкармливая старыми воспоминаниями. Телефон загорается, напоминая остановиться. Но судьба хотела сыграть с ним в злую шутку. Глаза сами натыкаются на высвеченное имя, которое он так старательно пытался забыть все эти годы. Твоё имя — как разряд электрошока по всему телу.Джек: Скучал, Финни?
***
Все говорят, что когда ты скучаешь по кому-то, они, вероятно, чувствуют то же самое, но я не думаю, что ты можешь скучать по мне так сильно, как я скучал по тебе и скучаю прямо сейчас. Только не говорите, что забыть — легко. это процесс и время совсем не лекарство от бессонных ночей и мокрой подушки. Нужна замена всем воспоминаниям, как-бы вставить новую карту памяти в фотоаппарат. Да, боль останется дымкой в потайных комнатах, но с этим ничего не сделать. Просто идите дальше, не оборачиваясь, потому что людей не вернуть. — Ты так вымахал! Безумно скучал по тебе, — Мартелл самый первый подбегает и уже нависает на моей шее, крепче сжимая в своих объятиях. — Хватит, Джей, ты сейчас его задушишь, — слышу милый голосок своей рыжей подруги. — Серьёзно, прекрати, мы тоже хотим обнять этого придурка. — Это кто тут ещё придурок? — обиженно смотрю на неё, потом также прижимаю к себе, на что София лишь взрывается звонким смехом. Уайатт тоже крепко сжимает и дружески похлопывает по моей спине. Обнимаю его дольше, потому что знаю, что остался ещё один, с кем я не поздоровался, и пытался оттянуть этот момент как можно дольше, потому что видеть его совсем не хотелось. Карие глаза ощущаются как тёплый плед в клеточку, какао с зефирками, лес в октябре, покрытый туманом и простуженный голос. Просто смотрю на него, пытаясь осилить себя. Он сам подходит ко мне, сжимает как-то по собственнически и что-то шепчет мне на ухо… Но я уже ничего не слышу. Лучше бы некоторые вещи никогда не менялись.Flashback
— Я обещаю когда-то я забью всё своё тело, побреюсь налысо и буду пить холодный мохито из трубочки в каком-то баре Лос-Анджелеса, — тихо хихикаешь, поглаживая по моим волосам, которые удобно расположились на твоих коленях. Из магнитофона играет песня твоей любимой группы The Smiths, которую ты слушал постоянно и заставил меня тоже подсесть на неё. Я любил слушать о татуировках, которые ты хочешь сделать в будущем, зная, что сам никогда не решусь на такое, что в мечтах на моей руке — твоë имя. Но я никогда не понимал этого и знаешь, наверное, смысл всех этих рисунков на теле остаëтся между двумя: тобой и кем-то, кто не являлся мною никогда. Я знал что с тобой никогда не стану правильным, что это дорога в никуда, но мне не было бы страшно в пустоте, если бы там был ты. Тогда, я ещё не знал, что у пустоты нет исключений. Что пустота — это абсолют. — И конечно же — ты, рядом со мной. Кафельный пол, на стенах трещины, тусклый, мигающий свет. Я буду любить тебя, даже если Даже если тебя нет.***
Голова уже начинает кружиться от всей этой суеты; все голоса слились в один, и я уже не могу ничего разобрать. Фотографы прикрикивают моё имя, каждый пытаясь обратить моё внимание в объектив своей камеры. Натянуто улыбаюсь каждому и пытаюсь встать в какую-то позу. Хочется, чтобы всё это поскорее закончилось. — Эй, Финн! Иди к нам, давай сделаем общие фотографии, — София ловит меня за локоть и тащит в сторону ребят. Пытаюсь встать как можно дальше от него, но он сам перехватывает меня около себя и ставит свою руку где-то в районе талии. Мысли затуманиваются, когда Джек сильнее давит и прижимает к себе. Хочется отойти, но тело вдруг перестало подчиняться. Фотографы опять что-то кричат мне. Ничего не слышу.