***
Она быстро выдохлась, даже не успев преодолеть границу родного селения, но чувство внутри подстёгивало её вперёд. Не вперёд — вниз. Она падала вниз, в разверзающийся мрак тундры, не способная остановиться. Дыхание ошпаривало ей легкие, но даже через сопротивление подолов платья ноги продолжали бежать. Иногда девочка с болезненным хныканьем сбивалась на трусцу, словно стараясь хоть как-то покрыть то время, которое можно было потратить на настоящий бег. Но каждый раз перерывы на ходьбу становились всё длиннее, пока Сесиль уже чуть ли не переставляла ноги по шершавой земле. Ближайшее селение, ютившееся где-то в тени плодородных холмов и скал, осталось далеко позади, и девочку обступил холодный простор, раскинувшийся в невероятную длину далеко к горизонту, испещрённому мелкими зубцами гор. Из укрытой суховатым мхом и тонкой травой земли торчали голубоватые головки кустарников. Вместо того, чтобы придать формы этому безграничному присутствию, они выстраивались в густые заросли, скрывающие за собой спящие овраги и глубокие ямы. Костлявые ветки то и дело щипали за полы одежды, даже когда их удавалось обойти, холодно перешёптываясь на ночном ветру. Издалека с разных сторон мимолётно доносились странные звуки, не принадлежавшие ни одному известному Сесиль животному — плачущие, голодные, безразличные. Девочка никого не видела, но чувствовала, что за ней наблюдают: сбоку, и за одиноким остроконечным камнем, и с высоты далекой скалы. Это был мир её кошмаров, который она представляла, когда думала, что однажды её бросят здесь одну. Теперь же она сама с безумной целеустремлённостью скрывалась в призрачных тенях этого места и чувствовала, что оно начинало признавать её присутствие. Вдруг сапожком почувствовался удар о камень, и Сесиль с бессильным криком упала на колючую землю. Она попробовала снова подняться на дрожащие ноги, но те не удержали её тело. Щекотливый спазм в животе швырнул её вперёд и заставил больно содрогнуться. Один позыв удалось сдержать, но вот второй громко извергнул перед дрожащей девочкой остатки её обеда. Третий выплеснул в рот какие-то горькие соки, а четвёртый сопровождал уже протяжный стон. Нависнув над своей мерзостью и истекая каплями рвоты и вязкой слюны, Сесиль разразилась неистовыми рыданиями. Это был кошмар наяву. Что же она наделала?! Здесь так темно и страшно. И теперь ей некуда возвращаться, правда? Отец убьёт её. Односельчане прогонят. У неё теперь нет дома. А Жуан...! От одной мысли о любимом учителе её сердце больно сжалось, и она ещё громче завыла. Он будет её ненавидеть. И это было страшнее всего. Она совершила смертельную ошибку. Она чудовище! Чудовище-е… Сесиль рыдала так долго, что даже приступы сухого кашля не сразу её остановили. В конце концов ей просто стало слишком холодно на ледяной земле. Девочка вытерла влажный рот и слёзы рукавом и, обняв себя грязными руками, осмотрелась вокруг. Окружающие тени стали короче: разогнав множество звёзд, огромное блюдо одной из лун уже высоко нависало над бездушной тундрой. «Сколько же времени прошло?» — встрепенулась Сесиль и оглянулась. Сзади не было ни следа огней родного селения. Ни погони, ни односельчан, которые бы её искали. Словно её все забыли. Дыхание Сесиль потяжелело. Странно: она должна была испугаться, но эта мысль наоборот возбудила её. Словно камень, который она не могла выплакать, резко спал с её сердца и впустил прохладный воздух, защекотавший грудь. Ей показалось, что она провалилась в другой мир. Это было нечто большее, чем облегчение. Она почувствовала бесовскую свободу, которая соединила её дух с этим призрачным краем, застывшим между светом и тьмой. Сесиль с трудом поднялась на задеревенелые ноги и нетвёрдо двинулась в противоположную от дома сторону. Каждый второй шаг отдавал острой болью в ноге, поражённой ударом цепа, заставляя девочку похрамывать. Овладевшее ею вдохновение с готовностью перетекло в жгучую ярость, которая возбудила Сесиль пуще прежнего. Чудовище, ха! Разве она тот урод, который смеет постоянно поднимать на неё руку? Да у неё в пальцах столько мощи, что она сможет сжечь его до угольков, наслаждаясь предсмертными криками. А рядом эта мерзкая, лживая, уродливая ворона… В ушах мелодично зазвучали поросячьи визги сестры: «Ведьма, ведьма!». Сесиль чувствовала, как её лицо растянула зубастая гримаса. Да, она станет ведьмой. Она же не обычная маленькая девочка, которой нужна жалость. Она — могучая колдунья, которая несёт страх и разрушение. Она уйдёт в глубокую глушь, зализывая свои раны и взращивая свою месть. Она подружиться с великанами, найдёт пещеру или ведьмовскую избу, наполненную тёмными секретами, и обнаружит старый гримуар. Окончательно овладев всеми секретами превращений и адского пламени, однажды она вернётся домой, но уже не в виде зарёванной девчонки, а адского мщения. Она убьёт отца и сестру, дотла сожжёт их дом и дома всех, кто станет у неё на пути. Все знакомые и соседи в ужасе признают её власть, и она станет царить над тундрой как оборотень и Ведьма Пустошей («Сесиль» уже будет давно мертва), казня и милуя по своей прихоти. Сам ярл будет её бояться и обращаться за помощью! Воображение девочки зажило своей жизнью, рисуя образы высоченного пожарища и молящего о пощаде отца. Он стоит на коленях, уверяя, что «любит» её. Но бездушная ведьма знает, что он хочет спасти свою жалкую шкуру. Одним щелчком она превращает его в живой факел и оборачивается. В глазах Бритты уже нет обычного самодовольства и подлого прищура — только ужас и глубокое раболепие перед её силой. Но и она давно упустила свой шанс, когда предала её в том сарае. Сделав своё тёмное дело, ведьма возвращается в свою избу — нет! — настоящий замок из обугленного камня и костей на опушке леса, к которому уже стекается толпа просителей со всего края в надежде на пощаду, которой уже могут не найти. Внутри крутило и пылало от неожиданной волны жестокости, которая была готова выплеснуться на мир, и Сесиль зашлась бесовским хохотом, который звонко разнёсся ночным воздухом. Позабыв о боли, девочка на воодушевлении вскарабкалась на невысокий холм или замшелую насыпь, словно уже готовая увидеть впереди своё будущее демоническое логово. И замерла. Над сверкающей в лунном свете гладью ручейка застыло одинокое бледное деревцо. Вопреки своему невысокому росту, оно упрямо вскинулось в небо, чудесным образом захватив старшую из лун в силки своих тонких веток, напоминавших теперь клеть из слоновой кости. Под образовавшимся сказочным навесом на лежбище из костлявых корней и мха мирно расположилась прелестнейшая в мире дева. Густые чёрные волосы, опоясанные серебристым венцом или обручем, очерчивали её острое лицо и мягко спадали на плечи и обнажённую ключицу. Её мраморная кожа источала своё тонкое свечение, словно этот призрак тундры, это волшебное создание родилось именно в этот миг — дитя лунного света, холодного ветра и чистой воды. Блестящий взгляд с детской непосредственностью уткнулся в Сесиль, вливая в огненный водоворот эмоций холодные нотки восторга, или недоверия, или любви, или страха, или влечения, или отторжения — нет же! Словно внутренности начали прокалывать мелкие ростки. Расцветая, они затапливали душу душным дурманом, хороня под собой последние языки ненависти и холодные лезвия испуга, оставляя по себе лишь интимное блаженство пустоты — да нет же! — пустоту. — Девочка, — поманила незнакомка. — Подойди ближе. Такой восхитительный глубокий голос. Сесиль захотелось подбежать и обнять его обладательницу, как родную мать. Она с готовностью спустилась к ручейку и дереву, под которым всё так же спокойно сидела незнакомка. — Не бойся. Сесиль чуть не потеряла голову: вблизи она выглядела ещё более восхитительно: как принцесса, облачившаяся в одеяния ночи. Такого просто не бывает. Это было ужасно, неправильно. Какие сумасшедшие мысли… Одна за одной они угасали, освобождая место поглощению образа лунной девы. Девочка послушно уселась коленями на землю, не спуская глаз с объекта обожания. Та убрала с колен какую-то сумку и наклонилась за объятиями. Будто того и дожидаясь, Сесиль вскарабкалась на колени девушки и умоляюще вцепилась пальчиками в её тёмную рубашку. Такая же холодная, как эта тундра. Мама, как же ей было холодно. Девочка вжалась в неё всем дрожащим телом. В ушах гулко тарабанило сердце, выдавливая из себя остатки страха и злости. — Такая хорошая, — захихикала незнакомка над её ухом и крепко обняла Сесиль. — Одинокий напуганный зверёк. Всё, можешь не бояться. Сесиль не хотелось бояться этого существа. Ей хотелось подавить порыв убежать. Ноги всё равно едва слушались её, наверняка после долгого бега. Мутная голова готова была провалиться в сон, но была такой уютно пустой. Мысли и воспоминания бродили в нескончаемом тёмном море, разделённые тысячами верст и неслышимые друг для друга. Ей тоже хотелось затеряться под этой лунной гладью, далеко от этого места, от дома, от отца, даже от чарующей незнакомки — где бы теперь не находились эти жуткие места. Родничок звонко журчал из-под обвитого корнями камня. Милая незнакомка убаюкивающе покачивала замершую девочку у себя на руках, плавно поглаживая той спину, плечи, голову. Прохладные пальцы расчесали русые волосы и обнажили ветру вспотевшую шею Сесиль. «Ты ведь знаешь, что ей нужно», — прочитала девочка одну из мыслей, словно послание из далёкого прошлого на другом конце земли. Да, она знала. Ещё когда она подошла и увидела её измученные голодные искринки — прекрасные томные глаза! Она изначально знала, что готова отдать той всю свою жизнь до последней капли. «Последней? Но ведь мы умрём… — возможно, этого ей и хотелось: музыки вечного равновесия и тишины. — Но ведь это твой шанс, Ведьма Пустошей». Да, она вспомнила. Зловещий замок среди пустошей и жгучая месть. Это не смерть, а новая жизнь за её гранью. Госпожа такая ласковая, такая добрая… Она с ней поделится. Сознание Сесиль из последних сил вынырнуло на поверхность моря забытия и почувствовало на своей шее мёрзлый нос и прерывистое дыхание незнакомки. Девочка крепче вцепилась в чужую одежду и потянула за неё, заставив вампиршу удивлённо отстраниться. — Мамочка, — Сесиль слабо улыбнулась и посмотрела в эти бездонные глаза. — Сделайте меня вампиршей. Безупречную кожу незнакомки исказили хмурые морщинки. Она провела ладонью по щеке Сесиль и нетерпеливо переспросила: — О чём ты, хорошая? — Пожалуйста, мамочка, — умоляюще прохрипела Сесиль и требовательно потянула за воротник. — Зачем тебе это? — девушка помрачнела. — Я хочу наказать отца. Он злой человек, который принёс мне много боли. Женщина недоумевающе моргнула. Она покосилась куда-то в сторону, а затем снова на Сесиль. Девочка непонимающе уставилась в ответ. На неё смотрела обычная с виду северянка с длинным скуластым лицом и почти серой, словно выцветшей кожей. Уголки её бледных губ вытянулись в нечитаемом, почти скорбном выражении. Вдруг Сесиль медленно, но настойчиво спихнули на землю, и девочка недоумённо отползла, вновь ощущая редкие порывы ветра и колкий лишайник под ладонями. Луна высоко зависла над деревом, перекрываемая лишь редким пролётом дымчатых облаков. Звук ручейка перестал напоминать пение и просто журчал, как это делал всегда. На Сесиль нахлынуло осознание происходящего вместе с режущим испугом и вязким омерзением, которое липко отдавалось в её шее. Девочка охнула, когда вампирша тихо поднялась на ноги и нависла над ней высокой тенью, перекрывшей даже луну. Сесиль жалобно пискнула, но нашла силы только немного отползти. Она отскочила затравленным взглядом от лица демоницы, ужасаясь вновь встретиться с пропастью её глаз, но с удивлением заметила, как исказилось у той лицо. — Бедная девочка, — неожиданно выдохнула женщина. — Я не знала… Она запнулась и отвернулась от Сесиль, наклонившись за сумкой между корнями деревца. Поражённая девочка наблюдала за тем, как та молча закинула поклажу себе на плечо и зашагала в ночь. Сесиль всё ещё не могла описать эмоцию, застывшую на лице вампирши, но вид её удаляющейся спины вызвал у неё тянущее ощущение, словно её редкая удача решила от неё сбежать. — Подождите! — вырвалось из её груди. Женщина замедлилась и недовольно обернулась на Сесиль, которая пробовала неуклюже подняться. — Тётенька, сделайте меня вампиром! От одних этих слов её душа волнующе дрогнула, словно она попросила саблезубого тигра раскрыть пасть для её головы. Но чудовище безрадостно хохотнуло: — Боги, какая глупая девочка! Неудивительно, что ты посреди ночи завалилась в эту глушь, — и равнодушно пошло дальше. — Пожалуйста! Вампирица даже не обернулась. — Я серьёзно! — визгнула Сесиль и почти сорвалась в погоню прямо с земли, но вместо этого просто шлёпнулась ниц и разодрала ладонь о каменистую поверхность. Слёзы сами брызнули из глаз. Девочка уткнулась в свой рукав, содрогаясь от рыданий. Ну почему её никто не слушает? Почему она такая слабая? Ох, она была готова умереть от усталости. Сквозь беспомощные завывания послышались шуршащие шаги, и Сесиль резко подняла заплаканный взгляд. — Да что с тобой не так?.. — проворчала вампирша и прошагала мимо лежащей девочки назад к своему древесному лежбищу. Она поудобнее развалилась в костлявых корнях и, поставив сумку на колени, начала рыться в её внутренностях. Первая находка заставила Сесиль поёжиться — короткий кинжал или нож в ножнах. Вторым оказался пузырёк с некой непрозрачной жидкостью. Девочка затаила дыхание, вытерла сопли, старательно поднялась на подкашивающиеся ноги и осторожно приблизилась к вампирше, которая достала какой-то продолговатый свёрток. Сесиль внезапно захотелось писать. — Это… — прохрипела Сесиль, готовая ко всему. — Чтобы… — Ах, да, — спохватилась девушка и протянула ей пузырёк. — Удивительно, что ты ещё ходишь. Дрожащими пальцами Сесиль обхватила подарок и слабыми пальцами выдернула маленькую затычку. Вот её судьба. Готова ли она отбросить человечность ради мести? Перейти в мир между жизнью и смертью? Ещё недавно ответ казался ей очевидным, приветливым даже, словно она исполняет своё предназначение — стать монстром. Но сейчас мысли расплывались в голове мутными пятнами. — Почему ты стоишь, как приговорённая? — Сесиль слабо дрогнула от удивлённого голоса незнакомки. — Это не яд. Небольшой эликсир для бодрости. — А как же… — Да пей ты! Сесиль испуганно послушалась и поднесла горлышко к губам. Языка коснулся вкус, напоминающий полынь. — Фу-у! — скривилась Сесиль и отвернулась от зелья. — Что «фу»? — ровно осведомилась зельеварка. — Лекарства почти всегда горькие. Допивай. — Не хочу, — заканючила Сесиль. — Ты же, вроде, не маленькая. — Мне девять… Девушка продолжала рыться в сумке, выкладывая находки на какой-то платок. — Мне тоже когда-то было девять, и поверь: моя мать и не такое в меня вливала. Сесиль задумчиво поднесла зелье ко рту, раздумывая над тем, как эта вампирша когда-то могла быть её однолеткой, и опять передёрнулась. Эту горечь было как-то проще вынести с мыслью, что ты станешь ночным ужасом. Содержимое пузырька горячими струйками растеклось у неё в желудке, с каждым последующим мигом ускоряя сердцебиение. Мысли начали проясняться, словно кто-то протёр невидимые окошки в её голову. Напоследок Сесиль издала мстительное «буэ» и вернула пустой пузырёк вампирше. Та запрятала свою собственность, отложила сумку и похлопала рядом с собой. — Садись. Хотя подожди, — она неуверенно кивнула на родничок. — Наверное, руки ещё помой. Сесиль ответила женщине взглядом исподлобья и обошла деревцо с противоположной от вампирицы стороны. Хотя она не заметила в прозрачной воде своего отображения, Сесиль всё равно чувствовала себя грязной и потной. Она осторожно погрузила ладони, насколько позволяла мелкая глубина, и с забавным хлюпаньем помахала ими. Поток начал уносить в темноту прилипшие частички грязи и мха. Прохладная вода укусила исцарапанную ладонь, но Сесиль с облегчением не заметила никакой крови. У неё не было уверенности, как бы иначе с ней общалась вампирша. И что она вообще задумала? Девочка отряхнула мокрые руки и вернулась к престранной картине: неуверенно держа перед собой полураскрытый свёрток, незнакомка пыталась на весу отпилить кусок от его содержимого. Судя по её взгляду, вампирша знала, что делает что-то не так, но с угрюмым видом стремилась завершить задуманную пакость. Сесиль осмотрительно уселась чуть поодаль от вооружённой демоницы, но её губы предательски передёрнула насмешливая улыбка, быстро переросшая в хихиканье: — Что вы делаете, тётенька? — М-да, не привыкла ко всем этим походным вещам, — женщина нетерпеливо оторвала пальцами остаток нарезки и протянула Сесиль кусок чего-то похожего на ветчину. — Обычно мой ужин… Ай, сама понимаешь. Запах копчёности скрутил пустой желудок в узел. Сесиль без всякой предосторожности приняла рваную подачку и принялась жадно пережёвывать мясо, косо поглядывая на эту странную женщину. Та отложила нож и ветчину на платок, отделявший её от Сесиль, и задумчиво осмотрела девочку. — Боги, ты хотя бы что-то ела, дитя? — томно спросила она. Сесиль молча покачала головой. — Бедная… — внезапно рука вампирши потянулась к её волосам. Девочка резко вдавила шею в плечи и отпрянула. Сесиль не видела в этом жесте никакой угрозы, но почему-то её нутро выкрутило глубокое отвращение. Как ошпаренная, женщина одёрнула руку и с сожалением отвернулась куда-то в ночь. Сесиль даже стало жалко её, словно чем-то её несправедливо обидела. В повисшем молчании она задумчиво уставилась перед собой, а затем на остатки ветчины в своей руке. — Эй, — девочка заговорщицки подползла к вампирше и ущипнула ту за рукав. — Хотите, покажу фокус? В тёмных глазах незнакомки блеснуло удивление вперемешку с любопытством: — Ну давай. Ладони Сесиль немного вспотели от волнения. Она чуть привстала на коленях, расположив кусочек копчёного мяса в ковшике из своих ладоней. Стараясь упорядочить мысли в голове, девочка полувидящим взглядом уставилась на свою ношу. Как учил Жуан, она представила, что от сердца по венам обеих рук начинает равномерно течь энергия. В венах почувствовалось будоражащее тепло. Этот горячий поток устремился к её пальцам, и когда он достигнул ямочек на её ладонях, Сесиль мысленно зажгла искру, от усердия выпучив глаза. К её восторгу вокруг кусочка ветчины мягко заколыхались слабые огоньки. Но не успела она себя похвалить за такую быструю удачу, как кожа под задымившимся мясом начала быстро и неприятно нагреваться. Ни то от боли в ранке, ни то на всякий случай Сесиль пискнула и выпустила подгоревшую ветчину прямо на платье. Пока то не успело упасть на грязную землю, девочка схватила горячее мясо и закинула его себе в рот. Глаза вампирши округлились. — Ты только посмотри! — даже её тон необычно повысился. — Маленькая, да удаленькая. Оказывается, мне повезло, что ты не испробовала этот фокус на мне. У меня сложные отношения с огнём. Вампирша нервно хохотнула, но её ломанная — казалось, сдерживаемая — улыбка показалась вполне искренней и беззлобной. Ночная тундра вдруг показалась менее тяжёлой, и Сесиль тоже неловко улыбнулась. — Я сама не была уверена, что получится, — поспешила она потушить разбушевавшуюся внутри гордость. — У меня редко с первого раза что-то получается. И магия меня часто утомляет. Жуан, мой наставник, как-то это объяснял… Не помню. Но, наверное, ваше зелье помогло… — Ты получаешь какой-никакой козырь в противостоянии с вампиром, — уже с серьёзным выражением вздёрнула бровь собеседница, — и тут же выбрасываешь его на ветер? Почему? Сесиль словно отвесили пощёчину. Она почувствовала, как запылали её уши, и потупила взгляд. — Я не знаю… — Глупая девочка, — женщина вздохнула и пододвинула к Сесиль бумажный свёрток. — Давай откармливай свои костлявые бока, чтобы я могла поскорее тобой полакомиться. Сесиль метнула нервный взгляд на вампирицу, но та уже смотрела куда-то перед собой. Уголки её бледно-серых губ скривились в насмешливом выражении хулиганки, которая только что выбросила неуместную шутку и ни о чём не жалела. Девочка не то чтобы верила в искренность слов незнакомки — у взрослых всегда был странный юмор, и чем страннее человек, тем страннее и неуместнее у него были шутки. Но сам факт этого ночного ужина под лунным светом вряд ли пришёл бы в голову кому-либо из знакомых сельских шутников — в этом Сесиль не сомневалась. Уверенно взяв в руки нож, она принялась нарезать ветчину на более тонкие и ровные кусочки. Девочка чувствовала беспокойство, но посреди этого безумного сна находила в этих привычных действиях некую опору и хрупкую мощь, словно рыбка, движения которой подстёгивал бурный поток ручья. Эта рыбка не стремилась против течения, но безмолвно утверждала своё «я» среди предательских вод. Начав уминать следующий кусок ветчины, Сесиль почувствовала на себе взгляд вампирши. Подчас та словно порывалась что-то сказать, но из губ срывались редкие полувздохи. — Как тебя зовут, девочка? — наконец высказалась она. — Сесиль, — плямкнула та в ответ. — Красивое имя, — похвалила вампирша. — Ты из Бретонии? Сесиль проглотила и непонимающе уставилась на собеседницу. — В смысле, — спохватилась собеседница, — из Хай Рока? — Да нет, — почти оскорбилась Сесиль. — Я родилась здесь, в Скайриме. Женщина с поддельным пониманием закивала головой и переспросила: — А где именно? — В Рорикстеде, — Сесиль небрежно махнула жирной рукой куда-то в пустоту, где, как она предполагала, находился её дом. — Ну конечно, — почти облегченно улыбнулась девушка, однако Сесиль продолжала: — Но мои ближайшие предки тоже из этих краёв. Родители пришли с берегов Карта на западе и были одними из первых поселенцев Рорикстеда. Так что я не меньшая северянка, чем вы, тётенька! — Первых поселенцев? — недоверчиво переспросила вампирша. — Странно, сколько себя помню, на картах всегда значился Рорикстед. — И сколько же вам лет? — округлила глаза девочка. Женщина небрежно пожала плечами: — Много. Сесиль уставилась на эту несчастную потерянную женщину с выражением, которое обычно корчат взрослые, когда дети путаются в простых истинах. Она решила не объяснять, что их деревня носит имя ещё живущего старосты и основателя, и решила сама узнать что-то новое. — А вас как зовут? Вампирица наклонила голову и покосила взгляд, словно наблюдая за пролётом какой-то мысли. — Серана, — наконец ответила она. Сесиль облегчённо вздохнула, испугавшись, что могла оскорбить вампиршу своим наглым вопросом, как это часто случалось с другими взрослыми. Сидевшая перед ней девушка даже сидя держала осанку и смотрела с некоторой прохладой, словно аристократка. При этом её лицо не выдавало какого-то пренебрежительного высокомерия. Девочка вдруг поняла, что в этом и была загвоздка: это бледное лицо словно старалось не показывать эмоций, пускай и с переменным успехом. Нужно было как-то её приоткрыть. — Вы где-то здесь живёте? — простовато огляделась вокруг Сесиль, пытаясь раскусить плотную мясную кожицу. — Мне кажется, это я должна была у тебя спросить, — Серана выдавила осторожную улыбку. — Откуда ты ночью нарисовалась в таком месте? Сесиль издала жалостливый стон: — Теперь моя очередь спрашивать! — Нет, я тут не живу, — неохотно поддалась девушка. — Просто сделала привал. — Вы путешествуете? — Сесиль аж выпрямилась от возбуждения, взглядом пытаясь выдавить из собеседницы как можно больше подробностей. — Не сказала бы. Кажется, это мой первый серьёзный поход за очень и очень долгое время. Опять этот рассеянный и грустный взгляд. — Вы что, совсем одна? — сочувственно спросила Сесиль. — Да куда там! Мой спутник отошёл на разведку в Рорикстед, — в её голосе завибрировало лёгкое раздражение. — Я решила отдохнуть от солнца, так что он оставил меня стеречь часть его вещей. Пережёванный кусок ветчины чуть не застрял у Сесиль в горле. Заливаясь краской, она виновато отложила чужую провизию. — Да чего ты? Он точно не будет против. Ещё и похвалит, что из нас двоих голодной останусь только я. Тогда Сесиль неуверенно протянула женщине последний мясной ломтик, к едва заметному удивлению последней. — Держите. — Нет уж, — нервно заулыбалась вампирша. — У меня другая диета, если ты не уловила. — Это же вкусно, — упрямо тряхнула мясом Сесиль. — Может, ваш спутник оставил это для вас. Серана многозначительно посмотрела на подачку и со сдержанным видом приняла еду. — Ты смотри, я почти как нормальный человек… — пробубнила женщина под озадаченным взглядом Сесиль. Она начала с бездушным видом пережёвывать копчёное мясо, двигая челюстью, словно заводной щелкунчик. — Ну как? — нетерпеливо спросила Сесиль, не сводя глаз с этого почти ярмарочного зрелища. — Как вязкий пергамент, — пожала плечами Серана, продолжая жевать под стать своему отзыву. — Странно… — Сесиль даже немного оскорбилась за человека, который заготавливал эту ветчину. — И какой же на вкус пергамент? — Предполагаю, что такой же кожистый. Женщина вежливо отвернулась в сторону от Сесиль, после чего послышались осторожные звуки плевков, вызвавшие у девочки весёлое хихиканье. Когда Серана вновь обернулась, её сдержанные черты тоже смягчила виноватая улыбка. Но тут она быстро сместила своё положение, повернувшись к девочке всем телом. — Сесиль, — женщина задумчиво поджала одно колено под подбородок. — Так ты скажешь мне, как ты тут оказалась. И где твои родители? Сесиль резко нахмурилась и пробурчала: — Мама мертва. А отец пускай хоть сдохнет: мне всё равно, где он. Лицом Сераны пробежалась тень. — Вы поссорились? — Нет! — взвилась Сесиль, словно стараясь оттолкнуть от себя какое-то грязное обвинение. — Этот урод наорал на меня и ударил по ноге! Она задрала подол платья и немного наклонила к Серане поясницу, красуясь крупным синяком на бедре. В густом лунном свете увечье казалось ещё более желтушным и болезненным, отчего Сесиль внезапно начали душить слёзы жалости к себе. — Он всегда меня колотит! — залилась она. — Ему всегда что-то не нравиться. Моя сестра постоянно на меня ябедничает, врёт и подставляет, и он становится всё злее и злее. Что бы я ни делала, они постоянно ко мне пристают. Я думала, что могу это терпеть, но сейчас он пригрозил, что я больше не буду заниматься магией. Что он запретит мне общаться со старым Жуаном. А я не хочу становиться такой же завистливой бледной поганкой, как Бритта. И я сбежала! Я ухожу навсегда! Ненавижу их! С каждым своим криком Сесиль чувствовала, как её зажатое естество начало стремительно распутываться, словно веретено, которое резко потянули за нитку, заставив бешено вращаться. «Поссорились», — да от одного слова становилось гадко, как будто это какой-то мелкий пустяк, после которого она была готова всех простить. Даже если ей дадут это сделать… Внутри похолодело при воспоминании об обожжённой руке отца. Вспомнился его душераздирающий вопль. Убью! Кипящий гнев и жестокое злорадство начал быстро затапливать вязкий ужас, отчего Сесиль вновь словно разучилась плакать. Задрожав, она спрятала зарёванное лицо в колени и мелко захныкала. Вдруг кожа вокруг синяка ощутила прохладное влажное прикосновение. Сесиль нервно подняла взгляд на стоящую на коленях Серане, которая лёгкими мазками двух пальцев покрывала ушиб какой-то тёмной мазью из очередного волшебного пузырька. — Тише, — её лицо не выражало ничего, кроме хмурой сосредоточенности. — Боюсь, я не сильна в целебной магии. Так что попробуем традиционный подход. Стекающие по щекам слёзы почему-то начали согревать Сесиль. Она уже давно поняла, что эта незнакомка добрая. Но она ни от кого бы не ожидала такой мимолётной, холодной на ощупь, но близкой заботы. Возможно, подумалось девочке, эта странная девушка не умела выражаться по-другому. — За что тебя так избили? — отрешённо поинтересовалась Серана. — За какую-то глупую палку, — захлюпала девочка. — Я хотела попрактиковаться со свечкой в сарае и случайно обожгла отцовские инструменты… — Странно, — женщина со сдержанным интересом осмотрела свою работу. — По виду не скажешь, что ты из нищей семьи. — Ага, — раздраженно выпалила Сесиль, словно стараясь докричаться до чужого равнодушия. — Значит, если меня «прилично» одевают и иногда покупают сладости, меня можно бить и оскорблять по мелочам?! — Я так не думаю, — приглушено проговорила Серана. — И вообще, — понеслась дальше девочка, — не такая уж у меня хорошая одежда. Его аж крутит, когда нам надо что-то покупать. Всё постоянно делает сам, как бы оно криво не стояло. Потому что ему жалко каждого дырявого медяка. Думаю, если бы он хоть немного умел шить, то мы с сестрой ходили бы в грязных мешках, — Сесиль потупилась носом в свои колени. — Почему-то все думают, что, если отец кормит нас, пашет свой участок и громко молится богам, он становится угодником, которого можно уважать и, чуть что, хвалить. Даже Жуан так думает, хотя он меня больше любит, чем отец. — Кажется, я понимаю, о чём ты говоришь. Серана уже спрятала в сумку свои лекарства и теперь пыталась пристроить внутрь вновь завёрнутые в бумагу остатки ветчины. Сесиль уловила взглядом какой-то блестящий тубус обхватом и длиной с её запястье, который мешал вампирше найти свободное место. — Что это? — указала пальцем девочка, утираясь другим рукавом. — Один из инструментов моего отца, — просто ответила Серана, укладывая в сумку недоеденную провизию и нож. — А вы любите своего отца? Девушка затянула узелок и внезапно откинула голову на ствол дерева, издав протяжный вздох. — Люблю ли я своего отца?.. — блуждающе переспросила Серана, словно выискивая ответ где-то среди звёзд. — Не знаю. Это холодный человек, живущий в мире своих страстей. Я была ближе к своей матери. Она долго была и моим другом, и наставником. Мама научила меня травничеству и алхимии. — Повезло вам, — Сесиль снова сжалась сидящим комочком, ёжась от холодного ночного воздуха. — У меня никогда не было мамы. — Знаешь, — обернулась к ней вампирша, — иногда мама может заботливо запихнуть тебя в сырой подвал и просто забыть тебя там на сотню-другую лет. Так что ещё неизвестно, кому повезло. Чёрствую реплику немного смягчил насмешливый прищур её глаз. Сесиль непонимающе моргнула и серьёзно покачала головой. — Нет, я думаю, что моя мама была бы доброй, — девочка мечтательно посмотрела в пустоту. — Она бы тоже меня учила и гладила. Мы бы долго смотрели на луны и разговаривали, — её голос притих. — Думаю, отец тоже скучает по ней. Он часто её вспоминает. Иногда ночью я слышу, как будто он разговаривает с ней, рассказывая о нас. Жалуясь, как ему тяжело без неё. Я часто думаю, что он злится на меня за её смерть. Я вышла на свет сразу после Бритты, но магический дар был только у меня. Сестре тоже достаётся, но меня он как ненавидит. Мне кажется, он думает, что моя магия получилась из-за смерти мамы, словно я высосала из неё силы, — голос совсем ослабел. — Может, если бы я родилась обычной, то мама была бы жива и папа был бы не такой злой… Серана звучно фыркнула, заставив Сесиль вздрогнуть от такого резкого всплеска презрения. — Да конечно! — с искренней издёвкой выдала женщина. — А я знаю, что было бы, если бы твоя мать пережила роды. Он бы донимал и колотил её ровно так же, как тебя и твою сестру, жалуясь всем сущим богам и предкам на своё наказание. А знаешь, почему? — она требовательно повернулась к Сесиль. — Потому что таких людей обидела жизнь, а не ты. Они видят себя помазанниками с чистейшей миссией, но жизнь отказывается им подыгрывать. Она упрямо утекает из их слабых пальцев, а поскольку к ней не ворваться с вилами наперевес, то они вымещают своё безумие на тех, кто под рукой, угрожая и прикладывая руки. Вся их жизнь состоит из маниакальной мечты и длинной связки неудач в её исполнении. И ты здесь ничего не можешь исправить, кроме как быть «хорошей» актрисой — даже нет! — куклой в их трагикомическом спектакле. Сесиль проводила необычно пылкую речь собеседницы озадаченным взглядом. С каждым предложением она всё слабее понимала, о чём или о ком говорила эта странная женщина, но слышала в её уверенном тоне поддержку, которой девочка медленно улыбнулась. Однако реакция Сесиль, казалось, отрезвила вампиршу, и блеск в её глазах снова померк. — Однако важно помнить, откуда ты пришла. Мы не выбираем себе кровь, какой бы желчной она не была. Уж поверь мне, я в этом разбираюсь, — мрачно пошутила вампирша. Девочка со спокойным лицом уставилась в тундру, синеющую в лучах уже второй луны, Секунды, которая выглянула из-за спины своей царственной сестры. — Как-то я тебя заболтала, — голос Сераны стал твёрдым, явно намереваясь быть услышанным. — Должно быть, другие маленькие девочки уже спят в эту пору. Сесиль понимала, к чему та клонит, но молчала в состоянии почти самодовольного равновесия. — Сесиль, тебе пора домой, — констатировала вампирша без всякого простора для возражения. — Я не вернусь домой, — спокойно парировала девочка. — Почему? — Я не могу. — Почему? — растерянно переспросила Серана. Внутри Сесиль вновь запорхало то волнующее чувство свободы, прохладным ветром огибающее пустоши в тени чёрного, как смоль, замка. Она взглянула прямо на поражённую вампиршу и с наглой уверенностью заявила: — Я хочу уйти с вами. — С какой радости? — девушка недовольно нахмурилась. — Пожалуйста, тётенька, родная! — Сесиль стала на колени и свела ладони в молебном жесте. — Я всё думала, как я смогу сама выжить в тундре и стать настоящей ведьмой без Жуана и без уроков магии. Мне нужно было сперва найти гримуар, но я не знала, где искать. Но тут появились вы, и я поняла, что хочу стать вашей ученицей — такой же сильной и уверенной. Я знаю, что вы не любите магию огня, но я готова учиться всему. Вы научите меня варить зелья и… — Подожди, какой гримуар, какая ведьма? — повышенный голос Сераны выдавал смесь удивления и раздражения. — Почему ты не можешь вернуться домой? Это же обычная ссора. Или что ты уже наделала? Сесиль немного опешила от такого резкого ответа, почувствовав, как у неё засосало под ложечкой. — Перед побегом я магией обожгла руку отцу. Строгое выражение Сераны мигом разбилось искренним беспокойством. — Сильно? — Не знаю. Он громко кричал и пообещал убить меня, если вернусь. Женщина напряжённо огляделась по сторонам, словно выискивая в темноте какую-то поддержку. — Прошу, заберите меня с собой! — с новой силой напустилась на неё Сесиль. — Я умею готовить, и стирать, и немного шить, и читаю лучше сестры. Я сделаю всё, что будет нужно, или научусь и не буду вам мешать. Пожалуйста, я буду хорошей и внимательной! — Исключено, — сокрушительно покачала головой Серана, словно сама терзаемая этой мыслью. — Прости, маленькая. — Но почему?! — Сесиль чувствовала, что опять зарыдает от отчаяния. — Начнём хотя бы с того, что ты увиваешься за незнакомыми людьми, — прохладно отчитала Сесиль вампирша и уверенно перебила её «Но…»: — Ты вообще не знаешь, кто мы такие и откуда взялись. Ты даже не видела моего «друга», который и не друг мне вовсе, а вполне мотивированный охотник на вампиров, которого я знаю от силы неделю, проведённую, как на иглах. Вряд ли тебе доводилось так долго растягивать одну единственную волосинку доверия с человеком, который даже боится с тобой заночевать — и вполне разумно, — Серана устремила взгляд в сторону, которую ранее её указала Сесиль. — Так, — девочка старалась уместить в голове её слова, — почему же вы путешествуете вместе? — Я уже говорила, он мой спутник, — женщина подумала и сделала рукой витиеватый жест, словно пытаясь придать форму какой-то мысли. — Или, точнее, провожатый. В очень важной для нас миссии. — Куда же вы идёте? Глаза вампирши зловеще блеснули. — Туда, где не место маленьким и глупым девочкам. — Куда? — требовательно повторила Сесиль. — Домой, — Серана привстала и немного угрожающе нависла над девочкой. — К своим родичам. Я не видела их сотни, может, тысячу лет. И знаешь, я рассчитываю увидеть их там даже спустя всё это время. Ты поняла меня? — вкрадчиво переспросила она. — Мы идём в самое настоящее логово зла, как бы сказали твои знакомые. Целый клан могущественных вампиров, которые могут неправильно воспринять сопровождение из двух полнокровных людей. Особенно мой отец. Сесиль испуганно уставилась в заблестевший в лунном свете обруч Сераны с выдавленным посредине знаком из десятка перекрещённых острых стрел. Это призрачное освещение и повелительный взгляд придавало обычной черноволосой девушке грозный вид княжны ночи. Сердце сжалось в уже тревожном волнении, но ответ буквально был очевидным. — Тогда укусите меня! — взмолилась Сесиль. — Сделайте меня такой, как вы, и мне больше нечего будет бояться. — Опять эта глупость… — но равнодушный, высокомерный ответ лишь обозлил Сесиль. — Или уходите к себе домой! — вспылила девочка. — К отцу, который вам ничего не сделает! Вам нечего бояться, а я тут одна умру! Пожалуйста, вы же добрая! — заскулила она. — Ты ничего не знаешь, — голос Сераны заледенел. — Всё я знаю! — капризно огрызнулась Сесиль. — Да ничего ты обо мне не знаешь, — неожиданно рявкнула вампирша. Она вдруг вцепилась в плечи побледневшей девочки, больно сжав ей кожу до самых костей. Доселе скорбное лицо девушки наконец исказилось в нечеловеческом мучении, а в тёмно-синих глазах заблестели знакомые искры. Сесиль впервые видела на лице своей спасительницы чистую эмоцию — и это был голод. — Ты не знаешь, что такое вампиризм! — демоница говорила дрожа, сквозь зубы, время от времени оскаливая тонкие клыки. — Думаешь, ты моя первая девочка? Ты хоть понимаешь, каких сил мне стоит сидеть рядом с тобой, вот просто так? Как сложно что-либо расслышать через твоё горячее сердцебиение? Да тут всё провоняло твоим звенящей чистотой кровью! Я слышу твой маленький детский страх, словно трепыхание птички, угодившей в клетку. У тебя такая тонкая шейка, что, поддавшись этому чириканью, я наверняка отгрызу тебе голову. А ты чувствуешь эту силу? Да ты понимаешь, что одно её присутствие в груди сведёт маленькую глупую девочку с ума? Она выкрутит её наизнанку и раздавит. Это не какой-то заговор, не волшебство твоей крёстной и не дар духов земли — это твоя добыча, которую ты день ото дня выгрызаешь в неравном бою! Глупая, слабая девочка! Тело Сесиль словно одновременно задубело и вспыхнуло пожарищем. Даже мысли отдались одному тревожному ожиданию броска зверя, так что ей оставалось только выпучить на этого зверя глаза. Под этим взглядом вампирша словно прозрела. Она отпрянула от девочки, чуть не перевалилась через выступающий корень и поникла в своём уголке. — Надеюсь, ты поняла, — необычно слабо проговорила Серана и отвернулась. — Когда я впервые обратилась, то думала, что теряю рассудок. Было так больно и обидно. Мне хотелось убивать. И умереть. И жить, бесконечно насыщаясь. Я буквально купалась в крови, поглощала её до рвоты и всё равно продолжала выдавливать из свежего мяса все соки. Мне понадобилось несколько дней, чтобы вернуться в чувства. Мама старалась меня успокоить, но я видела, что ей тоже было плохо. И только отец казался собой — даже когда истреблял последних рабов в замке. Прирождённый вампир… Девушка словно одёрнула себя ото сна и взглянула на Сесиль, которая выслушивала её с молчаливой покорностью зайчихи, наблюдающей за терзаниями лисы перед её норой. — Я думала, что забыла это отвратительное ощущение, — судя по приглушенному тону Сераны, та говорила чуть ли не сама с собой. — Словно твои внутренности бесконечно скручивают вилами, всё туже и туже. В своё время я научилась контролировать свою жажду и не впадать в звериную кровожадность младших вампиров. Но, похоже, в той крипте я потеряла не только столетия. Женщина словно растворялась в своих мыслях, становясь всё менее похожим на то оскалившееся чудовище с горящими от изнеможения глазами. От этого расстроенного лица сердце Сесиль жалостливо сжалось. Девочка вспомнила все нервные жесты, неуютные взгляды и сдержанные фразы. Сперва Сесиль не придала этому значения, но теперь начинала осознавать, как долго эта женщина страдала в борьбе с собой. Но также проявляла это дружелюбное любопытство, драгоценные улыбки, заботу и осторожные прикосновения… При первой встрече она тоже была ласковой. Она шептала ей приятности, пока душа билась в хищнических тисках. Но ведь сейчас, когда она впервые показала своей жертве клыки, вампирша кричала на неё. Она изрыгала омерзительные образы и трясла её, но даже не попробовала воспользоваться парализованной страхом девочкой. Нет, теперь Сесиль была уверена: та наверняка хотела, чтобы она испугалась. Серана хотела оттолкнуть её от опасности. Непослушное тело не поспевало за столь щедрыми на доверие рассуждениями, но Сесиль волевым решением преодолела оцепенение. Она подползла к затихшей вампирше и, к изумлению последней, взяла её за ладонь. — Всё хорошо, — она начала поглаживать бледную ледяную кожу, пытаясь имитировать те целебные мазки женщины. — Теперь я знаю, как вы старались. Только не бейте себя и не плачьте. Я поняла, что вы очень хорошая и добрая. Плохой человек ни за что не стал бы терзаться. Круглые глаза Сераны заблестели, а губы скрутились в тонкую ниточку. Она притянула девочку с себе и крепко прижала её к своему задрожавшему телу. Но теперь это ощущалось по-другому. Прилипчивые ласки превратились в лихорадочные, немного болезненные сдавливания, чужие пальцы в волосах — в плавное неуклюжее растирание затылка. Такие тёплые движения, пускай и отдающие ночным холодом. Наверное, так ощущаются мамы. — Боги, какая глупая, хорошая девочка. Сесиль сомневалась, что вампиры вообще умеют горячо плакать, но ей подумалось, что если бы умели, то Серана прослезилась бы. От этой мысли ей стало тепло, а глаза начали наливаться своими, человеческими слезинками. Она заулыбалась. Теперь она тоже могла проявить свою нежность. — Вы самая лучшая тётя. — Нет, — вампирша на миг отстранила девочку от себя, но затем снова пылко прижала её груди. — Боги, мне так жаль! Прости за всю эту гадость, маленькая, за моё чудовищное поведение. За то что покусилась. — Ничего страшного, я прощаю, — простовато улыбнулась Сесиль, но вдруг почувствовала, как её резко сжали. — Нет, Сесиль, — послышался над ухом серьёзный голос Сераны. — Я хочу, чтобы после этой ночи ты навсегда уяснила для себя одну вещь: никогда не прощай тех, кто умышленно тебе вредит. Никогда. Как бы они не божились. Я могла убить тебя. Как убивает чудовище. — Но зачем тогда просить прощения? — искренне удивилась Сесиль. Серана окончательно отстранилась от девочки, но продолжила держать её за руки. — Потому что я сожалею о содеянном и, — она вымучила из себя грустную улыбку, — не нахожу других слов. — Тогда вы никакое не чудовище, — покачала головой Сесиль. — Вы вампир, но стараетесь оставаться человеком. Даже сожалеть, а ведь это требует такой силы… Я от кого-то слышала, что лучше противиться своей злой природе, чем родиться добрым. Ведь если вы часто ведёте себя как добрый человек, то никто и не заподозрит, что вы не такая. Правда? В ответ вампирша не сдержала широкую улыбку. В ней читалась насмешливость взрослого перед словами наивного ребёнка, но ласковое потрёпывание по волосам не дало Сесиль обидеться. — Ты права, — слегка кивнула Серана. — Но ведь это значит, что добрым людям неправильно становиться чудовищами. Сесиль опустила глаза. — Если я не стану чудовищем… — её лицо застыло, как перед плачем. — Я просто умру. — Нет, Сесиль, ты просто будешь собой, — девочку неуклюже погладили по плечу. — Сильным можно быть по-разному. Это… Это как ежедневно преодолевать слабость. Сесиль просто потупилась и тяжело покачала головой, не желая ничего слышать. — Но ты не должна делать это одна, — продолжала подбирать слова Серана. — Ты вспоминала какого-то знакомого — Жуана, да? — Жуан никогда не простит меня, — сердце утопало от одной мысли, что нужно объясняться старому учителю. — Я так подвела его… — Я думаю, простит, — твёрдо настояла женщина. — Ты так доверительно о нём отзывалась, что наверняка он такой же добрый человек. Если он ничего не знает, объясни ему. Но не молчи и обратись за помощью. Давай, хорошая, отправим тебя домой… Серана встала и попыталась поднять забрыкавшуюся девочку под руки. — Нет, прошу! — завопила Сесиль. — Я же говорила, отец...! — Мне кажется, твой отец тоже ничего тебе не сделает, — игриво улыбнулась вампирица и сумела поставить удивлённую девочку на ноги. — Утро вечера мудреней. Сесиль впилась пальцами в рубашку Сераны и уткнулась ей в грудь. — Прошу, не бросайте меня… Женщина на миг замерла и затем, судя по всему, потянулась руками куда-то наверх. — Тогда у меня для тебя подарок, — Серана попробовала водрузить на девочку свой обруч, но тот мигом сполз по гладким волосам той на виски. — Ну, будет нашейник…Сородичи уважают мой клан, так что этот герб должен уберечь тебя от новых встреч, подобных сегодняшней. Сесиль вцепилась в тонкую кромку и уставилась на это простое серебристое украшение, как на сокровище величайшей силы. — И вот ещё что, — девочка подняла взгляд на теперь немного взлохмаченное ветром лицо вампирши. — Мне, честно говоря, тоже не очень хочется к себе домой. Поэтому давай договоримся: если мне там не понравится, я вернусь за тобой? Может быть, улажу свои важные дела, а потом подумаем, что с тобой делать. Я обещаю прийти через месяц или два. Что скажешь, Сесиль? — лёгкий толчок в плечи. — Сможешь выжить пару месяцев? Девочке показалось, что сейчас слабейший порыв ночного ветра оторвёт её от земли и унесёт в далёкие края, по которым ей предстоит путешествовать. Эти места напоминали пустоши, но замок уже казался далеко: где-то за теми далёкими зубцами гор, над густой тайгой и перед самим призрачным морем. — Да!***
Дорога назад показалась Сесиль намного более длинной и утомительной, чем в первый раз. Она поражалась, как ей удалось пробежать такое расстояние, и это без бодрящего напитка своей спутницы. Было сложно угадать время, но судя по положению танцующих друг с другом лун, уже давно перевалило за полночь. Глаза утвердительно слипались. Серана плохо знала местность и угрюмо восприняла новость о том, что Сесиль тоже впервые забрела так далеко. Им пришлось некоторое время потратить в полутьме, воссоздавая путь от пригорка, из-за которого впервые явилась Сесиль, и через почти голое пространство с делёкими изгибами холмов. По дороге через колючие заросли и противные ямы девочка могла лишь бормотать что-то про «туда», безвольно помахивая рукой, пока девушки случайно не наткнулись на старую имперскую дорогу (несомненно, где-то свернув не туда). Она-то, наконец, привела их к посёлку, который спал мертветским сном. Чёрные силуэты холмов не прокалывал ни один лучик света. Девушки расстались на кладбище, когда Серана вдруг мягко остановила Сесиль за плечо. — Лучше, чтобы нас никто не видел вместе, — она указала большим пальцем куда-то за своё плечо. — Пойду, найду местную таверну. Небось, знатно испугаю своего знакомца. Девочка кивнула и порывисто обняла вампиршу. — Я буду ждать, — жалобно проскулила девочка. — Ещё увидимся, — та прижала её к себе и мягко отстранилась. — Спокойной ночи, Сесиль. — Спокойной ночи… Серана. Женщина уже было думала уходить, но застыла на месте и опять повернулась к Сесиль. — И ещё: никому ни слова об этой встрече, хорошо? Сесиль убедительно клюнула головой, наблюдая, как вампирша в последний раз ей улыбнулась и словно растворилась среди теней ближайшей кирпичной стены. Только после этого девочка сонно взглянула в сторону лун, которые наконец укрылись густой вуалью облаков, и начала искать тропинку к дому. Память не подвела Сесиль, и даже сквозь повисший мрак она заметила очертания знакомого двора. В селении царила гробовая тишина, поэтому скрип калитки заставил девочку поёжиться, словно ночную воришку. Было странно узнавать в этом плоском безжизненном кургане своё жилище. Когда ей совсем маленькой угрожали перед сном, Сесиль как-то так себе и представляла то, что случилось бы, не закрой она глаза и не уткнись носом в подушку, — провал в пустой мир, из которого пропали все знакомые места и соседи. Даже место её недавнего истязания будто сгладили целые годы, потерянные в этом мрачном месте. Приблизившись ко входу в дом, Сесиль ухватила ртом воздух и как можно более бережно нажала на ручку. Дверь оказалась незаперта и легко поддалась усилию с едва уловимым кряхтением. Сердце девочки ушло в пятки, и она перехватила шершавые доски, взглядом умоляя их не издавать ни звука. Казалось, прошли ещё часы, пока она по пяди отворяла дверную раму, которая то и дело звучно капризничала, словно издеваясь над испуганной девочкой. Разнервничавшись, Сесиль даже не сильно вздрогнула, когда та глухо захлопнулась на ней, оставив в иссера-чёрном логове зверя. Кажется, внутри все уже спали. Укрытый соломой пол сеней заглушал её шаги, но Сесиль всё равно продвигалась плавно, словно привидение на водной глади. Ей то и дело хотелось повернуться и кинуться к выходу, но девочку сдерживало грузное присутствие двери за спиной. Она уже хотела повернуть направо и незаметно прокрасться к своей кровати, но тут слева из темноты блеснули две мелкие бусинки глаз. Боги, она словно прокралась в логово дракона, который мигом же учуял вторжение в свои владения. — Явилась-таки, — пробурчал лежащий в темноте отец. — Ну иди себе, иди. Завтра с тобой разберусь. Что-то зашуршало и скрипнуло, и отблески глаз пропали из виду. Сесиль мышкой проскользнула к занавеске, чувствуя странное облегчение, словно ей разрешили отложить домашнюю работу на потом. Пространство за льняным полотном серо освещало лишь маленькое окошко над кроватью Сесиль. Дымная полоска света падала на укрытый бугорок её сестры, спящей в противоположной стороне их общего уголка. Вид столь смирной Бритты грудь вызывал извращённую смесь отвращения и какой-то странной приязни. Сесиль хотелось злиться на сестру, но это чистое чувство гнева и несправедливости загрязнялось непонятной тоской. Словно её простили, и потому разрешали спать в одном доме. Это была дикая и отвратительная мысль. Но словно только во сне сестра готова была принимать Сесиль такой, какой она есть, без зависти и раздражения. Это был как бы короткий миг примирения близняшек, когда они выносили своё общество и занимались чем-то близким каждой из них — сном. Словно боясь разворошить эту идиллию, Сесиль тихо засунула подаренный обруч под подушку, сбросила одни сапожки и забралась под одеяло по самые уши. Девочка всегда любила забиваться в свою уютную пещерку, бережно перебирая свои обиды за день и тщательно нанизывая их на нить памяти, до самого сна купаясь в жалости, которой она столь щедро одаривала себя. Но обычно она ложилась намного раньше. Сейчас же, уставившись в глиняную стенку, изрезанными какими-то детскими закорючками, Сесиль чувствовала, что веки невыносимо отяжелели. Её сознание словно начало сморщиваться и проваливаться в темноту, полную светящихся глаз, глубоких голосов и холодных объятий… Вдруг её сознание словно всплыло из глубины, и девочка открыла глаза неотличимой черноте. Сколько времени прошло — час? Миг? Это всё ещё сон? Тяжёлой голове всё ещё хотелось спать, но девочке будто послышался какой-то мягкий скрежет. По затхлой комнате гулял слабый сквозняк. «Я не заперла дверь», — проковыляла в её голове мысль, но сонная девочка не было пошевелить хоть пальцем для исправления своего растяпства. Вдруг ощущение какого-то присутствия заставило её задубеть. Она задержала дыхание, но не услышала ни шагов, ни шороха, ничего. В посреблённых тенях ей показалось, что занавеска колыхнулась. И опять ничего. Тут из другого конца комнаты послышалось ворошение, а затем вырвался знакомый мужской стон. Он не прекращался, медленное перетекая с тихий плач, словно отцу снился страшный сон. А ей? Ей не снился кошмар. Мысли тревожно забились в голове. Девочка валялась на месте бездыханным трупом, чувствуя в ногах сотни невидимых жал. Ей оставалось лишь уставиться на занавес и надеяться, что воцарившееся за ней зло не проникнет в её маленький мир. Тёмное присутствие всё сгущалось, наполняясь мычанием и призрачным шёпотом. А потом… Пропало. Ночь вновь погрузилась в тишину, прерываемая лишь тяжёлым дыханием и стуком в висках. Девочка по-прежнему боялась даже моргнуть, старательно вслушивалась в пустоту, которая перестала ей отвечать. Она не знала, сколько ещё лежала так с открытыми глазами, пока этот ночной кошмар не поглотил и её.***
— Папа! Словно в бреду, сознание быстро очнулось к яви, но тело даже не думало подавать признаков жизни. Ноги и руки болели, как побитые. — Папа, что с тобой?! Сесиль тревожно разлепила глаза и выбралась из-под одеяла, чуть ли не треща каждым своим суставом. Голова заполнилась воспоминаниями о беспокойной ночи, вынудив её в спешке натянуть сапоги и выбежать через занавеску в комнату. Её сердце упало. Сестра беспокойно склонилась над постелью отца, словно боясь даже прикоснуться к нему. Сесиль испугалась худшего, но человек под одеялом вновь заворочался. Бритта бросила испуганный взгляд на приближающейся Сесиль и отступила. — Ты… — глаза сестры блеснули, но слова словно перерезала какая-то боязнь. Она заломала руки и посмотрела на мужчину. — Я не знаю, что с случилось. Прошу… Что же делать? Сесиль столь же беспомощно потупилась на слабого отца. Оттенок его лоснящегося лица почти полностью слился с цветом скомканного постельного белья. Его грубые черты то и дело кривились и дёргались в мучительных гримасах, которое бывает людей при лихорадке. Крупные капли пота выступали на бледном лбу и шее. Девочка сглотнула и настороженно прижала пальцами вздутый край подушки, обнажая потемневшее кровавое пятно и два тонких прокола под ухом мужчины. Бритта жалобно пискнула и закрыла лицо ладонями, явно находясь на грани истерики. Лицо Сесиль тоже в ужасе вытянулось, но из её уст вырвался только вздох. Словно она заранее этого ожидала. Пользуясь нестойкой чистотой рассудка, она окликнула сестру: — Бритта! Скорее позови кого-то… Жуана. Приведи помощь. Скажи, что на папу напал вампир. А я пока о нём позабочусь. Глаза Бритты расширились, но она с неожиданным согласием кивнула и выбежала на улицу, оставив сестру наедине с лихорадочным отцом. Сесиль сразу же притарабанила стул и ведро колодезной воды. Сев у изголовья кровати, она смочила чистое полотенце и начала осторожно протирать лицо, щёки и шею больного. Вокруг свернувшейся почерневшей раны оставались малиновые разводы, напоминавшие Сесиль обычную краску. Ей едва верилось в происходящее. Неужели эта ночь ей не приснилась? Могла ли это быть…? Задумавшись, девочка в очередной раз опустила окровавленную тряпку в помутневшую воду и вновь выпрямилась на стуле, пока её взгляд не зацепился за стоявшую у кровати тумбочку. Обычно заваливавший ту беспорядок был грубо отодвинут в угол и расчищен в пользу небольшого флакона, придавившего согнутый втрое листок бумаги. Глаза Сесиль расширились: кажется, она помнила этот флакон. Она уж было хотела потянуться к нему, как вдруг её локоть схватили чужие пальцы. Необычно слабо, но Сесиль всё равно мимовольно содрогнулась и испуганно поглядела на отца, который протянул к ней обожжённую руку и смотрел словно в пустоту. Посиневшие губы под его взъерошенными усами двигались в каком-то беспорядочном полушёпоте, словно он разговаривал с кем-то, иногда срываясь на молящий тон. Неужели он вновь обращался к матери? Или богам? Или всё-таки к ней? Перебарывая дрожь и не зная, как лучше поступить, Сесиль мягко высвободилась из жалкой хватки отца и уложила тому на лоб свёрнутое в рулон полотенце. После чего наконец дотянулась до своей добычи. Флакон казался обычным и дешёвым на вид, но из-под его крышки источался знакомый маслянистый аромат. На пустой бумаге изящным почерком с закорючками и птичками было выписано: сожги меня. Сердце Сесиль затанцевало, пока она жадно вертела шершавую бумагу в руках, пытаясь найти другое содержимое, но напрасно: в остальном бумага оказалась чистой. Не находя других зацепок, девочка жадно занюхала находку, словно пытаясь уловить хоть какой знакомый ей аромат, но вместо этого в ноздри проникла нехарактерная для бумаги алхимия. Её руки вспотели от догадки. В сенях послышались резкие шаги нескольких пар ног, и Сесиль мигом припрятала находки в средний карман платья. «Какое грязное», — подумала с Сесиль, без удовольствия предвкушая стирку и зашивание всех последствий своих ночных прогулок. — Сесиль, — послышался шершавый голос Жуана. — С тобой всё в порядке? Девочка подскочила со стула и заплакано уткнулась в дублет старого учителя. — Да. Прошу, помогите моему отцу. Его лихорадит! Взрослые вместе с плачущей Бриттой обступили кровать жертвы вампиризма, беспокойно переговариваясь, причитая и бросая проклятья виновнику этого чудовищного преступления. Сесиль некоторое время ровно наблюдала за их усилиями в стороне, едва сдерживая своё возбуждение, пока наконец не улучила момент, чтобы незаметно улизнуть из дома. Блестящее утреннее солнце почти не грело и кусало глаза, но зато заливала траву жёлтым, почти золотистым светом, чётко указывая девочке дорогу к сараю. Прежде чем закрыть за собой дверь, Сесиль заметила на стене чёрное облупленное пятно, достигавшее навесной стойки с инструментами. Оказавшись наедине, девочка присела на корточки и развернула перед собой письмо. Несмотря на сонливость, девочка вдохнула и попробовала сосредоточиться. Её жаркое волнение, казалось, подогревало заклинание, и скоро в свободной ладони заскакали оранжевые язычки магического пламени. Сесиль закусила губу и осторожно поднесла огонёк к краю бумаги, наблюдая, что произойдёт. Огонь почти успел лизнуть нижний конец бумаги, как в глаза бросились знакомые изящные закорючки. От неожиданности Сесиль с трудом удержала заклинание в ладони. Задержав дыхание и стараясь сохранять сосредоточенность, она поднесла пламя под письмо, наблюдая за тем, как его желтоватый ореол проявляет на бумаге красно-чёрные строчки: Умная девочка. У алхимии есть много применений. Извини меня и не волнуйся: он не обратится без контракта. Хотя было бы справедливо покончить с этим ничтожным существованием. Но будут и волки сыты, и овцы невредимы, единясь перед общей угрозой. Ты уже знаешь эту мазь. Также помогает от ожогов. Твой фокус едва ли наделал много вреда. Скажи, что выпросила у Жуана. Отстанет, ещё и запомнит. Не исправится, конечно. Главное, чтобы ты купила себе место под крылом и хорошо отыгрывала спектакль. Может, я ещё нашепчу ему что-то уморительное про наказание богов Забытия… Мы уже давно выдвинулись в путь. Но я тебя запомнила. Береги себя и правда сожги меня. Сесиль с жалобным скулежом прижала к груди проявившееся письмо, изо всех сил воображения посылая взаимность его автору — где бы она теперь не находилась. Сдерживая слёзы, она поднесла немного скомканную бумагу к своему мечущемуся огоньку, пока та наконец не начала морщиться. Наблюдая за всё более возвышающимся столбом огня, Сесиль пронизало глупейшее осознание, заставившее её вскочить на ноги и приняться топтать свою очередную выходку. Мары ради, почему она всё сжигает в этом сарае!