***
Му Цин прогибается в спине, ударяясь затылком о стену. Глаза непроизвольно закатываются, а сам он лишь сильнее впивается пальцами в грубую ткань.
Блядство-блядство-блядство-блядство. Это слишком. Не здесь, не сейчас. Твою мать. Блять просто блять.
Му Цин жмурит глаза от подступивших слез и отклоняется чуть вперёд, чтобы снова приложиться головой - ему нужно хоть что-то. Хоть какой-то якорь, чтобы не потопило на самую глубину. Туда, где уже не видишь - только чувствуешь.
- Твой генерал не будет против? Что думаешь,
Фу Яо? - Фэн Синь хрипло смеётся, проходясь языком вокруг кадыка, а после впивается зубами. Чужая рука - большая, слишком большая - проскальзывает сзади, хватая за волосы и тянет, не позволяя даже дернуться.
- Заткнись, - Му Цин глотает собственные всхлипы, чувствуя, как его опускает ниже, и шепчет, как мантру, - заткнись-заткнись-заткнись.
Это невыносимо. Что-то за гранью.
Он пытается напрячь ноги, сжать чужое тело между ними, но даже не может полностью обхватить талию Фэн Синя. Му Цин почти хнычет и вертит головой, чувствуя тянущую боль от хвоста.
Это изначально было дерьмовой идеей. Перейти в форму "Фу Яо", попробовать что-то новенькое - бред. Но почему-то этот творческий акт порядком пьяного Фэн Синя, который он озвучил горячим шепотом прямо над ухом, покоя не давал.
Оно вцепилось ему в голову, лезло в уши, душило, цепляясь за горло, и постоянно маячило где-то рядом.
Избавиться от этого просто не получалось.
Му Цину снилось. Он понял это, подскочив утром весь в поту и взъерошенный как после кошмара, но с плохо скрываемой тяжестью с низу - это было что-то похуже.
Ему снилось, как чужое тело, в несколько раз его превосходящее, накрывает его, как непробиваемым щитом; как Фэн Синь одними ладонями может обхватить его в груди и сжать до скрежета рёбер; как он может просто придавить самого Му Цина к кровати, не позволяя даже пальцем пошевелить.
В своей "человеческой" форме Му Цин, и так проигрывающий по массе, намного... тоньше. Именно тоньше. Он меньше самого себя почти что в разы, что уж говорить об этом идиоте?
Тогда с утра к нему пришло осознание, что одна рука Фэн Синя была бы как две его ноги.
Это...
блять.
- Эй, не думаешь, что это слишком грубо по отношению к небожителю?
Все было в точности так, как представляла больная голова.
Они делали это раньше, но тогда оба были в другой оболочке, и это ощущалось не так ярко. Сейчас же, буквально надетый на чужой член и удерживаемый на весу, не способный даже при желании коснуться пола - его накрывает этим.
Му Цин обхватывает руками шею, дёргая за короткие пряди, и пытается притянуть к себе для поцелуя. Раньше он мог только слегка надавить, сейчас же Фэн Синь лишь низко смеётся своим невозможным голосом - вместе с мышцами, ушла и физическая сила. Он не может ни-че-го. У него нет никакого контроля.
Фэн Синь держит его лишь одной рукой, прижимая к себе за талию. Му Цин позорно скулит от этого.
Второй обхватывает за шею, придавливая к стене:
"Хватит биться." Горячо дышит прямо в ухо, вызывая мурашки по всему телу и тонкое хныканье, а после, наконец-то, касается губ.
Даже блядский язык - больше его собственного - проникает в рот, раздвигая губы, буквально трахая его и сверху. Му Цин задыхается в собственном стоне, чувствуя, как по подбородку стекает слюна.
- Посмотри на меня, - шепчет куда-то в шею, обжигая потоком воздуха, и целует-целует-целует. Касается губами везде: от подбородка до скулы, кончик носа, поочередно в щеки и трогает напряжённые веки.
У Му Цина в глазах нет и толики здравого смысла - лишь слезы. Его топит. Всепоглощающая похоть и смирение - желание, чтобы им обладали именно так.
Фэн Синь мягко улыбается, отступая чуть назад и прижимая за плечо к стене. Вынуждает прогнуться до ноющих мышц в спине.
- Напряги ноги.
Му Цин дрожит, пытается крепче ухватиться непослушными руками, цепляясь за грубую ткань - Фэн Синь хватает его за запястья и прижимает над головой, вытягивая его как струну.
- Нет, нет, стой! - Му Цин дышит через раз, хватая ртом воздух, давится своими словами, - нет, стой. Я не могу! Фэн Синь!
Он кричит, словно молится, просит остановиться хотя бы на секунду и дать ему передышку.
- Сможешь, - даже не констатация факта - приказ, звучащий для него раскатом грома.
Фэн Синь отпускает, оставляя полагаться только на самого себя и собственные, пробиваемые дрожью конечности.
Му Цин тщетно пытается сдавить ногами чужие бока посильнее, старается коснуться стопами друг друга - его тело не слушается, не подчиняется голове.
Ноги дрожат, скользят по чужим бёдрам, и повисают безвольными тряпками, даже не касаясь пола. Му Цин чувствует, как сползает ниже.
Его разрывает.
Чужой член входит до основания, разделяя, кажется, его пополам. Он ощущает, насколько это глубоко, ощущает горьковатый привкус у себя в горле, безвольной куклой держась лишь из-за сжатых запястьей и члена внутри.
Му Цин буквально ревёт: слёзы вырываются из глаз, заливая лицо, капая с подбородка на грудь, и текут дальше солёными дорожками. Он воет в голос, всхлипывая, и не прекращает стонать. Кричит до зуда в горле.
Фэн Синя ведёт. Небожитель слизывает, сцеловывает влагу с чужих щек, горячо дышит на мокрую кожу и нагло любуется. Любуется красным зарёванным лицом и подкатанными от удовольствия глазами, отпечатывая вид на обратной стороне век.
Ему будет сниться это в самых горячих снах. Таких, после которых нельзя будет обойтись одной рукой.
- Посмотри вниз, - Фэн Синь так часто говорил, что он шипит, плюется ядом как змей, но нет - сейчас сам Наньян как змей-искуситель толкает его за грань.
Му Цин с трудом отрывает голову от стены, по прежнему роняя слезы и прикусывая губу от того, как свободной ладонью Фэн Синь проводит по его груди.
Видит собственные дрожащие колени, видит отливающие черным блеском чужие сапоги, его истекающий влагой напряжённый член и..
бляяять.
Он дёргает головой назад, намереваясь снова почувствовать отрезвляющую боль, но чужая рука отпускает его запястья и стремительно скользит вниз, прикрывая затылок.
- Тише-тише, - Фэн Синь успокаивающе поглаживает по волосам, перебирая пряди, - мы же не хотим, чтобы ты выбил себе последние мозги.
Му Цин снова заходится воем.
Там, внизу, у него краснеет кожа на животе и выпирает бугорок - на столько он большой для него в этой форме.
Рука с груди скользит на ягодицы, гладит и легонько шлёпает, заставляя вздрогнуть, наконец сжимает до темнеющих следов от пальцев и держит его. Поднимает вверх, снимая с члена на половину.
Му Цин чувствует, как головка проезжается по простате и мечется как в судороге. Он хочет зацепиться разрушающимся сознанием хоть за что-то, неосознанно стремясь причинить себе боль: пытается приложиться головой о холодные стены, жмуря глаза, но ударяется лишь о заботливо подставленную ладонь.
Фэн Синь полностью прижимает его к стене, чтобы он больше не мог шевелиться и касается губ. Снова целует, переплетая их языки, и дышит, будто они - одно целое.
- Назови меня, - горячий шепот прямо в губы прерывает нескончаемый поток всхлипов.
- Фэ..
- Нет, - он щекотно оглаживает по талии и теперь двумя руками сжимает его ягодицы, снова целует, но теперь уже поверхностно - лишь касаясь губами, - назови, как подобает подчинённому,
Фу Яо.
Му Цин снова плачет. Он дрожит в его руках. Эта извращённая игра убивает его.
- Генерал, - тихо, на грани слышимости, почти одними губами, - генерал, пожалуйста.
Фэн Синю этого хватает: он тянет наверх, оставляя внутри лишь головку, и резко опускает вниз, врезаясь в мягкие стенки.
Му Цин стонет, не переставая о чем-то просить сорванным голосом. С горем пополам закидывает руки на широкие плечи, прижимая к себе, и, как может, запрокидывает голову для кусачих поцелуев и засосов.
- У меня из-за тебя крыша едет, - Фэн Синь выдыхает это в плечо, трётся носом о ключицу и подцепляет зубами кожу в ямочке, оставляя там краснеющее пятнышко.
Резко тянет его наверх и тут же опускает, не давая опомниться, ведёт языком до подбородка и кусает под ним.
Му Цин теряется - у него темнота перед глазами, а тело раз за разом прошивает удовольствие, переполняя через край. Он чувствует, как этого всего для него много.
Туго закрученная спираль в животе стремительно распрямляется.
Му Цин видит лишь белые вспышки, фейерверком взрывающиеся у него под веками и теряет сознание, кончая. На задворках сознания ощущая, как нечто теплое наполняет изнутри каждую частичку.
Большой, он слишком большой.
***
- Му Цин! Ты мне как раз и нужен, - Пей Мин врывается к нему в кабинет, чуть не снося двери с петель и прибив его подчинённого, зашедшего оповестить о "гостях", к стене. Как будто в его дворце, в его комнатах можно увидеть ещё кого-то.
Сюаньчжэнь, не отрываясь от бумаг, продолжает на одной из них выводить аккуратный иероглиф. У него нет ни малейшего желания принимать других небожителей, но зато есть просто куча отчётности, которая необходима в кратчайшие сроки.
Пей Мин игнорирует недовольное цоканье хозяина дворца и буквально выталкивает слугу за дверь, захлопывая ее. Стул перед его столом с противным скрежетом о пол отодвигается, и туда буквально падает гость.
Му Цин даже глаз на него не поднимает, но кожей чувствует, что он готов прям сейчас вскочить обратно и начать нервно мерить комнату шагами, попутно размахивая руками.
Святая столица, пускай это будет не...
- В общем, - с важным грохотом он ударяет по столу. Чернила с пера капают противной кляксой на бумагу под недовольное шипение Му Цина. Да сколько можно, честное ты слово!
- Я не уверен, стоит ли тебе об этом говорить, но я не могу молчать, - Сюаньчжэнь лишь мыкает, стирая с бумаги пятно.
- Мне обычно нет дела до таких вещей, и я не лезу. Но я очень тебя уважаю, и думаю, тебе надо будет поговорить с Фэн Синем. И вообще..
- Пей Мин, - Му Цин наконец отрывается, раздражённо глядя на названного гостя. Перо на всякий убирается на подставку - от греха подальше.
- По делу.
- В общем, - генерал тяжело вздыхает, оставляя слишком драматичную паузу, - я видел, как он тебе изменяет.
В кабинете повисает тишина, сгущающая воздух. Такая, что впору ножом резать.
Му Цин сжимает пальцами переносицу и прикрывает глаза.
Что....
Пей-дери-его-черти-Мин откуда-то узнал о них, или просто догадывался со своим нюхом на романы, и теперь считал чуть ли не долгом совести докладывать ему обо всем, что случалось с Фэн Синем на равные со своими похождениями. Наверняка это работало и в обратную сторону.
И все же. Что?
- Че? - это "че", совершенно не подходящая для его высокой должности вырывается раньше, чем он успевает закрыть свой рот.
Потому что все это звучит как бред сумасшедшего призрака.
Может одна из женщин все же приложила Пей Мина головой о что-то, не рассчитав?
В это верилось с намного большей охотой.
- Я видел, как он.. кхм.. брал какого-то младшего служащего пару недель назад.
Пей Мин продолжает что-то ему говорить, но в голове у Му Цина, кажется, рушится целый город и наступает штиль.
Этот несчастный... видел их..?
Что блять
Му Цин даже не слушает его, чувствуя, как к лицу подбирается обжигающий румянец.
Твою мать. Почему?
- Пей Мин, небожителей ради, сгинь от сюда, - Му Цин практически рявкает, сверкая безумным взглядом, и он действительно исчезает.
Сюаньчжэнь прячет горящее лицо в ладонях и что-то неразборчиво стонет.
"Фэн Синь"
"М?"
"Я блять тебя убью"
