«И каплю жалости храня, вы не оставите меня?»
Зима. Холодный, слегка морозный ветер неприятно врезался в непокрытое ничем заросшее бородой лицо мужчины. Тяжелые военные берцы громко шагали по снегу, отбивая определенный ритм — марш, который звоном отдавался у всех мимоходцев — зевак из его родной губернии — в головах. Строгий вид подчеркивал важность чина вояки, прибывшего в родной край спустя долгое время отсутствие на фронте. «Её величество приказало завоевать новые земли для расширения территории нашей великой страны.» И он завоевал. Упорным трудом и сотней потерянных жизней, сил и времени, но завоевал и вручил то, что хотела их великая императрица Екатерина. Долгий путь и лишь верный соотечественник рядом, Вадим, не давал ему окончательно свести себя с ума. Как бы тяжек не был его путь, но он вернулся туда, где был его дом. Где было то, по чему он так скучал и старался не забыть в моментах помутнения рассудка. Яркие рыжие локоны, слегка завивающиеся после дождя, но всегда приятно пахнущие чем-то отдаленно кислым, но таким приятным ароматом, больше напоминающим настоявшееся и хорошое вино, этакий деликатес для местных. Но он таковым и был. Синеглазка, с яркими и блестящими очами, такой светлый, яркий и одновременно манящий. Сродни морю, которое Олег успел повидать на войне. В это море хочется окунутся, расслабится и дать волнам захлестнуть тебя с головой, чтобы опустится в самую глубь и познать его тайны. Эти мелкие рыжие звездочки на его теле — веснушки — ах, как же они прекрасны на солнечных лучах. Они украшают все его тело, с головы до ног, но это лишь делает его более особенным. Он так выделялся среди всей этой серой массы. Ни одна девка не могла сравнится с ним в красе и ни один чиновник при императорском дворце не мог сравниться с его умом. Хитрый, словно лис, он мог незаметно что-то стащить при готовке обеда, или же, как в случае с Волковым, украсть сердце, запасть в душу и наглым способом забрать самое главное у мужчины. Этот юноша всегда был смышленее всех остальных. Он не мог учится с учителями, так как не имел достаточного статуса для сего, но это не мешало ему караулить за дверью, пока другие дети дворян обучались арифметике, прописи и философии, нравственной культуре нашей страны. Обучаясь даже так, к пятнадцати годам он мог с легкостью поспорить с вышеупомянутыми учителями и выиграть в споре. В плачевном случае его, конечно же, выводило за шкирку из усадьбы и пинком выгоняли подметать пол, да идти к своему отцу — батюшке в местной церкви. Крестик на его шее всегда притягивал чужой взор. Серебряный элемент красовался часто на оголенной груди юноши, так как тот не имел привычки застегивать все пуговицы на рубахе, если такова была на них. «—Обязательно дождись меня, Сереженька, птичка моя ненаглядная. — Дождусь, Олеженька.» Олегу очень хотелось его увидеть вновь. Посмотреть на то, как его милый рыжий птенчик изменился за это время. Хотелось удостоверится в том, что с ним все хорошо. И он тоже скучал. Входя в дом, первым делом он принял хорошую баню и зазвал к себе в кабинет этакий управляющего усадьбой. Подозвав того к себе он спросил. —Где же Разумовский? Почему он не встречает своего барина? —Дак, сгинул, барин, Разумовский. Еще как два года назад после вашего отъезда. У Волкова вся жизнь перед глазами пролетела, кровью сердце облилось, да после небольшой паузы Олег встал с насиженного места и взял за воротник слуга, поднимая того над полом и опасно шипя: — Как это. Сгинул? —Сожгли его, барин, смилуйтесь только.. — зажато хрипит слуга. — Приезжали военные со столицы и велели всех ведьм согнать, да на костер пустить, вот Сереженька и попал под раздачу. Спутали его с девкой молоденькой, да как опомнились, что он не того, так уже поздно были, угольки одни и остались.Сгорела птичка, не дождалась своего барина. Не сберег и не уберег он от напасти его. Барин птичку свою.