Love is the answer and music is healing

Хёнджин недоверчиво поглядывал на спокойно вышагивающего рядом с ним музыканта. Уже какое-то время они просто шли в тишине. Каждый в своих мыслях. Соджун выглядел умиротворённым, но где-то на дне его глаз осела грусть. Еле заметная. Если бы не состояние самого Хёнджина, возможно, он не заметил бы её в глазах музыканта. Да и признаться, картина, которую он не так давно лицезрел, не выходила у него из головы. И дураку понятно, что музыкант не будет изливать свою душу направо и налево. Хёнджин, как только его одолевают негативные эмоции и чувства, старается убежать подальше от всех, спрятаться, чтобы излить душу наедине с собой. И казалось бы, в момент, когда он увидел, какой был разбитый Соджун, он подумал, что вот оно, сходство между ними. Но даже в этом он умудрился обвести эмоционального юношу вокруг пальца. Он стойко выносил всю душевную боль, разочарование и грусть на публике, не пытаясь убежать от реальности в свой маленький купол страдания и самобичевания. Вряд ли чьё-то общество спасало его от непрошенных мыслей, но он умел откидывать ненужное прошлое на второй план, когда нужно было присутствовать в настоящем. Засмотревшись на музыканта чуть дольше приличного, Хёнджин упорно игнорировал факт того, что шёл прямиком в фонарный столб. А вот Соджун, не заметивший никаких попыток младшим избежать неприятного столкновения, среагировал мгновенно. Ловким, почти что невесомым движением руки музыкант подхватил засмотревшегося парня за талию и потянул на себя. Как только опасность миновала, он, как ни в чём не бывало, убрал руку в карман и окинул Хёнджина мимолётным взглядом, будто убеждаясь, что младший не пострадал. — Я же говорил, что ты можешь просто попросить. Не обязательно создавать травмоопасные ситуации. — Тц. Только не надо строить из себя ангела спасителя. — Можешь делать вид, что тебе что-то там не нравится, сколько угодно, светлячок. — Светлячок? — Тебя же не устраивало «солнышко». Вот я подумал и решил, что светлячок подходит тебе куда больше. — Они маленькие и страшные. Пока Хёнджин, насупившись, уткнулся взглядом в свои ботинки, недовольно бурча себе под нос недовольства, Соджун смущённо засмеялся. Бархатный звонкий голос заполнил собой ночную тишину, раздаваясь эхом на пустых улицах города. Хёнджин же выпускал своё раздражение и недовольство на бедных камешках, то и дело пиная бедолаг, которым не посчастливилось оказаться на его пути. Шли они уже достаточно долго, но обоих молодых людей это не сильно волновало. Хёнджин не очень-то и старался следить за дорогой. Пару раз музыканту приходилось брать Хёнджина за руку, потому что тот настолько был сосредоточен на разглядывании своих ботинок и камней, что просто не замечал, куда заворачивает Соджун. Разминая спину и руки, издавая при этом блаженные мурлыкающие звуки, музыкант остановился возле пешеходного перехода, притягивая тем самым внимание младшего. Хёнджин обвёл скептическим взглядом место, возле которого они остановились. — Нам на ту сторону — В лес? Ночью? — Это лесопарк, и там все дорожки освещены. — Так и знал, что ты решил мне отомстить. Вёл меня по безлюдным улицам прямиком в ещё более безлюдный лес! — Переживаешь, что оставлю тебя там стоять в одиночестве с закрытыми глазами? Красноречивый взгляд в ответ говорил за Хёнджина гораздо ярче любых слов. Он не знал, чего можно ожидать от Соджуна. Он в целом мало что знал о нём, поэтому и свои опасения считал вполне обоснованными. Соджун хихикнул, после чего взял замёрзшую, сжатую в кулак ладошку Хёнджина в свою и повёл того через дорогу ко входу в парк. Младший не стал упираться, лишь неспешно перебирал ногами, искоса посматривая на музыканта. Встретившись с недоверчивым взглядом Хёнджина в очередной раз, музыкант хихикнул. — Если бы у меня на уме была бы месть, то было бы гораздо эффективнее дать тебе врезаться в тот столб. — И с чего бы мне верить тебе на слово? — С того, что я взрослый здравомыслящий человек, который не станет подвергать другого человека опасности из-за такой ерунды. Рука Соджуна приятно согревала. Но как только пешеходный переход был позади, рука Хёнджина покрылась неприятными мурашками из-за холода, который окутал её после того, как музыкант выпустил его руку из своей. Неприятно поёжившись, Хёнджин последовал примеру старшего и убрал руки греться в карманах. Стыдно было признаться самому себе в том, что хотелось попросить старшего вернуть так приятно согревающую руку на место. Хёнджин уверен, что завтра ещё посмеётся с того, как ванильно и глупо эта мысль прозвучала в его голове. Молодые люди шли медленно, осматривая растительность вокруг себя и вдыхая ночной воздух, лишённый запаха выхлопных газов, полной грудью. Хёнджин отвлёкся от ощущения холода и расслабленно выдохнул. Эта прогулка благоприятно сказывалась на его состоянии. Соджун умудрился создать вокруг них комфортный купол, не делая при этом ничего сверхъестественного. Единственное, на что сейчас надеялся Хёнджин, что сам старший тоже чувствовал себя хоть чуточку лучше. Они не будут утешать друг друга или лезть в душу с расспросами о жизни и о том, как они оба докатились до такого, но этот вечер обязан залечить хотя бы самые маленькие душевные раны. Дойдя до одной из скамеек, расположенной на небольшой возвышенности, парни остановились для небольшого привала. Скамейка находилась в отдалении от фонарей, освещавших парк, и единственный свет, который попадал на неё, был от луны и звёзд, которые сегодня ночью светили как-то по-особенному ярко. Отсутствие холодного ветра радовало и давало возможность в полной мере насладиться ночным умиротворением и гармонией от слияния с бесконечно вечным. — Ты знал, что в мире существует более двух тысяч видов светлячков? — Так много? — Угу. Самые маленькие, размером не более пяти миллиметров. Но есть особи, вырастающие размером с человеческую ладонь. — Если ты хотел, чтобы я обзавёлся новой фобией, то у тебя это получилось. — Это ты сказал, что светлячки маленькие и страшные. — Забираю свои слова назад. Теперь я не думаю, что маленькие светлячки такие уж страшные. — Вовсе они и не страшные. Для человека светлячки безобидны, а вот мы уменьшаем их популяцию с каждым годом всё больше и больше. Из-за быстро развивающихся технологий и постоянных строек люди забывают о том, что, забирая себе всё большие территории, мы губим целые экосистемы, живущие в этих регионах. Светлячки встречаются по всему миру, на всех континентах, но как часто ты видел их за свою жизнь? — Может пару раз в детстве. — Освещая дороги фонарями, отстраивая целые светящиеся круглые сутки города, мы сами того не замечаем, что губим ни одну жизнь маленьких безобидных существ. Световое загрязнение мешает светлячкам видеть вспышки друг друга, и из-за этого им трудно найти себе пару. Я уже молчу об изменении климата и использовании пестицидов. — Знаешь, пожалуй, это самая неожиданная информация, которую я мог услышать в два часа ночи от парня из клуба. — Как я и говорил, не только ты один любишь сюрпризы. На этом их диалог прервался. Хёнджин задумался о том, что хотел донести ему Соджун. Надеяться на то, что музыкант просто поделился информацией, которую раскопал накануне в Википедии, не приходится. Как он сам сказал, он выбрал это прозвище целенаправленно, когда думал о том, что может подойти самому Хёнджину. И это оказалось далеко не самым примитивным сравнением, коих парень за свою жизнь слышал уже предостаточно. Соджун так трепетно рассказывал об этих маленьких (и не очень) особях, что Хёнджин успел пожалеть, что назвал их страшными. Вспоминая, как искрились заботой и восхищением его глаза во время рассказа, Хёнджин невольно улыбнулся. Он уверен, что если бы можно было увидеть лицо музыканта полностью, то свет, спрятанный в нём, осветил бы даже самую тёмную ночь. Хёнджин и так держится из-за всех сил, чтобы не завалить старшего тонной вопросов, которые только прибывали в его голову с каждой минутой. Маска действительно спасала от этого, создавая невидимую черту, которую оба не переступали, но могли хотя бы немного взглянуть на то, что находится за ней. — Почему ты до сих пор в маске? Мы достаточно далеко ушли от клуба. — Может, мы и достаточно далеко ушли, но ты всё ещё посетитель того самого клуба. — Боишься, что расскажу всем, что ты не такой уж и красавчик без маски? — Не могу жертвовать своим имиджем даже ради такой милой мордашки, сидящей рядом со мной. Ты уж извини. — Не переживай, я компенсирую всю твою неуверенность в себе своей милой мордашкой. Соджун опустил голову и рассмеялся. Хёнджин довольно улыбался, наблюдая за ним. Его радовало то, что рядом с ним Соджун смеётся. Ему нравится этот искренний, немного ребяческий смех. Он не знает, сколько ему лет, знает лишь то, что музыкант старше. Но когда он вот так смеётся, кажется, что они просто ровесники. Старые друзья, которые встретились, чтобы поболтать обо всём на свете. — Если честно, то за несколько месяцев постоянного ношения привыкаешь. Этот как форма, которую ты одеваешь на работу, а после того, как наконец снимаешь её, чувствуешь особенное удовольствие. Хотя иногда я так сильно валюсь с ног от усталости, что, добравшись до кровати, засыпаю прямо в ней. — Какой кошмар. — За то лицо всегда защищено от обморожения. — Да вы просто повёрнутый оптимист, дядечка. Повернувшись на скамейке лицом к Хёнджину, Соджун пристально осматривал профиль парня, который, в свою очередь, увлечённо рассматривал растительность вокруг. Хёнджин невесомо касался листьев кустарника, растущего рядом с их скамейкой. Он уже и забыл, как приятно порой проводить время на природе, а не в закрытой душной квартире. А может всё дело не в том, где он, а в том, с кем. Устав уворачиваться от пристального заинтересованного взгляда старшего, Хёнджин одарил его ответным вопросительным взглядом. — Что-то не так? — Да так, вспомнил кое-что, что рассказывал твой друг с языком без костей. — Что этот мелкий грызун успел наговорить? — Сказал, что у тебя даже любимой песни нет. — Ммм. Между парнями вновь повисла тишина. В глазах музыканта застыл немой вопрос. Хёнджин же не знал, что мог ответить на это. Джисон говорил абсолютную правду. У Хёнджина нет ни любимого жанра, ни любимого исполнителя, ни тем более любимой песни. Но вслух говорить об этом было немного неловко. — Разве может быть человек, у которого нет любимой песни?! Это же почти как приём пищи. У всех есть если не любимое блюдо, то любимая еда! Негодование музыканта слышалось настолько отчётливо, что Хёнджину даже стало стыдно. Конечно, он не обязан был обзаводиться любимой музыкой, только чтобы кому-то угодить. Да и Соджун не мог требовать этого от него. Хёнджин помнит первую реакцию Джисона, когда их разговор зашёл о музыке. Тот полтора часа пытался выпытать у Хёнджина любимого исполнителя и до самого конца отказывался верить, что у человека может не быть предпочтений в музыке. Видимо, когда что-то касается вещей, которые люди любят больше своей жизни, их может шокировать то, что для кого-то эта вещь ничего не значит. — Нет, так не пойдёт. Даже если ты говоришь, что у тебя нет любимой песни, то мы просто обязаны её найти. Какие музыкальные жанры тебе нравятся? — Ответ идентичный с ответом на вопрос о любимой песне. Я не слушаю музыку. У меня нет любимой песни, исполнителя или инструмента. — Вопрос не в любимом, а в том, что тебе нравится. Не может быть такого, чтобы человеку не нравился ни один овощ или фрукт на свете. То же самое и с искусством. Должно быть хоть что-то, что тебе нравится чуть больше остального. — Мне правда нечего ответить тебе по этому поводу. — Хорошо. Скажи, когда ты танцуешь, тебе нравится более активная музыка или более мелодичная и спокойная? — Зависит от настроения. — Мы сейчас говорим о том, что тебе нравится в большинстве случаев. — Хмм. Спокойная, думаю. — Хорошо. Когда ты слушаешь музыку, на какую лирику ты чувствуешь больший отклик: что-то весёлое и ненавязчивое, либо что-то более мрачное и глубокое? — Как-то всё слишком топорно получается. — Просто ответь. — Более мрачное мне ближе. — А если это серьёзный текст, но завёрнутый в весёлую оболочку? — Сойдёт. — Отлично. Соджун торопливо вынимает из кармана смартфон и что-то печатает. Сам парень выглядит очень взбудораженным и каким-то чрезмерное счастливым, будто в лотерею только что выиграл. Хёнджин же с опаской поглядывает на всё это, но вида старается не подавать. Быстро отыскав то, что искал, он поворачивает экран смартфона к уже успевшему заскучать брюнету. — Знаешь эту песню? Внимательно взглянув на строчки песни, Хёнджин положительно кивнул. Глаза Соджуна засверкали от радости, а сам парень довольно подпрыгнул на месте и придвинулся к Хёнджину ближе, начиная напевать мотив той самой песни. « All my favorite songs are slow and sad. All my favorite people make me mad. Everything that feels so good is bad, bad, bad. All my favorite songs are slow and sad. I don’t know what’s wrong with me. » Хёнджин озирается по сторонам, пока его лицо и уши начинают неконтролируемо рдеть. Соджун всеми силами пытается добиться от Хёнджина хоть одной строчки, спетой вместе с ним, но брюнет слишком сильно занят своим стеснением и неловкостью, чтобы хоть как-то среагировать на такую выходку музыканта. Допев последнюю строчку, Соджун внимательно заглядывает в глаза Хёнджина, всячески пытаясь его поддержать, но парень упёрто стоит на своём и поджимает губы, будто те могут начать жить своей жизнью без его ведома. — Да ладно тебе. Давай споём одну песню. — Я не умею петь. — Вы с Джисоном с одного факультета. Думаешь, я поверю, что студент вокального отделения не умеет петь? — Это будет выглядеть… странно. — Боишься, что лесные жители закидают нас помидорами? — Смешно тебе? Пускай Соджун интенсивно мотал головой в знак отрицания, его глаза выдавали, что он как минимум улыбается, а как максимум пытается не засмеяться. Хёнджин закатывает глаза и скрещивает руки на груди, попутно надувая губы, словно обиженный ребёнок. Соджун заново начинает петь песню, то и дело тыкая Хёнджина пальцем, дабы привлечь его внимание. Хёнджину достаточно быстро стало действовать это всё на нервы и, кинув на музыканта убийственный взгляд, он снова закатил глаза. «Быстрей начнём, быстрей закончим. ». « I love parties, but I don’t go. Then I feel bad when I stay home. ‘Cause I need a friend when I take a walk. I like spacin’ out when somebody talks. » Голос Хёнджина звучал тихо, незаинтересованно, некоторые слова съедались, да и в целом парень не сильно-то и старался попадать в ноты и ритм. Но даже такое ленивое и небрежное исполнение заставило Соджуна прийти в абсолютный восторг. Каждый раз, сталкиваясь с восторженным взглядом музыканта, Хёнджин закатывал глаза и отводил их от смущения в сторону. Его сбивал такой вид парня. Почву из-под ног окончательно выбивало то, как искренне, по-доброму, с примесью гордости и восхищения на него могли смотреть, когда он даже ничего значимого не сделал. Хёнджин почувствовал себя ребёнком, которым он никогда не был. Он и представить не мог, насколько может быть приятным ощущение поддержки, когда её совсем не ждёшь. « I wanna be rich, but I feel guilty. I fall in love with everyone who hates me. » Дабы добавить Хёнджину смелости, Соджун подпевает ему, выравнивая музыкальный рисунок и доводя ритм до идеала. Голос Хёнджина звучит всё ещё достаточно зажато, но более понятно и громко. Он улыбается, когда видит, как Соджун мило двигает головой и руками, руководя процессом и помогая Хёнджину двигаться по нотам более уверенно. Мимолётно в его голове проносится мысль о том, что он был бы отличным учителем. Возможно, при других обстоятельствах он даже мог бы полюбить музыку. «All my favorite songs are slow and sad. All my favorite people make me mad, so mad. Everything that feels so good is bad, bad, bad. All my favorite songs are slow and sad. I don’t know what’s wrong with me. » На припеве Соджун освободил Хёнджина из оков его же рук и начал покачиваться из стороны в сторону, втягивая и тело парня в этот незатейливый ритм. Звонкий голос музыканта обволакивал душу и сердце, а Хёнджин, словно светлячок, о которых брюнет не так давно рассказывал, летел на его свет. Если что-то и станет его погибелью, так это яркость светящихся в эту ночь глаз музыканта. Когда он поднимал голову, чтобы посмотреть на небо, в его глазах отражались звёзды, и выглядел он нереальным, слишком красивым. Но когда Хёнджин сам смотрел в небо и на звёзды, чтобы своими глазами увидеть то, что отражалось в глазах Соджуна, картинка была какой-то слишком блеклой. Он не чувствовал вокруг себя того, что он чувствует, смотря на блики звёзд, отражающихся в глазах напротив. Если весь мир в глазах этого человека выглядит как искусство, то Хёнджин хотел бы смотреть в них всю оставшуюся жизнь. « I've been a „yes” man. ‘Cause I don't wanna know myself. » Хёнджин просто продолжил молча наблюдать за тем, с каким упоением Соджун поёт. Его голос струится так чисто и невинно, что не хочется переставать слушать его. Он переводит свой взгляд с неба на наблюдавшего за ним молодого человека, и по небольшой перемене в голосе и искрящимся глазах стало понятно, что его улыбка стала ещё шире. « I wish you the best man. Now I got no more wishes left. » Игривый настрой Соджуна очень отчётливо ощущался, когда он указал на рядом сидящего с ним парня во время того, как пропевал очередную строчку. Хёнджин лишь отмахнулся от него, чуть смеясь. Теперь и он не сможет убрать дурацкую улыбку со своего лица, которое пылало, несмотря на холод, которым окутан их маленький уютный купол. « I feel ashamed when no one calls me. But I’d do the same. So, mom and dad, I’m sorry. » На последней строчке Хёнджин во весь голос подпевает, и ошарашенный Соджун хлопает глазами, явно не ожидая от младшего такого эмоционального выпада. Хёнджин разводит руками в разные стороны, что за ним повторяет счастливый музыкант, и они оба во весь голос поют последний припев. Поглядывают друг на друга, смеются, продолжают петь и вновь и вновь оборачиваются, чтобы впитать ещё больше той энергетики друг друга, которую оба сейчас источают. После завершения своего маленького концерта Хёнджин потягивается и приглаживает беспорядок, который успел образоваться на его голове. Соджун же вновь устремил свой взгляд в небо и задумчиво вздохнул. — Пускай ты и не можешь выбрать любимую песню, исполнителя или инструмент, но для меня эта песня в твоём исполнении уже стала любимой. Хёнджин поворачивается в сторону музыканта. В таком освещении он выглядел слишком красиво, но слова, которые он произнёс… Хёнджин не знал, что ответить. Да и нужно ли? Хёнджину понравилось петь вместе с Соджуном, но одна песня и один человек не может изменить все взгляды в одночасье, даже если этот человек удивительный на столько, что перестаёшь верить в его реальность. Хёнджин посмотрел на время и ужаснулся. Если они сейчас же не разойдутся по домам, то к утру парень присоединится к другим вымершим видам. Ещё раз оглянувшись по сторонам, парень грустно вздохнул, что тут же привлекло внимание музыканта. Ему не хотелось никуда уходить. Слишком хорошо было сейчас, слишком волшебно, слишком уютно. Всё было слишком. — Что, уже не хочешь отпускать меня? — Никак не угомонишь своё эго? — Ничего не могу с собой поделать, когда ты рядом. — Можно попросить тебя сделать кое-что? — Ммм? Хёнджин мялся. Он никогда не просил никого о подобном, и когда он думал, что ему нужно озвучить свою просьбу, она казалась какой-то слишком странной, постыдной и неправильной. Стараясь не умереть со стыда, он встретился взглядом с Соджуном, который терпеливо ждал, пока Хван озвучит ему свою просьбу. Его взгляд становился всё более взволнованным по мере того, как на лице Хёнджина было видно всё больше внутренней борьбы и сомнения. — Могу я… сфотографировать тебя? Можешь не соглашаться. Понимаю, что это звучит странно, просто я… — Где мне лучше встать? — А? — Чтобы фотография лучше получилась. Где мне встать? Так просто? Он даже спрашивать не стал, для чего это Хёнджину. Парень явно не ожидал такого быстрого согласия и слегка подвис, мысленно прогоняя ответ Соджуна ещё раз, чтобы удостовериться, что понял всё правильно. Осмотревшись, Хёнджин встал на ноги и потянул Соджуна за руку к краю дороги. — Можешь встать здесь и посмотреть в небо? — Так? Парень с первого раза встал именно так, как и хотел Хёнджин. Младший хотел сфотографировать его в профиль, который полюбился ему ещё с первой их встречи. Подыскивая угол, при котором в глазах парня будет максимально ярко отражаться звёздное небо, Хёнджин крутился вокруг Соджуна, словно хорёчек, не знающий, куда лучше ему примоститься. Картина была непростительно прекрасной. За всё время, что Хван увлечённо фотографировал парня и звёздное небо с разных сторон, они не сказали ни слова. Только когда парень произнёс смущённое «Спасибо» Соджун повернул голову в его сторону, и показав в камеру два пальца, устремил свой взгляд на смартфон, замирая. Это стало последней фотографией, которую Хёнджин сделал за этот вечер. И определённо, самой его любимой. Обратно они шли всё так же в тишине, но казалось, что за такой короткий момент в жизнях обоих определённо что-то переменилось. Хёнджин уже ощущал положительное влияние ночной прогулки на себе. Надежды встать с утра вовремя таяли, но полученные за сегодня эмоции компенсируют все будущие невзгоды, которые упадут на плечи парня после пробуждения. Дойдя до выхода из парка, парни остановились. — Тебе далеко добираться до дома? — Может, около получаса на машине. — Диктуй адрес, я закажу тебе такси. — Да я и сам могу. — Ты и отменять заказы умеешь, так что на это я не поведусь. Мне нужно, чтобы ты добрался до дома без происшествий. Хёнджин цокает, закатывая глаза. Нашёл, что вспомнить. Вообще-то, он не отменил бы свой заказ, если бы водители один за другим не отказывались от самого Хёнджина. Сейчас парень не испытывает яркого негатива по отношению к этим людям. Если бы не они, кто знает, как закончился бы его вечер. Скорее всего, так же, как и обычно. И от этой мысли Хёнджин недовольно корчится. Вернув своё внимание музыканту, он недовольно бурчит адрес, глубоко внутри ощущая трепет из-за заботы старшего о нём. Как назло, нужная машина приезжает уже через пару минут, и Хёнджин нехотя забирается на заднее сидение. Поворачивается, чтобы закрыть дверь, но, видя уходящий прочь силуэт, высовывается наружу, ощущая в глубине себя скребущихся кошек. — А как ты доберёшься до дома? — Я живу неподалёку. — Мы ещё встретимся? — Всё возможно. — И как нам не потерять контакт? — Сияй, и тогда я разгляжу твой свет даже в самой ярко освещённой комнате, светлячок.