***
— Аято, так нельзя! Либо ты прекратишь, либо я… — Ругается Тоука, пока на лице младшего брата расползается гаденькая улыбочка. — То что ты? — Перебивает Киришима. — Позвонишь своему дружку, он припрётся к нам в дом, и вы будете бесить меня на пару? Выйди из моей комнаты, сестрёнка, и больше никогда не заходи в неё без разрешения и, уж тем более, без стука. Давай, давай, — Аято встаёт из-за стола и обхватывает сестру за плечи, выталкивая её в коридор. — Всего хорошего, выйди нахрен из комнаты и отстань от меня! Я пытаюсь сосредоточиться на домашнем задании, не хочу, чтобы нашего занудного дядюшку снова вызывали в школу, больше не выдержу его нравоучений! Ещё бы сам себя нормально вёл — цены ему не было! — Я всё слышу! — Раздаётся крик Ренджи в конце коридора. — Несносный мальчишка, сил моих больше нет! — Ута-сану привет, — Гаденько улыбается Аято и захлопывает дверь в свою комнату. — И больше никакого Кена в нашем доме!***
Аято, пока все разбрелись по разным уголкам школы, занимаясь своими делами, по-тихому пробрался на закрытую часть крыши и сел у края, доставая из кармана пиджака от школьной формы пачку сигарет. — Привет, Аято-кун, — Раздался знакомый голос у стены шахты лестничного пролёта. — Ну нет, Ками-сама, где я так нагрешил? — Киришима встал на ноги и закатил глаза, поворачиваясь в сторону говорившего. — Что ты тут вообще делаешь, Ка-не-ки? — Проговорил парень по слогам. — Пытался читать, пока не заявился ты, — Канеки улыбается, а после убирает книгу в рюкзак и встаёт на ноги. — Брось, Аято-кун, тебе не идёт делать вид, что ты не рад меня видеть. Тебе всё равно не особо верят. Тем более я. — Пф, — Парень фыркает, убирает так и не зажженную сигарету обратно в пачку и идёт в сторону выхода с крыши. — Напыщенный идиот, ты слишком много на себя берёшь, тебе так не кажется? — Нет, — старший парень перехватывает руку младшего и тянет его на себя настолько сильно, что они сталкиваются телами, буквально врезаясь друг в друга в области груди. — Не веди себя так, словно ничего не было. Аято старается, правда старается, не покраснеть, но все попытки тщетны. Этот идиот умудряется вывести парня из себя всего лишь несколькими словами. — Краснеешь, как поросёночек, — С тихим смехом выдыхает Канеки в губы парня, так и удерживая его за руку, а после наклоняется чуть ниже и легко касается их своими. Киришима отворачивается, стараясь придать лицу выражение полной брезгливости, но у него не получается. Кен подхватывает своей раскрытой ладонью его подбородок, поворачивает лицом к себе и снова целует, проводя кончиком языка по раскрытым, от шока, губам, углубляет поцелуй, при этом не закрывая глаз и наблюдая за тем, как мутнеет взгляд напротив. Аято обхватывает его плечи в попытке оттолкнуть, но вместо этого, сам не понимая почему, притягивает ближе, отвечает на поцелуй, сталкиваясь своим языком с языком старшего, сплетая их. Руки обвивают чужую шею, глаза, против воли, закрываются, но, в какой-то момент, младший словно приходит в себя. Расслабившийся, было, Канеки чувствует резкую боль в области живота и невольно разрывает поцелуй, делая шаг назад. Аято брезгливо вытирает губы рукавом пиджака, отходя от Кена и смотря на него с ненавистью. — Ещё раз так сделаешь — я тебя покалечу, ублюдок, — Зло бросает Киришима и быстро двигается в сторону выхода с крыши. Курить хочется сильнее, но нельзя оставаться с этим уродцем наедине. Аято передёргивает от отвращения, но вот только не к этому говнюку, который ни с того ни с сего полез его целовать, а к самому себе. Нельзя было вестись на это снова. Одного раза было более чем достаточно, и даже много. Парень пытается уйти как можно быстрее, но чувствует, как его невольный визави снова ловит за руку, легко сжимая пальцы. Аято пытается вырваться, правда, пытается, но в этот момент старший сплетает их пальцы и опять тянет к себе, только вот в этот раз столкновения не происходит, потому что младший усиленно упирается ботинками в, так называемый, пол, и тут же замахивается кулаком, пытаясь ударить. Его руку Канеки ловит почти у своего лица, а после ловко заламывает её за спину, выпуская ту, что поймал первой. Он буквально ставит парня в неловкое положение, а после упирается своим пахом в его ягодицы, наклоняясь и прижимаясь областью от живота до груди к спине. — Не дёргайся, Аято-кун, — Тихо, достаточно низким голосом, проговаривает Кен на ушко парню. — Мы оба знаем, — Легко прикусывает его мочку и немного тянет зубами, но быстро выпускает, — Что тебе понравилось. И можешь даже не строить свои страшные мордашки, ведь на меня они не работают. Я буду ждать тебя сегодня. Уйдёшь так, что бы ни Тоука, ни Ренджи-сан тебя не услышали, не попадись им, Аято-кун. Тебе понравится то, что я хочу с тобой сделать. Даже не сомневайся. Канеки выпускает его руку, а после отходит на то место, где сидел до этого, снова устраивается там и достаёт книгу. Аято едва ли не убегает с крыши, а после садится под лестницей и закрывает лицо собственными ладонями, чувствуя, как краснеют щёки и противный румянец медленно, но верно, покрывает и шею, а в штанах становится намного теснее, чем было до этого. И что этот мудак о себе возомнил? Никуда он не пойдёт и сбегать вовсе не намерен.***
Киришима аккуратно выбрался через окно на кухне, ибо входная дверь не редко издавала противные скрипы, а будить сестру и дядю совсем не хотелось. Не то что бы он не хотел потревожить их сон, скорее просто не хотел задерживаться. Ушёл бы он всё равно. Ни к чему было терять время даром на всякие препирательства. И не важно было то, что парень весь день давал себе обещания и клятвы, что не пойдёт на встречу с этим придурком. Аято вышел во двор, но Канеки там не было. Младший прождал почти час, но этот недоносок не появился. На сообщения не отвечал, номер был недоступен. Так и не дождавшись Кена, парень снова тихо влез в дом, против своей воли начиная волноваться. Было обидно, что не увидел этого придурка, где-то в глубине души, разумеется. Тогда Аято Киришима даже не подозревал о том, что встретит Канеки Кена спустя достаточно большой промежуток времени, а волосы старшего парня будут не привычного цвета, а полностью седыми.