***
— На ночном уровне с бассейном, когда зонб....блять. Перезапись. — На ночном уровне с бассейном, когда зомби выйду...да блять. Перезапись. — На бассейном уровне с ночью...сука! Ваня вертел в руках гигиеническую помаду. Это помогало ему сосредоточиться и не отвлекаться. — На ночном уровне с бассейном, когда зомби с ведром вылез на линии, где у меня одиноко стояла кувшинка с ебанным трусогрибом, я принял решение менять очевидно конченную стратегию.... Помада упала на пол, и Качерыжка с громким "блять!" стукнул по столу, осознавая, что это попадет на запись. Дискорд прислал уведомление, а Качер открыл иконку уже по инерции. И опять на душе неприятно стало... вроде, ждал ответа, а щас вообще похуй стало, пишут ему или нет. Вот и не пиши. Но долго Качерыжка все равно игнорировать не умеет. Выждал пять минут, так, для приличия, и пошёл строчить ответ. У него все равно не так много людей, которым можно написать в любой момент и получить нужные слова. Невыносимо. Время на часах предательски бежало вперёд, подгоняя к дедлайну всё быстрее. Глаза уже болели от количества часов, проведенных на рабочем месте, а до конца монтажа ещё даже не половина. Желудок неприятно покалывал. Ещё один поход к холодильнику - кетчуп, соль, перец, имбирь, а еды нет. Время было почти восемь утра. Магазины должны уже были открыться. Сразу же желание выйти из квартиры чтобы просто купить что-то съедобное гасится огромным чувством вины. Нельзя отдыхать, пока не закончишь дело, даже если отдых в данном случае это базовая потребность в еде. Он сам виноват. Не нужно было отвлекаться, нужно было с самого начала делать свои дела, и лишь потом отдыхать. Вместо споров в дискорде надо было работать, вместо разглядывания потолка нужно было работать, вместо сна на целый день нужно было работать. Теперь помимо голода работе мешали навязчивые мысли. Ну, значит надо стараться лучше. Усталость, разочарование и мысли о собственной никчемности мало того, что давили морально, так и вызывали огромную бурю из отрицательных эмоций, которые даже не высказать внятно. Такое чувство, что этот ком всегда будет с ним, чтобы ютубер не делал, каких бы успехов не достигал. Всё это перестало лишь в одну эмоцию - в агрессию. В очередной раз сжал кулак, и что есть мочи пизданул по стенке. Это было немного больно, но, пожалуй, самую малость. В любом случае, к этой боли он уже привык. Раз за разом наносил удары, отведя взгляд куда-то в сторону, словно боялся смотреть на происходящее. Костяшки покраснели ещё сильнее. Одна, возле указательного пальца, кажется, стёрлась совсем в кровь. Ну и ладно. Взгляд скользнул по экрану и остановился на продолжительности видео. Несколько секунд он смотрел на эту цифру с пустым взглядом, пока в голове снова не возник вопрос - кому это нахуй надо? Для кого он старается? Сколько бессонных ночей он провёл за этим делом, и даже не уверен, что это принесёт какой-то значимый смысл. Силы были совсем на исходе. Но надо, надо было продолжать, ведь все сроки уже горели. Начался четверг, а видео нужно выпустить до вечера пятницы. Качерыжка устало положил голову на стол и прикрыл глаза. Спать хочется... и есть. Но в доме полной специй, а еды нет. "Лишь бы не заснуть на целый день", - то и дело вскакивала у него в голове эта фраза, то и дело он, словно раздвигая пороги своего сознания, слышал её и вновь начинал медленно погружаться в расслабленное состояние. Вспышки становились все тусклее, а сознание все мутнее. Так он и отключился, лёжа щекой на клавиатуре.***
"рррррррррррооооооооооооооооооооооооооооооррррррррррррооооор............" Качерыжка открывает глаза, и сразу же жалеет об этом. Тело неприятно ломит и режет из-за сна в неудобном положении, голова болит из-за твердой клавиатуры, а ноутбук издает противный гул из-за беспрерывной работы. Он поднимает голову, но движение это кажется таким тяжёлым, словно его шея - камень, а голова - груз. Буквально чувствует, как на лице отпечатались клавиши. А на экране во включенном блокноте сценарий прерывается по середине бесконечно длинным набором букв "р" и "о". Время - 11 утра. Качер вспомнил про голод и дедлайн. Зашёл в дискорд, да бы проверить сообщения, и вновь пожалел о своих действиях. Огромное количество тупейшей ерунды, которая не только была не смешной, так ещё и просто выбешивала. Сейчас Качерижка бы не отказался выговориться кому-то об усталости, банально поделиться переживаниями, или даже услышать, что он всё равно молодец, но... в доме совсем нет еды. Следующее, что попало в организм Хвава, были клубничные мармеладки, так ещё и невкусные. Вроде, ему их кто-то подарил, но ютубер уже и не вспомнит, кто и когда. Одна за одной попали в рот, и словно даже без прожевывания сами по себе падали в желудок. Наесться этим точно не выйдет, но, возможно, хоть живот будет меньше отвлекать. Правда, большое количество сахара вместо нормальной пищи, вероятнее, просто сделает хуже, но уже было поздно думать о последствиях. Парень опрокинулся на спинку своего стула, и в очередной раз пожалел, что не потратил деньги на нормальное кресло, так как в очередной раз чуть не свалился с него. Закрыл лицо руками и простонал жалобное "бля". Теперь ещё и пить хотелось. На столе стоял термос с "говняной водичкой", которая, вероятно, вновь усугубила бы положение, но Качер очень хотел пить. Жажду она не уталила, но жить стало немного легче... Он сидел за компьютером до ночи. Практически сутки без сна и без нормального питания, но Качер знал, что если он не доделает сейчас, то не доделает никогда, потому что дедлайн будет в этот вечер. Конца и края работы не было видно. Если сначала у Ивана были какие-либо силы, чтобы думать и жалеть себя, то сейчас в голове как будто густой туман. Он не чувствовал совсем ничего, даже усталости. Как неживая сущность продолжать клацать по экрану, надеясь, что рано или поздно это закончится. Повернул голову в окно. Уставшие глаза медленно подняли веки, а уголки губ подскочили, вырыжая на лице настоящую радость. За окном шёл снег. Очень густой, частый и сильный снег. Дороги уже немного замело, и, раз не было людей, снег был нетронутым. Не долго думая, Качерыжка сохранил файл, схватил рюкзак, и побежал к двери. Накинул на себя куртку прямо на домашнюю одежду и вышел из квартиры. Снег падал на волосы и оставался на одежде. С каждым шагом Иван все больше наслаждался звуком хруста под своими ногами, не мог отвести взгляда от снежных хлопьев сверху. Надо купить поесть. В три часа ночи большинство магазинов, как и положено, были закрыты, и единственный круглосуточный стоял возле вокзала. Благо, идти туда не так далеко - 15 минут на автобусе, но 30 пешком. Отлично. Как раз прогулки в зимнюю ночь ему не хватало. Людей на улицах практически не было, что не могло не радовать. Сейчас хотелось забыть о существовании человечества в принципе, не видеть больше никогда этих лиц, не слышать их голосов, хотелось только хрустеть на падающем снеге и смотреть на небо. Фонарей на дороге становилось все меньше, а тропинки все темнее. Стало видно звёзды. Обычно Иван включает наушники по дороге куда-то, но сейчас просто не хотелось. Потребности заглушать мысли сейчас не было, потому что единственное, что было в голове, это умиротворение. Темнота на улицах нисколько не няпрягала, наоборот, завораживала все сильнее. Даже останавливался пару раз, чтобы взять в замёрзшие пальцы снег, раны на которых начинали болеть сильнее. Жаль, помаду забыл - все губы высохли. Он не знал, сколько шёл до вокзала, просто в какой-то момент услышал стучание колес несущегося по шпалам состава. Рядом стоял и магазинчик. Юноша открыл дверь, предварительно оттряхнув с себя снег, и дверь издала характерный звоночек от висюльки сверху. В магазине никого не было, только из открытой коморки где-то вдалеке слышался громкий храп. Немного смутившись, парнишка все равно зашёл внутрь, оглядывая полки. Это был обокновенный привокзальный ларёк, где товар нужно просить принести продавца. Цены, конечно, были подняты чуть ли не в два раза. Будить человека в комнате не хотелось, но и идти обратно челый час без еды тоже. Качерыжка ещё раз открыл входную дверь, чтобы раздался звоночек, а потом ещё и хлопнул ею посильнее. Храпенье прекратилось, но никто не спешил выходить. Юноша ещё немного потоптался у двери, размышляя, стоит ли хлопнуть ещё разок, но стоило ему потянутся к ручке, как из комнаты послышались ленивые шаги. Из коморки вышла женщина лет сорока, с ярким макияжем и татуажем бровей. Она была одета в типичный костюм продавщицы, а на голове собран ленивый пучок. — Что вам? — Голос её был твёрдым и заспанным. — М....Мне, пожалуйста, колбасу докторскую... — Из-за длительного молчания голос сел, и пришлось прокашлится. — Какую? — Докторскую. — Покажите. Иван смутился. На прилавке лежала только одна докторская колбаса.... Он подошёл к холодильнику и ткнул в него пальцем. Женщина достала колбасу. — Триста семьдесят семь. — Так я... не всё... — А что вы раньше не сказали то, молодой человек?! Ещё что?! Качерыжка сжал кулак в кармане. — Хлеб белый нарезной, йогурт с клубникой и три сырка. И чипсы с зеленью и сметаной. — Нет зелени и сметаны. — Тогда сырные. — Нет сырных. — Ну с беконом давайте ... — Нет таких. — А какие есть? — Закончились чипсы. Иван устало вздохнул. — Сухарики тогда. Любые. Она бросила на прилавок пачку сухариков с хреном. Эту гадость Хвав не ел, но просить другие уже было впадлу. — Семьсот восемьдесят семь с вас. Конечно, юноша был в тихом ужасе от цен, но, опять же, не хотелось портить столь спокойную атмосферу, поэтому он смолчал, молча расплатившись банковской картой. Сложил все в рюкзак и вышел на улицу. А снег всё падал. Качерыжик медленно побрёл в обратную сторону, но домой вообще не хотелось. Опять послышался стук поезда. На этот раз Качерыжке потребовалось меньше времени, чтобы принять решение. Иван запрыгнул в уходящий вагон буквально в последний момент, когда массивные двери чуть не придавили его ногу. Согласно расписанию эта электричка была последней, и следующая приедет только в пять утра. Качер даже не посмотрел, куда конкретно она едет, просто запрыгнул и поехал. В данном случае оно и не особо важно - важно было просто уехать. В вагоне было мало людей, но они все же были. Заспанный мужчина, что клевал носом, смотря в газету, человек без определенного места жительства, спящий у окна без обуви, и какой-то старичок, который решал кроссворды. Он сел подальше от них всех, у окошка в начале вагона. Из-за света в поезде было очень плохо видно улицу, что очень огорчало. Сейчас всё, что нужно было для счастья - это снежные деревья. Ваня достал из кармана джинс наушники, и включил на телефоне свою скачанную музыку, которая работала без интернета. Потом глаза уже сами по себе начали слипаться. — Готовим билеты! Словно по будильнику он открыл глаза, испуганно оглядев вагон. Людей стало на пару человек больше, а в конце стояла кондукторша, которая уже докапалась до спящего неопрятного мужчины. Время было четыре часа утра, и Качер ну вот совсем не ожидал встретить здесь проверяющую билеты. Он выглянул из сиденья и обнаружил, что сидит, спустившись по спинке кресла, то есть сзади его не было видно. Надо улизнуть. Нет, у него были деньги на оплату, но это просто было уже делом принципа - не попасться. Пока женщина увлеченно пыталась разбудить безбилетника без обуви, Ваня спустился ещё ниже, схватил рюкзак, и чуть ли не корточках пошёл к выходу. Дверь предательски громко скрипнула, но, кажется, на это никто не обратил внимание. Он прошёл ещё один вагон вперёд, чтобы быстрее отдалиться от этой женщины, и, кажется, своим поспешным шагом дал понять следующим зайцам в поезде что сзади идёт шмон. А когда поезд остановился на станции - выбежал, и побежал назад, в целях занять уже проверенный кондукторшей вагон. Бежал долго, где-то около минуты, пока серьезный голос диктора из поезда не объявил следующую станцию. Забежал в первый попавшиеся вагон, и невольно улыбнулся. Там не работал свет. Лампочки горели только в одной половине, а вторая же устало мигала тусклым свечением. Не долго думая, Качер забежал туда, и занял место у окошка. Теперь перед ним вид снежного леса в темную ночь. Или, скорее, раннее утро. "Пойми на этот раз бой не начнём сейчас, прощения просим если сильно напугали вас. Не так страшны пока дневной свет не погас, ты будешь счастлив если выживешь полночный час." Песня вызывала чувство настольгии. Поезд набирал скорость, все дальше отдаляясь от города, и, наконец, Ваня почувствовал полное удовлетворение от своей жизни. В очередной раз поезд начал тормозить перед станцией, и четкий голос произнес. "Конечная. Поезд дальше не идёт. Пожалуйста, выйдите из вагона." Качерыжка схватил рюкзак и направился к выходу. А снег так и валил. Только теперь, в отличие от прошлых станций, он опять был нетронутым. Свет от фонарей отражался в этой пелене, и все выглядело настолько красивым, что хоть сейчас оставайся здесь навсегда. Станция была настолько никому не нужной, что помимо платформы там ничего не было. Только засыпанная снегом табличка с названием станции, где и название было не разглядеть. Ваня перешёл на другую сторону платформы и сел на лавочку, предварительно оттряхнув снег. Теперь надо дождаться электричку назад... Снег продолжал падать на куртку и на голову без шапки, поэтому все волосы уже намокли и неприятно болтались, как сопли. Он начал их поправлять, из-за чего из уха выпал один наушник. По телу как будто прошла молния, когда он услышал жалобное мяуканье. Можно сказать, сработал какой-то.... триггер? Потому что страх действительно ударил сильнее, чем сильный мороз. Ваня вытащил второй наушник и встал с лавочки, начав активно оглядываться по сторонам. Мяуканье продолжалось. Он посмотрел в снегу, на путях, за станцией, но так и не понимал, откуда исходит писк, пока не решился заглянуть под скамейку. Там, в самом углу, сидел, сжавшись в комочек, дымчатый котенок. Он спрятал свой носик в хвостик и поджимал лапки, видимо, очень замёрз. Испытав ужас, парнишка потянул к котику руки, а тот даже не убегал. Наверное, очень сильно замёрз. Ваня сразу же обнял его руками, в попытках хоть немного согреть своей курткой, а сам сел на лавочку. — Ты откуда здесь?... — Потрогал маленький носик. — Такой холодный... малыш... Он открыл свой рюкзак, попрятал по углам продукты и осторожно посадил туда зверька. Тот немного покружился по новому пространству, понюхал пакеты, и опять сложился в комочек. — Сейчас, я тебя согрею... только поезд приедет, и ты будешь в тепле... Но Хвав не был уверен, что поезд приедет скоро. Даже боялся, что с котёнком придется сидеть ещё дольше, и он совсем замёрзнет. Качерыжка осторожно достал из рюкзака батон колбасы, открыл её зубами и грубо оторвал ногтями небольшой кусочек. Котёнок с радостью накинулся на него, сначала понюхал пальцы Качера, а потом начал облизывать сам кусочек. — Ешь, не бойся, тут много ещё.... Качер улыбнулся. Судя по породе котёнка он был домашним, видимо, убежал из населенного пункта рядом, и случайно потерялся... Ваня продолжал кормить его колбаской и осторожно гладить, а котёнок был очень податливый, совсем не боялся и не сопротивлялся, как будто сразу понял, что Хвав очень хороший. — Такой дурик маленький...как зондри. Как тебя назвать то... суши! Или нет.... ботитя. Ботитя смешной. Или... или... блин... Юноша с интересом поднял голову, когда услышал стук колёс. На станцию прибыл состав. Качерыжка очень осторожно нёс рюкзак, чтобы котёночек ни в коём случае не поранился. Опять сел на место у окошка, облокотился на стену и поставил рюкзак на колени, чуть-чуть прикрыв его. Ваня не был уверен, можно ли провозить животных в электричках, но на всякий случай решил перестраховаться. Котёнок, наевшись колбасы, кажется, стал согреваться и даже засыпать. Накрыл носик хвостиком и устало прикрыл глазки. Иван не мог перестать улыбаться, глядя на эту прелесть. Щеки уже болели от этой улыбки, но она все никак не сходила.***
За окном всё также шёл снег, а Качерыжка теперь по-настоящему спокоен.