Забрала её

О вечеринках Жени Медведевой ходили легенды. Любимица главного тренера неизвестными путями обходила все запреты и выходила сухой из воды, даже если запасам алкоголя, льющимся реками до самого утра на её тайных вечеринках, могли позавидовать лучшие бары города. Полная конфиденциальность и безопасность происходящему за закрытыми дверями безумию обеспечивалась строгими правилами: никаких телефонов, никаких гаджетов, никакой связи с того момента, когда вы, удостоившись посещения её вечеринки, переступали порог. Приглашение к Богине получали лишь избранные – проверенные годами дружбы близкие по духу, коими себя могли назвать единицы. Изящный чёрный конверт с минималистичной серебряной короной в центре хрустящей бумаги, внутри которого таился ключ в мир роскоши и элитного времяпрепровождения, был едва ли не более желанным, чем олимпийская медаль, для каждой из девочек штаба Этери Тутберидзе. Многие тешили себя обрывками рассказов о происходящем за закрытыми дверями в ночь с субботы на воскресенье каждую первую неделю месяца, мечтая хотя бы одним глазком взглянуть на это празднество. Единственными всегда вхожими в близкий круг из нынешнего поколения фигурного катания были Золото изящного спорта и лично Жени Медведевой – Алина, и Петербургская Императрица Елизавета, посещавшая каждое из подобных мероприятий и являющаяся главной помощницей Жени в организации всех моментов. Олимпийское трио давно было осведомлено о вечеринках Богини и вплоть до Пекина девочки старательно гнали от себя мысли о желании попасть на них, ведомые доминирующей в их жизнях рукой спорта по тернистой дорожке, огибающей подобные мероприятия в силу побед на стартах. Однако сейчас, когда олимпийское пламя Пекина наконец дотлевало за их спинами, сжигая надежды и мечты, каждая поставила для себя новую цель – заветный чёрный конверт. Первой его получила Камила. Стоило секундной стрелке завершить прошедший день и сделать первый шаг в двадцать шестое апреля две тысячи двадцать третьего, рисуя в возрасте Камилы семёрку на второй позиции, тишину квартиры разрезал звонок входной двери. Мамы дома не было, и Камила, завернувшись в плед, отправилась выяснять, кто же побеспокоил её в столь поздний час, когда она уже планировала засыпать – праздник праздником, но тренировку никто не отменял. Заглянув в глазок, она не увидела никого на лестничной клетке, однако на полу у её двери алел букет роз. Камила открыла дверь и в недоумении взглянула на цветочную композицию, боясь прикоснуться к розам – пусть её адрес знают только самые близкие, но мало ли что. – Видела я один похожий фильм… – протянула себе под нос Камила, в нерешительности переминаясь с ноги на ногу и закусывая губу. В крови заиграл адреналин. Ответ на вопрос «от кого?» дал чёрный конверт с серебряной короной, выглядывающий из кровавых бутонов. Камила решительно взяла букет в руки и вернулась в квартиру, желая скорее увидеть дату исполнения своей мечты. Былой страх стёрся серебристыми буквами на внутренней стороне конверта, в сердце поселилось томительное ожидание, когда она прочла несколько строк: «Ночь с тридцатого апреля на первое мая раскрасит вашу жизнь празднованием дня рождения одной из главных звёзд мирового спорта. Полночь, Слободской переулок 6, строение 3. Дресс-код: Total black» Щёки зарделись, когда осознание повода праздника упало на каштановые волосы золотой короной. Подобная ночь с субботы на воскресенье и так была одним из главных желаний Камилы, а сейчас, когда оно сбылось и с таким довеском, она мечтала поскорее приблизить выходные. В это мгновение в её руке загорелся экран телефона, оповещая кротким, но таким ёмким «С днём рождения, уже не малышка» от абонента с гордым именем «Богиня». На следующий день Аня и Саша, первыми придя в пустую раздевалку «Хрустального», увидели на своих местах чёрные коробки с ярко-красными розами, меж которыми сверкали своей привлекательностью чёрные матовые конверты. – Не может… – выдохнула Саша, роняя свою спортивную сумку на пол. – Быть… – продолжила её мысль Аня, поворачиваясь к притянутой таким искренним счастьем к земле и замершей на месте рыжеволосой, любовно смотря на горящие в её глазах огни. Аня лишь вздрогнула, когда Саша резко сорвалась с места и бросилась к цветам, осторожно, словно бумага – это получившая осязаемую оболочку мечта, взяла двумя пальцами конверт и выдохнула, убеждаясь в реальности происходящего. – Оно настоящее! – Воскликнула Саша, благоговейно бегая взглядом по строчкам приглашения. – Как скоро сбудется наша мечта? – Мягко поинтересовалась Аня, подходя к своему букету и заглядывая в содержимое конверта. На губах цвела, подобная этим розам, улыбка. – Ничего себе, уже в эти выходные! – Вот у Ками самомнение вырастет, представляешь? – ухмыльнулась Саша, вчитываясь в повод праздника. – И это пойдёт ей на пользу, даже не спорьте, красотки, – раздался со стороны входа голос автора грядущей вечеринки года. – Привет, Медведица, – бросилась в объятия к старшей Саша, целуя её в щёки. – Спасибо-спасибо-спасибо! – Заслужили, – с улыбкой кивнула вошедшая за Женей Алина, с интересом разглядывая зацеловывающую её девушку Сашу. – Анют, забери от Жени свою прилипалу, пожалуйста, пока она не разожгла во мне желание убивать. Аня зарделась от такого обозначения Саши, но не успела сделать и шага, когда та сама отскочила от Жени, поднимая руки в сдающемся жесте. – Не претендую, Алин, всё в порядке! – Воскликнула Саша, словно пропустив часть, смутившую Аню, мимо ушей. Или же она не подействовала на неё тем же образом. В любом случае, пока Аня краснела и не могла найти себе места, Саша подобрала свою сумку из-под ног Жени, вернулась к своему шкафчику и спокойно начала переодеваться. – Анечка, я, конечно, завилась сегодня, но на роль Медузы Горгоны пока не претендую, – с ухмылкой щёлкнула пальцами перед лицом шатенки Женя, не сдерживая ухмылку от своих выводов по неловкому замешательству девушки. – Да, прости, – Аня встряхнула головой и вернулась к скамейке, где её уже ждала переодевшаяся Саша. Женя взглянула на Алину, которая уверенно кивнула – очередное доказательно очевидной симпатии Ани к Саше не ускользнуло от обеих. Аня, погрязшая в своих мыслях и перебирающая каждую букву этого грубого «прилипала», медленно переодевалась, не замечая ползающий по ней горящий изумрудный взор, подобно ей, перебирающий каждый выпирающий позвонок оголённой спины. Алина и Женя одновременно закатили глаза – сил выносить слепоту Ани и Саши в такие моменты уже не было, но вмешиваться в ход этой истории они не желали. Говорят, любовь слепа. Что ж, относительно того, что Аня абсолютно не видит ласкающий её взгляд Саша, а та, в свою очередь, – изучающий Ани, это выражение определённо обретает свою силу. Они вместе проходили все этапы взросления и становления как личность друг друга, однако ни одна не заметила изменившуюся природу взгляда, направленного на неё предметом своей давней влюблённости. – Клянусь, я скоро сойду с ума от этого, – шепнула Жене на ухо Алина, переодевая бюстгальтер на спортивный топ. – Сашка опять лапает Аню взглядом, а та этого не видит? – Тихо спросила утвердила Женя, даже не оборачиваясь на младших. – В точку. Когда они поймут? – Вспомни, как долго доходило до нас, милая, – с улыбкой хмыкнула Женя. – Подумаешь, два года на разных континентах, – фыркнула Алина, широко улыбаясь оставившей на её макушке поцелуй Жене. – У нас были иные обстоятельства. – Если ты про то, что я после Игр нехотя записала и тебя в список врагов, то я не устану за это извиняться, родная, – Женя поймала ладонь Алины и оставила на ней несколько кротких поцелуев, не разрывая зрительный контакт. – Вот именно! Но они пережили этот «праздник жизни и спорта», – Алина нарисовала в воздухе кавычки, – они даже не поссорились ни разу, поговорили в тот вечер и всё, все счастливы. – Говоришь так, словно держишь на них за это обиду. – Ни в коем случае, ты ведь понимаешь, о чём я. Женя кивнула и перевела взгляд на двух слепых котят, периодически томно вздыхающих в спину своей взаимной, что обе не хотят увидеть, любви. – Мне обидно от того, что они боятся, – тихо говорит Алина, привлекая к себе внимание Жени. – Они ведь так любят, так светятся рядом друг с другом, как же они самовольно отказываются от того, чтобы разделить наконец своё чувство и наслаждаться друг другом полной мере? – Думаю, ты и сама понимаешь силу этого страха. – Почему мы всё же не подтолкнём их, как это сделали с нами как раз-таки эти двое в содействии с Алёнкой? Алина и Женя светло улыбнулись друг другу, вспоминая тот день, когда троица Трусова/Щербакова/Косторная решили придать нужный импульс двум медлящим влюблённым сердцам, но сделали это в своей манере – подсунули обеим записку с косвенным признанием в любви и просьбой встретиться для серьёзного разговора. – Тебе напомнить, что они написали их почерком, настолько похожим на Этери Георгиевну, что я десять минут краснела перед ней, пытаясь объяснить, что у меня нет к ней чувств, и просила, чтобы её признание не сказывалось на нашей работе? – Выгнула бровь Женя, алея в тон самой себе в тот злополучный день. – Маленькие дурочки, как же мне потом было стыдно! – Самое главное, что мы разобрались и поняли, что пусть записки написаны не нами, в них содержались именно наши чувства, – тихо просмеявшись и оставив на покрасневшей шее мягкий поцелуй, закрыла тему Алина. – Но я поняла, что лучше не вмешиваться. – Умница, – довольно кивнула Женя, прикасаясь кончиком своего носа к кончику носа Алины. – История и судьба справятся, родная, наше вмешательство будет лишним, поэтому будем ждать. Что-то мне подсказывает, что эта вечеринка будет особенной. – Они все такие, потому что ты неповторима в их организации, – промурлыкала на ухо Жене Алина. – Кто-то напрашивается на тренировку перед тренировкой? – Ухмыльнулась Медведева, невзначай проводя пальцами по бедру девушки. – Может быть. – Придётся потерпеть до вечера, Этери сегодня не в настроении, наше опоздание обернётся нам казнью. – Эх, ну тогда на лёд, авось остудимся, – Алина хлопнула себя по ногам и встала, протягивая руку Жене. – Ты слишком горячая, чтобы остыть, милая, – Женя не сдержалась и шлёпнула Алину по бёдрам. Громкий звук заставил Сашу и Аню, всё так же периодически бросающих друг на друга взгляды, пока одна из них отворачивалась, проморгаться и, неловко улыбнувшись друг другу, двинуться в сторону «вступившей в брачный период, который у них минут на пять максимум прерывается» парочки, как их любила называть Саша. – Взаимно, – услышали они ответ Алины, пропустив мимо ушей весь разговор старших. – Вновь признаётесь друг другу в любви? – Мило хлопнув ресницами, поинтересовалась Аня. – Ага, – прыснула Алина, – именно. – Что-то мне подсказывает, Анют, что мы не хотим знать весь их разговор, – улыбнулась Саша. – Мне нравится ход твоих мыслей, – согласно кивнула Женя. – Пойдёмте на тренировку, а то мнение Этери о нас мы точно не хотим слышать. *** Саша вновь сверяет адрес и заказывает такси, чувствуя, как с каждой минутой сердце постепенно наращивает темп. Казалось бы, причина очевидна – не каждый день ты получаешь приглашение на самую элитную вечеринку если не Москвы, то мира фигурного катания в пределах города точно. Однако что-то в самом спрятанном уголке мозга подсказывало, что дело не в этом. Саша шумно выдыхает, стараясь отогнать глупые мысли прочь, поправляет чёрный пиджак, пробегается по несуществующим складкам на чёрных брюках ладонями и придирчиво оглядывает простой, но эффектный макияж в изображении фронтальной камеры: алые губы – самый яркий акцент, равно с выделенными техникой смоуки-айз глазами, видимыми сегодня исключительно прекрасными. Рыжие локоны стянуты в низкий хвост, кончики слегка завились от влажного воздуха, но такое дополнение лишь удовлетворило её, желавшую что-то добавить в причёску. Меж ключиц сверкает золотой конёк – подарок Ани на окончание Олимпийских Игр. Тогда, в тишине и темноте комнаты, покрасневшая Саша, убирая волосы набок, чтобы Аня надела кулон на её шею, поклялась никогда не снимать столь ценную вещицу – и речь не про стоимость – и держала своё слово. «Что же наденет Аня? Решится ли на то умопомрачительно короткое чёрное платье с интересным декольте? Или останется верна себе и облачится в чёрное макси? Что ж, она будет выглядеть идеально в чём угодно» – думала Саша, разглядывая ночную Москву, словно обретающую второе дыхание с заходом солнца. Она нервно перебирала атласные ленты-ручки пакета с подарком для Камилы, рассуждая о не покидающей её мысли Ане. Обманывать себя не хотелось – она определённо ей симпатична. Даже не так, она ей нравится. Нет, Саша влюблена. Доказательств этому была масса, но озвучивать свои модифицировавшиеся чувства к девушке вслух она не хотела – страх отказа был слишком велик. «Кто я такая, чтобы она доверила мне свои сердце, душу и тело?» – думала Саша, когда нужные слова уже обжигали кончик языка, но так и застывали на нём, охлаждённые лавинной возможных последствий, крутящихся в голове на постоянной основе. Куда проще продолжать дружить, путешествуя взглядом по обнажающемуся в раздевалке телу, мечтая повторить эти пути руками и губами, чтобы они сопровождались сбитым дыханием, тихими стонами и просьбами о большем. В разы спокойнее бояться, что тебя поймают на увлечённом чтении и просмотре фанатского творчества, нежели страшиться потерять то хрупкое счастье, которое дарует дружба с Аней. Намного легче любить, но молчать, чем быть отвергнутой. Пусть и больнее. Больнее от невозможности целовать, ласкать и быть причиной трясущихся коленок и растворяющихся в наслаждении тела и разума, судорожных стонов и криков, алых следов по всей коже и близких объятий, без слов заявляющих о занятой территории. Саша не была сторонницей принадлежности человека кому-то – он всё же не вещь, – однако собственницей была, каких поискать. Как в ней уживались столь различные убеждения – неясно, как она ещё не поддалась уговорам своих желаний – тем более. Машина плавно паркуется, водитель, увидев вывески зданий вокруг, пожелал девушке приятного вечера и Саша вышла из автомобиля, вздрагивая от внезапного порыва студёного ветра. Поведя плечами, она быстро сориентировалась на местности и зашла в нужную дверь. Первая мысль – сумасшедшая шумоизоляция: стоя на улице, вплотную к этой двери, она не слышала ни звука, боялась, что приехала сильно раньше начала – зная московские пробки, Саша вышла из дома за два часа до начала вечеринки, но дорога этим вечером была благосклонна, и она оказалась в нужном месте за сорок минут до полуночи. Что ж, насчёт гостей она не уверена, но организаторы явно на месте – уже на лестнице её оглушают звучные басы приятной мелодии, слова которой она не может ни разобрать, ни перевести – смысла в этом нет и не хочется, вдруг там томным голосом про какую-нибудь чушь поётся? По ступеням растеклись огни неоновых ламп, которые встречают её своими мягкими лиловым, розовым и синим оттенками, как только она поднимается по всем двенадцати ступеням после недолгой поездки на лифте и делает первый шаг в просторный лофт. Губы невольно раскрываются в изумлении – это место нереально красиво: над потолком расположилась геометрическая абстракция, подсвеченная в тон неонового оформления помещения, на полу у панорамных окон в пол расположился сверкающий лиловыми красками танцпол, чуть правее, ближе к центру комнаты, гордо возвышается квадратный стеклянный стол с площадкой для бармена в центре, украшенный живыми цветами и светодиодной лентой по периметру. На нём уже разместились именные бокалы для гостей, каждый из которых имел свою форму, и небольшая карнавальная маска в цвет бокала. – Медведева, убери свои руки, не сейчас же! – Послышался сбоку голос Алины, оторвавший жадно бегающие по каждому сантиметру её мечты изумрудные глаза и приковавший их внимание к выбежавшей фигуре девушки, поправляющей кожаную юбку. – Я тебе пальцы отрублю! – И сама же будешь всю жизнь жалеть, – Пожала плечами Женя, неспеша преследуя бегающую от неё девушку. – ну Аля, ну пожалуйста! – Эй, помедленнее, я на этих каблуках вообще не успеваю! – Из-за угла появилась Лиза в чёрном топе-корсете с декольте до верхних кубиков пресса и плиссированной юбке с разрезом от середины бедра, открывающим притягательный вид на стройные и сильные ноги. В руках, облачённых в чёрные кожаные перчатки, она держала свой телефон, снимая происходящее на видео. – Я прошу прощения, а что у вас тут происходит? – Подала голос Саша, с улыбкой осматривая застывшую на своих местах троицу. – Это не то, что ты подумала, – нервно улыбнулась Алина, поправляя завитые локоны. – А я ещё ничего не подумала, – подмигнула ей Саша, разливая по щекам девушки смущение. – Так, смущать мою даму разрешено только мне, – наигранно нахмурившись, подняла вверх указательный палец Женя. – И Алинка бегала от меня, потому что я хотела расстегнуть ей ещё одну пуговицу на топе, а она ни в какую. – У меня и так уже грудь видно, куда ещё больше! – Возмутилась Алина, старательно поправляя кожаный топ. – Сама же вечно мне эти пуговицы застёгиваешь на всех рубашках, чтобы никто не любовался мной, собственница, блин. Что сегодня изменилось? Пока Алина сетовала на Женю, вторая ловко расстегнула злосчастную пуговицу, являя взору присутствующих алые следы на молочной коже. Алина опустила заинтересованный взгляд на свою грудь, к которой действие Жени приковало три удивлённых взгляда, и в следующее мгновение стукнула девушку по рукам. – Чертовка, ну я же просила не помечать меня, ты что, животное? – Конечно! – Женя тепло улыбнулась и положила ладони на щёки Алины, целуя её в нос. – Я твой медвежонок, забыла? – Такое забудешь, – расплылась в тёплой улыбке Алина, отбрасывая всё своё возмущение прочь. Защиту от этого приёмчика Жени она не может найти уже долгие годы и, признаться честно, не особо и старается. – Люблю тебя. – Люблю тебя, – Женя оставила кроткий поцелуй на любимых губах. – Сашка, привет! Рыжеволосая наконец получила должное внимание от всех троих, которые по очереди поприветствовали её и обняли, по традиции целуя подругу в щёки. – Добро пожаловать в Рай, – с довольной улыбкой протянула Женя, одной рукой прижимая к себе Алину за тонкую талию, другой – обводя пространство вокруг под аккомпанемент довольно забегавших за ней вслед глазами Саши. – Ты рано, мы не ждали никого, кроме именинницы и Анютки раньше полуночи. – А почему Аня должна быть раньше? – Удивилась Саша. – У неё сегодня было какое-то интервью, она не успевала переодеться, поэтому Женя снизошла до разрешения ей приехать в том, в чём она была на съёмках, и переодеться по всем правилам дресс-кода уже здесь, – объяснила Алина, довольно мурча от кружащих по её талии пальцев Жени. – Хм, она не говорила мне про интервью, – задумчиво проговорила себе под нос Саша, но не стала акцентировать на этой теме внимание, переключившись на другую фигуру. – А Ками? – А Лизка хотела ей в качестве дополнительного подарка «Императрицу» Аллегровой исполнить, – хихикнула Женя, тыкая невозмутимую подругу в бок. – А почему не при всех? – А там интересный сюрприз в конце, не нужно этого всем видеть, – тем же тоном ответила уже Алина, подмигивая теперь смущённо улыбнувшейся Лизе. – Интригуете, можно будет посмотреть? – Ага, только возьми себе что-нибудь покрепче, – ответила Лиза, хлопнув девушку по плечу. – Просто восторг! – Послышался со стороны двери полный счастья тонкий голос Камилы, сразу привлёкшей к себе внимание всех четверых. – С днём рождения! – Одновременно проскандировали Женя, Алина, Саша и Лиза. Последняя первой подошла к имениннице, бережно обняла улыбающуюся до ушей девушку, по-хозяйски сжимая её талию, и что-то шепнула на ухо, отчего именинница – и это увидели трое, к которым она стояла лицом, – покраснела. – Мне стоит поинтересоваться? – Изучая взаимодействия Камилы и Лизы, спросила у Жени и Алины Саша. – Лучше подожди, – снисходительно улыбнулась Алина и направилась к новой гостье, чтобы поздравить её. Примеру Загитовой последовали Женя и Саша. Камила светилась и ярко улыбаясь, принимая поздравления и подарки, но руку стоящей рядом с ней и приобнимающей её за талию Лизы из своей не выпускала. Изумрудный взор бегал по лицам всех присутствующих, считывал эмоции наиболее заинтересовавшей её парочки и прожигал их сплетённые ладони, кажущиеся произведением искусства в царящем вокруг лиловом цвете. Саша не успела развить мысль, родившуюся в свете неоновых огней, когда Лиза уже сообщила Камиле, что её ждёт сюрприз и для этого всем им нужно пройти к сцене. Пара минут на подготовку, и вот Лиза с микрофоном в руках посвящает свою и, как выяснилось, любимую песню и именинницы, смотрящей на неё такими горящими глазами Камиле, что можно смело выключать всё освещение – шоколадный взгляд идеально справится. Саша не успела даже глазом моргнуть, когда Лиза сделала три шага до Камилы и младшая притянула её к себе, ласково целуя. Изумлённая Саша поперхнулась едва отпитым лимонадом, округлившимися глазами разглядывая поцелуй двух своих подруг, которые, кажется, подарили друг другу несколько большее значение в своих глазах и сердцах. Окрашенные алым губы приоткрылись, глаза распахнулись в несколько раз шире физиологической нормы, дыхание спёрло. Она указала на самозабвенно дарящую друг другу поцелуи пару, обернувшись к умиляющимся Алине и Жене. – А что?.. А как?.. А почему?.. – Лепетала она, переводя взгляд с Алины и Жени на Камилу и Лизу и обратно. – Я так понимаю, вы её не предупредили, да? Трое обернулись на вошедшую в лофт Аню, поправляющую слегка растрёпанную вечерним ветром причёску. Камила и Лиза новоприбывшую не заметили. – Мы не успели, Анюта, – сказала Женя, подходя к девушке и обнимая её в знак приветствия. – Ага, только собирались предупредить, но эти двое, кажется, слишком соскучились, – дополнила Алина, аналогично здороваясь с подругой. – Ты всё взяла? – Конечно, не переживайте, я не посмею нарушить дресс-код на своём первом и, я надеюсь, далеко не последнем вашем празднике, – подмигнула старшим Аня, демонстрируя спортивную сумку, которую держала в руках за спиной. – Можешь переодеться наверху, на втором этаже есть несколько комнат, все первые гости на месте, остальные подтянутся через полчаса, так что всё в твоём распоряжении, – проинструктировала Аню Женя, кивнув на лестницу, ведущую на второй этаж лофта. – Спасибо, я скоро вернусь, – улыбнулась Аня. – И постарайтесь откачать Сашу, пожалуйста. – Думаю, ты через пару минут вновь повергнешь её в шок, – ухмыльнулась Алина, получая лёгкий тычок в бок от Жени. Аня зарделась, думая, что зря она скинула подруге фотографию выбранного в итоге наряда, однако мысль о том, что она действительно сможет глубоко поразить Сашу своей красотой, приятно грела изнутри. Истинное лицо своих чувств к Саше она поняла в тот момент, когда они все возвращались с вынужденного карантина на каток и в первый день опоздали на лёд на двадцать минут – ни одна из девочек не могла оторваться от объятий с любимыми подругами и разговоров обо всём и ни о чём. Тренеры не препятствовали – лишь терпеливо ждали, когда спортсменки, соскучившиеся не только по друг другу, но и по льду, выйдут на него с новыми силами и желанием покорять и побеждать. Вот только Саши не было. Как и Алёны. Сердце Ани, как ей казалось в тот момент, разбилось вдребезги – все болтали по своим маленьким компаниям, а её – сейчас точно так же радуется, но на другом конце Москвы и без неё. Она скучала по вездесущей Камиле, умеющей смешно пошутить в свои юные годы, маленьким энерджайзерам, как они с Сашей и Алёной буквально пару месяцев назад нарекли Аделию и Соню; родные Майя и Даша тоже относились к категории тех, кого хотелось поскорее увидеть, да и Алёнка не далеко ушла – за годы совместной работы и добычи медалей крупнейших турниров они стали очень близки, однако стоило мыслям сплестись в образ Саши, как что-то внутри очень сильно менялось. Лёгкая грусть вкупе с ностальгической тоской превращались в разрывающую внутренности боль, приносящую страдания и слёзы, которые она отчаянно старалась сдержать. Щемящая в груди разлука, которая, как она полагала, менее сильно отразится на ней, сразу подверглась активной обработке мозга. Вывод был быстрым и на удивление точным – по подругам так не скучают. А затем первый совместный старт, на котором тренерам пришлось их чуть ли не разнимать, чтобы настроить на прокаты, а не на общение друг с другом, чувство наполняющей всё её нутро радости и чего-то тёплого, подобного молоку с мёдом, которое мама часто давала ей в детстве, когда она не могла уснуть, и вновь вернувшаяся свербящая боль, когда они прощались до следующего соревнования. Вывод подтвердился. Май две тысячи двадцать первого года в жизни Ани раскрасился всеми цветами радуги – Саша вновь вернулась в родной «Хрустальный», разжигая в ней теплящееся чувство в яркий, касающийся языками звёздного неба, костёр своими объятиями, голосом и теперь ярко-рыжими волосами. Захотелось в ту же секунду броситься к ней, прижаться так сильно, чтобы выстроенная за прошедшие месяцы стальная броня, спасавшая в особо тяжёлые дни, треснула и рассыпалась в ледяную крошку под ногами, а затем прикоснуться к таким манящим губам, о которых она мечтала уже очень долго. И вот она, мечта, совсем рядом, в прямом смысле в её руках, но страх того, что Саша не мечтает о том же, сковал её ледяными путами. Пролетели полтора года и сейчас, когда они прошли огонь, воду и Олимпийские игры, Аня чувствует, что пора решаться и брать судьбу в свои руки. В конце концов, маленькая Камила не побоялась признаться в чувствах казавшейся такой далёкой от неё и её чувств Лизе, и их история медленно, но уверенно, пишется их сплетёнными руками, целующими друг друга губами и утонувшими в любви взглядами. Аня хочет так же. Хочет иметь возможность поцеловать, прикоснуться, обнять, зарыться пальцами в шёлковые волосы, гулять под дождём и снегопадом, проводить вместе дни и ночи, не замечать время и людей вокруг и просто быть счастливой и дарить это счастье своей главной мечте. Быть может, эта ночь станет первым шагом на пути к этому? Именно так думала Аня, когда решалась на прямое обольщение объекта своей влюблённости – на дне спортивной сумки дожидался своего часа чёрный кожаный корсет с прозрачными перчатками, испещрёнными миниатюрными сердечками, и бархатная мини-юбка. В фирменной коробке в такт её шагам стучали шпильки новых туфель, идеально подчёркивающих красоту её ног. В боковом кармане таились чокер в виде золотой цепи, чёрная глянцевая помада и подводка-печать в виде сердечка. Пока Аня поднималась по лестнице и рассуждала о том, какое впечатление она произведёт на Сашу, когда вернётся к девочкам, рыжеволосая прожигала её точёную фигуру обожающим взглядом. Зелёный пожар заскользил от самых именных белых найков, доставшихся ей от бренда – Сашу брала гордость за подругу, ставшую второй в стране обладательницей подобного подарка от Найка. Золотистые инициалы и её силуэт на коньках идеально примостились на белоснежной поверхности обуви, приковывая внимание и гордо рассказывая о своей хозяйке. Изумрудный интерес продолжил свой путь по длинным тонким ногам, обтянутым синими джинсами – любимые из огромного множества хранящихся в её шкафу пар, Саша могла отличить их даже по тактильным ощущениям. Впрочем, прикоснуться к ногам Ани сейчас хотелось далеко не для этого. Саша не успела понять, какого цвета кофта была на Ане, и кофта ли это была, потому что бёдра поднимающейся по лестнице девушки стали главным объектом её внимания. Каждый её шаг – усиление биения сердца в грудной клетке Саши, которое хотело пробить кости, мышцы и кожу, допрыгать четверными до ног Ани и упасть к ним, признаваясь в главном секрете своей хозяйки. Губы пересохли, язык проходился по обезвоженной коже наждачной бумагой, хотя во рту парадоксально внешней сухости, слюны скопилось в избытке. Кожа щёк и шеи загорелась, низ живота свело не известным доселе ощущением, которое одновременно сводило с ума ноющей болью и тёплой сладостью. Руки задрожали в желании прикоснуться. Неожиданно Аня обернулась и помахала ресницами в ответ на гуляющий по ней взгляд любимых глаз. Улыбнувшись уголками губ, она подмигнула, кажется, не увидевшей это Саше и послала ей воздушный поцелуй. – Пахнет сексом, – рядом материализовалась Женя, изобразительно принюхиваясь. – Вытри слюни, чудо. – Ага… – протянула Саша, не зная, кто рядом, что этот человек спросил и что она сама произнесла. Женя закатила глаза и самостоятельно вытерла пробежавшую по коже подбородка каплю желания Саши, наигранно морщась. – Не знала, что всё так серьёзно, – покачала головой она, возвращаясь к серьёзному тону. – Ты планируешь поговорить с ней сегодня или хочешь затопить нас и соседей снизу? – Ага… – Всё ясно, крошка, давай-ка напьёмся! Женя подхватила Сашу, не сводящуюся взгляд с уже пустынной лестницы, под руку и повела её к улыбающемуся им бармену. – Вот этой красавице нужно расслабиться, – подмигнула давнему другу Женя, усаживая Сашу на барный стул. – Покрепче или полегче? – Уточнил молодой человек, обводя рукой полки с разнообразным алкоголем за спиной. – Минутку, – Женя повернулась к Саше. – Крошка, как дела? – Ага… – Покрепче, – одновременно резюмировали Женя и бармен. – Я оставлю её под твоим присмотром, хочу успеть ещё кое с кем поговорить, пока гости не пришли, – добавила Женя. – Только без криминала, хорошо? Она у нас впервые, хочу, чтобы всё прошло на высшем уровне. – У нас не может быть иначе, Богиня, – подмигнул парень. – Беру её под своё наблюдение, всё будет отлично. – Верю, я пошла. Женя чмокнула Сашу в щёку, послала воздушный поцелуй бармену и отправилась к Ане. Она обещала Алине, что они не будут никого никуда подталкивать, свято верила в судьбу и её положительный прогноз на пару младших, однако сейчас её терпение лопнуло. Она и сама не знала, почему, просто вдруг почувствовала, что пора бы вмешаться. В любом случае, хуже быть не может. С этими мыслями Женя, окинув взглядом, видимо, не желающих отрываться друг от друга Камилу и Лизу, всё ещё самозабвенно целующихся у входа, бросила им банальное «снимите номер», получила два синхронно поднятых средних пальца, и, хихикая, отправилась на второй этаж. – Я так понимаю, шутки про то, что мы с тобой читаем мысли друг друга, правда, – из мыслей Женю вытянул родной голос стоящей около единственной закрытой двери Алины. – Если ты тоже сдалась и решила придать им ускорения, то да, – кивнула Женя, тепло улыбаясь Алине. – Эх, а как ты красиво говорила про судьбу и то, что не нужно вмешиваться, – с ухмылкой проговорила Алина, играя с прядками волос девушки. – Я тебя отшлёпаю, – фыркнула Женя, укладывая руки на талию младшей. – Ты же знаешь, что я буду только рада, – наклонившись к её уху, прошептала Алина и прикусила покрасневшую мочку. – Мы сейчас вместо урока жизни дадим Анютке мастер-класс по тому, что она явно не хотела лицезреть в нашем исполнении. Женя приблизилась к лицу Алины, опаляя покрытые блеском губы своим обжигающим желанием, доминирующем в каждом выдохе, и уже прикрыла глаза, когда Алина положила ладони на её щёки, но вместо ожидаемого прикосновения она ощутила лёгкий порыв ветерка от открывшейся двери и голос Ани: – Это точно. – Мало того, что подслушивает, так ещё и поцеловаться не даёт, хулиганка, – пожурила подругу Алина, пока Женя, всё ещё вытянув губы уточкой, хлопала ресницами. – Выглядишь потрясающе. – Спасибо! Надеюсь, все будут того же мнения. Аня легко покраснела и Женя, переглянувшись с Алиной, зацепилась за эту возможность увести диалог в нужное русло: – Думаю, тебя волнуют не все, правда? – Аня кивнула. – Ты хочешь об этом поговорить? – Я не знаю, – она закусила губу, неловко потирая шею. – Я, вроде, разобралась в себе и всё понимаю, даже, возможно, на что-то решусь сегодня, но мне так страшно! Алина и Женя, не сговариваясь, одновременно тепло обняли Аню, поглаживая трясущуюся девушку по спине. Она всхлипнула и крепко сжала в руках ткань топов обеих, словно хватаясь за спасительный плот в бушующем океане своего страха. – Мы не будем ничего советовать или говорить, хорошо? – Тихо проговорила Алина, бегло переглянувшись с кивнувшей ей Женей. – Мы лишь скажем, что прыгать нужно в тот момент, когда тебе страшно, потому что иначе ты уже не решишься. – А что, если?.. – Подожди, Анют, мне сразу есть, что сказать, – мягко прервала её Женя, не переставая успокаивающе кружить по спине Ани ладонями. – Знаешь, что хуже всего может извести тебя в жизни? Сожаление. Вот это маленькая частичка «бы»: что было бы, если бы. Лучше попробовать признаться и получить отрицательный результат, но без сожаления, чем жить в дружбе с ней, которой вам обеим не хватает, но вот с этим проклятым «бы». Потому что оно душит и убивает изнутри, медленно, но крайне болезненно. Женя замолчала, предоставляя Ане время на то, чтобы принять важное решение. Алина ободряюще улыбнулась своей девушке, мысленно благодаря её за правильно подобранные слова. Они обе волновались за судьбу этой истории, и сейчас Алине показалось, что они стоят на развилке рядом с Аней и Сашей, которые уже готовы шагнуть на одну из тропинок, но на какую – решится сегодня. – Я знаю, что нужно делать, – тихо, но со стальной уверенностью, выдохнула Аня, отрываясь от подруг. В карих глазах вспыхнула решимость. – Пожалуй, я не скажу никому про второй этаж, есть у меня ощущение, что он будет занят, – ухмыльнулась Женя, получая тычок в бок от Алины. – Буду тебе благодарна, – приподняла уголки губ Аня. – А теперь пора начинать бал. *** В голове Саши крутилось слишком много мыслей, которые она обычно старалась давить на корню – негоже хорошей подруге думать о том, насколько привлекательна её близкая подруга. Слово «сексуальна» подходит в разы лучше, но Саша краснеет уже после первых трёх букв, поэтому предпочитает это обыденное, вполне применимое к подруге, которую она способна оценить, как девушку, «привлекательна». – Что тебя тревожит? – Поинтересовался молодой человек за барной стойкой, когда взгляд доверенной ему девушки слегка прояснился. – Не переживай, я знаю понятие «конфиденциальность» и считаю его своим жизненным кредо, так что можешь доверить мне то, что тебя волнует, и я приложу максимум усилий для того, чтобы тебе помочь. – А все бармены по совместительству психологи? – Уточняет Саша, думая, что это хороший вариант – возможно, она его больше не увидит, он никому ничего не скажет и нальёт ей выпить, чтобы забыть весь их разговор, если что. – Не знаю насчёт всех, но я бармен по призванию, а психолог – по диплому. – Интересный выбор. И в чём ты преуспел больше? – В совмещении этих сфер, поэтому можешь обозначить свою проблему, а я подберу нужные слова и напиток. Саша прикусила нижнюю губу, ненадолго задумалась, взвесила все «за» и почти отсутствующие «против». – Я боюсь признаться человеку, в которого давно влюблена, в своих чувствах, потому что думаю, что разрушу нашу дружбу. – Как давно ты влюблена в этого человека? – Три года. – Тогда точно виски, – со знающим видом протягивает парень и ставит перед Сашей хайбол. – Я никогда не пробовала виски, – недоверчиво смотрит на забрасывающего на дно бокала кусочки льда в форме корон бармена Саша. – Значит, тебе точно понравится, виски – моя отдельная любовь, – улыбается он и достаёт выглядящую дорого бутылку. – Я бы мог часами распинаться о своих любимых сортах и марках, методиках приготовления и употребления, но, полагаю, тебе это не нужно. Лишь попрошу тебя не торопиться и прочувствовать каждую нотку этого благородного напитка. Он ловким движением откручивает крышку и наполняет бокал янтарной жидкостью. Саша заинтересованно следит за тем, как медленно утопают в алкоголе цвета жжёной карамели кусочки льда, покрываясь причудливыми узорами. – Попробуй. Саша берёт в руки бокал, принюхивается и делает первый глоток. Дубовый аромат приятно щекочет обонятельные рецепторы, когда алкоголь обжигает горло. Саша морщится – всё же градус у виски неслабый, – однако лёд приятно охлаждает, играя контрастами на языке. Она прикрывает глаза и прислушивается к себе – несмотря на огненную силу, во рту всё ярче проявляется вкус засахаренной печёной груши. Сразу вспоминается вечер годичной давности, когда они с Аней на ночёвке решили попробовать приготовить этот десерт – сладкий сок растекался по губам и коже щёк и так привлекательно блестел на лице Ане, что Саше до боли в губах хотелось его слизнуть. И сейчас, когда алкоголь начал согревать внутренности, появилось иллюзорное ощущение того, что она всё же это сделала. – Как тебе? Саша открыла глаза, смотря на бармена с лёгкой улыбкой. – Спасибо, это прекрасно, – кивнула она и сделала второй глоток. Ощущения усилились, даря чувство лёгкости во всём теле и унося все мысли прочь. – Главное не торопись, помнишь? Саша кивает и отставляет бокал на стол. Ресницы трепещут, отбрасывая замысловатые тени на щёки, но, закрыты её глаза или открыты, перед ними стоит только один образ, и Саша хочет увидеть его вживую как можно скорее. Увидеть, услышать, прикоснуться, понюхать, поцеловать. Алкоголь забирает страхи, лишает твёрдой почвы под ногами и расслабляет тело, но даёт столь важный сейчас огонь в глазах. С этим огнём она шла забирать международные титулы, сейчас её цель – забрать Аню. – Ещё хочешь поделиться или виски оказался лучшим советчиком? – Знаешь, думаю, я уже всё решила, а ты подарил мне уверенность в своём выборе, поэтому да, виски, сделанный такими умелыми руками, определённо хороший советчик, – Саша салютует ему бокалом, который вновь оказывается в её руках, и делает новый глоток. Однако свежая порция напитка не успевает достигнуть пищевода – на самом верху лестницы показались знакомые желанные ноги на высоких шпильках, визуально удлиняющих их на десяток сантиметров. Шаг за шагом она спускалась по лестнице, и Саша не могла налюбоваться стройностью сильных загорелых ног, но мысленно всё думала, когда же она увидит платье или юбку – вслед за коленями показались бёдра, а это уже означает, что правильная Аня выбрала сегодня мини, но вот длина этого мини оставалась загадкой. Впрочем, ответ Саша узнала через три секунды по всемирному времени и несколько минут – по своим собственным ощущениям – для неё, пожирающей фигуру подруги, время замедлилось и тянулось, как сладковатый вкус печёной груши новой порции виски. Бархатная мини-юбка едва доходила до средней трети бедра, обтягивая рельефные мышцы ног, которые хотелось целовать, целовать, целовать… Саша встряхнула головой, облизнула пересохшие губы и продолжила путешествие по новой Ане Щербаковой, с которой ей очень хотелось познакомиться. Бархат юбки, если находящийся на бёдрах Ани материал можно было так назвать, сразу переходил в чёрный корсет, подчёркивающий изящность её стана. Саша делает ещё один глоток, уже не обращая внимание на жжение – желание сорвать чёртовы вещи и прикоснуться к ней обжигает в десятки раз сильнее. Саша знала и видела, что они с Аней и Камилой после пережитого в прошлом году стресса вошли в пубертатный период и за прошедшие четырнадцать месяцев изменились в своём телосложении, но только сейчас она наконец увидела, как сформировалась Аня – спасибо открывающему прекрасный обзор на её налившуюся грудь корсету. Выступающие ключицы, грациозная шея и тонкие плечи открыты любому взору, и Саша сгорает от осознания того, что не только она может созерцать это произведение искусства. Хочется оставить на молочной коже свои метки, чтобы все знали, кому она принадлежит. Чёртова собственница внутри просыпается с каждым новым глотком виски и каждым вздохом Ани, выделяющим грудь всё ярче. На шее сверкает в свете неона золотая цепь, от вида которой Саша готова уронить свою челюсть – этой девочке определённо идёт золото. Хочется потянуть Аню на себя прямо за чокер и врезаться в её тело своим, выбивая искры напряжения из обеих. Её изящные пальцы спрятаны за прозрачными перчатками из чёрной сетки, усеянными того же цвета миниатюрными сердечками. Саше кажется, что её собственное сердце разбилось на сотни маленьких сердечек и готово разлететься поверх этого узора на её ладонях, лишь бы быть в её руках. Такое же украшение венчает её скулы с двух сторон – миниатюрное чёрное сердечко, сделанное, видимо, той самой подводкой-штампом, которую Саша дарила ей на прошлое восьмое марта. В тон ему окрашены её губы, и этот факт добивает останки сердечной мышцы в груди – глянцевые чёрные губы видятся запретным плодом, который хочется сорвать. Тотальный чёрный образ абсолютно не ассоциируется с грязью или тьмой, нет, даже в нём она видится невинной и ангелоподобной, однако нимб с её головы хочется сорвать и обернуть вокруг её шеи поверх чокера. Всегда белая Аня, с ног до головы облачённая в чёрное, – теперь прямая ассоциация со словом «секс» в словарном запасе Саши Трусовой. Следом за Аней спускаются Алина и Женя, которые остаются незамеченными Сашей – всё её внимание приковано лишь к вышагивающей от бедра по направлению к ней девушке. – Наконец я могу нормально с тобой поздороваться, – тихо говорит Аня, пока Саша задыхается в сладости её карамельного аромата – она знает, что Аня предпочитает карамель в духах, гелях для душа и всевозможных кремах. Абсолютно-точно-не-сладкоежка-презирающая-сладкое-Саша, кажется, теперь тоже. – Привет, Саша. – Привет, Аня, – сглотнув, отвечает Саша, едва отрывая взгляд от её губ, и смотрит прямо в карамельные глаза, в которых сейчас видит совершенно новый оттенок. – Твои глаза похожи на виски. – Что? Саша прикусила окрашенную алым нижнюю губу, понимая, что слова вырвались раньше, чем были обдуманы, но отступать уже поздно. – Я сказала, что твои глаза похожи на виски, – повторила Саша не дрогнувшим голосом. – И чем же? – Аня кокетливо улыбнулась и заправила прядь волос за ухо. «Классно, Саша, молодец, как собираешься из этого выкручиваться?» – Прошептал ехидный внутренний голос, когда она поняла, что сказать «они пьянят не хуже этого напитка, к слову, хочешь попробовать?» – не вариант. Или?.. – Они пьянят не хуже виски, не хочешь попробовать? – Выпалила Саша, аналогично поправляя волосы. Аня опешила от такой решительности девушки. В каждом её слове чувствовались энергия и сила, хотелось подчиниться всему, что она скажет, несмотря на строгий запрет относительно алкоголя, который она сама себе установила. Стоящей перед ней в сногсшибательной чёрной комбинации, разбавленной лишь кровавым оттенком её губ, девушке, кажется, не хватает рожек и заострённого хвоста в тон помады – при виде неё всё благодетельное в Ане написало заявление по собственному желанию, захватило Ангела с правого плеча и умчалось в неизвестном направлении. И Ане это нравится. Аню это манит. – Спасибо, я не прочь присоединиться к тебе, – согласилась на предложение Аня. Саша кивнула бармену, тот сразу поставил на стойку второй стакан и наполнил его виски со льдом, пополняя порцию Саши. Рыжеволосая протянула бокал Ане, соприкасаясь с её пальцами, скрытыми сеткой перчаток, но даже это не помешало ей почувствовать бархат её кожи. – За что выпьем? – Поинтересовалась Аня, принюхиваясь к новому для неё напитку, и облизнула янтарную каплю, скатившуюся по внешней стенке бокала. Зелёные глаза потемнели ещё на тон, пока утонувшие в черноте зрачка радужки цвета виски не сводили с них взгляд ни на секунду. – За знакомство, – протянула Саша, ухмыляясь. – Мне казалось, мы знакомы уже много лет. – Не спорю, но прямо сейчас, – Саша задержала взгляд последовательно на шпильках, мини-юбке, корсете, чокере и чёрных губах, – передо мной явно новая Анна Щербакова, с которой мне не терпится познакомиться поближе. – И чем же она нова? – Соприкасаясь своим бокалом с бокалом Саши, уточнила Аня, делая первый небольшой глоток. – В ней больше нет того стеснения, что сковывало её в выборе таких роскошных нарядов, – отпив свой напиток, ответила Саша. – Считаешь мой наряд роскошным? – Безусловно. – Тогда мне приятно с тобой познакомиться, – Аня аналогично усмехнулась и подошла к Саше столь близко, что их тела соприкоснулись всеми возможными поверхностями. Она положила руку на шею Саши и наклонилась к её уху, обдавая то пожаром, – Дьявол. Аня не отодвигается, лишь подносит к губам стакан и бегло отпивает. Саша терпеливо ждёт и тяжело сглатывает, когда на обожжённой коже чувствуется прохлада льда, который Аня, судя по всему, зажала меж губ, и теперь вела причудливой фигуркой во шее Саши вплоть до выреза её пиджака. Лёд быстро тает от контакта с разгорячённым и перевозбуждённым телом. Аня выпрямляется, и Саша готова сойти с ума – на её ночных губах блестят капли воды. – Что под пиджаком? – Интересуется девушка, вновь впиваясь взглядом в прожигающие её изумрудные глаза. Ладони в перчатках ложатся на лацканы пиджака, мизинцы невесомо кружат по груди, в которой, кажется, остановилось сердце. – Топ, – выдыхает Саша. – Потанцуем? – Хм, я ожидала другое предложение, но потанцевать с тобой я никогда не против, – мило улыбается Аня и так по-детски прелестно машет ресницами, что Саша хочет удариться головой об стол, лишь бы понять, как Аня успевает так быстро переодеваться из образа соблазнительной и сексуальной девушки в милую принцессу и обратно за какие-то несчастные доли секунды. Аня тянет её на танцпол и останавливается в самом центре, не выпуская её руку из своей. Саша не успевает даже понять, что произошло, когда Аня прикрывает глаза, делает глубокий вдох и вливается в первые ноты новой мелодии, побежавшей по всему помещению. Это что-то иностранное, и Саша не понимает ни слова, однако понимает каждую букву в речи тела Ани, невероятным образом рассказывающего суть то ли музыки, то ли её личной истории, выражающуюся в профессиональных движениях. Она раскована, обольстительна и желанна. И она, очевидно, это знает. В голове Саши корону монархии окончательно отбирает анархия, все установки про дружбу, страхи и переживания сносит волной такого сильного возбуждения, от которого тяжело даже сделать вдох. Аня не сводит с неё горящего взгляда, призывая к исполнению обоюдных желаний. На последней ноте она плавно опускается вниз, скользя ладонями по всему телу Саши, и так же медленно поднимается в исходное положение, смыкая руки за шеей рыжеволосой и приближаясь к ней лицом на такое расстояние, чтобы кончики их носов соприкасались. Саша не дышит. Аня молчит. Музыка продолжает сменяться одна на другую, люди вокруг то прибывают, то исчезают, оставляя на танцевальной площадке только их, но это не имеет значения. Абсолютно ничего не имеет значения. Карие глаза-убийцы, сжигающие её во всё новых волнах пожара-возбуждения, пьянят сильнее, чем виски, и Саша глотает каждую каплю, которую даёт Аня. Ей всё же есть, что отметить, – теперь у неё есть новая знакомая. Сил сдерживаться больше нет. – Мы идём наверх, – тихо говорит Саша. – Прямо сейчас. Аня улыбается так, как не улыбалась олимпийском золоту. Она хочет что-то сказать, но Саша делает то же, что и с мировыми рекордами на льду – просто забирает и уводит девушку на лестницу. Для неё нет ни Жени и Алины, победно отбивающих кулачки у барной стойки, откуда они наблюдали за всей этой сценой, ни Камилы и Лизы, едва оторвавшихся от ненасытных поцелуев, чтобы взглянуть на них и кивнуть друг другу, а затем и Алине с Женей, ни сотни гостей праздника. Есть лишь она. И знакомство пора переводить в более близкую форму. Аня берёт инициативу на себя и открывает дверь той комнаты, в которой она переодевалась. Она успевает сделать два шага в темноту, когда дверь за её спиной с грохотом закрывается и она быстрым движением оказывается прижата к дубовой поверхности. В погружённой во тьму комнате Аня без проблем видит полыхающие зелёные глаза, выпирающую на шее артерию и часто вздымающуюся от учащённого дыхания грудь. На её талию ложатся подрагивающие ладони, ощутимо сжимая кожу через корсет, и теперь вздрагивает уже она. – У тебя совершенно нет стыда, – рычит ей на ухо Саша, прикусывая мочку. – И я хочу, чтобы на нас совершенно не было одежды. Аня ликует. Внутренний зверь оживает, требуя прочувствовать всё желание Саши, которое, она уверенна, вот-вот прольётся на неё водопадом грубых поцелуев, царапин на спине, отметок по всей коже и звучных стонов, переходящих в крик. Но сначала хочется ясности. – Стыда нет, но у меня всё ещё есть принципы, – со стоном выдыхает Аня – Саша продолжила наступление, гуляя губами по её нижней челюсти, порой задевая шею. – И что говорят твои принципы? – Что я хочу быть уверенной в том, что разделю свой первый раз со своей девушкой. Саша на долю секунды отстраняется и смотрит на Аню неверящим взглядом. Эти слова действительно были озвучены или у Саши галлюцинации от виски в стакане и её глазах? – Ты хочешь начать со мной отношения? – Взволнованно спрашивает Саша, едва ли не теряя весь свой пыл. – А ты хочешь переспать со мной и продолжить дружить? – Удивляется Аня. – Нет. – Отлично, я жду ответ. – Ты не озвучила вопрос. – Ещё одна тупая фраза и я заберу все свои слова назад. – Ты хочешь стать моей девушкой, потому что я давно в тайне любила тебя, но скрывала эти чувства под маской дружбы, потому что боялась потерять общение с самым прекрасным для меня человеком в этом мире? – Тараторит Саша. – Ты, кажется, должна была дать ответ, а не задать мой же вопрос, дополнив его кучей ненужных слов, которые и так вытекают из всего происходящего, – Саша не видит, но знает, что Аня выгнула бровь. – Ты их не озвучила, я стала переживать. Твой ответ? – Конечно да. А твой? – Естественно. – Отлично, а теперь раздень меня и покажи, как сильно ты меня хочешь. – Тебе не кажется, что отношения начинаются со свиданий и поцелуев, а не с секса на вечеринке? – Хмыкнула удивлённая таким напором Саша. – Мы – два уникума фигурного катания, которые умудрились влюбиться в своих главных соперниц на льду, пройти жуткий ад и тонны хейта и при этом ни на мгновение не усомниться в своих чувствах. Мы, очевидно, особенные, поэтому мне абсолютно плевать на то, как отношения начинаются у всех нормальных людей. Мы ненормальные, и мне это нравится. А теперь возьми меня наконец! Аня больше ничего не хочет говорить, Саша – слышать. Губы мгновенно накрывают такие жаждущие прикосновений губы Ани, язык бесцеремонно проникает в рот, исследуя каждый сантиметр открывшегося пространства. Аня цепляется руками за плечи Саши, вжимая её в своё тело всё сильнее, и постанывает в поцелуй. Саша не успевает понять, когда и как это произошло, но между её ног резко оказывается острое колено Ани, нагло кружа по эпицентру желания. Рыжеволосая звучно стонет в поцелуй и на мгновение отрывается от ненасытных губ, шумно втягивая воздух. Проворные пальцы Ани пробегаются по лацканам пиджака, задерживаются на пуговицах, возвращаются наверх и резко дёргают ткань в разные стороны. Комнату оглушает стук прыгающей по полу пластмассы, но Саша не успевает обратить на это внимание – ладони Ани уже ложатся на её грудь, скрытую полупрозрачным чёрным кружевным топом, и сильно сжимают, выбивая очередной стон. – Такой топ мне нравится, – шепчет Аня на ухо Саше и сразу примыкает к губам, срывая льющиеся рекой стоны. – Сними, – хрипит Саша, едва найдя в себе силы оторваться от губ Ани. – Топ? – Всё. Аня довольно ухмыляется потерявшейся в происходящем Саше, спускает руки с её груди на талию под недовольный стон, убирает колено, вновь твёрдо стоя на двух ногах, и быстро ведёт девушку к кровати. Саша успевает ухватить три поцелуя, прежде чем падает спиной на лоснящийся шёлк постельного белья. Аня одним движением снимает с себя корсет и сбрасывает с ног туфли, перебрасывает правую ногу через Сашу и восседает на любимом теле, как на троне. Её ладони зарываются в собственные волосы, и Саша теряет дар речи, жадно впитывая открывшуюся ей картину – полуобнажённая Аня, грудь которой подсвечена слабым сиянием луны, льющимся сквозь полузакрытое шторами окно. Слюнные железы подключаются к творящемуся в организме хаосу и Саше кажется, что она сейчас захлебнётся в своём желании. – Прикоснись ко мне наконец, – говорит Аня, проводя руками по своему телу. Саша активно кивает и осторожно укладывает ладони на обнажённую грудь, задыхаясь в ощущении мягкости и одновременно играющим с ней напряжением мышц под её пальцами. Большие пальцы прикасаются к соскам, срывая с губ Ани звонкий стон, который Саша воспринимает, как зелёный свет, и повторяет незатейливую ласку. Аня покачивается на её бёдрах, показывая постепенно намокающим штанам Саши под ней, насколько она хочет перейти от комплимента от Шефа к основному блюду. – Как же это иронично, ты вновь подо мной, – выдыхает со стоном Аня, упираясь руками в идеальный пресс Саши. – Ты договоришься, – рычит Саша, грубее сжимая девичью грудь. – Чёрт, ни на одном пьедестале мне не было так приятно быть над тобой, как сейчас! Саша рывком переворачивает их, но Аня довольно улыбается – ведущаяся на её провокации Саша заводит ещё сильнее. – Я могу перестать быть нежной, – уверенно проговаривает в самые губы Ани, грудь которой всё ещё находится в тисках её рук, Саша. – Так перестань, – выдыхает Аня и вновь врывается в её рот своим языком, пробегаясь по дёснам и сталкиваясь в жгучем танго с языком Саши. Руки Ани ползут в пламенные волосы, зарываются в пряди и сжимают, чуть оттягивают и поглаживают кожу головы. Саша готова захныкать от желания, которое усиливается с каждым стоном, выпущенным ею же самой, от действий Ани. Саша путешествует руками по подтянутому телу под собой, в отместку за игры с волосами задерживаясь на поясе юбки, и Аня ёрзает, раздвигает ноги и движет тазом в сторону блуждающих по ней рук. – Ты представляла меня голой? – Тихо спрашивает Саша, одновременно с тем сильно сжимая грудь Ани. – Да, – стонет в ответ шатенка. – Представляла, как я прикасаюсь к твоей груди? – Да! – Представляла, как я целую твою шею? – Саша дублирует озвученное действие, порой прикусывая нежную кожу, на которой расплываются алые следы от её помады и зубов. – Да! – Представляла, как я делаю это? Саша проводит языком по всей длине её шеи, переключается на ключицы, после чего уделяет внимание груди. На каждом из сосков она оставляет полноценный поцелуй, добивая остатки самообладания Ани. –Да, да, да! – Уже кричит Щербакова, не выдерживает и тянется своей рукой к мешающейся юбке. – Нет уж, красавица, это моя маленькая месть за нашу общую нерешительность на протяжении многих лет, – насмехается Саша, перехватывает её руку и поднимает над головой девушки. Вторая рука Саши быстро тянется к массивному ремню на штанах, слышится металлический лязг, после чего Аня, на десяток секунд лишившаяся ощущения родных рук на своём теле, находит в себе силы приоткрыть глаза и видит, как Саша поднимает её вторую руку к первой и стягивает их ремнём. – Теперь никакой самодеятельности, – выдыхает Ане в губы, которые тут же захватывает в плен, Саша. Её руки возвращаются к груди, и Аня думает, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Обездвиженные руки чешутся от желания прикоснуться в ответ, стянуть с Саши оставшиеся вещи и провести рукой между её ног, чтобы почувствовать, что она хочет её так же сильно, как утопающая в своём желании, хлюпающем в своём эпицентре, Аня. – Саша, я больше не могу, – скулит Аня, разрывая поцелуй. – Что ты хочешь, чтобы я сделала? – Спрашивает Саша, сильнее массируя грудь девушки. – Прекрати издеваться и трахни меня наконец! – Мне определённо нравится новая Аня Щербакова, – ухмыляется Саша и одним движением снимает с Ани юбку. Аня шумно выдыхает, когда прохлада комнаты скользит по слишком разгорячённым точкам её тела, и прикусывает губу от бездействия Саши. Рыжеволосая же не может оторваться от картинки, которую, пусть и с одним лишним элементом, мечтала увидеть так долго: сходящая с ума в своём желании Аня мечется под ней на кровати, требуя погрузиться в неё, без каких-либо правил и норм, нарушая все границы дозволенного по её воспитанию. Дыхание спирает от осознания того, что сейчас произойдёт. – Никогда не думала, что такие правильные девочки носят стринги, – тянет Саша, медленно снимая последний элемент одежды с изнывающей девушки. Желание Ани блестит на её коже в лунном свете, и Саша хочет запечатлеть эту картинку в своей памяти на всю жизнь – ничего прекраснее в этой вселенной для неё не было, нет и не будет. Желания прикоснуться пальцами или поцеловать разрывают сознание на две части, и Саша принимает единственно верное решение. – Господи, да! – Кричит Аня, ощущая в себе указательный палец Саши и одновременно ласкающие её губы. Саша не спешит – осторожно исследует внутренний мир своей девушки, плавно двигается, подыскивая нужный темп и ритм, изменяет угол вхождения и целует-целует-целует, подключает язык, проходясь по изобилующей своим желанием Ане, мгновенно вознося вкус девушки в ранг своих любимых лакомств. – Ты такая сладкая, – причмокивая, выдаёт Сашу, заставляя Аню простонать ещё громче – слишком хорошо. Аня плачет, не зная, куда деться от обилия наслаждения – Саша подключает второй палец, и она мечтает остановить время, чтобы остаться в этом мгновении навсегда, но подступающая волнами кульминация открывает всё новые грани прекрасного. Губы Саши не перестают целовать всю промежность, язык скользит по складкам кожи, кружит на комочке нервов, разбивая Аню на части. Она стонет, кричит и молит Сашу не останавливаться, не разбирая собственных слов. Саша чувствует внутренние сокращения мышц, но хочет продлить это мгновение, поэтому замедляет движения, получая рык, полный негодования. Второй рукой она быстро освобождает руки Ани, которые мгновенно впиваются в её талию. В следующее мгновение Аня меняет их местами и усаживается на пресс Саши, громко вскрикивая от поменявшегося угла проникновения пальцев девушки, застывших в ней. Она не знает, куда деть руки, поэтому находит им лучшее применение: пока Саша приходит в себя от слишком головокружительного переворота, удобнее устраиваясь с сидящей на ней Аней, которую она придерживает одной свободной рукой, девушка опускает свою ладонь к эпицентру желания Саши и тихо проскальзывает внутрь двумя пальцами. Теперь вскрикивает от наслаждения уже Саша. – Чёрт тебя дери! – Ну так сделай это, – выдыхает запыхавшаяся Аня, делая первые изучающие движения внутри девушки. Саша вторит ей, подстраивается под её темп и стонет в унисон. Вторая рука Ани ложится на грудь Саши, всё ещё скрытую под топом, и разрывает ткань, довольно улыбаясь открывшемуся виду. У Саши нет сил возмущаться, последние она тратит на долгий стон, когда Аня сжимает её сосок ровно с самым глубоким проникновением пальцев. Комната наполняется неконтролируемыми стонами, рваными выдохами и звуками исполнения желания обеих. Саше одновременно жарко и холодно, в голове звенящая пустота и рой мыслей, губы жжёт от невозможности прикоснуться к любым из губ Ани, но разрывать такой контакт не хочется. Аня, сидящая на ней, слишком прекрасна – её грудь подпрыгивает с каждым насаживающимся движением, меж неё катится тонкая струйка пота, волосы разметались по телу, прилипая к особо промокшим от активности процесса участкам кожи. Саша видит, как перекатываются мышцы её пресса, как напряжены руки и как выпирают сосуды на шее, к которой так хочется прикоснуться. Аня запрокинула голову, разглядывая на полотне прикрытых век звёзды и планеты, к которым она улетает на своей ракете. Происходящее кажется космически прекрасным, и она не хочет, чтобы этот полёт завершался, но физиология считает иначе, подталкивая её к феерической кульминации. Саша чувствует, как мышцы Ани всё активнее сжимают её пальцы, и вместе с тем её собственное наслаждение мчится к пику с той же скоростью, что тактильно ощущает Аня. Саша отрывает свободную руку от талии Ани и несильно сжимает открытую лебединую шею. Аня не остаётся в долгу и с силой щипает сосок правой груди Саши. Один хриплый стон, два движения пальцами, три скоростных удара сердца, и обе рассыпаются в оргазме. Пальцы не замирают, продлевая наслаждение любимого тела, глаза закрываются, дыхание и сердцебиение сбиты напрочь и, кажется, лечению не подлежат. Аня наклоняется вперёд и ложится на Сашу, покрывая кроткими поцелуями всю кожу вокруг, до которой может дотянуться. Рука Саши с её шеи соскальзывает в волосы, поглаживает голову и спину. – Чёрт, это было богически прекрасно, – шепчет Аня, вслушиваясь в медленно восстанавливающийся стук сердца Саши. – После такого секса я готова на тебе жениться прямо сейчас, – лениво отвечает Саша, вслушиваясь в не затихающие волны наслаждения внутри. – И не надейся, сначала знакомство с родителями, – отвечает Аня, приподнимая голову и заглядывая в родные, блестящие счастьем глаза. – Мы все знакомы, так что моё предложение в силе, – улыбается в ответ Саша. Она осторожно вынимает свои пальцы из лона Ани и показательно облизывает их, забавно причмокивая. – Но я готова познакомиться с ними ещё раз и заявить, что они кондитеры, потому что их дочь – самый прекрасный десерт, который я пробовала. – Не отбирай мой подкат, – Аня повторяет её действие, вновь зажигая в Саше пожар. – И нет, без нормального знакомства с родителями, официального представления друзьям в качестве пары и дурацкой бытовухи, я не соглашусь. – Договорились, – Саша тянется за ленивым поцелуем и сладко улыбается в него. – Думаю, второй пункт мы можем провернуть прямо сейчас. – Я сейчас не в состоянии даже слезть с тебя, какой уж вернуться на вечеринку, – стонет Аня, когда Саша отрывается от поцелуя, чтобы прикоснуться губами к её щекам, носу и лбу, вызывая детский смех. – Предлагаю написать Жене, что нам стало нехорошо и мы легли спать, лофт всё равно на сутки сняли, да и они с Алиной явно проведут не менее бурную ночь в соседней комнате. Аня не успела ответить – в подтверждение словам Саши из-за стенки раздался неприлично громкий стон. – Я же говорила, – победно улыбнулась она. – Я тебя огорчу, это Камила, – хихикнула Аня, прислушиваясь к повторившемуся звуку. – Не поверю, что Женя спит с Камилой, – ужаснулась Саша. – Если ты забыла, у Жени на пальце кольцо, а у Камилы есть своя Королева, – закатила глаза Аня. – Правильнее сказать, Императрица. – Ой, я совсем забыла! Аня тихо рассмеялась с искреннего удивления Саши и вновь поцеловала ту в растянувшиеся в улыбке губы. – Когда они целовались в начале вечеринки, по твоему лицу я бы не сказала, что ты способна такое забыть. – Есть у меня девушка, которая способна затмить собой абсолютно всю информацию в моём мозге, – игриво сказала Саша, поправляя волосы Ани. – Она столь искусна в любовных делах? – Наигранно удивилась Аня, поглаживая руки Саши. – Невероятно, я даже не могу поверить, что я у неё первая. – Похоже, её любовь к тебе столь сильна, что учит лучше любого партнёра. – Я искренне в это верю. Они тихо рассмеялись и разделили очередной поцелуй. Саша аккуратно переложила задремавшую Аню со своего тела на мягкую кровать и укрыла их обеих сброшенным на пол одеялом, подтыкая его со всех сторон, чтобы обнажённые тела не остыли. – Саш, а что мы скажем нашим детям, когда они спросят, как мы познакомились? – Едва слышно спросила Аня, прильнув всем телом к Саше, когда та расправилась с одеялом и отправила Жене сообщение о том, что они легли спать в гостевой комнате. – Ты отказалась жениться на мне, какие дети? – Со смехом спросила Саша, скрывая своё волнение от серьёзности этого вопроса – раз Аня подняла его, значит она точно задумывается о реальности озвученной ситуации, и это заставило сердце навсегда высечь имя девушки на эндокарде. – Я не отказалась, а попросила сначала выполнить пару простых условий, так что от ответа на мой вопрос ты не отвертишься, – пробормотала в её шею Аня, из последних сил спасающаяся ото сна интересом. – Что я просто забрала тебя.