В десять ровно

25 августа 2011 год. Магнитогорск. Вечер. Летняя прохлада, забирающая в уютный кокон и заставляющая блаженно прикрывать глазки каждый раз, когда новый поток ветра перебирает темные волосы. В воздухе витают запахи морозной чистоты, свежести. Сегодня непривычно холодно для августа. Девочка ëжится, покрываясь мурашками. Приталенная футболочка, конечно, красивая, но почему-то не было предусмотрено, что на улице сегодня погода сродни осени. Асфальт шаркает под подошвой старых кроссовок и слышится её собственный голос. Мечтательно, с долей дрожи от стоячей морози, произносит: - Сейчас бы в кино на вечерний сеанс. - уныло вздыхает, понимая, что мать её просто-напросто прибьет за такую выходку. На часах почти десять, а значит Беляеву не то что на фильм не отпустят, даже на лавке возле подъезда посидеть не дадут. - Тебя не пустят. - хриплый смешок доносится от собеседницы и та сует руки в карманы кожанки. - А если бы ты могла пойти, то мы обязательно, вместо скучного кинца, заглянули бы в кабак. Прокуренный голос вновь шутит над мелкой, но замолкает, когда слышит посторонний звук. Звонит мобильник. Противно, сигнализирующе, разрывает царившее умиротворение. На маленьком экранчике кнопочного гаджета высвечивается моргающее "Мама" и Виталина поджимает губы. Опять начинается... Не ответить не может. Щелкая пальчиком по клавиатуре, подносит аппарат к уху, готовая выслушивать очередные упреки. Становится тревожно. С детства так. Родительница обычно начинала повышать тон, упоминая о нарушении правил семьи, а на глазах мигом образовывались жгучие слезы, которые невозможно остановить. До боли прикусив губу, вслушивается в приветственное "ты где шляешься" на другом конце провода. Слева слышится шуршание и девочка не успевает повернуть голову, как на её плечи ложится чужая куртка. Оборачивается, видит усмешку, которую даже можно принять за жест поддержки, волнуется, сжимая в ладошке телефон. По спине расползается тепло от нового слоя одежды, а в душе трепет отзывает глупое переживание по поводу матери. Тихая вон какая сильная, значит и она сможет стать похожей на неё. Чего из-за таких мелочей расстраиваться? - Я скоро приду, мам, я недалеко. - бурчит с улыбкой на губах и неотрывным от чужого лица взглядом, что не ускользает от недовольной персоны на трубке. "Чего это мы такие радостные? Если я узнаю, что ты опять шляешься со своей зечкой... Пеняй на себя, Вита." Визжаще заканчивает, на повышенных тонах. - Не узнаешь. - шепчет уже после того, как раздражённо тыкает на сброс вызова. Почему она запрещает ей общаться с теми людьми, с которыми младшей нравятся контактировать? Неприятно. Будто куклой в чужих руках становишься и всё, ощущение, что жизнь тебе больше не принадлежит. Что плывёшь по течению, потакая капризам матери и ничего даже сама сделать не можешь. Руки связаны, рот на замке, а мозг даже не может подумать о том, чего он действительно хочет. Беспомощность. Чирканье зажигалки возвращает в реальность. Тихомирова закуривает, выпуская полупрозрачные клубы в воздух. На такое действо смотреть можно было вечно. Жгучий, неприятный запах не мешает со странным блеском в утопично черных глазах оглядывать подругу. У той расслабленный взгляд из-под ресниц, удовлетворенное выражение лица. Одной рукой поправляет уже, кажется, приросшую к голове шапку-пидорку и разминая шею поглядывает вперед. На знакомую дорогу и родной фонарь, под которым такими вечерами они сидели вдвоём и о чём-то болтали, до того момента, пока родительница Беляевой не начинала распахивать собственное окно, располагавшееся в соседнем подъезде, и ругаться на непутёвую дочь. Да так, что на весь двор было слышно. - Тебе не холодно, Ань? - спрашивает, засовывая телефон в задний карман джинс и притягивая чужую, чрезвычайно тёплую одежку к себе ближе. Тихую все зовут по кликухе, привязалось к ней это, да так, что в жизни теперь не выведешь. Её погоняло гуляло по окрестностям, все знали, что конфликты с ней иметь опасно. Остерегались. А Вита нет. Странная девчонка. Зовёт Аней, ходит на прогулки и смотрит с таким восхищением в глазах, будто на еë месте сейчас стоит Кэтти Перри собственной персоной, а не девушка, что в 16 лет половину района запугала и завоевала уважение нередкими драками и мордобоями. От этого внутри что-то неприятно стягивает. Жаль разобрать будущая студентка своих ощущений не может. - Не, нормально. - оставшись в тонкой кофте, буркнула девушка и затянулась посильнее. Виталина пожимает плечами и под стукающий звук мелких бусин поднимает руку. На запястье висит смешной съедобный браслетик, в котором конфетки твердые - зубы поломать можно, пока с лески снимешь. Но вкусные. Похрустывая сладостью, слышит тихий смех старшей, что отодвигает сигарету от рта и наблюдает за этой картиной. Разные они. Одна портит лёгкие, спасаясь от серых будней в табаке, а другая кушает конфеты, не задумываясь о приобретении вредных привычек. Нос морщится от прилетевшего в лицо дыма. Спасибо ветру. - Сядем? - Тихомирова кивает на облюбованную скамью и дождавшись кивка, плюхается на скрипящие деревяшки. Собеседница садится рядом и укутывается в черную кожанку, одновременно с этим, оглядываясь на родное окно. Мамы вроде нет. - Нет, все-таки ненавижу я эту географичку всей своей душой. - теплые, ласкающие лучи дворового фонаря очерчивают оба силуэта. По недавно отстриженному Беляевой каре мажут, по черной шапке подруги, по тонкой сигарете. Завораживает. Воздух будто теплее становится. Объемный, отдающий какими-то пряностями, среди которых младшая улавливала лишь ваниль. Шероховатые доски холодят и так замерзшие ручонки. - Из-за той тройки в четверти? - весело напоминает Анна, откинувшаяся на спинку лавки. Смотрит устало, расслабленно, чуть повернув голову в сторону собеседницы. - Да. - недовольно тянет девочка, припоминая тот случай. - Мне мама такой нагоняй дала. Вздыхает, посмотрев на часы. С минуты на минуту десять стукнет. - Помню я этот пиздец. - матерится, туша окурок. - А в этом году тебе ещё и экзамены сдавать. Вообще весело будет. А у меня шарага на носу... В конце двора различаются голоса. Парни, явно нетрезвые и поэтому очень веселые. Те что-то гогочут, будя простой люд и идут по дороге, неосвещаемые даже фонарями. Становится не по себе. Но так ощущает себя только Вита. Старшая держится расслабленно, привычно. Никотин и образ жизни даёт о себе знать. Шумы приближаются, и скоро на асфальтированной дорожке вырисовываются три силуэта. Пиво в руках, громкие смешки, неуверенная походка, из-за которой ноги путаются, но их хозяева выруливают, помогая друг другу. Напряжённо. После того как её отец начал пить, а мать всячески пыталась ему помочь и этим самым губила себя... Беляевой страшно смотреть на такого рода сброд. К сожалению, общаясь с Аней, такие картины ей созерцать приходится часто. И каждый раз нервозность накрывает её как в первый. Кусает губы, отслеживая каждое движение молодых людей и неосознанно жмется ближе к подруге. Та защитит в случае чего, поможет, так ведь? Сердечко стучит часто. Она старается дышать глубже и медленнее, чтобы не нагонять паники по пустякам. Соседка чувствует. Кривится немного и закидывает руку на плечо рядом сидящей. Двигает к себе легким движением. Близко находится, очень. Спокойно смотрит и едва похлопывая по плечу шепчет. - Вить, не кипишуй. - хрипотцой отдаёт, заботливо искря темными омутами. - Всё нормально будет. Напуганная на это лишь кивает и замирая изваянием смотрит на приближающихся к ним мужчин. Район неблагополучный, встретить можно всякого... Народный ансамбль "бухое трио" чуть ли не падает, останавливаясь за несколько шагов до их лавки. Вглядываются, шепчутся, а потом один из них, со стрижечкой почти под ноль, подходит, оставляя товарищей позади. - Тихая, ты что-ль? - улыбается парень и заносит руку для приветствия. - О, Лёха. - Аня удивляется и с хлопком скрепляет ладонь знакомого. Подходят остальные. - Захаров, Чича, давно не виделись. Ритуал пожатия рук проходят все и самый трезвый из них, то бишь Алексей, заводит диалог. - Да-а. Ты как в исправительное отъехала, так и пропала с радаров. - Что есть, то есть. Захаров дружелюбно протягивает ей жестяную баночку с пивом, которая им, видимо, была уже не нужна, а Ане в радость. Что бесплатно, то приятно. Отставляя подарочек на асфальт, возле лавки, осматривает компанию и благодарит слабым движением головы. - Соберемся как-нибудь, соберемся. - кивает, чтоб показать уверенность в своих словах. А младшая молчит. Как в рот воды набрала. Чувствует на себе руку подруги, успокаивается чуток, но шелохнуться не может. - А это что за ляля такая? - Чича, наконец-то смог осмотреться и теперь нагло пилил взглядом Виту. От пьяных, невменяемых глаз, становилось жутко. Внутри растекалось напряжение, заставляющее неосознанно сглотнуть, прижаться к спинке лавочки и зашугано зыркнуть в ответ. Будто такое спасет. - Восемнадцать хоть есть, красотка? - протянул ладонь, для так называемого знакомства. За что тут же получил резкий хлопок по кисти. - Четырнадцать ей. Свалил.- Тихая прошипела это, откидывая руку приятеля и недовольно уставившись тому в рассеянное лицо. Подтянув шапку, парень оглядел своих друзей, ища поддержки. Но те молчали. Кивнул отодвигаясь, а у Беляевой сердце чуть не остановилось. Не дышала теперь, рассматривая то компанию молодых людей, то профиль старшей. - Твоя так твоя, поняли. - пробубнил сипло и отошел к дороге, маня за собой свиту. Остальные почуяли напряжение. Поспешили ретироваться, попрощавшись и заметив как из соседнего подъезда выходит одна из тех бесстрашных женщин, что гоняют такой сброд подальше от жилых домов. Девочка шумно выдохнула, на миг прикрывая глаза. - Говорю ж нормально всё. - щёлкает крышка жестяной банки и доносится привычное шипение. Старшая удовлетворено касается губами прохладного края и отпивает. - Да. - подтверждает слова, мечась между чувством благодарности, облегчения и не собирающегося покидать её тело напряжения. - Спасибо. - Не стоит благодарности. - усмехается Аня, потягивая привычный напиток и снова закидывает руку на чужое плечо. Этот вкус уже осточертел и въелся в её организм, но она всё равно не прекращает. Ведь так и панельки не такие серые, и смелости прибавляется, да и мысли дурные уходят на второй план. Виталина морщит нос, запах хлебный, с нотками спирта. Привычно. Она пробовала как-то раз, угостили. Гадость редкостная. И как Тихая пьет такое? Удивительно то, что от подруги её не воротит. Да, ту часто можно застать с бутылками, банками в руках, но парализующего страха её опьянение не вызывает. Ещё и в колледж собралась. Большинство её приятелей, в свое время еле окончили восьмой класс и если тех не загребли - уже рады. Отличалась она всё-таки чем-то... И это заставляет задумываться и очерчивать тёмной радужкой силуэт раз за разом. Скрипящее окно раскрывается и из него высовывается женщина. На голове бигуди, волосы как смоль, а голос раздраженный, каркающий. - Живо домой, Вита. - вглядывается в кусты, силясь рассмотреть сидит ли на лавке её дочь. Но те весь обзор перекрывают, и она чертыхается. - У тебя есть минута ровно. Потом будем разговаривать по-другому. Поняла? Вслушивается в дворовую тишь. Где-то лают собаки, завывая, насекомые бьются о лампочку фонаря, мелко стуча. Доносится знакомый голос. - Да зайду я сейчас. Напоследок Беляевой прилетает раздражённое "Сколько можно уже. Не дочь, а... ". Окно хлопает громко и резко. Хоть стекла не повылетали, уже хорошо. Девочка мнётся, не желая уходить. С Тихомировой тут хорошо, уютно. Спокойно. Не то что дома. Сердце гулко стучит, когда мозг подкидывает идею. Сначала от неё неловко, но потом, сквозь липкие путы сомнений пробивается желание доказать самой себе, что она осмелится сделать то что хочет. Да, может выйти и глупо, но там если что можно подгадать оправдание... Порхают взволнованные бабочки. Виталина тупит взгляд, разглядывая чужие подвороты на джинсах, а потом мысленно отмахивается. Ничего в этом такого и нет. Вполне дружеский жест. Только вот после мысли о таком, глазки бегают, а сердце сжимается в томительной надежде и предвкушении, что это расценят совсем не как приятельское взаимодействие. Она никогда не любила. Но почему-то смелая и авторитетная Тихая сразу поселила в душе странное тепло, которое все больше и больше разрасталось. И может это странно и неправильно, но от этого нельзя убежать. У неё не получилось. Стягивая с себя кожаную куртку, она на миг остановилась, но потом положила вещь на скамейку. Старшая смотрела на неё в ожидании прощания, которым они обменивались каждый раз и даже убрала из рук банку пива, чтобы без препятствий схлопнуть ладони. Но сегодня младшая решила попрощаться немного иначе. Не давая себе время передумать, приблизилась к чужой щеке. Опаляя ту теплым, дрожащим дыханием, оставила едва заметный поцелуй. Отстранилась быстро. Страшно за реакцию было. Со скамейки вскочила, понимая, что смотреть в эти глаза сейчас не сможет. Замирало всё. Направилась к своему подъезду, прикрывая лицо ручкой и нервно улыбаясь сквозь неё. Смущалась. Для неё это значило так много. Аня опешила. Провожала темными очами подругу. Странное что-то почувствовала, едва ощутимое внутри. Пиво вновь оказалось в руке и на этот раз глоток был большим. Входная железная дверь захлопнулась, оставляя двор в тишине. А тишина, как мы знаем, лучший друг метающихся мыслей. Радужка заблестела странным интересом, а рука потянулась к шапке, стянула её, положив возле куртки. Разлохматив черные, короткие волосы, девушка отпила ещё, задумчиво буравя взглядом чужое окно...