Семейные узы

Ночью Башня Золотого карпа напоминала большой лабиринт: бесконечные коридоры с расшитыми золотом занавесками, неотличимые одна от другой резные двери. Приезжавшие из других кланов гости часто не могли найти дорогу до своих покоев. Таким Цзинь Гуанъяо обычно подсказывал путь, а тех, кого подвела не только память, но и излишек выпитого на банкете вина, провожал до комнат — неизменно вежливо и услужливо. К ночи их попадалось в коридорах все меньше, и наконец можно было побыть одному. То, что отец — совсем не такой человек, как он представлял себе в детстве, Цзинь Гуанъяо понял сразу. То, что он его никогда не признает по-настоящему, даже дав свою фамилию, тоже уже стало очевидно. Но Цзинь Гуанъяо по-прежнему оставался рядом, пусть и уже больше изображал почтительного сына, чем был им. Почтительные сыновья не обдумывают убийство отца. Не теперь, конечно, когда-нибудь. Он привык держать в голове много вещей, это никогда не было чем-то трудным, но в последнее время одна мысль все время терялась, выпадала, стоило отвлечься, и требовалось приложить усилие, чтобы снова вернуться к ней. Что же это было… Да, Цзян Яньли. Было странно думать о ней, как о жене Цзинь Цзысюаня. Помолвка, которая однажды уже была расторгнута, а после войны заключена снова. Цзинь Гуанъяо не думал, что этот брак возможен, однако, глядя на них со стороны, совершенно явно видел, что Цзинь Цзысюань по-настоящему любит жену. Как странно. Насколько Цзинь Гуанъяо знал, тот всегда выбирал лучшее: самые красивые ткани на одежду, самые дорогие благовония, дева Цзян же казалась довольно невзрачной. И вот теперь ребенок, родившийся слишком скоро после свадьбы. Цзинь Гуанъяо хорошо понимал, что это означает, не могли не замечать и другие, однако все будто сговорились не обсуждать этого, что тоже было необычно: Башня Золотого карпа жила слухами и интригами, и прежде не пропустила бы такой повод для сплетен. Ребенок был любим родителями, уже при рождении получил все и когда-нибудь станет главой клана Ланьлин Цзинь. И ему никому и ничего не придется доказывать. Цзинь Гуанъяо хорошо помнил тот несчастливый день, когда впервые пришел в Башню Золотого карпа — день рождения Цзинь Цзысюаня и его собственный. Праздник родившегося месяц назад Цзинь Лина по пышности превзойдет тот день рождения. Многочисленные гости, приглашенные на торжество, начали прибывать заранее и совсем не были против насладиться гостеприимством Ланьлин Цзинь подольше; и чем меньшее влияние имел клан, тем раньше они приезжали. Ничего удивительного. Приготовления к празднику растревожили старые воспоминания и напомнили о давних причинах не испытывать любви к отцу, а запоздало раскрытая госпожой Цинь правда о своей дочери стала последней каплей. В любом случае, их свадьба с Цинь Су была делом решенным, Цзинь Гуанъяо не собирался отказываться от того, чего добивался так долго. В отличие от гостей, Цзинь Гуанъяо знал каждый участок Башни Золотого карпа, а потому мог себе позволить задуматься о других делах, пока шел к своим покоям. Видимо, не стоило ослаблять бдительность даже теперь: завернув за угол, Цзинь Гуанъяо едва не столкнулся с Цзян Яньли, будто привлеченной мыслями о ней. Фарфоровый горшочек в ее руках дрогнул, но, к счастью, она его не уронила и не расплескала содержимое. — Простите, я едва не сбил вас с ног. Как и Цинь Су, Цзян Яньли была хрупкой и невысокой, выглядела слишком беззащитной для заклинательницы, словно обычная женщина. Впрочем, насколько знал Цзинь Гуанъяо, уровень ее духовных сил и в самом деле был невысок и на ночные охоты она не выезжала. — Это мне не стоило так спешить. — Цзян Яньли мягко улыбнулась в ответ и от этого стала почти красивой. Выйдя замуж за Цзинь Цзысюаня, она стала носить белые и золотистые наряды, но, на взгляд Цзинь Гуанъяо, прежние лиловые цвета Юньмэн Цзян ей шли больше. Куда бы она ни шла так быстро, сейчас она явно не торопилась уйти — остановилась почти охотно, разговаривала с ним. Цзинь Гуанъяо редко общался с ней лично, чаще встречал в общих залах на собраниях и праздниках. Возможно, стоило наверстать это упущение. — Давайте я вам помогу? — Цзинь Гуанъяо протянул руку: горшочек не выглядел тяжелым для нее, но обычно люди ценили помощь. — Куда его надо отнести? Они стояли достаточно близко друг от друга, чтобы Цзинь Гуанъяо слышал запах мяса и специй — и догадывался, кому она могла нести угощение в это время. — Ваш отец просил приготовить ему суп по юньмэньскому рецепту. В том, что в отношении понравившихся женщин для Цзинь Гуаншаня не существовало моральных ограничений, Цзинь Гуанъяо тоже теперь не сомневался. Похоже, взгляды в сторону жены сына ему все-таки не померещились. Пока Цзинь Гуанъяо склонялся к мысли, что это будет в первую очередь проблемой Цзинь Цзысюаня, а значит, ему и разбираться. Но вряд ли тот до сих пор что-то заметил: судя по всему, он совершенно не понимал, что за человек их отец. Цзинь Гуанъяо был бы не против посмотреть, как рассеются его иллюзии. — Похоже, вы уже полностью освоились в Башне Золотого карпа, — сказал он мягко, не собираясь обидеть, просто поддерживая разговор, пока они шли по пустому коридору, но Цзян Яньли посмотрела на него непонимающе. — Вы хорошо здесь ориентируетесь, не все на это способны. Она наконец улыбнулась. Ее шаги были почти бесшумны, если бы Цзинь Гуанъяо не смотрел на нее время от времени, решил бы, что по-прежнему идет один по пустым коридорам. — Здесь непросто. Но я приезжала в башню Золотого карпа с детства. Мама и госпожа Цзинь были близкими подругами. Конечно, Цзинь Гуанъяо знал об этом, пусть и подозревал, что частые визиты в Ланьлин дочери госпожи Юй Цзыюань были связаны скорее с помолвкой, о которой они по-дружески договорились. В отличие от младенца Цзинь Лина, Цзян Яньли часто становилась темой для разговоров. Служанки шептались о том, что молодая госпожа Цзинь проводит большую часть времени в своем павильоне, рядом с которым Цзинь Цзысюань еще до ее переезда в Башню Золотого карпа приказал вырыть небольшой пруд и засадить его лотосами, пытаясь создать уголок, напоминающий ее родной дом. Кухарки удивлялись тому, что она лично готовила для мужа — дело неслыханное для любой благородной госпожи из Ланьлина. И все сходились на том, что Цзян Яньли поразительно, почти невероятно повезло в жизни. — Надеюсь, вам здесь нравится. — Я уже привыкла. Похоже, несмотря на пруд с лотосами и любовь мужа, Цзян Яньли скучала по старому дому. Возможно, этим и объяснялись слишком частые, на грани приличия, отъезды в Пристань Лотоса. Если бы в большей части из них ее не сопровождал Цзинь Цзысюань, Цзинь Гуанъяо бы решил, что с ее стороны брак был скорее по расчету, а там остался более дорогой для нее человек. — Глава ордена Цзян еще не прибыл? – спросил он, пусть и отлично знал ответ. — Дела ордена занимают почти все время брата. Он будет завтра. А с ним наверняка прибудет и Вэй Усянь, который редко не сопровождал его. Дела любого ордена требовали много времени от главы — или тех, на кого он переложит свои обязанности, — но в последнее время Цзян Ваньинь и Вэй Усянь были частыми гостями в Башне Золотого карпа. Вернувшись после долгого отсутствия, Цзян Ваньинь довольно ловко пресек ходившие слухи, и теперь мало кто громко говорил о том, насколько близки техники Вэй Усяня к темному пути, и даже Цзинь Гуаншань все реже вспоминал о Печати, которую так желал заполучить прежде. В то, что Печать была уничтожена, как утверждал Цзян Ваньинь, Цзинь Гуанъяо не верил: сам бы он никогда не избавился от столь мощного оружия, способного в случае чего стать серьезной поддержкой для собственного клана в соревновании за власть. А в том, что Цзян Ваньинь обладал крепкой хваткой, сомневаться не приходилось: иначе бы Юньмэн Цзян не смог вернуть себе прежнее влияние так быстро после почти полного уничтожения. Несмотря на кажущуюся доступность и открытость их резиденции, Юньмэн Цзян оставался одним из самых скрытных Великих орденов. Хотя, возможно, дело было в том, что Цзинь Гуанъяо просто не имел к нему доступа, в отличие от других Великих орденов, с которыми был связан через названных братьев и Хуайсана. Возможно, источником информации оттуда могла стать Цзян Яньли. — Вот мы и пришли. — Двери в комнаты отца выделялась разве что более витиеватой резьбой, но Цзинь Гуанъяо знал, насколько роскошные покои скрываются за ними. В любви к богатству клан Ланьлин Цзинь опережал даже Цишань Вэнь в его лучшие времена. — Благодарю вас, — она снова коротко улыбнулась, забирая у него фарфоровый горшочек с супом. — Будьте осторожны, — все-таки сказал Цзинь Гуанъяо. Он не уточнил, но она явно поняла, что он имел в виду. Кивнула и скрылась за дверью. *** День, выбранный для празднования, обещал быть солнечным и теплым. С самого утра по широким ступеням лестницы поднимались все новые гости. Цзинь Гуанъяо встречал их на верхней площадке, приветствовал и передавал на попечение слуг, проводить в Зал Несравненной Изящности, где в это время находился виновник торжества с родителями. Заклинатели из Юньмэн Цзян проехали по главной улице, поднялись по лестнице так же, как остальные, но Цзинь Гуанъяо знал, что в город они въехали на лошадях. Цзян Ваньинь в богатом пурпурном ханьфу, Вэй Усянь в черных одеждах, которые продолжал носить со времен войны, дюжина сопровождающих их адептов, все без семей и спутников — явный признак гостей, прибывших ненадолго. — Рад приветствовать главу Цзян в Башне Золотого карпа. — Пошедший в мать, Цзян Ваньинь отличался резкой красотой и ничем не напоминал Цзян Яньли, но теперь, глядя на него так близко, Цзинь Гуанъяо впервые обратил внимание, насколько похожи у них глаза — темные, будто два глубоких омута. — Надеюсь, ваш путь не был труден, говорят, дороги у переправы размыло недавними дождями. В прежде нечитаемом взгляде Цзян Ваньиня промелькнула досада, подсказавшая, что подозрение было верным. — Мы прилетели на мечах, верхом — только последнюю часть пути. Цзинь Гуанъяо всегда был уверен, что Юньмэн Цзян предпочитают путешествовать на мечах, пусть и, в отличие от заклинателей из Цинхэ Нэ, иногда не отказывая себе в более удобном способе перемещения. Для того, чтобы совмещать полет и верховую езду, должны были найтись особые причины, и Цзинь Гуанъяо надеялся их когда-нибудь обнаружить. Поднимаясь по лестнице, Вэй Усянь единственный из всех не держал в руке ножен с мечом: крутил между пальцами флейту, иногда дотрагивался до рукава Цзян Ваньиня, чтобы привлечь его внимание то к одному, то к другому. Цзинь Гуанъяо уверен, что теперь, стоя рядом с ними, не выдал себя случайным взглядом, но Вэй Усянь все равно догадался, почему он спрашивает, — качнулся вперед, почти прижимаясь к плечу главы своего клана, уставился в упор. — Носить меч в цянькуне гораздо удобнее. — Он продемонстрировал рукав и блеснувшую в глубине рукоять. Глаза Вэй Усяня смотрели насмешливо, были такими же темными и как будто бездонными, как у Цзян Ваньиня и Цзян Яньли. Может, слухи не врали, и он действительно был сыном прошлого главы Цзян. Цзинь Гуанъяо бы уже не удивился. — Господин Вэй совершенно прав, — Цзинь Гуанъяо одобрительно кивнул, показывая, что высоко оценил такой способ. Вряд ли все объяснялось так просто, но продолжать этот разговор не имело смысла: Цзян Ваньинь едва заметно хмурился, а портить с ним отношения Цзинь Гуанъяо не собирался. — Надеюсь, вы приятно проведете время в Башне Золотого карпа. Молодая госпожа Цзинь с Цзинь Лином сейчас в Зале Несравненной Изящности, вас проводят. Появившиеся примерно в одно время дети молодого главы Цзян и его помощника в свое время стали самой обсуждаемой темой: поговаривали о тайной свадьбе обоих с бродячими заклинательницами, а когда убедились, что жен нет — о незаконнорожденных детях от дев из цветочного дома. Таких разговоров Цзинь Гуанъяо не любил и участия не принимал, но за слухами следил. Детям уже должно было уже исполниться немногим больше года, но их мало кто видел — если церемонии семи и ста дней проводились, то на них не пригласили никого из других кланов. Очередное проявление странной скрытности ордена Юньмэн Цзян. Ближе к полудню поток гостей начал иссякать: большинство уже успели поздравить родителей и одарить привезенными подарками ребенка и теперь праздно проводили время в ожидании торжественного банкета. Не забывая о своих обязанностях распорядителя, Цзинь Гуанъяо все же находил время пообщаться и с прилетевшим, к сожалению, ненадолго Сичэнем, и с Не Минцзюэ, тоже прилетевшим ненадолго — к счастью. Стоило бы кое-что обсудить и с Цзян Ваньинем, но сегодня было не время для деловых вопросов. Они успеют поговорить и завтра: Цзян Ваньинь редко уезжал из Башни Золотого Карпа сразу. И все же, даже не подходя к нему, Цзинь Гуанъяо привычно отслеживал перемещения Цзян Ваньиня по залу — как и других хоть сколько-нибудь важных гостей. Наблюдая за людьми можно было узнать многое о них. Цзян Яньли явно была рада видеть брата, как ни странно, Цзинь Цзысюань — тоже. До того, как их кланы породнились, между ними не было большой дружбы, теперь же, видимо, отношения заметно потеплели. Лань Ванцзи, раньше редко появлявшийся на собраниях в Башне Карпа, в последний год бывал здесь заметно чаще и обычно рядом с ним оказывался не брат, а Вэй Усянь. Поговаривали, что они много спорили во время войны, иногда доходило и до драки, но сейчас не похоже, чтобы между ними остались какие-то разногласия: Вэй Усянь то и дело касался плеча Лань Ванцзи, как прежде — только Цзян Ваньиня; иногда, оказываясь поблизости, Цзинь Гуанъяо слышал его смех и видел, как то и дело краснели уши Лань Ванцзи. — Лань Ванцзи удивительно хорошо ладит с Вэй Усянем, — заметил Цзинь Гуанъяо Сичэню. Стоявший рядом с ними Не Минцзюэ нахмурился, будто ждал какого-то подвоха от его слов. — Да, брат кажется очень счастливым. — Сичэнь как будто искренне наслаждался праздником. — Могу ли я надеяться, что младший брат тоже счастлив и поздравить с предстоящей свадьбой? Об ожидаемой свадьбе Цзинь Гуанъяо с Цинь Су было объявлено совсем недавно, хотя мало кто из гостей вспоминал об этом, то ли считая это неуместным на празднике по совсем другому поводу, то ли, что было намного вероятнее, из нежелания поздравлять его. — Конечно, эрге. Мне очень приятно твое внимание. Упоминание Цинь Су отозвалось горечью. Цзинь Гуанъяо невольно нашел взглядом отца: тому сегодняшний праздник тоже доставлял явное удовольствие, и он был весел, общался с гостями, разглядывал из-за веера женщин. Но при людях, даже оказываясь рядом с Цзян Яньли, не пытался коротко дотронуться до ее руки, говорить двусмысленностями, которые становились тем более сомнительными, чем больше было выпито им вина. В отличие от Цзинь Цзысюаня, вряд ли бы Цзян Ваньинь не обратил на это внимание. Странно, он совсем забыл о вчерашней встрече с Цзян Яньли в пустом коридоре. Цзинь Гуанъяо отошел от названных братьев, отговорившись необходимостью проверить готовность банкета, но на самом деле — чтобы они не заметили его растерянности. Ему надо было прийти в себя. У него всегда была хорошая память, он совершенно точно не мог забыть целый разговор. Цзинь Гуанъяо бы подумал, что ему морочит голову темная тварь, захватившая чужое тело, но темная тварь, если бы и сумела проникнуть в Ланьлин Цзинь, не смогла бы скрываться достаточно долго среди заклинателей, тем более тех из них, кто хорошо знал настоящую Цзян Яньли. А значит, что-то не так было с самой Цзян Яньли? Вэй Усянь оказался рядом совсем неожиданно, воспользовавшись тем, что он задумался. И, похоже, специально искал встречи наедине. — Молодой господин Цзинь? Неловко вас отвлекать от праздника, но мне надо с вами поговорить. — Никакой неловкости у него в голосе не слышалось, Вэй Усянь всегда казался очень уверенным в себе человеком. Теперь же в его словах и взгляде было еще кое-что: затягивающее, будто в омут, затуманивающее разум. Потребовалось совсем небольшое усилие, чтобы натянуть на лицо понимающую улыбку — привычка, оказавшаяся полезной во всех орденах, где он успел послужить, укоренившаяся так крепко, что срабатывала независимо от настроения и обстоятельств. — Конечно. Я буду рад вас выслушать. — Речь о сестре. — Насколько знал Цзинь Гуанъяо, Цзян Яньли всегда называла Вэй Усяня братом, но он начал звать ее сестрой совсем недавно, только во время войны. Было ли это случайностью или еще одним подтверждением их родства? — Не обижает ли ее кто-нибудь в Ланьлин Цзинь? Слишком прямой вопрос, слишком неожиданный. Цзинь Гуанъяо замер ненадолго. Сделал медленный вдох. — Почему вы спрашиваете об этом у меня, господин Вэй? — Потому что вы знаете обо всем, что происходит в Башне Золотого карпа. — Он пожал плечами. Ощущение воздействия усилилось, будто какая-то сила пыталась убедить его, что он хочет ответить. — И потому что вы наверняка заметили, как смотрит на нее ваш отец. — В темных глазах промелькнул красноватый недобрый огонек. Вэй Усянь был совсем не так прост и добр, как могло показаться, когда он шутил с Лань Ванцзи, в этом Цзинь Гуанъяо никогда не сомневался: простой и добрый человек вряд ли стал бы поднимать мертвецов и отправлять их убивать живых. Возмущение легко прогнало странный морок. — Молодой госпоже Цзинь в ее доме ничего не угрожает. — Не совсем правда, но в любом случае, это не касалось Вэй Усяня. — Если сомневаетесь, спросите ее мужа. Вэй Усянь удивленно моргнул, будто ждал какого-то иного ответа, красный огонек исчез из глаз. Теперь он выглядел растерянным. — Прошу меня простить. Похоже, это было невежливо с моей стороны. Он ушел, а вопросов у Цзинь Гуанъяо стало только больше. В Башне Золотого карпа определенно что-то происходило. Банкет и празднование продолжались допоздна, и Цзинь Гуанъяо отвлекся на более важные и срочные дела, не вспоминая пока ни разговор с Вэй Усянем, ни странным образом забытую встречу с Цзян Яньли. Он сможет подумать об этом позже. Но подумать он не успел: Цзян Яньли снова попалась ему в пустом коридоре, когда он возвращался в свои покои после того, как проводил уезжающих гостей и устроил в гостевых покоях тех, кто решил остаться до следующего дня, и он едва успел удивиться, что она делала здесь в такое позднее время. Теперь она шла к нему навстречу, и ее руки были пусты. — Молодая госпожа Цзинь? Что вы делаете здесь в такое позднее время? — Не сердитесь на А-Сяня. — Цзинь Гуанъяо не сразу понял, о ком она — было непривычно слышать от нее это домашнее уютное имя. Прежде они никогда не говорили о Вэй Усяне. — Он просто беспокоился обо мне и решил, что вам можно довериться. Вряд ли Цзян Яньли настолько плохо знала Вэй Усяня, чтобы решить, будто дело было в доверии. То, как они оба действовали и говорили, выдавало их с головой. — Я не сержусь. — По крайней мере, сейчас Цзинь Гуанъяо не чувствовал, чтобы ему что-то пытались внушить. — Но, боюсь, беспокоится он не зря. Будьте осторожнее с отцом, он не совсем такой человек, как может показаться поначалу. — Понимаю. Не волнуйтесь, он не сможет ничего мне сделать. — Цзинь Гуанъяо уже не сомневался в этом. Он собирался распрощаться и пойти к себе, но Цзян Яньли вдруг спросила, неожиданно меняя тему: — Вы же родились в Юньмэне? — Верно. В Юньпине. — Древняя кровь всегда дает о себе знать. — Она задумчиво покачала головой, и Цзинь Гуанъяо почувствовал к ней почти благодарность от того, что она спрашивала не о его матери и месте рождения. Хотя то, что она сказала, понятнее не стало. — Приходите как-нибудь ко мне, полюбоваться прудом и выпить чая. — Буду очень рад. Но мысленно решил, что ни за что туда не пойдет. Он чувствовал опасность, будто его приглашали в логово к темной твари. *** Следующая неделя прошла в подготовке к свадьбе. Оставалось не так много времени, прежде чем беременность Цинь Су станет заметной для окружающих. Цзинь Гуанъяо и без того сомневался, что их ребенку повезет так же, как Цзинь Лину, и его слишком раннее появление не станет поводом для слухов. Встречая Цзян Яньли в общих залах, он приветливо кивал, при необходимости — вел разговоры о чем-нибудь обыденном и не способном привести к сложным обсуждениям и необходимости принимать решения. Подозрения относительно Юньмэн Цзян усиливались, но до сих пор они не пытались ему навредить, поэтому Цзинь Гуанъяо предпочитал пока просто наблюдать за ними, ничего не предпринимая, пока не разберется. А изменения вокруг все еще происходили: отец казался бледнее и как будто стал меньше интересоваться красивыми служанками; в его отношении к Цзян Яньли больше не было ничего предосудительного. Цзинь Цзысюань как будто не заметил и это, но Цзинь Гуанъяо уже не был уверен в том, что его воля полностью подчинена: по ответам на осторожные вопросы создавалось впечатление, что он прекрасно понимает, с кем связался. Попытки обнаружить что-нибудь полезное в библиотеке тоже ничего не дали — сведений о клане Юньмэн Цзян нашлось на удивление мало. Но библиотека Башни Золотого карпа никогда не считалась ни самой большой, ни самой полной. Путь до Облачных глубин был не настолько долог. Даже понимая, что, скорее всего, тратит время зря, Цзинь Гуанъяо не удержался от того, чтобы слетать туда. Нефритовый жетон, данный ему Сичэнем, позволял попасть и в Облачные глубины, и в библиотеку ордена Гусу Лань. Он не хотел беспокоить Сичэня, тем более, что прилетел ненадолго и по своему делу, но догадываясь, что адепты, дежурившие у ворот, все равно сообщат ему о госте из другого ордена, сам попросил передать, что пойдет в библиотеку и будет рад, если у главы Лань найдется для него немного времени. Ему всегда нравилась библиотека Облачных Глубин: просторная и светлая, с тщательно рассортированными по разделам книгами и свитками. Увидев ее первый раз после того, как она была восстановлена, Цзинь Гуанъяо понял, почему для Сичэня было так важно спасти ее. Такая библиотека действительно заслуживала внимания. Найти раздел с историей орденов было не сложно. Были там книги и про Юньмэн Цзян: история возникновения и значение клановых цветов, генеалогия и деловые отношения с другими кланами. И ничего вроде того, что их главная ветвь — темные твари, способные притворяться людьми настолько хорошо, что за сотни лет никто так и не вывел их на чистую воду. Не то чтобы он действительно на это рассчитывал. — Я счастлив видеть младшего брата в Облачных Глубинах. — Судя по тому, как быстро Сичэнь оказался в библиотеке, пришел сразу, как узнал, что он здесь. Цзинь Гуанъяо ценил его внимание и тоже был рад его видеть. — Эрге! Прости, что побеспокоил, не послав предупреждения. Дело было незначительным, но срочным. — Ты не доставляешь мне никакого беспокойства. — Ни у кого не было такой красивой улыбки, как у Сичэня, но теперь вдруг вспомнилось, как хорошела, улыбаясь, Цзян Яньли. Мысль казалась чужой, будто навязанной кем-то. Наверное, он не справился с выражением лица, потому что Сичэнь вдруг посмотрел обеспокоенно, уточнил: — Тебя что-то тревожит? Цзинь Гуанъяо не собирался делиться с ним своими опасениями. С другой стороны, Сичэнь и сам был наследником Великого ордена и мог знать больше, чем говорилось в книгах, а его брат был близок с Вэй Усянем. Цзинь Гуанъяо сомневался совсем недолго. — Тебе никогда не попадались упоминания случаев, когда нечисть становилась заклинателями? Вступала в кланы или образовывала новые? Цзинь Гуанъяо почти ожидал, что Сичэнь только посмеется над такой глупостью, отчасти, надеялся на это, но тот оставался серьезным и как будто расстроенным тем, что он спросил. Врать в клане Лань не любили и старались этого не делать. — Сложно сказать наверняка. Слишком многое происходило на заре появления заклинательских орденов. — Ты знаешь примеры? Сичэнь покачал головой, но сложно было сказать наверняка, было ли это отрицательным ответом или нежеланием продолжать разговор. Отвечать Сичэню явно не хотелось. — У каждого клана есть свои странности и тайны, лучше не вмешиваться в них. Вдруг пришло в голову, что и у клана Лань могли быть свои странности, о которых он даже не догадывался, — иначе к чему бы им так беречь чужие? Все, что хотел, Цзинь Гуанъяо уже посмотрел, не было смысла задерживаться в библиотеке. Уже стоя на ее пороге, он спросил: — Как поживает твой брат? — Брат счастлив, — просто сказал Сичэнь, не уточняя, почему — это было понятно и так. Впервые Цзинь Гуанъяо покидал Облачные Глубины с тяжелым сердцем. Похоже, ответы можно было получить только в одном месте. Вернувшись в Башню Золотого карпа, он сразу пошел к павильону Цзян Яньли: Цзинь Цзысюань был в отъезде, в такие дни она обычно находилась у себя. Служанки пропустили его сразу, указали путь к беседке на берегу небольшого пруда. Поздняя осень — неподходящее время для цветов лотоса, но все же они цвели, поднимаясь на высоких стеблях над широкими листьями. На маленьком лаковом столике в беседке стояли пирожные с османтусом и чай, будто его ждали, точно знали, что он придет. Цзян Яньли подошла сзади — шаги легкие и почти бесшумные, хотя она и не пыталась специально скрыть свое присутствие. — Братьям я обычно варю суп, но мне показалось, что вам больше нравится сладкое, чем острое. — Верно. И османтусовые пирожные — мои любимые. — Я очень рада. — Она улыбнулась той самой улыбкой, которую он уже вспоминал недавно. Возможно, из-за пруда поблизости лотосовый запах ее обычных благовоний показался сильнее, в нем послышалась озерная сырость. — Вы ведь хотели поговорить о чем-то? — Что вы имели в виду, говоря о древней крови? — Только то, что вы один из нас. Руки Цзян Яньли налили в чашку чай, придвинули к нему. Она не смотрела на него, но он чувствовал, что за ним наблюдают. — Тоже не человек? Он не знал, как она отреагирует на его слова. Темная тварь, способная скрыть свою сущность от заклинателей, может быть очень сильна, и все же, сейчас она была одна, без братьев и Цзинь Цзысюаня; Цзинь Гуанъяо надеялся, что сможет справиться с ней, если она решит напасть. Но она сидела так же спокойно, сложив руки на коленях. — Мы люди. Но не все наши предки были людьми. — На миг что-то в выражении лица Цзян Яньли напомнило мать, хотя они совершенно точно не были похожи. Но морок быстро рассеивается. — Простите, у меня не всегда получается это контролировать. Наверняка вы тоже замечали у себя такое. — Вряд ли. — И все же, вы можете сопротивляться такому воздействию. — Цзинь Гуанъяо вспомнил, у кого еще встречал такие же темные бездонные глаза: маленький Цзинь Лин, еще ничего не понимая, смотрел точно так же, внимательно и серьезно. Пожалуй, клан Цзинь получил по заслугам, породнившись с нечистью. — Не волнуйтесь, ни я, ни братья ничего не сделаем вам, мы не вредим своим. Нас осталось так мало… Он не верил ей: вряд ли бы они позволили ему раскрыть их тайну другим. Но он уже решил, что не будет этого делать. Цзинь Гуанъяо взял с фарфорового блюда пирожное, надкусил. Цзян Яньли действительно готовила великолепно. — Отец так изменился из-за вас? Она коротко кивнула. — Вам его жаль? — Нет. Цзинь Цзысюань тоже под вашим контролем? Теперь она помедлила с ответом. — Совсем немного. А-Сюань любит нас. — Ее глаза казались темными и глубокими, и Цзинь Гуанъяо наконец понял, что нашел в ней Цзинь Цзысюань и к чему, возможно, тянулся отец. Захотелось ей поверить. — Попробуйте чай, он вам понравится. Он взял чашку, принюхался к свежему и сладкому запаху трав, сделал первый глоток. Чай был похож на тот, что заваривала мать, и который совершенно не умели делать в Ланьлине. — Вы правы, у вас замечательный чай. Цзян Яньли улыбнулась польщенно: как обычная женщина, которой приятно, что ее таланты оценили. — Вам надо как-нибудь приехать в Пристань Лотоса, — произнесла она. И Цзинь Гуанъяо мысленно согласился: да, обязательно надо. Она подлила ему еще чая, и он не отказался. — Кажется, я до сих пор не поздравила вас со скорой свадьбой. Цинь Су прекрасная девушка, вы точно будете счастливы. Сам Цзинь Гуанъяо в этом сильно сомневался: Цинь Су и правда была прекрасной девушкой, но еще она была его сестрой — и это делало их брак несчастьем и грехом еще до свадьбы. — Благодарю. Надеюсь, что так и будет. *** Цзян Ваньинь прилетел в Башню Золотого карпа под вечер, уже в начале следующего месяца, хотя до свадьбы, приглашение на которую было послано и в Юньмэн Цзян, оставалось меньше недели. И на этот раз с ним был только Вэй Усянь. Цзинь Гуанъяо не видел их прибытия, но был уверен, что это снова лошади или пеший подъем по лестнице — и меч в рукаве-цянькуне Вэй Усяня. Цзинь Гуаншань не был рад этому визиту, но прилетел Цзян Ваньинь не по делам, поэтому, после совсем короткого обмена любезностями между ними, Цзинь Гуанъяо вызвался проводить его. — Простите отца, ему сегодня нездоровиться. По коридорам Башни Золотого карпа Цзян Ваньинь шел не менее уверенно, чем Цзян Яньли, хотя, в отличие от нее, здесь не жил. Впрочем, днем это всегда было проще. Вэй Усянь отделился от них еще в самом начале — Цзинь Гуаншань до сих пор не смог простить ему Печать и видеть его не желал. Так как Лань Ванцзи в Башне Золотого карпа сейчас не было, Цзинь Гуанъяо подозревал, что тот уже у Цзян Яньли. — Понимаю. — Удивленным Цзян Ваньинь не выглядел. — Я рад, что вы теперь с нами. Со времени того первого чаепития, Цзинь Гуанъяо приходил в беседку на берегу лотосового пруда еще несколько раз, и все больше склонялся к мысли, что сделал правильный выбор. — Это взаимно. Цзян Ваньинь явно не нуждался в провожатом. Оставив его, Цзинь Гуанъяо долго смотрел на несколько кустов «Сияния среди снегов», зачарованных по его просьбе Цзян Яньли так, чтобы не отцветали даже зимой. Белые крупные пионы очень украшали опустевший сад. Пожалуй, стоило посадить их побольше. Но пока у него было другое дело. Прослушивающие талисманы в комнатах легко было заметить, кроме того, многие скрывались от посторонних ушей и взглядов защитными талисманами, забывая о гораздо более простой, не связанной с заклинательством, возможности: в Башне Золотого карпа хватало потайных коридоров и комнат, и, зная их расположение, можно было наблюдать практически за любыми покоями; талисманы, закрепленные на дверях и окнах изнутри комнаты, не могли защитить от этого. Стоя за стеной покоев Цзян Яньли, он ожидал услышать разговор, убедиться в том, что клану Юньмэн Цзян действительно можно верить. Но находящиеся сейчас в комнате люди были заняты совсем другим: сплетались бледные и загорелые руки и черные волосы, губы и пальцы ласкали тела друг друга. Цзинь Цзысюань тоже был с ними, отзывался на их прикосновения не менее охотно, брал и отдавался. После слов Цзян Яньли о том, что он их любит, Цзинь Гуанъяо решил, что речь шла о ней и ребенке. Похоже, он ошибался, и на самом деле все было гораздо сложнее. Происходящее было странным и непристойным, но не казалось отталкивающим. Наоборот, была в этом какая-то особая красота и гармония. Глядя на них, Цзинь Гуанъяо впервые задумался о том, что, возможно, отношения с собственной сестрой — не настолько ужасно, как он полагал ранее. По крайней мере, для потомков темных тварей. Он посмотрел еще недолго, а потом тихо ушел к себе. Цзян Ваньинь с Вэй Усянем уехали уже на следующее утро, видимо, решив те вопросы, ради которых прибыли в Башню Золотого карпа. Днем он не видел Цзян Яньли: Цзинь Цзысюань улетел на ночную охоту, и она, должно быть, находилась в своих покоях. Но вечером, проходя по лабиринту бесконечных коридоров Башни Золотого карпа Цзинь Гуанъяо встретил ее возле двери комнат отца. Взять из ее рук пустой фарфоровый горшочек и проводить стало уже привычным. — Вы вчера были там и все видели, — произнесла она негромко. Это не прозвучало вопросом, и потому Цзинь Гуанъяо не стал отвечать. — Я почувствовала ваше присутствие. Вас это сильно напугало? — Скорее, удивило. Вокруг стало так тихо, что к ним бы не получилось подобраться незамеченным, а обострившееся чутье подсказывало, что никого вокруг не было. Некому было их услышать. — Наша связь с братьями теснее, чем принято. — Она бросила на него короткий взгляд, не прекращая идти. — В конце концов, разве есть у нас кто-то ближе родных? — И вы рассказываете об этом чужому человеку? — Вы не чужой. Вы брат моего мужа, а значит — близкий человек. Ее слова отозвались чувством удовлетворения. Отец так и не считал его хотя бы отчасти равным брату, но признание Цзян Яньли ему теперь было не менее ценно. — Отец вас больше не беспокоил? Она покачала головой. — А вас? Цзинь Гуанъяо кивнул: злость и обида на отца не прошли и вряд ли пройдут когда-нибудь. — А-Сюань расстроится, — Цзян Яньли вздохнула, но ее взгляд не выражал никакого сочувствия к судьбе отца. И в этом они были похожи. Церемонию провели через два дня, и они с Цинь Су скрепили свой союз тремя поклонами, а после, ночью, взошли на брачное ложе уже супругами. Это не было грехом, просто еще одним способом близости родных людей. Отец умер спустя неделю в своей постели — истощение ци, как сказал лекарь. Цзинь Гуанъяо был одним из первых, кто увидел отца мертвым. На его лице застыла спокойная улыбка, будто он спал и ему снилось что-то приятное.