Дружить

Балу устало упал на кровать. Она у него не самая мягкая, но самая тёплая и желанная после дня. После учёбы и тренировки сил нет, даже какая-то домашка сделана. Он уверен, что больше не встанет. Во всех мышцах боль. Как завтра поползёт на учёбу — неясно, можно и прогулять. Мама не будет рада, конечно. Маму расстраивать не хотелось, ей и так непросто. Ей ещё готовить и убирать, мелкого в школу собирать и работать. Это всё трудно для одной работящей женщины, Саша это понимает и помогает, как может. Всегда старается делать то, что она просит. Они почти никогда не ругались. Маме надо было ещё зарабатывать и помогать деньгами Славе, старшему сыну. Он уехал получать высшее образование в Москву. Он тоже работал, но мама не могла оставить его без помощи. Папа тоже помогал и работал, но на воспитание в большинстве случаев ему было наплевать. Он иногда заходил поздороваться, но, скорее всего, он даже не знал, в каком классе Саша и что малой в школу пошёл. Балу на него иногда обижался.       Мама старается, потому что ей так велит общество и традиции, которые не изменились, когда женщины начали выходить на работу. Балу было просто обидно за маму, ему хотелось ей как-то помочь, защитить; он её любил, а она любила его, всегда интересовалась, как его дела и что нового, предлагала помощь и поддерживала. Отец иногда смеялся над его увлечениями, на что Балу всегда реагировал агрессивно. Он понимал, что это никак ему не помогает, но не мог себя сдерживать. Отец не такой уж и плохой человек, скорее всего. Балу его почти не знает. Семья у него интересная, но она одна, и Саша никому её не даст в обиду.       Он сидит и думает, хочет просто заснуть и чуть отдохнуть. На учёбе начали слишком сильно ебать мозги. Теперь, конечно, есть Гаврила. Он парень смешной и интересный, и Саша понимает, что они сойдутся надолго. Им просто легко вместе. Миша — человек весёлый и творческий, совмещает всё, что стоит. А ещё он какой-то слишком позитивный, везде плюсы найдёт. Балу вообще человек коммуникабельный. Он со всеми в школе нормально общается, его уважают как-то. Он же умный достаточно, его и гнобить не за что было.       В коридоре резко зазвенел телефон. Балу полежал, думая, что скоро человек скинет. К тумбочке с телефоном подошла мама. Она что-то спросила.       — Саш, тут тебя, — сказала она.       Балу не был уверен, что кому-то он нужен так поздно. Может, это Миша, опять придумал какую-то мелодию или ещё что-то предложить хотел. Это же Миша, человек невероятно творческий и немного сумасшедший. Но когда Балу взял у мамы трубку, там послышался женский дрожащий голос.       — Саш? — неуверенным тоном спрашивает девушка.       — Привет, Маш, что случилось? — отвечает Балу. Он не любит, когда девушка плачет. Сердце начало биться.       — Я не знаю, что мне делать, он меня убьёт скоро, — тихо сказала она.       — Давай я приду, дай мне пять минут, слышишь? — начал успокаивать девушку Балу. — Продержись ещё чуть-чуть, скоро буду.       Опять, опять всё по кругу. Как можно было бить Машу — вообще неясно. Она красивая и милая, не косячит, отличница и активистка. Маша не заслуживала этого.       — Мам, мне нужно бежать, — быстро сказал Саша, сбрасывая трубку. Усталость как-то сама собой отошла на второй план.       — Ну Саш, там темно уже, поздно, иди отдыхай.       — Я ненадолго, это важно.       Ответа он не ждал, сразу накинул куртку и обувь. Выбежав на лестничную площадку, он порылся по карманам, нашёл ключи и полетел. Адрес Маши он знал, наизусть выучил. Не так далеко, пару кварталов. Он почти бежал, пытался не сорваться. Он сам убьёт её отца. Он не мог дать обижать Машу. Она того не засуживает. Она заслуживает, чтобы её охраняли и боготворили, лежали в ногах и каждый день напоминали о том, что она особенная. Никто не смеет её трогать. Саша сердился так, что был готов проломить стену. Он бы так и сделал, но сейчас задача была другая — спасти Машу.       Он подбежал к нужному подъезду, где в одной ночнушке стояла Маша. По лицу катятся слёзы, губа разбита, а на ногах пара синяков. Она не могла успокоиться, было видно, что ей холодно.       — Машенька, — подскочил к ней Балу, — ты чего?       Он сразу снял куртку, накидывая её на плечи девушки. Та вся дрожала непонятно от чего. Тело было как струна. Девушка ему очень напоминала маму. Тоже уставшая и хрупкая. Балу её в это же мгновение прижал к себе, осторожно кладя на волосы руку. У них была существенная разница в росте, потому девушка прижалась к его груди. Футболка сразу намокла, но Саша это игнорировал. Он пару раз провёл по девичьим волосам, стараясь успокоить.       — Маш, Мышка, всё хорошо, всё будет хорошо, я тут, — тихо шептал он, но так, чтобы она слышала.       Девушка молчала, но дрожь в теле стала успокаиваться. Парень понял, что рано или поздно она совсем замёрзнет. Сейчас, на адреналине и со страхом, она может не замечать того, что на улице минус. Балу ещё пару секунд даёт себе отдышаться, пробует закрыть от всего мира Машу и чуть отстраняется.       — Пойдём, замёрзнешь, простудишься, — говорит он.       Маша всё это время молчит и идёт за ним. Ноги почти не несут, потому парень её чуть подстраховывает, держит, не даёт упасть. Она выдыхает и полностью расслабляется, уверенная, что ему можно довериться. Балу — лучший друг, какого только можно представить. Он всегда примет и поймёт. Балу отличный человек.

***

В школе опять скучно. Даже Андрей целый день ведёт себя спокойно. Он спит лицом на парте. Скорее всего, вообще не спал или так, пару часиков. Что у этого придурошного в жизни происходит, для Миши до сих пор загадка. На пятом уроке у него уже нервы сдают что-то учить. Да какая разница, кто и от чего помер. Романовы — не то, что Мише прямо сейчас надо. Он всё думает, что же такого произошло, что Андрей правда пошёл с каким-то Реником драться. Но у Князя бессмысленно спрашивать, он это уже понял. Хрен Андрей что скажет, скорее всего, пошлёт.       Миша начинает морально готовиться к дню самоуправления. Он резко вспоминает, что нужно для восьмого класса придумать что-то, рассказать, что он хочет. Миша-то, конечно, уже выбрал тему — анархия. Она есть в школьной программе, классе в восьмом-девятом. Но она не так раскрыта, и раскрыто не то, что можно. Там не показано, почему это — лучшая форма государственного строя. Миша уже даже придумал, что говорить будет. Но потом оказалось, что ему дали напарника. Узнал он об этом от Поручика, естественно, в конце урока. Как только прозвенел звонок, он пошёл к завучу, узнавать.       — А, да, на историю ещё определили Александра Леонтьева.       — Леонтьева… — вторит Миша. Ну да, кого ещё ему могли дать. Он что, думал, что всё будет просто? Ага, конечно.       Миша благодарит и уходит. Он не знает, как реагировать. Может, этот Ренегат не такой уж и плохой? Ну, подумаешь — с Князевым не сошёлся характерами. Миша вон тоже не особо с Андреем дружил. У них вообще отдельный вид любви какой-то. Была вероятность, что Андрей ходит в школу не для того, чтобы Горшка гнобить, но она была слишком мала. Тем не менее они оставались на протянутой руке, а не отдалялись друг от друга. Им учиться-то вместе осталось всего ничего, несколько месяцев. Миша, если честно, не очень представлял свою жизнь дальше. Что делать будет? Он не понимает точно, чем заниматься, что уж говорить о будущей профессии. Вроде и на решение осталось не много времени, но он не спешил никуда. Главное — не в армию. Мише просто музыку нравилось сочинять, но это не профессия, и деньги за это платить никто не будет. По крайней мере, отец в этом уверен.       Он обдумал всё и вернулся в класс. До него дошло, что ведь и Андрей участвует в этой заварушке. Сказали, что все одиннадцатые классы — обязательно. Ни в роли учителя, ни в роли ответственного взрослого Андрея не представлял никто. Но работают-то, слава богу, не вместе, значит, всё хорошо, как минимум для Миши.

***

Тот, кто придумал по восемь уроков в понедельник, был ужасным человеком. Скорее, даже долбоёбом. На седьмом все уже сходили с ума, что уж говорить про последний. Что на него, скорее всего, придёт три человека, понимают все. Когда мозги от алгебры уже кипят, Миша отпрашивается и идёт прогуляться по коридорам. Путь его приводит в туалет, так что он, недолго думая, заходить поссать, но натыкается на довольно интересную картину. Какой-то девятиклассник почти в истерике сидит на полу, вокруг — разорванные тетрадки, бумажки и карандаши. Миша хмурится, останавливаясь взглядом на парне. У того небольшие кудряшки, опухший нос и убитый вид. В груди что-то защемило. Картина была такой, что даже Миша зареветь хотел.       — Хей, ты чего тут?       — Я… Нет, ничего… — начинает отговариваться парень.       Миша к нему подходит, протягивает руку и помогает встать. Тот кивает в благодарность.       — Случилось-то что?       — Ничего, — снова попытался уйти от ответа. По нему видно, что врёт, делает это неумело и очень стесняется.       — Расскажи, я — могила.       — Просто старшеклассники.       — Какие?       — Рябчик и Реник, ты, вроде, новенький, не знаешь их. Тебе и не надо, лучше вообще…       — Реник опять… Что-то он какой-то шибко буйный у вас. Ладно, я понял, не лезу, ё-моё.       — Не говори никому, а то хуже будет, пожалуйста, — умоляет парень.       — Хорошо-хорошо. Миха, — протягивает руку Горшок.       — Яша, — отвечает на рукопожатие парень.       — Иди-ка ты, Яша, умойся и домой.       Тот согласно кивнул. Миша затупил в стену. Опять. Если его Андрей просто задирал, то тут уже открытое гнобление. Что делать, Миша не понимал. Он вообще не был ни в чём уверен, кроме того, что это так нельзя оставлять. Непонятное чувство справедливости разум затопило. Нельзя так оставлять. Парень молодой и не виноват ни в чём. По нему вообще видно, что его гнобят просто так, но он не подаст вида и не попросит о помощи. Что-то в голове щёлкнуло, а пазл сложился.       — Стой, а ты домой-то идти можешь?       — Да, — ответил Яша с неуверенностью.       — А ты с кем живёшь?       — С бабушкой. Она сейчас, наверное, на работе. А что?       — А родители?       — Ну, папа ушёл, а мама с младшим братом живёт в другом городе.       — Пошли ко мне, — резко предлагает Горшок.       Он не может этого парня тут оставить. Ни оставить, ни домой спокойно отпустить. Он с таким каждый день сталкивается. Может и не с точно таким же — с простыми оскорблениями от Князева или кого-то из его шайки, — но он понимает. Его бесит его эмпатия ко всем, он честно не представляет, как с ней выжить.       Яша выглядит очень трогательно, его хочется успокоить, дать воды и защитить. Миша понимает, что никто этого не сделает, он не может рассказать родителям и не рассказал бы. Он нашёл его сейчас случайно, но родился не вчера и понимает, на что школьники способны.       — Хо… Хорошо…       — Подожди до звонка.