Дружить

— Андрюх, задание тебе: суп приготовить и домашку сделать, хотя бы химию, — сказал Сергей, допивая чай и ставя чашку в мойку.       — И русский, — подсказал Миша, размешивая мёд.              — И русский, — согласился мужчина. — Я на ночную смену, буду поздно.              — Хорошо, — говорит Андрей, пододвигая Мише тарелку с хлебом. Ему же положили.              Андрей есть не хочет, он вообще ничего сегодня не хочет. Он обычно не вспыльчивый. Не сегодня. Сегодня он целый день ходил и всех хуями покрывал. Странно и необычно для него. Сейчас успокоился. Устал, наверное. Одомашнился. Как кот. Он на своей территории.              Отец у Андрея — человек хороший и весёлый, на сына не злится за то, что тот огрызается, за оценки не ругает. Старается дать ему всё, что у него есть. Непонятно только, как у этого человека сын такой ворчливый вырос. Он даже быстро согласился на условия Ольги, может, вообще маньяк? На маньяка, если честно, похож в любой другой день, не сегодня. Из его глаз больше не падают звёзды, и он не смеётся над всем. Он изменился или всегда таким был, просто перед Михой петушился всё это время?              Дверь громко хлопнула, отец ушёл. Про маму Миша не спрашивал, и так ясно было: в квартире ремонт тёмный и однотонный, нет женских бутылёчков, расчёсок, вещей и посуды. Видно, что в доме живут двое мужчин, а женщины тут не было давно. Да и Андрей никогда про неё ничего не говорил. Князев сидит спокойно, смотрит на Мишу, который с улыбкой пьёт чай. Тот резко переводит свой взгляд в ответ, спрашивая, что не так. Андрей ему улыбается и встаёт, прося пойти за ним.              — Пошли, там допьёшь.              — Хочешь поскорее от меня отмазаться? — спрашивает Миша уже откуда-то из коридора, когда Андрей заходит в комнату.              — И это тоже.              — А ещё что?              — Планы у меня были.              Миша на это просто хмыкает. Планы, самые важные, Князевские, у него других и не бывает.              — У меня тоже планы, — отзывается он, падая на чужую кровать.              Хозяин разозлится, по крайней мере, Миша этого ждёт. Но тот только закатывает глаза и падает на свой стул около стола. Комната у него, конечно, чудесная. Миша уже, честно, успел в ту самую тетрадку заглянуть и высмотреть там пару рисунков Князя, но не успел ими насладиться, они не остались у него в памяти так ярко, как останется эта комната. Миша рассматривает стены, на которых уверенно висят уже более давние рисунки. В углу стоит старая гитара, а вокруг всё в цветных пятнах. Все клочки бумаги хочется разглядывать, всматриваться в каждую линию. У Андрея стиль красивый, авторский, не такой, как у других. На другие бы Миша и не взглянул, а на Андреевские заглядывается так, как будто украдёт сейчас каждый лист.              Князь кинул рюкзак около кровати.              — Давай домашку для Ольги Геннадьевны сделаем и разойдёмся, — предлагает Князь. Он это говорит так, из вредности.              — Из-за твоего нежелания учить русский и исправлять себе оценки мы, вообще, тут.              — Да ладно, сходил бы да всю правду рассказал.              — Русский доставай, — возвращается к теме Миша, начиная злиться.              — Тебе надо, ты и доставай, — отвечает ему Андрей, пиная рюкзак к кровати.              Миша ничего не отвечает. Тут правда легче самому всё сделать, чем пытаться договорится. Открыв рюкзак Андрея, он осмотрел внутренности. Тетрадок всего было три: по русскому, математике и общая, сама по себе валяющаяся. Последняя Мишу заинтересовала особенно. То, что Андрей, который нихрена и не учится, не носит тетрадки, было читаемо. Скорее всего, тетрадь по математике в клеточку последний раз заполнялась в начале года, и то в лучшем случае. По русскому написано было больше. Самой толстой и наполненной тетрадкой всё равно оставалась та самая, загадочная. Горшок её открыл.              С листов на него смотрели разные чудища, голова из пня, а ещё много-много текстов. Миша ухмыльнулся, листая страницу за страницей.              Когда Миша за спиной притих, Князь сначала обрадовался, а потом насторожился. Что-то не так. Миша вообще не из людей, которые могут подолгу молчать и ничего не чудить. Он осторожно повернулся и увидел, как тот листает его тетрадь. Ту, в которую смотреть никому нельзя. Последнее личное. То место, которое Миша не поймёт и посмеётся. На самом деле больная точка.              Андрей долго не думал, сразу почти подлетел к кровати, падая рядом и пытаясь ухватиться за свою тетрадку. Миша же спокойно поднял руку чуть выше и продолжил разбирать текст у себя в голове.              — Блять, отдай, — ругается Андрей, почти заваливаясь поверх, лишь бы забрать свою вещь. Чем-то чихуахуа напоминает.              — Погоди, — отмахивается Миша.              Князев — человек упёртый. Он продолжил лезть, почти заваливая Мишу под себя. Горшок в это время сохранял спокойствие. Когда Андрей вконец вымотался валянием человека, успокоился и присел.              — Ну вот смотри. Давай, что у нас сейчас по программе. С запятыми надо разобраться. Ты их вообще наугад ставишь?              — Как чувствую, — ругается Андрей, окончательно отпуская чужие руки.              — Хреново чувствуешь. Давай с самого начала. «Порою» — это не вводное слово, его не выделяют запятой, — говорит он, доставая ручку из пенала, правя чужие предложения. — После «возвращает меня память» тоже не ставится запятая. «Память» — это подлежащее, «возвращает» — это сказуемое, это грамматическая основа, а дальше дополнение… Короче, это сложное предложение, понимаешь, да?              — Ты портишь моё стихотворение!              — Да куда сильнее его портить?              — Нашёлся, блять, главный ценитель искусства.              — Ладно-ладно, красиво на самом деле.              — Спасибо, — улыбнулся Андрей, — иди на хуй. Ну всё, прекрати, отдай.              — Давай ты сейчас послушаешь, как ставить тут запятые, а потом я ухожу домой, делаю домашнее, и ты завтра списываешь просто.              — Ладно, — на выдохе согласился Андрей.              Миша объяснял-то интересно. Он показывал Андрею всё на примере, и в итоге Князь даже смирился с тем, что весь его текст будет в помарках и пометках. Это, видимо, чтобы он не расслаблялся. Его заставили делать синтаксический разбор несколько раз подряд.              — Всё? — удивился Миша, когда Андрей ему протянул свою тетрадку.              — Да.              — Как называется-то хоть это произведение искусства?              — Воспоминания о мёртвой женщине.              — Оригинально. Ладно. Я, кстати, могу забрать этот рисунок? — спрашивает Миша, перелистывая на страницу со своим портретом. Он его ещё в самом начале нашёл. Он был не единственным, таких было много. Они заполняли страницы с недавнего времени. Миша живописный, его интересно рассматривать и отлично рисовать, он красиво получается, пропорции лица у него такие. — Я заберу.              — Нет! — возмущается Андрей.              — Тогда этот, — указывает он на следующую страницу.              — Это любимый мой.              — Этот? — тыкает пальцем Миша на ещё один.              — Нет!              — У тебя все рисунки с моим лицом — любимые?              — Почему ты решил, что это ты?              — Блин, ну даже не знаю, — говорит Миша, ставя тетрадку к своему виску, чтобы Андрей сам убедился в их схожести. — Ну так я могу этот листок вырвать?              — Нет!              — Ну тебе жалко, что ли?              — На, пень забери.              — Да нахрена мне твой пень?              — Он ещё станет легендарным, вот увидишь, — уверяет Андрей.              — Ага, обязательно, — закатывает глаза Горшок.              — Ладно, вали давай, — улыбается Андрей, потрёпывая Мишу по волосам, — обещал же.              — Проводишь?              — Куда денусь?              Они даже разговорились немного. Просто потому, что Андрей рисует красиво и стихи у него интересные. Просто потому, что с Андреем интересно разговаривать, особенно когда он не огрызается. Когда он спокойный и домашний. Он Мише не доверяется, но тот к этому не стремится. Князь вообще персонаж чудесный. Им суждено было встретиться когда-то. А ещё Андрей почему-то думал так же. Миша с ним, к удивлению, почти всегда был согласен. Они иногда предложения друг за другом договаривали. Это происходило всегда случайно, и каждый раз они смущались.              Они отчасти были похожи. Они резкие, вспыльчивые, творческие. При этом они друг друга балансировали. Настолько разные, что уже одинаковые. И, кажется, Князь смирился с тем, что Миша такой и, как бы ни пытался, Андрей от него никуда не денется.              Миша одевается в прихожей, что-то рассказывая про пластинку, которую отец недавно домой принёс. Князю она бы понравилась. У них почти вся отцовская комната в пластинках, Горшок это успел подметить и оценить. Вообще в доме Князева было круто, Миша был готов тут бродить, как в музее, рассматривая каждый экспонат. Квартира-то обычная, небольшая, со стандартным ремонтом, даже достаточно тусклым. Видно, что тут живут только двое мужчин. В неё вдохнули какую-то жизнь. Это проявляется в рисунках на стенах, в пластинках, плакатах, самодельных вещах, уверенно размещённых на стенах.              Миша выходит из этого музея с небольшим разочарованием. Скорее всего, он тут в первый и последний раз. У Князя на душе что-то интереснее, чем простые обзывательства и сумасшествие. Или это Миша сумасшедший, раз ему так понравилось.              — Ты не замёрзнешь? — спрашивает Горшок, рассматривая внешний вид Князя. На нём только брюки и джинсовка. На улице всё ещё достаточно холодно.              — Я ж не далеко.              Миша кивком соглашается. Сам решит, не мелкий же.              Они выходят на улицу. Там уже почти нет снега. Скоро наступит март, осталось пару дней. Снег тает, и они почти плывут. Дожди и лужи заменили снегопады и гололёд. Теперь всё по канонам Питера. Скоро, как чудо, наступит весна и будет тепло, световой день будет длиннее и жизнь наладится.              Они ещё о чём-то говорят. В этот раз даже Андрей что-то рассказывает, а не слушает бесконечную болтовню Горшка, в которой тот от темы к теме скачет. Хотя, в принципе, Мишу слушать интересно, ну так, на фоне. Дикция у него неплохая, а ещё он обо всём с уверенностью говорит. Они идут к остановке. Сзади начинают слышать какие-то голоса. Сначала никто на них не обращает никакого внимания, потом голоса становятся громче. Миша замолкает и слышит отчётливый крик: «Князь!» Он идёт дальше, а Андрей начинает ускоряться.              — Андрюх, они, походу, тебя, — говорит Горшок и оборачивается. Сзади идут какие-то парни, до сих пор пытаются докричаться до них.              — Да ты придурок, — ругается Князев и одёргивает его, — не оборачивайся.              — Почему? По-моему, они хотят с тобой поговорить.              — Господи, как тебя, такого наивного, ещё земля носит, — закатывает глаза Андрей, ускоряя шаг.              — Андрюх, я не успеваю.              — На счёт три бежим.              — В смысле?              — Просто делай то, что я говорю.              — Ты можешь нормально объяснить?!              — Три, — тихо сказал Андрей почти на ухо и бросился вперёд.              Миша долго думать не стал. Что-то внутри говорило Князеву доверять. Кто бы там ни был, ничего хорошего они не несут. Миша бежит за Андреем уверенно, а тот понятия не имеет, где можно спрятаться. Они около остановки, и люди сзади начинают догонять. В голову ударил адреналин. Миша залетел в передний вход автобуса. За ним прошмыгнул неизвестный парень. У него был закрыт рот и нос, невозможно было обозначить и понять, кто это.              Пробежав внутри автобуса и услышав в спину пару ласковых от пассажиров, Миша выскользнул в открытую дверь сзади. Парень остался внутри. Остальная шайка бежала куда-то за Андреем. Горшенёв оказался позади и осторожно ушёл куда-то во дворы. Он понятия не имел, где он и как отсюда добираться до дома. Он пошёл вперёд, примерно понимая направление.              Он так брёл ещё пару минут, пока в одном дворе не заметил тело с отдышкой и сигаретой, сидящее на скамейке. Это оказался Князь, который непонятно как оторвался от своих преследователей. Быстрые ноги пизды не получат. Возможно.              Миша на него посмотрел, осторожно склонив голову набок и потупив взгляд. Вот никакого спокойствия с этим мальчиком. Хорошо, что они соврали русичке. Если бы они были вместе, Миша бы, скорее всего, уже помер.              Он протягивает руку, а Князь отвечает и поднимается на ноги.              — Придурок, — улыбается Миша.              Он лохматит чужие волосы и слегка толкает его.              — Кто это был-то хоть?              — Да гопники обычные, — отмахивается Князь.              — Не обычные, они же тебя знают.              — Ты меня тоже знаешь, ты же из-за этого не становишься необычным.              — А из-за чего становлюсь?              — Отвали, — отмахивается Князь. Миша на это улыбается, как кот. Доводить Князя всегда приятно.              Князь выкидывает окурок куда-то под ноги, втаптывает его носком ботинка и открывает пачку вновь. Он протягивает её Мише, на что тот с улыбкой отвечает:              — Спасибо, не курю.              — На, не позорься, — ругается Князь и втыкает Мише сигарету в дырку от передних зубов.              Миша её не выкидывает, хотя мог бы и это было бы так логично. Он зажимает её губами, а Андрей подносит спичку. Уголок начинает тлеть, а Миша делает первую затяжку. Он сначала не понимает ничего, а потом, когда дым бьёт по горлу, закашливается. Андрей рядом начинает смеяться.              — Ты меня убить хочешь? — ругается Миша, восстанавливая дыхание.              — Да.              Дальше идут и курят тихо. Андрей — с наслаждением, Миша — с любопытством. Невкусно, гадко и неприятно, — почему тогда все взрослые так зависимы от этого?              Они доходят до следующей остановки, переходят дорогу и садятся на нужный автобус. Через пару остановок они уже около Мишиного дома. Миша смотрит на него тёмными глазами и ждёт сам не зная чего.              — А ты куда сейчас? Домой? — спрашивает Горшок, стоя у калитки.              — Думаю, у Балу переночую, — говорит Андрей, щупая внутри джинсовки пачку. Больше курить, к удивлению, не хочется.              — Замёрз всё-таки.              — Пробежался, размялся, согрелся.              — Тогда пока?              — Пока, — соглашается Князь. Такое ведь уже было.

***

— На, — говорит Миша, отдавая тетрадку Князю в школе. Следующим как раз русский.              — Я сам сделал, — с гордостью говорит Андрей. И Миша гордится.