Сожженный дневник.

Летнее утро в скалистой Татарасуне. Нежная кукольная рука подбирает поданную книгу с пустыми страницами. «Эта штука называется дневником? В ней можно записывать свои мысли?» Кукла раскрывает книгу, засматриваясь на почти что белоснежные и рельефные листки бумаги. Она взволнованно перелистывает на первую страницу и немного неловко подбирает кисть в руку, осторожно макая в тушь. Ведёт неумелым, неровным почерком. *** 12 июня Меня зовут Кабукимоно (かぶきもの). Мне посоветовали завести свой личный дневник, чтобы научиться письму. Я не знаю о чем мне писать. … Сегодня я помогал Ниве выковать клинок. Я изучал технику искусства иссин. Мне сказали, что это искусство предполагает единство разума с клинком. Мне кажется это немного странным. Я не понимаю людей… … Кацураги подсказал, что моё имя пишется как Кабукимоно (傾奇者). Мне непривычно писать. Речь казалась гораздо более простой. Смогу ли я обучиться этому так же, как человек? *** Запись получилась короткой. Рука юноши немного побаливала. Кабукимоно отложил кисточку и посмотрел на настенные часы, высоко возвышающиеся над остальной домашней обстановкой. Мебель представляла из себя лишь один низкий столик, за которым сидел сам юноша, несколько пуфиков, на одном из которых он находился, да пару шкафчиков где-то в углу помещения. Люди не были зажиточными здесь, так что Кабукимоно окружали обычные деревянные стены и скучные раздвижные двери. Но его это не волновало. *** 12 июня Наступил вечер. Этот день был насыщенным и радостным, как и всегда. Я успел освоиться среди людей. Но они до сих пор не знают о том, кем я являюсь на самом деле. Может быть, оно и к лучшему? Я не знаю. Я хочу открыться им, поведать свою тайну. Они ведь так легко приняли меня в свою семью! Когда-нибудь мне стоит попытаться! … Мне нравится гулять по Татарасуне. Это большой остров, здесь много растений и животных. Мне тяжело запрокидывать голову на эти горы. Вся ли Инадзума имеет такой рельеф? Иногда, с моими друзьями, мы собираемся за одним столом и весело проводим время. Обычно мне нечего сказать, но мне приятно слушать их разговоры! Как-то раз, когда я только-только присоединился к нашей семье, мне предложили чай. Но попробовав его, я понял, что он совсем горький, без сахара. Я постеснялся сказать об этом и выпил несколько таких чашек. Было не очень приятно, но ,наверное, в этой горечи и заключается настоящий вкус чая. Может, и не нужно добавлять сахар. *** 20 июня Почему же я нахожусь здесь, среди людей? Они учат меня всяким разным вещам. Но… Разве этому не должна обучать моя родная мать? Неужели она не нуждалась во мне только потому, что я слаб? … Что, если люди узнают о моей сущности и посчитают меня чудовищем? … Нет. Они приняли меня в свою семью, они дали мне имя Кабукимоно. Я благодарен им, мне нужно доверять им! Они никогда не делали мне ничего плохого. Эти люди действительно добры ко мне. И не важно, кем я являюсь на самом деле, потому что я чувствую себя человеком. Я чувствую себя таким же. У меня есть эмоции и чувства. Я почти что как живой человек. *** Рука болела после быстрого письма, кукла слегка сжимала свои губы. Внутри бушевали то ли печальные, то ли радостные эмоции, смешивающиеся с надеждой. Он чувствовал огонек в груди. *** 15 июля. Вечер. Нагамаса выковал великий клинок. Мы устроили праздник в честь этого. Я танцевал вместе со всеми! И я чувствовал себя таким счастливым, как никогда раньше. Я так рад, что мой друг смог добиться такого мастерства! Очень, очень рад. Мне было так комфортно среди людей, я чувствовал себя среди своих. Мне кажется, я действительно стал человеком. ... Я по-настоящему счастлив. *** Тем днём Кабукимоно кружился в танце, словно лепесток сакуры, словно перышко, затерявшееся среди долины; совсем не тревожное, но свободное. Кукла никогда не танцевала до этого момента, но душа её сама вела тело, заставляя кружиться и закрывать глаза в легкой радости, забаве. Люди Татарасуны надолго запомнили воздушные, легкие движения куклы, и её искрящееся нежностью и счастьем лицо.