one day...

Из мыслей парня вытянули резким и громким вопросом под ухом: – пойдём гулять!? – нет. – почему? – я занят – закинув ногу на ногу и уставившись в открытую книгу, Достоевский продолжить читать и игнорировать собеседника. – чем занят? Своим идиотским чтением идиотских книг? – Гоголь, показательно отвернувшись от Федора, скрестил руки на груди и сделал самое страдальческое лицо, на которое был только способен. Оторвав взгляд от книги, аметистовые глаза с осуждением посмотрели на стоявшего посреди комнаты человека. Очень громко захлопнув книгу, и показательно шумно хлопнул ею по столу, тем самым оставляя её на потом. Встав с кресла, Фёдор направился в коридор, взяв с вешалки свой полушубок. Накинув его на домашние штаны и кофту, парень вернулся в комнату, из которой вышел ранее. Достоевский, встав в проёме двери, стал прожигать взглядом одного человека, который, усевшись на диван в позу лотоса и скрестив руки на груди, смотрел в окно. И тридцати секунд не прошло, как Гоголь повернулся на тяжёлый взгляд и коротко улыбнулся. Подойдя к Федору, он скрестил руки сзади и выпрямился, наклоняясь, смотря шатену в глаза. Выражение Достоевского не менялось. Такое же серьёзное, с острым взором, смотрел он на Гоголя, который только и мог, что, победно улыбаться. Но только не так широко, как обычно. А то некоторые могут и передумать, от такой наглости. Проскакав до вешалки и взяв свой плащ, Николай повернулся к Достоевскому. Тот всё также стоял, смотря в пол и тихо, но тяжко вздыхая. Чтобы показать шатену, что они могут идти, Гоголь сделал два небольших и тихих шагов в его сторону. Положив руки на плечи Федора, он дождался реакции. Достоевский, ещё раз тихо вздохнув, повернул голову в сторону потревожившего его мысли человека. Проходя до двери, закрывая квартиру, спускаясь по лестнице, уже идя по улице, Достоевский ни разу не повернулся назад. Тем временем, Николай шел сзади, чуть ли не вприпрыжку, словно собачка, которую вывели на долгожданную прогулку. Улыбаясь так широко, как только мог, Гоголь шел за Федором, даже не зная куда его ведут. Шатен, в свою очередь, ни о чем не думал и шел в первое попавшееся на ум место. На улице было довольно светло, но солнце мало грело. Этот день ничем не отличался от остальных. Люди, просто гулявшие или спешившие на работу, встречались на пути двух, ничем не примечательных парней. Эти самые парни, неспеша шли по парку, вдоль лавочек с фонарями. Единственное, что никому не было понятно, так это то, почему один из них идёт в лёгком, светлом пальто, а другой, в чёрном, теплом полушубке. Но этих самых парней, ничего не волновало. Достоевский шел впереди и думал о своём, смотря только на дорогу, в то время как Гоголь шёл сзади. Шатен не мог узнать, что тот вытворяет, но ему это не было нужно. Он лишь думал о своих планах, о недавно прочитанной книге, о многом, о чем не мог найти времени подумать дома. Если бы Фёдор подумал немного в другом направлении, возможно, он бы понял, что именно Гоголь этому был виной. Именно он помог шатену отвлечься от домашней суеты. Помог выйти на улицу, подышать свежим воздухом, да просто вот так идти по дороге, даже просто ни о чём не думая. Это он дал Фёдору такую возможность. Но Достоевский в эту сторону не копал и не думал. Даже просто гуляя, он думал о работе и о своих важных делах, которые остались дома незаконченными. Проходя мимо клумбы с цветами, Достоевский даже не обратил на них внимание, смотря только вниз и находясь в своих мыслях. Тем временем Гоголь, поняв, что одному ходить скучно и ему срочно нужно поговорить, посмотрел на попутчика. Заметив состояние шатена, Николай тихо вздохнул и начал думать, как может вывести из транса человека, который ему, в данный момент, просто необходим. Посмотрев направо, налево, он заметил большие клумбы с цветами, которые расли вдоль дороги, по которой, как раз шли парни. Улыбнувшись, и посмотрев на Фёдора, Гоголь ещё раз убедился, что тот находится в данный момент не в этой вселенной. Николай слегка изменил маршрут, незаметно замедляя шаг. Подойдя к клумбе, блондин сорвал один цветок и с каждым шагом продолжил срывать по одному. Раз, два, три... Уже целый букет собрался. Девять цветов немезии – небольшой букет, но много цветов Николаю и не нужно. Взяв его по красивее в руку, он, незаметно для редких прохожих, спрятал букет под плащ... Достоевский шёл по дороге, совсем ничего не замечая. На улице уже начало темнеть и облака вдалеке становились всё более темнее и меняли свой цвет на более розовый, или даже персиковый. Фёдор, отвлёкшись от своих мыслей, совсем не заметил, как идёт по парку и разглядывает небо. Солнце было спрятано за большим облаком и это самое облако безумно красиво отдавало сиреневым, жёлтым, освещая улицу. Облако становилось всё больше, растягиваясь и редкие, яркие лучи падали на деревья, пробиваясь через ветви с листьями, падая на лица людей. Фёдор не был исключением. Неспеша шагая и смотря наверх, Достоевский не заметил, как в воздухе, впереди него, появилась рука, с букетом цветов. Из-за мыслей, которыми шатен был увлечен, он врезался грудью в чей-то кулак. По лицу словно веником попытались настучать, а запах резко въелся в нос. Переведя взгляд на букет, весящий в воздухе, Достоевский, с удивлением, мгновенно понял что к чему и обернулся на Николая. Тот, идя в Фёдору с тем же букетом, только теперь держа его в обеих руках, улыбался. Подойдя чуть ли не впритык к шатену, Николай протянул букет вперёд, едва верхушками цветов касаясь носа парня. Фёдор продолжал скептически оглядывать, так называемый "букет". Срывать с кустов по одному цветочку, это довольно нестандартно. Достоевский, слегка помедлив, произнес: – это – мне? – конечно тебе! Разве здесь ещё кто-нибудь есть? – для доказательства своих слов, Гоголь начал крутиться в разные стороны и искать хоть одного человека в этом пустом парке. Не заметив реакции шатена, Николай вздохнув, резко протянул ему букет ещё раз. На этот раз, Фёдор решил принять букет и взял цветы за стебель. Не зная, как реагировать, парень молча развернулся и пошёл дальше по парку, оставив Николая позади. За спиной Фёдора послышалось недовольное: – "ээй!", И за пару секунд, блондин догнал того, идя с ним плечом к плечу. Один парень улыбался, глядя на красивый закат и радуясь прогулке. Другой же наоборот, смотря на букет цветов в своих руках, не понимающе сминал губы и хмурил брови. Поворот на дорога завел двух парней направо. Там также не было ни души. Там, деревьев было гораздо больше. Когда парни туда свернули, солнце окончательно спряталось за тучи. Закат стал бесцветным, на небе появился серо-голубой, вместо ярких оттенков. Тучи становились всё серее, подул прохладный ветер. Достоевский съёжился от холода. Не зря он надел свой привычный полушубок, который согревает его. Фёдор закутался в одежду потеплее. Тем временем, Гоголь лишь подумал о том, что стоило всё таки взять что-нибудь потеплее. Достоевский задумчиво посмотрел на Николая и уже хотел спросить о том, стоит ли им пойти домой, как его опередил смех блондина. Мимо шатена пронёсся парень, убегая вперёд. Фёдор удивлённо посмотрел тому вслед, удивляясь, сколько у блондина много энергии, раз тот решился пробежаться. Ветер подул сильнее, верхушки деревьев зашумели, на асфальт стали капать первые капли дождя. Дорога снова повела парней по прямой, только теперь а обратную сторону. Тут уже не было лавочек, клумб с цветами, даже асфальт был другого цвета. Всё выглядело не так хорошо и радужно, как по дороге в эту сторону. Всё выглядело очень тусклым, фонарей тоже было не много. А темнело всё быстрее. Старой также выглядела и площадка, рядом со старыми домами. Как следует традиции, старые площадки, которые были давно ещё забыты детьми, выглядит примерно так: ржавая горка, краска с которой слетела ещё очень давно, держаться, когда съезжаешь, было не за что. Шла эта горка, как угол в девяносто градусов. Песочница, которая единственное, что выглядело и будет выглядеть нормально всегда и везде. Деревянные качели с виду выглядели нормально, но когда подул небольшой ветер и качнул их, заскрипели они довольно громко. Турник – для детей, а для взрослых – "выбивалка для ковров". Качели-балансир с низкими сиденьями и с той же, что и со всеми предметами на площадке, оторванной краской. Пройти мимо – это то, что парни должны были сделать. Но когда Гоголь не пробежал мимо, а направился прямиком на эту самую площадку, Достоевский тихо, но тяжко вздохнул. Первым делом Николай подбежал к турнику. Схватившись за одну из палок, которая была "ногами" для верхней железки, Гоголь "прокрутился" несколько раз, почти не отрывая ноги от пола. Фёдор стоял недалеко от площадки, печально оглядывая веселье друга. Смеясь, Николай подбежал к качелям, которые тоже должны крутиться. Встав на одно из низких сидений, блондин схватился за середину и начал крутиться. Фёдора за тошнило сразу же, как только он увидел, сколько раз прокрутился Николай. Тот же только смеялся. Подбежав к Достоевскому, блондин схватил того за руку и потащил к обычным качелям. Фёдор не успевал возмутиться, как у него уже отобрали "букет", положив того временно на землю. Подтолкнув своего друга к качелям и похлопав по сидению, приглашая того сесть, Николай только улыбался. Фёдор сел на ещё не успевшее намокнуть от мороси сиденье. Гоголь стал медленно раскачивать качели, которые, от чего-то стали совсем тихо скрипеть, а не как ожидалось от них, громко и противно. Раскачивал Николай не сильно, толкая качели, рас через раз. Тихо хихикая себе под нос, через несколько минут, блондин остановил качели, говоря другу, что стало слишком холодно и им срочно нужно домой. Который раз за день вздохнув, Фёдор встал и направился за Николаем. Перед уходом с площадки, шатен поднял подаренные ему цветы и положил их на качели. По приходу домой парни, переодевшись и повесив сушиться свои накидки, сели за кухонный стол. Николай, открыв холодильник, вздохнул. – в холодильнике мышь повесилась, Федь! – повернувшись к шатену, Гоголь возмущённо нахмурился. Достоевский лишь встал и подошёл к плите, включая её и ставя чайник кипятится. Фёдор, увидев умоляющий взгляд в свою сторону, лишь пожал плечами и повернулся к блондину спиной, открывая верхнюю полку и доставая чай. Насыпав в кружку заварки и оставив ложку в кружке, Фёдор невозмутимо делал вид, будто его совсем не заботит прожигающий его затылок взгляд. Немного подумав, Достоевский достал вторую кружку. Гоголь вздохнул и опустился на стул, следя за действиями Фёдора. Через несколько минут кухню наполнил аромат лесных ягод. На стол, около, скрестившего руки и положившего на них голову Николая, опустилась кружка с чаем. Подняв глаза на невозмутимого шатена, блондин благодарно улыбнулся тому, смотря в глаза. Сев напротив Николая, Достоевский спокойно стал пить чай, украдкой поглядывая на блондина, чтобы оценить труд своих стараний. Гоголь, сделав первый глоток горячего напитка, улыбнулся шире. Как всегда, чай у Фёдора был самым вкусным из всех которые блондин пробовал. Самому же Николаю никогда не удавалось сделать чай таким. По кухне витал сладкий запах чая, за столом велась милая беседа, за окнами было темно, тусклый свет горел над двумя парнями, сидящими за тем самым столом. Хотел было уже Фёдор встать за третьей кружкой чая, как его остановила вытянутая рука. Встав за спину шатену, Гоголь положил руки на чужие плечи и начал вести того в зал. По приходу туда, Фёдор оглянулся на блондина, который только и делал сегодня, что улыбался. Нельзя было понять, что тот хочет, за улыбкой можно много чего скрыть. Отойдя от Достоевского, Николай упал на диван, ложась на живот и закрывая глаза. Фёдор, вздохнув, прошел до стола, за которым сегодня днём сидел и взял свою книгу. Направившись к дивану, шатен сел около головы Николая, который так и не сдвинулся с места. Открыв книгу на той странице, где лежала закладка, Фёдор продолжил читать. Над диваном горел свет, но это не мешало Николаю спать. Шатен перевёл взгляд на блондина. Тот, мило посапывая, лежал, скрутившись и поджав ноги. Опустив свою руку на голову Николая и словно расчёсывая заплетённые волосы блондина пальцами, Фёдор улыбнулся. Блондин много чего сегодня сделал. Исчерпав всю энергию за сегодня, организму нужен отдых. Продолжая гладить Николая по голове, Фёдор перевел взгляд обратно в книгу. За окном стучали капли дождя. На истории в рассказе не получалось сосредоточиться. Отложив книгу в сторону, Фёдор тихо поднялся с дивана и сходив в другую комнату, принёс два пледа. Укрыв одним из них Гоголя, а вторым укутавшись сам. Достоевский выключил свет, и, выдвинув вторую половину дивана, лёг рядом с Николаем. Лунный свет, который просачивался сквозь тучи с дождём, светил прямо в окно парней. Долго думая над чем-то, Фёдор просто не мог сомкнуть глаза и спокойно уснуть. Долго ворочаясь с одного бока на другой, парень не мог найти для себя удобное положение для сна. Мысли, которые тоже мешали шатену уснуть, были просто ни о чём и сильно раздражали. Повернувшись к Николаю лицом, Фёдор увидел только спину того. Подумав о том, как блондин так быстро и крепко уснул, шатен готов был завидовать. Снова повернувшись спиной к спящему, Достоевский не мог даже просто сомкнуть глаза. Казалось, одежда в которой он лежал, с крутилась и давит на горло, слишком сильно зажимая. Ёрзая и поправляя одежду, парень услышал шорохи за спиной. Замерев, Фёдор стал прислушиваться к звукам, пытаясь понять, блондин проснулся или просто перевернулся с одного бока на другой. Когда шорохи стихли, рука блондина притянула к себе за бок Фёдора, обнимая. Когда шатен услышал тихое сопение под ухом и почувствовал равномерное дыхание блондина, всё стало таким, какое должно быть. Мысли больше не мешали, удобное положение искать не нужно. Тихое дыхание и тепло человека рядом успокаивало, затягивая в царство Морфея.