поезда и мелкие поцелуи куда-то в линию челюсти

      что мы можем сделать, чтобы влиться в новый, совершенно незнакомый коллектив? конечно же, для этого нужно быть коммуникабельным, уметь общаться с разными людьми, находить общие темы и, возможно, шутить. так же очень важно правильно себя поставить, продемонстрировать, сделать что-то, за что тебя будут любить и уважать.       так сделал и кир.       в новом учебном году он перевёлся из одной школу в другую, точнее его просто выгнали. прошлая школа, конечно, была ужасной, но зато близко к дома, а это хоть и немного дальше, но выглядит прилично, и учителя вроде нормальные. но вот отношения в его классе не у всех хорошие.       кир в первый день понял, кто в классе «главный». это был типичный быдло-пацан — стас — курящий за школой, хамивший учителям, подкатывающий к каждой девчонки, что носила юбку чуть выше колена. этот пацан даже предъявил киру за длинные патлы, но в ходе разговора одноклассник понял, что не все челы с длинными волосами пидоры.       конечно, как и все, курсед хотел иметь не то чтобы друзей, но хотя бы товарищей в классе. и за неделю нахождения в этой школе, в этом классе, понял, что лучше, и в какой-то мере круче компании того быдло-пацана ему найти. но и они не лохи, чтобы брать какого-то ноунейма в свою компашку, которого знают всего неделю, поэтому кир решил как-то себя проявить.       наблюдая за всеми людьми из класса, в том числе и за этой компашкой, он понял, что те очень любили подъебать тихого паренька, что сидел на задней парте, кажется, его зовут сережа. он ничем абсолютно не выделялся, разве что волосы были длинными для парня, но все равно не такие, как у курседа.       стас его постоянно за что-то задевал, на уроках кидал какие-то бумажки, если сережа проходил мимо его компании, то они все заливались диком смехом. сережа ничего не отвечал, лишь тихо проходил мимо. кир думал, что он просто терпила.       сережи часто нету на уроках, стас шутит, что тот боится на них ходить из-за него, но по Серёже видно, что ему похуй на Стаса, на его компанию, на других одноклассников, на учителей и на всю школу в целом.       и кир придумал себе идею, как заполучить знакомых и уважения, если не во всем классе, то хотя бы в у компании Стаса.       в один из дней, когда весь класс был в столой, курсед наблюдал за сережей и ждал нужного момента. когда одноклассник нёс поднос с едой, проходя между столов, кир подцепил тот момент, когда сережа будет проходить сзади него, и резко отодвинулся на стуле, задевая одноклассника. тот, конечно, роняет этот поднос с едой, опрокидывая часть на себя, и падает. вся столовая тогда залилась смехом, а громче всех ржал кир.       в этот день сережу в школе больше не видели, и всю оставшуюся неделю тоже. а кир стал ближе общаться с новыми одноклассниками, чувства одного другого его совсем не волновали, потому что он понимал, что если не сделает этого, то станет как сережа, а таким он быть не хотел.       спустя еще какое-то время курсед уже стал часть этой компании. они иногда ходили куда-то вместе, на переменах собирались в туалете или в коридоре кошмарить кого-то. и кир был счастлив. сережу они с этого момента стали задевать ещё сильнее, но появились и другие мишени, поэтому на него не всегда было время. всю их компанию ругали все учителя, некоторых они дрводили до нервного срыва, хотя это была только первая четверть. и если кир как-то смог вытягивать на тройки и на четвёрки, то остальные были ну очень тупыми, что даже учителя их не спрашивали, так как смысла просто не было. под конец четверти их заставили пересдавать контрольные, закрывать долги, так что еле-еле все вытянули на три.       а каникулы у них прошли интересно. как и многие подростки они просто веселились и тусовались. на каникулах выпал снег, а погода стала минусовой, так что единственное, что согревало, это бутылочка пива в руках и шутки приятелей. киру это не впервой, примерно так же проходили все его каникулы и выходные.       и вот наступила вторая четверть, которую кир планировал провести абсолютно так же, как и прошлую. в первый день учёбы, он заметил, что четвёртая парта третьего ряда пуста — это значит, что акумова в школе нет. курсед даже немного расстроился, он хотел на первом же уроке его подстебать, но сережа не пришёл, что не удивительно. он часто не ходил в школу, по какой причине — никто не знал, и если его компания как-то спрашивала в шутку у классухи: «а где наш любимый акумов?», то та просто отвечала: «у сереженьки уважительная причина не приходить сегодня в школу, завтра он должен придти». и это бесило сплитового, что какому-то лоху, который за себя нормально постоять не может, прощают все прогулы, а ему, киру, за чуть ли не за каждое опоздание двойки ставят.       — Ирина Николаевна, а где акумов? — третьим уроком у них была физика с их классным руководителем и кир просто не мог не задать этот вопрос снова.       — вот все тебе рассказывай, курседов.       — мне просто интересно, вдруг, с ним что-то случилось, а я не знаю, — кир специально сделал сожалеющий голос, но в ту же секунду не смог сдержать свой смех.       — так, вижу, ты сегодня разговорчивый, так что иди решай упражнение 16.       — давайте, кароче, пацаны, до завтра, — уроки давно кончились, на улице уже начало темнеть, а кир только прощается со своими друзьями.       — завтра за школой, как обычно.       — бля, я хотел первый урок прогулять, — кир прячет руки в карманы легкой куртки, которая не греет вовсе. пальцы успели стать красными, и шевелить ими было больно. да и в целом курседов замёрз, потому что эта куртка не грела вовсе, а на улице буквально на днях резко похолодало и выпал первый снег, которому радовались буквально все, и теперь он приятно хрустел под подошвой кроссовок, а его хлопья падали с неба, запутываясь в кудрявых волосах сплитового.       — а че там первым?       — химия, — курсед топчется с ноги на ногу, желая поскорее оказаться у себя дома. возможно, там будет так же холодно, но можно будет залесть под несколько одеял и тогда будет в разы теплее, — у нас контроша будет.       — че? только вторая четверть началась, она что, ахуела.       — она же нам говорила на последнем уроке, что не смогла провести ее в конце первой четверти, поэтому проведёт её в начале второй.       — бля, ладно, че-нидь придумаю, — они понимают руки, и компания расходится.       курсед сильнее прячет шею в ворот куртки и шагает в сторону дома. дорогу освещают фонари, в свету которых можно увидеть, как кружатся мелкие хлопья снега, они теперь падают не только на волосы, но и на нос и щеки. курсед уже стал жалеть, что решил сегодня выебнуться и пойти без шарфа и маски, которые бы обязательно спасли бы его от этого холода.       да, его новая школа находилась от дома дальше, чем прошлая, но идти всё равно было не так далеко. на улице было достаточно тихо и относительно спокойно, киру нравилась такая погода, она давала какую-то невероятную атмосферу детства что ли. именно первый снег приносил такие эмоции, именно он вызывал улыбку на многих лицах.       через пару минут курсед уже стоял возле своего подъезда и перед тем как зайти посмотрел в окно на втором этаже — свет горел. жил сплитовый в обычной хрущевке в спально районе, где все дома были чем-то друг на друга похожи, что легко можно было запутаться в их дворах, не зная местности. кир быстро поднимается на нужный этаж и открывает дверь в свою квартиру. в коридоре горел свет, а из кухни доносились пьяные голоса и разговоры.       — кир? — на пороге парня встретила его мать, она выглядела по-обычному замученно: длинные черные волосы были собраны в хвост, а некоторые седые пряди торчали в разные стороны, на теле халат, всю осознаную жизнь курседов видел свою мать только в нем, на ногах потрепанные тапочки, под глазами синяки от бессонных ночей, а губы сжаты в тонкую полоску; она обеспокоенно смотрит на сына, а глаза её бегают то в его сторону, то в сторону кухни, — кир, сына, я же тебе писала, звонила, ты не отвечал… — в голосе матери слышится, что беспокоится, и курсед сам губы поджимает, понимая, что заставил её волноваться.       — телефон сел, мам, все в порядке.       — кир, папа опять пьет, — женщина старается говорить тише, видимо, чтобы её муж не услышал, и кир это понимает.       — я слышу, — и в этот момент на из кухни доносится звук битого стекла, мать вздрагивает и оборачивается на дверной проем, оттуда слышится пьяный голос отца, который вечно чем-то не доволен. кир ненавидит этого мужчину всем сердцем, он только усложняет их с мамой жизнь, из-за него у кира не было нормального детства, единственное, что делал отец, — это пил, пил и ещё пил. он давно пытался уговорить маму развестись с ним и жить нормальной жизнью, но та постоянно отказывалась, говоря, что эта квартира записана на него, и что если они разведуться, то ей и сыну негде будет жить, так как получает она минимальную зарплату и на жилье, пропитание просто не хватит. а кир это слушал, молча кидал и уходил в свою комнату под очередные пьяные крики отца.       — сына, тебе лучше уйти на ночь сегодня, отец сегодня напился сильнее, чем обычно, боясь может что-то с тобой сделать.       — мам, с ума сошла? а как же ты? я тут останусь, — конечно, кир не хотел оставлять мать одну с этим алкоголиком, у которого не понятно что на уме. лучше уж его изобьют, чем мать в очередной раз. в проёме показывается силуэт отца, и женщина буквально вытаскивает сына за дверь.       — кир, сына, так будет лучше, правда, — и дверь тут же закрывеется, и кир слышит за ней оры отца и матери. он тяжело вздыхает и к его глазах подступают слезы. он поднимает голову вверх, чтобы слезы не могли выкатится, и понимает, насколько он жалок, что не может защитить даже собственную мать от пьяной туши.       курсед быстро срывается с места и бежит вниз, на улицу. там все так же холодно и идет снег, только теперь сильнее. кир не выдерживает этого всего и срывается, бежит. бежит дальше от этого ебанного дома, бежит дальше от проблем. сейчас хотелось побыть одному, и неважно, что на улице ночь. на спине болтается школьный рюкзак, который ударяется об спину при беге, волосы неприятно лезли в глаза, а ноги скользили по снегу, но курсед так и не упал.       силы заканчиваются, когда он забегает в какой-то двор. понять не может — был он тут раньше или нет, ведь в темноте все эти дворы кажутся абсолютно одинаковыми. видит перед собой лавочку, рядом с ней опрокинутый мусорный бак и старая табуретка. кир садится на лавочку. в голове пусто, а сердце бьется бешено. ему плохо, он чувствует себя ужасным, он не должен был убегать, должен был остаться с матерью, а он…       щеки горели от слез, которые испарялись от холода, оставляя за собой красные дорожки. тело ужасно трясло, то ли холода, то ли от страха. страха чего? он сам не знает. лучшим решением было бы сейчас успокоится и позвонить друзьям, чтобы те его на ночь приютили, но он вспоминает, что телефон разряжен, да и успокоится плохо получается.       он делает так, как его когда-то учила мама: закрывает глаза, считает до десяти, вдыхает носом и выдыхает ртом. слезы, вроде бы, перестали течь, но лёгкая тревога все же осталась. стало чуть легче.       кир опускает взгляд на свои кроссовки, руки все так же держит в карманах, чтобы окончательно не замёрзли. сейчас его должны были посещать мысли о том, где бы переночевать, чтобы не замёрзнуть насмерть, но курседову всё равно. лучше бы он прямо сейчас сдох на этой несчастной лавочке, чем ещё хоть раз вернётся домой. но ему жалко маму… она единственная, кто у него остался. он знает, что та его любит и дорожит им, поэтому не хочет её расстраивать, не хочет, чтобы та волновалась и винила себя во всем этом.       сплитовый шмыгает носом, кажется, завтра он сляжет с температурой, насморком и кашлем, если не умрет от обморожения, конечно. он очень устал. сейчас бы оказаться оказаться где-нибудь подальше от этого города, в уютной небольшой и чистой квартире, залесть под теплое одеяло с бокальчиком хорошо вина и наслаждаться жизнью. да, об этом кир может пока лишь мечтать. а в реальности он готов уснуть прямо на улице, прямо на этой лавочке, которую он уже ненавидит.       — кир?.. — неожиданно из его мыслей выбивает тихий знакомый голос. курсед от злости и ненависти челюсти сжимает. казалось бы, что такой хуевый вечер нельзя было испортить ничем, оказалось — можно.       — свали, — сплитовый грубо огрызается и даже взгляда на человека не поднимает, продолжая пялиться на свою обувь. кир слышит, как хрустит снег, а следом и старая лавочка, и понимает, что сережа сел рядом.       — я тебя раньше тут не видел, — спокойно продолжает одноклассник, а курседов беситься начинает и не понимает, что акумову от него нужно. вроде, тот его бояться должен и стороной обходить, глаз не поднимая, а тут сам на разговор идёт, и курсед из-за этого злится.       — прогуляться решил, — так же холодно отрезают и не понимает, что его тут держит. он же может спокойно уйти и не находится рядом с противным одноклассником, а он будто жопой к лавочке этой прирос и не может с места сдвинуться. да что там, он даже в глаза однокласснику посмотреть не может, скрывает их за волосами, чтобы тот не видел его опухшего от слез лица, тогда в представление акумова курсед стал бы не таким крутым и опасным.       — а что без друзей своих? — кира это окончательно выбешивает. хочется прямо сейчас этого акумова по асфальту раскатать за то, что лезет не в свои дела, но сил на что-то давно не осталось — все ушли вместе со слезами.       — а тебя это ебать не должно, — сплитовый не видит, но чувствует, как сережа виновато губу поджимает и видимо говорить больше ничего не будет. но он так и не уходит. курсед не чувствует от него страх, не чувствует взгляда на себе, они просто в тишине сидят и думают о чем-то своём.       тишина, для кира, была комфортной, только немного смущало присутствие его одноклассника, над которым пол класса стебется, но кир быстро забыл про него, погружаясь в свои мысли. когда акумов не говорил, он был намного привлекательнее, курседу было даже в какой-то степени приятно с ним сидеть. лавочка была маленькой, поэтому сережа сидел очень близко к сплитовому, так, что их плечи соприкасались. и кир готов был поспорить, что чувствовал от него тепло, и его это согревало. только потом он опомнился, что это все-таки акумов, который ему противен своей жалостью и беспомощности, поэтому постарался сдвинуться дальше, чтобы не соприкасаться с ним. и в миг стало холодно.       — у тебя какие-то проблемы? — спустя пару минут сережа всё-таки прерывает их молчание, и кир опять начинает беситься. ну мог он еще помолчать или просто уйти, чтобы не нервировать кира?       — я еще раз повторяю: тебя это не касается, — сережа мычит что-то себе под нос и на время опять замолкает. курсед вроде бы уже смирился с его присутствием, поэтому откидывается на спинку лавочки, мельком бросая взгляд на одноклассника. тот сидел, спрятов руки в карманы, и смотрел куда-то в себе в ноги, как и курсед до этого; волосы его были как обычно спутаны и торчали в разные стороны. сплитовый запрокидывает голову вверх и прикрывает глаза, стараясь расслабиться, но тут же жалеет, когда на его шею падает несколько холодных снежинок.       — тебя из дома выгнали, да? — акумов поворачивается к киру и встречается с ним взглядами. лицо сплитового не выражало ничего, лишь глаза яростно блестели в тусклом ночном свете. акума уже жалеет, что подсел к киру, что начал читать ним разговаривать, ведь этот взгляд явно ничего хорошего не означал. курсед просто молча смотрит на испуганное лицо одноклассника, который, к слову, хорошо ещё держится — взгляд не уводит, смотрит на кира, лишь глаза бегают по его лицу, стараясь зацепиться за что-то.       — ты что, с первого раза не понимаешь? — акума, все-таки, виновато взгляд в пол опускает, а кир лишь усмехается. он уже поднимается с лавочки, не желая больше находиться рядом с акумовым, как его останавливает его тихий голос:       — я просто хотел помочь, — кир резко останавливается и разворачивается обратно к Серёже, который смотрел на него снизу вверх и выглядел так наивно и жалко, что и кира зубы заскрипели. но по ним он понял, что сережа действительно хочет помочь. курседов знает акумова не много, но за это время понял, что он очень добрый и готов помочь буквально любому. даже такому как курсед.       — и чем же, интересно, ты хотел мне помочь? — сплитовый усмехается. теперь для него эта ситуация кажется смешной и нелепой. даже какая-либо злость к однокласснику пропала, как только он узнал о его наивных планах помочь ему. да и как на него можно было злиться? он выглядит сейчас как зашуганный котенок, который, вроде бы, хочет подойти ближе, но боится. курсед его понимает. сам бы себя боялся.       — я же вижу, что у тебя что-то случилось, — курсед сильнее и пристальнее разглядывает акумова и замечает, что тот дрожит, то ли холода, то ли от страха. но разговаривают он так спокойно, что если и боится, то только немного.       — и? — курсед не любил, когда кота за яйца тянули, поэтому хотел, чтобы акумов поскорее высказывал свои мысли, а не тупо молчал.       — не хочешь… переночевать у меня? — тут, кажется, кир ахуел. он ожидал, на самом деле, что только угодно, но никак не такое предложение. он стоит и просту смотрит на растеренного сережу минута, наверное, и просто думает не послышалось ли ему. он, конечно, знал, что сережа добрый, но не настолько же, чтобы звать своего считай главного буллера к себе домой переночевать. акумов что, ебнулся?       — с чего у тебя такое отношение ко мне? — кир не понимает. сережа ведёт себя очень странно. если бы его кто-то в школе унижал, то кир бы его точно в хату к себе звал. ну, только если бы захотел его ножом пырнуть или подушкой задушить.       — ну, ты же мой одноклассник, — звучало тупо, даже для курседа. он в удивление бровь изгибает и пристально смотрит на акумова, надеясь, что он шутит. конечно, ему безусловно хотелось сегодня спать не на лавочке или в подъезде, а хотя бы в минимальных для выживания условиях, но переночевать дома у акумова… это было как-то странно, учитывая какие у них отношения.       — а то, что я тебе в школе подъебывая, буллю там, тебя не смущает?       — я же вижу, что ты не такой, — что?.. кир не понимает и молчит, ждет, когда сережа что-то скажет, — ты же на самом деле не хочешь никого буллить, ты делаешь это, просто ради того, чтобы дружить с «крутыми» пацанами, иначе они бы буллили тебя, — курсед опять селюсть сжимает от злости и от правды, сказанное в глаза. да, да и ещё раз да! он унижает других, чтобы показаться круче в глазах одноклассников, чтобы те поняли, что он сильный. и ему за это стыдно, но не настолько, чтобы это дело бросить.       — и что ты хочешь? — курседа уже по второму кругу бесить все начинает. он жалет, что сразу не ушел с этой лавочки, чтобы не услышить всё это. теперь он себя чувствует униженным, потому что ему сказали горькую правду в лицо.       — я же уже говорил: хочу помочь тебя, — сережа встает со скамейки, которая противно скрипит от каждого движения совершенного на ней, и встает напротив кира, соблюдая небольшую дистанцию, — так что, останешься у меня?       и курсед реально над этим задумывается, хотя казалось, что лучшим вариантом было бы просто сейчас уйти и не вспоминать ничего, но с другой стороны спать на улице не хотелось, поэтому он мог воспользоваться милосердием своего одноклассника. конечно, он мог бы остаться на ночь у своих новых друзей, но одни бы его нахуй послали, а у других ситуация дома такая же, как и кира.       но всё-таки это неправильно. курседу даже неловко за то, что он сережу в школе оскорбляет, а сейчас тот его завет к себе остаться на ночь. и кир почувствует себя полным ублюдком, если согласится. и сколько бы он не приводил аргументов, чтобы уйти, у него найдётся одна главная и основная причина, чтобы остаться на ночь у одноклассника.       — а ты с родителями живешь? — теперь вопросы будет задавать тут кир. а сережа будто почувствовал, что вот ещё чуть чуть и курсед согласится, поэтому заметно прибодрился в лице, но, вспоминая вопрос, делает более серьезное лицо.       — с мамой, — акума мьнется с ноги на ноги, видимо, ему тоже холодно, как и киру. одеты они, кстати, довольно похоже, только у сережи на шее черно-белый шарф, который хоть как-то прикрывал шею от мороза. у кира есть похожий, только он его постоянно забывает, или целеноправленно не надевает.       — а она не будет против, что ты кого-то на ночь глядя домой приведешь? — лицо и другие конечности кира уже окончательно замёрзли, что он уже не чувствовал кончиков пальцев и щёк, но он все продолжал оттягивать данный момент, хотя уже сам понимал, что отказаться не сможет.       — не будет, — курсед мнется ещё минуты, обсасывая все в своей голове, которая уже просто не может трезво соображать.       — ладно, я согласен, — и всё-таки, наконец-то, он соглашается. сережа мило улыбается. даже киру. он этого явно не заслужил. не заслужил этого всего. на месте сережи, сплитовый бы оставил сам себя замёрзать на этой лавочке, но никак не вести к себе домой.       — я тут живу, — акумов кивает на подъезд, возле которого они все время находились, и разворачивается, направляясь к тяжёлой металлической двери.       дом у сережи был очень похож на дом, в котором жил кир, эта была все та же старая пятиэтажка, которая одним своим серым печальнви видом навеивала тоску и грусть. акумов открывает дверь ключом и пропускает кира в подъезд. подъезд тоже был похож на тот, в котором кир живет: такой-же грязный, с опасней штукатуркой и запахом говна и мочи. в подъезде гораздо теплее, чем на улице, поэтому кир облегчённо выдыхает и направляется вслед за одноклассником, который быстро поднимался по лестнице, держась за пыльное перило, от которого летят хлопья пыли и грязи в разные стороны.       между парнями повисло молчание. курсед даже сказал бы, что было немного неловко. да, ему совестно, что он повёл себя как мудак, по отношению к сережи, а тот его жалеет и на ночёвку к себе приглашает. но по другому вести себя он просто не может: либо ты, либо тебя.       останавливаются парни на последнем, пятом этаже, и сережа ищет по карманам ключи, пока курседов просто стоит сзади и наблюдает. на стенах подъезда, даже на самом верхнем этаже, нарисованы различные рисунки и теги, даже видно было, что некоторые пытались перекрыть краской, но те были нарисованы вновь. если бы кир не знал, где он находится, он бы легко спутал этот подъезд со своим. хотя, кажется, почти все подъезды в этом районе в пятиэтажках одинаковые.       сережа открывает дверь и опять пропускает кира первым. тот медленно и неловко заходит в помещение. в квартире акумова свет был выключен везде, лишь из одной комнаты был виден лёгкий свет ночника и оттуда доносились тихие разговоры, видимо, из телевизора. акумов включает свет в прихожей, и сплитовый может увидеть, что в квартире достаточно хороший ремонт, не новый, но выглядит прилично, у него у самого также, только его квартира выглядела хуже из-за постоянного бардака, а у одноклассника было очень даже чисто.       — мам? — сережа снимает свои кроссовки, кир так и продолжает стоять и мяться в проходе, боясь лишний раз пошевелиться. в той комнате, в которой горел лёгкий свет, загорается теперь яркий, и из дверного проёма выходит женщина, мать акумы. это была женщина средних лет, слегка полная, светлые волосы завязаны в хвост, а одета она была в халат. кир про себя усмехнулся, видимо, все женщины в этом возрасте предпочитают обычной домашней одежде тёплые халаты.       — сереженька? ты пришел… и не один, — женщина проговаривает тихим голосом и смотрит то на сына, то на кира. сплитовый замечает, что голоса у матери и у сына похожи — они оба звучат нежно и тихо, что аж злиться и вовсе не хотелось.       — мама, это мой… друг, — акумов запнулся на последнем слове. курсед дергается на этом слове. ну да, а чего он ожидал, что сережа придет домой и скажет: «мам, кароче, это кир, он меня в школе травит, но можно он у нас переночуют», — бред, — это кир, можно он у нас сегодня переночюет?       — да, да, конечно! — на лице женщины расцветает улыбка, а сплитовый все так же мнется на проходе, боясь и слова сказать. было неловко, но ничего с этим не поделаешь, — ой, я представиться забыла, я Светлана Николаевна.       светлана еще сильнее улыбается, и курсед не может не улыбнуться в ответ, чисто из-за вежливости. он чувствовал, что неловко не только ему, но и сереже, которому было, наверное, немного, стыдно перед матерью, скорее всего, за то, что он ей врёт.       — так, мальчики, что вы тут стоите, проходите, раздевайтесь, руки мойте, и давате я вас накормлю, я пока тебя, сережа, не было, драников напекла, — женщина удаляется на кухню, а кир и сережа остаются опять наедине, только сейчас почему-то было гораздо страшнее, чем тогда, на лавочке.       — пойдем, я покажу где ванная, — кир быстро разувается, оставляя свои кроссовки в углу, скидывает куртку и направляется за сережей. они так же молча моют руки, а после направляются на кухню. кир еще раз подмечает, что в квартире достаточно чисто, в ванной все убрано, пыли нигде нет, а с паласа на носки не липнут чужие волосы.       заходя на кухню, курсед замечает, что на столе стояли две тарелки с драниками и какими-то салатами, в воздухе витает запах жареной картошки и каких-то специй. живот курседа невольно заурчал от этих запахов и оттого, насколько вкусно выглядит это блюдо. он очень давно не ел домашнюю еду, не считая жареной по утрам яичнице.       — так, садитесь, мальчики, запивать чем-нибудь будете? — курсед отрицательно помахал головой, и акума тоже. сплитовый случайно заметил, что порция сережи намного меньше, чем его, из-за этого стало как-то не по себе, будто акумова обделяют, оставляя все киру.       драники и этот непонятный салат — кир так и не понял, что это, — оказались очень вкусными, так что он ел их, уже не стесняясь, чем вызывал улыбку на лице женщины, которая сидела напротив парней. да, курсед бы хотел иметь такую добрую мать, которая бы готовила такую прекрасную еду, разрешала водить друзей домой и мило, искренне улыбалась. курсед боковым зрением заметил, что сережа съел только пол драника и дальше просто ковырялся в салате. "не голодный, наверное", — подумал кир и продолжил дальше есть. но этой порции ему было мало, поэтому он вежливо у Светланы попросил добавки, та опять заулыбалась и стала активно ему накладывать новую порцию, пока сережа все так же продолжал тыкать вилкой в драники и отделять в салате помидоры от огурцов.       — ты ешь, кир, ешь, а то я обычно много наготовлю, а сереженька не ест почти ничего, — женщина шрустно вздохнула и посмотрела на своего сына, который взгляд тычит в эти несчастные дранники. да, ему неловко, что мать рассказывает что-то такое личное курседу, которого, по факту, тот должен ненавидеть. но сережа видит и чувствует, что кир на самом деле не такой, так на него влияет желание быть крутым, быть в центре внимания и люди, которые его окружают.       сережа помнит, как в начале этого учебного года курсед сам сидел один и ни с кем не общался, а потом произошёл тот инцидент в столовой, и со сплитовым стала общаться компания Стаса. и акума понимал, зачем кир это сделал — сделал это, чтобы показать себя, чтобы его захватили в этой компании. а Серёже лишь чуть чуть обидно, он его понимает, но они, на самом деле, могли бы стать друзьями — у них одинаковый стиль, сережа уверен, что ещё и увлечения похожи. просто акума — серая мышка, а кир хочет самоутвердиться за счёт него. ничего более.       Серёже стало жалко кира, когда он увидел, как тот плачет возле его подъезда. и если судить по ответам кира, то его выгнали из дома, или же он сам ушёл. и теперь сережа окончательно понял кира. у того, скорее всего, неблагополучная семья, а дети из таких семей часто пытаются самоутвердиться в школе, не получая никакого внимания от родителей. но это его не оправдывает, а лишь объясняет его поведение.       — ну, ма-ам, — недовольно стонет сережа и роняет вилку в тарелку, пока кир просто продолжал уплетать за две щеки приготовленную мамой сережи еду. женщина улыбается, подперает подбородок рукой и смотрит на сына.       — я так рада, что вы подружились, а то сережа постоянно всё один, да один, — женщина, будто не замечая возмущения сына, продолжает говорить, а сереже становится еще стыднее, и он пытается спрятать красные щеки за длинными волосами и даже не смотреть в сторону сплитового, которому от этих слов Светланы тоже неловко стало.       кир знал, что у акумова нет друзей, и не хотел давать надежду маме сережи на то, что у её сына появился, но это у него это плохо получилось. курсед кивает на слова женщины и доедает последний драник. да, наелся он славно, в отличие от сережи, который так больше и не съел.       — ой, а где же ты будешь спать, кир? — женщина собирает тарелки со стола, а кир смотрит сначала на неё, а потом на сережу. будто кир, блядь, знает, где он будет спать.       — мам, помнишь, у нас на балконе раскладушка стоит, думаю, это отличный вариант.       — да, точно! я уже совсем про нее забыла. вы идите, мальчики, я всё постелю, — светлана вытирает палатенцем руки и опять улыбается. курсед ей поражается, никогда он не видел настолько часто улыбающихся взрослых. всё это время он молчал, считал, что говорить будет как-то... некрасиво что ли... вдруг, во время разговора разболтает чего лишнего.       — нет, мам, давай я всё сделаю, а ты иди спать, уже поздно, — акума встает со своего места и подходит к матери, он был выше её почти на голову и смотрел сверху вниз.       — да? ладно, хорошо, — по голосу Светланы можно было понять, что та чуть расстроилась, видимо, хотела помочь, — спокойной ночи, мальчики, — женщина поцелова сына в щёчку и уже собиралась уходить, как акумов её схватил за руку.       — подожди, мам, а ты таблетки выпила? — серьезно спросил акума. и тут киру стало интересно. курсед мог предположить, что с матерью сережи что-то не так: в их квартире достаточно чисто, кир сказал бы, что даже очень, еды светлана готовит много, хотя живут они в двоем, и она знает, что её сын плохо ест, значит, скорее всего, нигде не работает; так же кир заметил, что женщина достаточно нервная, хотя ведёт себя вполне адекватно, — у неё бегают зрачки, и она не может сосредоточиться на чем-то одном, все движение резкие, кир уверен, что если бы присмотрелся получше, то увидел бы трясущиеся руки. и это все нагоняет на одну очень интересную мысль.       сплитовый вообще очень наблюдательный, он привык цепляться к каждой мелочи, запоминать все, что он только услышал. откуда это пошло? хуй его знает. но он научился использовать этот навык в своих же собственных целях.       — да, сереженька, выпила, — и вот еще, что кир заметил: акумов контролирует приём таблеток матери, хотя она уже взрослый осознанный человек и может эээто делать сама. и у кира в голове начинает вырисовываться некий пазл из его догадок, но это только предположения.       акумов смотрит в глаза женщины, наверное, чтобы понять, врёт та или нет. но вскоре вспоминает, что они не одни, и отпускает мать, желая ей спокойной ночи. светлана уходит, скрываясь за одной из дверей. сережа пару секунд смотрит ей вслед, а после тяжело вздыхает и возвращается к киру.       — там напротив маминой комнаты — моя, иди туда пока, а я кушетку для тебя принесу, — сплитовый лишь кивает и направляется туда, куда указал акумов. кир заметил, что в голосе одноклассника были нотки грусти, и взгляд стал какой-то печальный, видимо, у него есть связанная с матерью какая-то больная тема.       зайдя в комнату акумы, кир заметил, что та была небольшого размера и в отличие от всей остальной квартиры в его комнате был небольшой бардак: на компьютерном столе валялись разные бумажки, кровать была плохо заправлена. но в общем в комнате было приятно.       сзади слышится какой-то шорох, и отступает с прохода в комнату в сторону, чтобы сережа мог пройти внутрь. тот протаскивает эту кушетку и ставит параллельно своей кровати. курсед облакачивается об стену и наблюдает за действиями одноклассника. это было очень... мило со стороны сережи так заботиться что ли об сплитовом, который этого вовсе не заслужил. сережа делает все медленно и аккуратно: надевает на подушку наволочку, стелит простынь. а кир просто молчит.       акумов заканчивает и молча садится на свою кровать. кир отлипает от стены и стены и садится напротив сережи. черноволосый опускает взгляд на свои руки, что находились на коленках, и никак на это не реагирует. курсед смотрит на его бледное худое лицо, поджатые губы и глазки, что всегда смотрели на все с какой-то грустью, которая оседала где-то глубоко в зелёных радужках.       парни просто молчали. кир смотрел на сережу, а тот на свои руки. было неловко и некомфортно, особенно акумова, которому казалось, что его сейчас до дыр испепелит взгляд тёмных глаз. а курседу просто было некомфортно находиться в квартире одноклассника, потому что уже сотый раз за этот вечер чувствовал угрызение совести.       сережа не знал куда себя деть. под этим взглядом было страшно пошевелиться. хоть он и находился в собственной квартире, в которой прожил всю свою жизнь, но всё равно чувствовал себя, будто он в гостях, потому что не мог даже слова сказать, или движения сделать.       в квартире было тихо. тихо настолько, что кир слышал, как тяжело акумов дышит, будто боится. но сплитовый понимал, что если бы сережа реально боялся его, то не пригласил бы к себе переночевать. и тогда, у лавочки, сережа больше боялся получить отказ, так как выглядел бы он как полный дурак, но и получив согласие всё равно выглядит не лучше.       — и всё же, зачем ты это сделал? — кир прерывает долгое молчание вопросом, который не давал ему покоя. ну не верит он, что сережа помогает ему только потому, что они одноклассники, или потому, что чувствует, что кир не такой, как остальные. полный бред.       — ты что, с первого раза не понимаешь? — акумов копирует фразу сплитового, сказанную сплитовым у подъезда. а кир понимает только, что других объяснений он не получит.       курсед подмечает, что в разговоре акума будто смелеет, становится более раскрепощенней в плане разговора, нежели когда наступает молчание. тогда он становится более замкнутым. сережа сам по себе замкнутыя личность, и это было, впринцепи, понятно изначально. будь он не таким — имел бы хорошии отношения в классе.       — не хочешь в душ сходить? — да, после всего того, что произошло сегодня вечером, хочется залесть в душ или ванну под горячую воду, чтобы намертво смыть этот день с себя навсегда.       — вместе? — случайно вырывается изо рта сплитового, до боли банальная шутка, что он даже сам не ожидал. да, сдерживать он себя не умеет, почти всегда говорит то, что думает. но вот откуда в его голове взялась именно такая мысль? курсед ловит на себе пару удивлённых глаз и молится, чтобы его прямо сейчас сейчас не выгнали с квартиры. хотя он не знает, что хуже, остаться здесь, или уйти на улицу.       — ты совсем еблан что ли? — акума заметно краснеет — не ожидал. и в такой обстановке "шутка" кира звучала как реальное предложение, а не как пошлый кринжовый юмор. и казалось, что краснеть должен кир, потому что со стороны он выглядит абсолютно нелепо. хотя... кто знает, может он и краснеет, просто щёк за длинными волосами не видно.       — извини, — извиняется он, наверное, чуть ли не в первый раз, потому что он постоянно чувствовал, что давит на жалость, или выглядит жалко, когда прощения просит, а тут он извиняется за обычную неудачную шутку.       — да ладно, проехали, — акума, конечно, понимает, что это все ерунда, поэтому не хочет заострять свое внимание на этом, и просто забывает.       — а мне переодеться на ночь не во что.       — дам тебе своё, и палатенце тоже, — сережа встает со своей кровати и направляется в сторону шкафа с одеждой, мигом открывает его и, видимо, взглядом прикидывает, чтобы бы подошло курседу. а тот наблюдает за его худой фигурой. через минуту сплитовому протягивают стопку сложенных вещей, среди них кир может рассмотреть белую футболку и обычные клетчатые штаны, точно такие же сейчас и на акуме, и у курседа дома в шкафу лежат, — держи, палатенце чистое в ванной найдёшь.       кир кивает в знак благодарности и направляется в ванную. проходя мимо комнаты мамы акумы, он замечает, что оттуда уже не исходило никаких звуков и не горел свет, значит, она заснула. в ванной сплитовый находит чистое палатенце и кладет его рядом с вещами, отданными акумой, на стиральную машину. снимает свои вещи и так же аккуратно кладёт рядом, ему завтра в этом ещё в школу идти.       залезает в душевую кабинку и сразу включает тропический душ. тут же вздрагивает, когда на него льётся холодная освежающая вода, которая через время становится горячей, прямо как хотел курсед. горячие капли стекают по телу, обжигая бледную кожу, и сплитовый прикрывает глаза. да, это именно то, что нужно после тяжёлого дня.       вообще, этот день какой-то очень странный и не понятный, киру хочется, чтобы он поскорее закончился. курсед вздыхает и прокручивает у себя в голове всё то, что сегодня произошло, и конечно в его голове возникает много вопросов, связанных с сережей.       сережа... кир сегодня узнал о нем очень много всего нового. даже странно осозновать, что человек, которого ты буллил, сам предложил тебе помощь. курсед чувствует себя сволочью. наверное, так и есть. и ощущения в его квартире странные, кир списал это на то, что просто находится в новом месте. а ещё кир задумался о матери сережи... неужели он ей ничего не говорил о школе? она же выглядит хорошей, понимающий, она бы полюбоваться поддержала сына и придумала бы что-то. но видимо акума не хочет её нагружать, раз ничего не говорит.       серёжа заботливый.       пронеслось где-то далеко в мыслях, но постепенно подбирается всё ближе и ближе, пока кир просто не осознал этот факт. акумов реально о нем сегодня позаботился больше, чем кто-либо за всю жизнь сплитового. приютил у себя, накормил — вернее накормила его мать, но не суть, — нашёл где ему спать, дал свою одежду. это всё... очень мило с его стороны.       кир выключает душ, выходит из кабинки, вытирается палаценцем и надевает одежду сережи. она пропитала в себе запах сережи. это было что-то сладкое, какие-то ягоды, наверное. но запах приятный. курсед возвращается в комнату одноклассника, открыв дверь, он замечает, что сережа уже был укутан в одеяло и отвернуться к стене, возле которой стояла кровать. курсед аккуратно подходит ближе, а акума никак реагирует, продолжая так же лежать.       — сереж?.. — тихо спрашивает кир, на что не получает никакого ответа. уснул. сережа укатан в одеяло почти полностью, из него торчит только черная макушка, а волосы разбросаны по всей подушке. кир немного отходит в сторону, чтобы посмотреть с другого угла на акуму, чтобы разглядеть его лицо. лицо его было расслаблено, глаза прикрыть, а остальная часть лица была спрятана под одеялом.       сережа милый.       курсед выключает свет, ложится на свою раскладушку, укутываясь как можно сильнее в одеяло, и теперь он смотрит ему в спину и думает, что сережа не заслужил ничего из того, что происходит у него в школе. акумов такой... чистый что ли, мягкий и хрупкий, которого можно запросто сломать, что, собственно, и делают его одноклассники. кир не знает с чего это началось, да и до этого момента узнавать как-то не хотелось: почему акумова буллить начали, и после того, что произошло сегодня, хочется как-то хоть немного разобрать в этом.       и так за размышлениями кир не замечает, как потихоньку начинает проваливаться в сон, и последнее, что помнит, — это фигура сережи.       — кир, — курсед недовольно морщится, но глаза не открывает. боже, как же он не хотел вставать, он готов спать еще часов часов. но осознание того, что он просыпается не на своей кровати, а на раскладушки у одноклассника быстро бьет в голову, — доброе утро, — открыв, глаза, кир замечает акумова, который стоял неподолеку от его спального места. сплитовый еще пару раз хлопает ресницами и приподнимается на локтях, чтобы лучше разглядеть одноклассника.       — утречко, — произносит осипшим голосом и тут же кашляет. чувствует себя просто ужасно: горло и голова болели, лицо опухло, а глаза все никак не хотели нормально открываться.       — вставай, умывайся, там мама оладьи приготовила, — курсед в ответ хмыкает и откидывает одеяло, пока сережа быстро уходит из комнаты, оставляя кира одного.       холодная вода немного помогает проснуться. некоторые капли попадают на шею, стекая под футболку. курсед смотрит в зеркало и понимает, что вид у него просто ужасен: стутавшиеся волосы, что торчат в разные стороны, лицо опухшее от вчерашних слез, синяки и мешки под глазами.       выходит из ванной и на память идет на кухню. застыв в дверном проеме, он увидел на кухне только сережу, который сидел за столом спиной киру. курсед медленно идёт к столу и садится на против одноклассника. тот даже взгляда на него не поднимает, продолжая есть оладушек, залипая в телефоне. сплитовый долго на этом не зацикливается и тоже начинает завтракать.       сегодня уже было уже не так неловко, как вчера. сейчас была какая-то особоя атмосфера. на улице едва-едва восходит солнце, на кухни витает аромат выпечки и в квартире стоит полная тишина, такая, что кир иногда мог услышать, как сережа тяжело вздыхал. вскоре оладьи заканчиваются и тишина прерывается голосом акумова:       — пошли собираться, — курсед кивает и вспоминает, что его одежда осталась в ванной, поэтому направляется за ней туда, пока сережа встает со стула и идет в свою комнату. кир решил переодеться в ванной. снимает с себя одежду сережу и складывает её так, как изначально её дал акумов. быстро натягивает на себя свои штаны и худи и выходит из ванной.       кир заходит в комнату сережу и видит его лежащего на кровати опять в телефоне. сплитовый мысленно ударяет себя по лбу, ведь его телефон разряжен еще со вчерашнего вечера, и он мог попрасить у сережи зарядку, чтобы хотя позвонить маме и узнать как она.       сережа, заметив, что курсед вошел, отрывается от телефона. кир неловко в дверном проходе топчится. вроде, что-то сказать хочет, даже было уже рот открывает, но нужные слова всё так же остаются крутиться на языке.       — нам уже в школу пора. ты выходи сейчас, а чуть позже пойду, — кир сначала брови хмурит, не понимая зачем такие сложности. но акума смотрит на него вполне серьезно, и только тогда до него доходит.       сережа понимающий.       специально дает курседу возможность идти одному, чтобы их вместе не видели, так как почти вся компания кира живёт неподалёку, а если их увидят вместе будет много вопросов, на которые киру отвечать совсем не хотелось. и акума это тоже понимает и вздыхает тяжело, пока сплитовый лишь кивает и быстро уходит из квартиры, так и не сказав ни слова за утро.       зайдя в нужный класс на первый урок, кир сел за свою парту и стал ждать своих друзей. все они собираются буквально за пять минут, уже о чём-то увлеченно беседуя. курсед, смеясь от какой-то максимально тупой шутки, краем глаза замечает, что в класс входит сережа. он него не смотрит, лишь спокойно проходит к своему месту, а через минуту уже звенит звонок на урок.       химия.       кир настолько был не в состоянии, что забыл, что хотел прогулять первый урок. про контрольную он и вовсе вспомнил лишь, когда учитель стал листочки с заданиями раздавать. боже, и никто из компании ведь не напомнил об этом, хотя он говорил вчера вечером. а может быть, те тоже просто забыли. ну, вообщем и целом, киру похуй, спишит на тройку и будет нормально.       как только звонок прозвенел, все пулей вылетели из класса, и кир со Стасом и ещё двумя пацанами пошли в школьный туалет, то есть курилку. да, курить хотелось пиздец как. и хоть сигареты будут слишком полевны, из-за своего запаха, но всегда найдётся у кого взять попарить. поэтому курсед чуть ли не врезается в дверной косяк из-за бега, когда видит, что у окна стоят восьмиклассники с парилкой, одной на четверых, которую вскоре одолжил и кир.       выйдя довольными из туалета, компания направляется на в нужный кабинет, который находится на этом же этаже.       — о, акумов, — стас резко переводит тему, смотря вперед, где навстречу им идет сережа, что в телефоне что-то смотрит. так получилось, что между ними и акумой находился нужный кабинет, поэтому они все направлялись туда. по смеху сбоку было понятно, что стас что-то задумал. скорее всего, это будет что-то такое же примитивное, как и обычно он делает. но всё равно, смотря на сережу, что мирно идёт и, кажется, даже ни о чем не подозревает, кулаки немного сжимаются. кир смотрит вправо, где перпендикулярно коридору находится лестница, и в голову быстро приходит некий план.       — мужики, смотрите, там этот пиздюк, что нас тогда с сигами возле школы спалил, — курсед оттергивает Стаса, заставляя того посмотреть в сторону реально пиздюка, и он тут же меняет свою цель и направление. да, немного жалко пацана, потому что того сейчас знатно попугают, но, оборачиваясь назад и замечая на себе взгляд светлых глаз, кир понимает, что это того стоит. пусть это будет такая своеобразная благодарность сереже за то, что замерзать на улице не оставил.       а акумов останавливается прям напротив нужного кабинета, провожая взглядом курседа, который уже давно не смотрит на него, а сливается в толпе других школьников. простояв так, кажется, где-то минуту, сережа всё же заходит в нужный кабинет.       кто придумал ставить физру предпоследним уроком? кир проклинает этого человека. он хотел благополучно уйти с данного урока и со следующего тоже, ну, потому что нахуй надо, но, подходя к выходу из школы, его встречает не только охранник, но и завуч по воспитательной работе, которая чисто случайно здесь оказалась. пригрозив курседу пальчиком, она отправила его на оставшиеся уроки. курсед тяжело вздыхает и разворачивается.       конечно, ни на какую физру идти он не собирается, поэтому решает найти место, где можно спокойно отсидеть этот урок. раздевалка — не варик, потому что физрук может зайти, кабинеты, вестибюль и другие подобные места отбрасывается тоже, поэтому остаётся только идти в туалет и упиваться запахом мочи, смешанным с запахом электронок. идёт к окну, чтобы расположиться на подоконнике. кидает на него свой рюкзак, который отлетает в один угол, а сам садится в другой, опираясь спиной об стену.       смотрит через стекла окон, что открывают вид на задний двор школы, вниз на снег. он выпал вчера, и был буквально белоснежным. кир расслабляется, наблюдая за редкими падающими снежинками, что, оседая на землю, сливались с другими. опирается лбом об стекло и прикрывает глаза. сейчас главное не заснуть, чтобы не проснуться часов в десять, когда в школе уже никого не останется. конечно, мне кажется, каждый хотел когда-то остаться в школе ночью и почувствовать всю эту атмосферу непривычно тишины и пустующих кабинетов. кир тоже когда так хотел, но сейчас, выдумывать во всё это, эта идея уже не кажется такое прикольной.       но тут размышления курседа резко прерывает кашель откуда-то сбоку. он вздрагивает и открывает глаза, теряясь на несколько секунд. поворачивает голову в сторону и замечает человека, что сидел на полу между последней кабинкой и стеной; этого места как раз хватало, чтобы вместить одного человека. кир сначала смотрит на него, моргая пару раз, но по руковам лонга и опущенной чёрной макушке узнает в этом человеке сережу.       брови сводятся у переносицы, а глаза мечутся по телу акумова, что голову на колени положил, опираясь в них лбом, а руками ноги свои обнимал. тот никогого внимания на курседа не обращает, будто его здесь и нет. ну не мог сережа не услышать, когда в туалет кто-то зашёл — тут в такое тихое время каждый шаг эхом отдается.       — сереж? — тихо спрашивает кир, не желая разрушать эту прекрасную школьную тишину, что была только во время уроков. акума слегка дергается, но голову не поднимает, возможно, продолжая делать вид, будто тут никого нет. курсед ещё раз его оглядывает, замечая слегка поддрагивающие кончики пальчиков. — сереж, всё норм? — сплитовый наконец спрыгивает с подоконника, разносся по помещению глухой удар подошвы кроссовок об плитку, заставляя сережу опять вздрогнуть.       кир присаживается на корточки напротив, пытаясь разглядеть черты чужого лица, что скрыты волосами. акумов, казалось, вообще не двигался и ни на что не обращал внимание. курсед аккуратно протягивает свою руку к руке сережи, слегка касаясь её. его кожа холодная, а сами руки дрожат. кир надеется, что это не паничка, или что-то тому подобное. а ещё надеется, что это не дело рук его компании. почему-то скулы сжимются от одной мысли, что эти уебаны могли подложить сережу в тот момент, когда курседа рядом не было.       блять. и почему он вообще так о нем волнуется? ну оставил он его у себя переночевать, и что? что теперь ему ноги целовать? верно. но сердце всё равно болезненно сжимается, стоит сереже слегка поднять голову с колен и посмотреть красными стеклянными глазами на кира, как тот готов уже на все наплевать.       — сереж, всё хорошо? — кир обеспокоенно смотрит на лицо одноклассника, что голову уже полностью поднимает и свою руку от руки кира отдергивает. а кир про это вообще забыл. акумов слегка зашуганно смотрит на сплитового, рукавом лонга быстро вытирая дорожки слез со своих щек. сережа на вопрос кира лишь кивает несколько раз утвердительно. дурак. курсед вообще мог ничего не спрашивать — по одному виду одноклассника видно, что у него что-то случилось. и кир почему-то хочет знать что.       а сереже стыдно. стыдно, что кир застукал его в таком состояние, когда он подавлен. конечно, он слышал, как в туалет зашли, и сначала даже немного испугался, но потом понял, что его не заметили, значит нужно было просто тихо просидеть, чтобы этот человек просто ушёл. но, как видно, его план провалился. и, на самом деле, акумов рад, что это был именно кир, а не кто-то другой.       — извини, — сережа пытается подняться с пола, но ему не дают это сделать стены, что окружали его по бокам, и кир, что не хотел уходить, оставаясь так же сидеть на корточках перед сережей.       — ты чего? — акума взгляд опять в пол опускает и губы поджимает, желая сквозь провалиться. и почему кир сейчас такой... добрый что ли. обеспокоинно смотрит на чужое лицо, а правую руку на коленку кладёт, но без всякой пошлости, лишь успокаивающе поглаживает, чтобы сережа успокоился, — у тебя что-то случилось?       акумов опять чуть ли не плачет, вспоминая события, что произошли совсем недавно. а кир лишь молчаливо ждет ответа, наблюдая за всеми эмоциями на чужом заплаканном лице. сережа думает пару секунд и борется с желанием рассказать что случилось хоть кому-то, потому что это всё уже надоело держать в себе, а кир, вроде, хороший.       — мама... она..., — сережа сглатывает ком в горле, — она в больницу попала... а завуч, сука, меня не выпустила из школы, сказала, что я это придумал, чтобы физру прогулять...       кир сжимает пальцами чужую коленку от злости на эту женщину. ладно не выпустить из школы курседа, у которого не было причины покидать школу раньше положенного времени, но вот акумова...       — сереж, — акума голову вверх поднимает, чтобы остановить льющиеся из глаз слезы, — давай уйдём отсюда, прям щас, — сережа посмотрел на кира, будто тот что-то не то сказал.       — как? там же охранник, он нас не пропустит..., — кир пару секунд в своей голове придумывает план. переводит взгляд с сережи на окно, которое сразу же подало ему отличную идею.       — я придумал. вставай, пошли, — курсед поднимается с корточек и протягивает руку сереже, тот пару секунд тупит, но всё же аккуратно кладёт свою руку в ладонь кира, который сразу её сжимает и помогает акуме встать. сережа берет свой рюкзак с пола а курсед с подоконника, и они быстро выходят из туалета.       — куда мы? — сережа еле успевает за сплитовым, который, чуть ли не бежа, быстро спускается по лестнице.       — в раздевалку за куртками, — курсед резко останавливается, перегорождая путь сереже рукой. чтобы войти в раздевалку, нужно было пройти через пост охранника, что было, в данной ситуации, невозможно. кир смотрит на решётку, что отделяет раздевалку от коридора, и на сережу, прикидывает, что тот вполне сможет пролезть между прутков, — сереж, пролезешь, возьмёшь наши куртки? только тихо.       — ладно, — акума сбрасывает с себя рюкзак и аккуратно протискивается между прутьев, расстояние между которомы как раз позволяло пропустить одного человека. свою куртку он находит сразу, стараясь лишний раз не шуршать вещами, а вот с курткой кира пришлось повозиться. курсед наблюдал за сережей через эти прутья, пока тот разные куртки поднимал и сплитовому показывал, чтобы тот указал на нужную. хорошо, что поиски были недолгими, так как его куртка висела на видном месте. подаёт киру куртки, а после и сам оказывается в коридоре, — а сейчас куда?       — на первом этаже есть туалет, мы окошко откроем и свалим отсюда нахуй, — курсед быстро передвигается, и уже через несколько секунд они оказываются у двери в туалет. кир её распахивает, а акума следом проходит. сплитовый смотрит в окно и оценивает каково будет качества прыжка. к слову, первый этаж находился гораздо выше земли, под ним был ещё цокольный этаж, но не доходил до высоты второго этажа, так что прыгать оттуда было не сильно высоко, да и под окнами лежал снег, что сделал бы прыжок более мягким. акума молча стоит сзади курседа, ожидая, когда уже тот скажет, что делать.       сплитовый открывает окно, и помещение почти сразу заполняет холодный ветер. кир надевает куртку, а сережа повторяет за ним.       — кароче, сейчас спрыгиваю я, потом ты сбрасываешь наши вещи и прыгаешь сам, — сережа кивает.       кир в последний раз смотрит на Сережу, оглядывая того с ног до головы, подмечая про себя то, что тот значительно повеселел, и в глазах его горел огонь интереса, смешанный с азартом. А Сереже и вправду интересен дальнейший ход действий сплитового.       Курсед отворачивается от акумы к окну, моментально залазит на подоконник и точно так же быстро спрыгивает вниз, в небольшой сугроб снега. Снег попадает ему в кроссовки и не приятно обжигает кожу, заставляя конечности мерзнуть. Кир оттряхивается от снега, который всё равно остается на штанах и от теплоты тела скоро растает. курсед смотрит вверх и видит черную макушку, которая вынлядывает из окна. на лице сразу непроизвольно появляется улыбка. тот, как и говорил курсед, скидывает сначала рюкзаки, которые благополучно ловит сплитовый.       акума жмется у окна, не решаясь спрыгнуть. у курседа это получилось легко, но вот в свои силы он почти не верил. смотрит вниз и сталкивается со взглядом кира. они были достаточно далеко, но даже через такое расстояние сережа смог заметить на его лице улыбку и то, как горят его глаза, будто два огонька. обычно в них не было ничего, лишь пустота и незаинтересованность. он мог смеяться, сердиться, грустить, но выражение его глаз не менялось. а сейчас, он будто расцвел.       — ну ты чего? — всё так же улыбается, — прыгай, я тебя поймаю, — и лёгким смехом заливается, сережа голову в сторону от смущения отводит, а сердце почему-то бешено-бешено биться начинает. через время опять смотрит вниз на кира, который руки расставил, как бы приглашая того прыгать к нему на руки, и смехом заливается, смотря на смущение черноволосого.       сережа делает глубокий вдох и выдох, прикрывает глаза и всё, не глядя, спрыгивает, оказываясь в объятьях сплитового. ладно, это было не так страшно, как акума думал. всё-таки рыхлый снег делает своё дело, а кир не позволяет упасть в него, держа чуть ли не полностью н своих руках.       а у сережи сердце биться еще сильней начинает, сам он к груди одноклассника прижимается, чувствуя его руки поверх своей куртки. было так... хорошо что ли. в тот момент он не думал ни о чем, кроме человека напротив. он уже забыл о том, что между ними было, забыл о завуче, слезах в туалете и о маме... ладно, про неё он никогда не забудет. акума отстраняется от курседа, поднимая голову чуть вверх, сталкиваясь с чужим взглядом. кир от этой ситуации смущается не меньше. он неловко кашляет, стараясь развеять эту обстановку. и оба, почти синхронно, отводят взгляды друг от друга. щеки обоих заливаются краской, а сережа неловко топчется на месте.       — ну, это... какой дальше план? — акума прячет немного замершие руки в карманы своей куртки. кир вырывается из своих мыслей, вспоминая, зачем вообще они вообще это устроили.       — а... в какой больнице твоя мама? — стараясь более аккуратно задать вопрос, чтобы не вызвать у акумы никаких лишних эмоций.       — тут не далеко.       — пошли.       время тянулось достаточно долго и муторно. парни до больницы дошли достаточно быстро, но находиться в самой больнице было невозможно. сережа сразу же подошел к стойке регистрации, чтобы узнать насчет матери, кир же всё время стоял в сторонке и не проронил ни слова, лишь шел вслед акумы, который чуть ли не бежал в палату к матери. курсед не имел наглости заходить в палату вместе с сережей, поэтому остался в коридоре на диванчиков. мимо него постоянно носились туда-сюда люди, пациенты, и врачи, спотыкаясь об его длинные ноги, которые он не знал куда деть, поэтому просто вытянул. кир дергал ногами, периодически поглядывая на время, а еще на дверь в палату. оттуда не выходило никаких звуков, туда никто не выходил и не заходил, что кир уже начался немного волноваться.       сплитовый уже начал засыпать на месте от усталости и в полусонном состоянии не заметил, как в палату всё-таки кто-то зашел. а проснулся уже от хлопка, который раздался совсем рядом с ним. он тут же подскакивает и смотрит перед собой, видит сразу растрепанного и немного грустного сережу, а рядом с ним стоял врач, который передавал ему какие-то бумаги, скорее всего документы, касающиеся его матери. курсед сразу же приободрился и стал смотреть только на акумова, даже не пытаясь разобрать, о чем сережа говорит с врачом. он смотрит лишь на его эмоции, он выглядел очень подавленным, курсед понимал его. доктор вскоре ушел, а сережа сразу заметил кира и решил подсесть к нему.        — ты не устал? — как-то заебанно спрашивает сережа, не сотря на кира, который всё продолжает глазеть на одноклассника.       — немного, — кир слабо улыбается и вздрагивает, когда чувствует, как голова сережи опустилась ему на плечо. совсем не ожидал этого, а акума не знал, что им движет, скорее всего из-за усталости. кир недолго думает и приобнимает сережу одной рукой за плечо. акумов расслабляется и прикрывает глаза.       — тогда почему не ушел? — тихо спрашивает сережа, утыкаясь носом в чужое плечо, вдыхая запах одноклассника. а у кира сердце бешено стучать начинает от этой близости и он сжимает его плечо своими пальцами. курсед не знал, что ответить на этот вопрос, потому что действительно не знал, зачем тут остался и дождался сережу. акума не слышит ответа от кира и сам всё понимает.       они сидят так ещё пару минут. киру очень приятно ощущать на себе чужое тепло и чувствовать дыхание чуть ли на своей шеи. курседу даже показалось, что акума заснул, но он время от времени ёрзает головой и трётся носом об чужой лонг.       — кстати, — нарушает тишину кир, — как там твоя мама?       — сейчас лучше. пока я в школе был ей плохо стало, она скорую сразу вызвала, когда те приехали ей стало хуже и они увезли её в больницу, — он вздохнул и поднялся с чужого плеча, понимая, что, кажется, это было через чур для них, — я с ней сейчас разговаривал, она сказала, чтобы я домой шёл и не волновался за нее.             — тогда... давай я тебя провожу? — сережа поворачивает голову на кира исмотрит на него пару секунд.       — если хочешь, — курсед кивает и поднимается с дивана, а за ним следом поднимается акума. они быстро собираются и покидают больницу.       зимой темнеет рано, а с того момента, как они покинули школу, прошло достаточно мног времени, поэтому они шли до дома акумы почти в полной темнете, которую изредка разбавляли фонари. парни опять шли молча, и на пол пути кир вспомнил, что не предупредил свою маму о том, что домой он вернётся поздно. он достаёт из кармана телефон, чем привлекает к себе внимание акумы, ведь до этого они шли, спрята руки в карманы. кир быстро набирает номер мамы и слышит гудки, которые длятся достаточно долго. сплитовый уже хотел было сбросить, но его мама в последний момент поднимает трубку.       — мам? всё хорошо? ты долго не трубку не брала, — обеспокоино спрашивает курсед, но вместо ответа на его вопрос слышит громкие крики и маты на фоне, — мам?       — да, кир, всё хорошо, — наконец слышится голос матери, но звуки на фоне не прекращаются, и курсед понимает, нихуя у неё не хорошо. руки сжимают телефон от злости. от злости на отца, что опять пьет и орет на мать, от злости на себя, из-за того, что не может ничего сделать, от злости на мать, которая врёт; хотя кир понимает, что она это делает, чтобы сын волновался, но получается у неё плохо, и кир всё прекрасно понимает.       — опять отец?.. — кир боковым зрением поглядывает на акумы, который изо всез сил старается делать вид, будто не слышит чужого разговора.       — кирюш... всё правда хорошо... по край мере лучше, чем вчера.       — мам, я скоро приду.       — лучше не надо, сынок, — уже тише говорит, видимо, чтобы отец не услышал. кир губы поджимает и, кажется, по его глазам сейчас слезы покатятся от обиды, — ты же прошлой ночи у друзей ночевал? сможешь у них еще на одну остаться? я забрала у отца весе деньги и алкоголь, так что завра всё будет хорошо.       во время того, как мать говорила про друзей, курсед посмотрел на сережу, который, столкнувшись с ним взглядом, отвел голову в сторону.       — мам, если что звони.       — конечно, сынок, — и сбросила трубу.       кир опять слышит гудки и тяжело вздыхает. если бы не было сейчас рядом с ним его одноклассника, то расплакался бы.       — я слышал твой разговор...       — я понял, — кир не смотрит на акуму, но чувствует на себе его взгляд. сережа мнется, будто хочет что-то сказать, но боится или стесняется.       они уже почти доходят до дома сережи — кир видит знакомые дома. парни проходят через дворы и оказываются около подъезда акумы. кир провожает одноклассника прям до железной двери. и вот опять настала неловкая минута — никто не знает, как прощаться. так ещё и кир был подавленным после недавного разговора с мамой. а у сережи дежавю: вечер, снег, лавочка, кир. акумов понимает ситуацию в семье кира, поэтому решает почти полностью повторить вчерашний день, пригласив одноклассника к себе...       — кир... не хочешь у меня на ночь остаться? — акума мнется, боясь услышать грубый отказ,поэтому даже глаз на кира не поднимает, а тот наоборот начинает смотреть на акуму, обдумывая его предложение. хотя вариантов у него мало, да и с сережей ему вроде комфортно...       — хочу.